Часть 11 (1/1)

Мачеха уже заканчивала обходить трибуны, когда внезапно:- Эй, красавица, выходи за меня замуж!- Это Кощей лыбится. Он явный претендент на самое хорошее настроение на ?местных? трибунах стадиона. Бутыль самогона он уже приговорил в одну харю, так что прозвучавшее предложение могло быть и вполне серьезным…на данный момент.- Так ведь несвободная я. Не слыхала, чтобы с моим царственным муженьком что-то случилось. Я чего хожу по кругу-то: хочу его высмотреть, неужто не пришел, соколик? – Мачеха явно опешила от такого кандидата в женихи.- Я не у тебя, коза, я у сватьи бабы Бабарихи спрашивал, - Кощей вновь зароготал на весь стадион, довольный своим тупым троллингом, - тебе же могу сказать официально, что твоей игры глаза бы мои не видали, га-га-га!Знает, что у сватьи-то мозгов еще хватает, чтобы не ответить согласием на такое вот предложение.- Хам! – больше мачехе нечего сказать, да и боязно. После этого у нее в голове переключается какой-то тумблер, и она направляется к центральному кругу, явно с целью привлечь к себе внимание корреспондентов:- Ребята, я освободилась, я здесь! Оставьте вы этих пигалиц!Здесь, в центре поля, гул трибунных остатков ощущался послабее, и мачеха вполне могла расслышать, как ткачиха рассуждает о некоторых предметах, интересующих пишущую братию:- …проблемы соперника. Лично мы вдвоем на поле просто других смотрели и себя показывали, ни на чем более серьезном не заморачивались. Непосредственно игра и ее организация у нас оставляла желать лучшего: часто получалось так, что кто в лес, кто по дрова, кто, образно выражаясь, с коромыслом носился все свои сорок минут игрового времени.- С каким еще коромыслом?! Я такое сроду в руки не брала! И не собираюсь! – Мачеха хорошо понимала, про кого могут быть эти сорок минут игрового времени.Повариха от такого шума с явной неохотой приподняла голову и приоткрыла глаза:- Ну вот, только вспомни, что называется…, - и, так и не окончив фразу, плеснула водой на свои покрытые синяками ноги, затем на лицо и завершила парой больших глотков.Между тем, мачеха, как и стремилась, получила вопрос:- Сегодня некоторые члены вашей команды, сударыня капитан, равно как и уважаемый Кощей, без обиняков считают, что вы не показали свой лучший футбол. У вас есть, что им ответить?- Я просто не умею играть в футбол. Так что, если я не оправдала чьих-то ожиданий, то это их проблемы. Команда же в целом их переоправдала. -Мачеха окинула взглядом трибуны. - Я могу гордиться командой.- То есть вы не считаете, что главная причина вашего успеха на самом деле в слабости соперника?- Повторяю: я не умею играть в эту игру, поэтому не могу сказать, насколько соперник слаб или не слаб.- Вы не будете отрицать, что пытались психологически прессовать их вратаря, свою падчерицу? Можно ли сказать, что принципиальным соперником для вас являлась не вся команда, а только она?- В свое время мы с ней мало общались, хоть нам и было откровенно мало места в одном дворце на двоих. Сейчас я попыталась по мере возможностей это компенсировать.- И чувствуете, что компенсировали?- Уж точно надеюсь, что после сегодняшнего дня она запомнит меня получше. В этом мире некому оценить, как же я из-за нее настрадалась.Корреспонденты переглянулись и задали следующий вопрос сестрам:- Ну а вы, с учетом того что играете в одной команде, может, сможете оценить? И не считаете ли, что в свое время тоже настрадались от некоторых игроков команды-соперника?Те думали, что их уже оставили в покое, поэтому первым делом обиженно надули губы, после чего ткачиха демонстративно подняла одну ногу, чтобы детально рассмотрели, и дала такой ответ:- Если капитан жаждет нашей оценки и в этом аспекте, то для ее выработки нам понадобится некоторое время. Что касается собственных страданий, то вот, пострадала по ходу матча единовременно, от игрока под №9, некой Шамаханской царицы. Зла не держу. Психологически прессовать тоже не собираюсь. Но извиниться она бы могла, да. - Мне к этому добавить, в общем, нечего, - ответила и сестра, на которую были переведены взгляды, - касательно самой себя скажу точно, что ни от кого из сборной Добра не пострадала. Свои синяки собрала постепенно и равномерно, откровенно никто не бил.Корреспонденты уяснили, что таких откровений о прошлом, как от мачехи, со стороны сестер не предвидится, и вновь обратились к ?первой красавице команды победительницы?, несколько провокационно:- Ну а кого конкретно, как капитан, могли бы выделить в команде?- Вот на этот вопрос точно пусть отвечает наша сбежавшая куда-то тренеришка. - Так и записать: ?тренеришка??- Да легко. Она же меня записывает горьким дитятком. Насколько могло бы еще затянуться общение с пишущей братией в центральном круге, неизвестно, но ситуация коренным образом переменилась: от скамейки сборной Добра к центру поля уверенно шагала царевна Лебедь. Кроме своей собственной белой футболки, через плечо у нее была переброшена еще одна. При ее виде корреспонденты поначалу обрадовались, думая, что вот и представитель Добра пришел пообщаться, глаза уже не на мокром месте, но этот представитель сразу и резко сдвинул брови к звезде: - Ребята, сейчас девчата здесь должны остаться одни. Времени у вас итак было много, пока я…была не в форме.И ребята не спорили. Авторитета не хватает, да и, действительно, материал собрать успели. Лебедь перевела пристальный взгляд на мачеху. Возможно, он тоже означал предложение смыться с глаз долой, но мачеха пока не собиралась вот, по крайней мере, просто так. В ее ответном взгляде ясно читалось: ?Проблемы? Так и скажи…? Проблемы оказались связаны не с ?первой красавицей команды победительницы?, а с ее другой составляющей: волшебница перевела взгляд на ткачихины ноги и осведомилась у нее:- Ну и что ты себе думаешь?- Я? Я думаю, что матч удался.- Не строй ты из себя дурочку, ты же понимаешь, о чем я. Это мне вот надо искать тебя, бегать за тобой?- Выходит, так. Раз мои синяки покоя не дают тебе, а не мне.- Пока заморозка действует, так ты в покое! Да ты посмотри только, я не удивлюсь, если у тебя там кость треснула. Вот спроси у сестры, она готова тебя вечером на себе домой волочить? Или уже не домой, а в больницу? – И Лебедь начала разуваться, сбросив лишнюю футболку в траву.Мачеха начала потихоньку от происходящего офигевать. Дальше стало ещё офигеннее, потому что ткачиха обреченно вытянула травмированную ногу вперед, обильно плеснула на нее водой, крепко закусив при этом кончик воротника своей футболки, а Лебедь своей босой ступней махнула пару раз взад-вперед и с хорошего размаха отоварила свою дальнюю родственницу прямо по больному месту, отчего та вполне ожидаемо примерно повторила свои действия после грубого фола Шамаханской. - Даже волшебное лечение достаточно болезненно. – Объяснила повариха офигевающей мачехе, а у Лебеди вкрадчиво уточнила, подмигивая. – И вечером, конечно же, касторка, чтобы подействовало наверняка?Первой на это уточнение ответила сестра – мычанием на пониженной ноте. Воротник пока не выплевывала. Лебедь же действительно уточнила, что, уж если касторка, то сугубо для нее, поварихи, чтобы сестре было не так обидно.Тут мачеха, наконец, и свои пять копеек втиснула:- Я офигеваю даже от того, что вы просто общаетесь, не говоря уже о предмете общения…- Ты же крошка не из нашего каравая. И, вообще, дохлая. Следовательно, от жизни отставшая. Ну как можно не общаться с такой вот полезной и пушистой? - Повариха демонстративно погладила Лебедь по плечу.Лебедь ничего против таких поглаживаний не имела, по крайней мере, не продемонстрировала, и мачеха заявила сестрам уже без всяких обиняков:- Ещё по ходу матча начала понимать, что вы какие-то неправильные. Если у вас с вашими беленькими все относительно в шоколаде, то с какой радости сами в красном?- Сейчас будут в белом, не беспокойся, - ответила за сестер Лебедь, поднимая брошенную футболку и стряхивая ее. Можно разобрать по номеру, что она царицына.Ткачиха, кряхтя и фыркая, сначала принимает коленно-локтевую позу, выплевывает, наконец, воротник и затем делает несколько приседаний, сначала на обеих ногах, затем на одной, вылеченной. Ее глаза блестят, но о настоящих слезах речи не идет.- Фирма веников не вяжет, - Лебедь, по всей видимости, выражает свое отношение к ее приседаниям.- Ух ты, как это воротник уцелел, неужто невкусный? – Повариха, понятное дело, удержаться не может. Обычно, сестра не реагирует на подобное, но сейчас она попала по ее профессиональной гордости:- Сумеешь так откусить от воротника не по шву, клянусь, в одиночку посуду до конца лета буду мыть. Пойди, по всем футболкам посмотри, за все игровое время есть хоть одна дырка, кроме как по шву? Не знаешь, что ли, что это я из-за вселукоморского заказа, гоняла с вами мяч на пять дней меньше? Вот только придем домой, и будешь у меня грызть. Не отгрызешь за час – посуда до конца лета твоя.- Посуда потом, сейчас слушайте сюда. – Лебедь трясет перед ними царицыной футболкой. – Мы узнали, что у людей там есть замечательная традиция: после матчей соперники в знак уважения друг к другу меняются своими игровыми футболками. Из вашей команды рассчитываю на понимание и согласие от вас двоих.- Прямо здесь и сейчас, при всем честном народе? – Повариха исполняет полный оборот на одной пятке. – Вернее, примерно, при четверти всего честного народа.- А вот я очень даже ?за?! – Подпрыгнула мачеха. – Только чуть подождите, я найду Балду, он всенепременно должен увидеть. В моем исполнении он это очень высоко оценил. Или хотя-бы парочку его помощников-бесов… Э-э-ээ, нет, курица, ничего у тебя не выйдет! На мертвых никакая магия не действует!Чем Лебедь пыталась ее на этих словах долбануть, осталось невыясненным, факт только, что взаправду не действует. Если собиралась просто отфутболить, то у ткачихи получилось определенно лучше:- Ты давай, озвученные традиции впитывай. Пошла бы, действительно, к своей этой девочке, вратарю ихнему, и предложила вот так поменяться, знаешь, как приятно ей стало бы?Этого уши мачехи вынести уже определенно не могли. Она их закрыла ладонями и приобрела вектор с ускорением. Хоть к Кощею, но подальше от этих неправильных.Повариха взяла царицыну футболку в руки, расправила, приложила к своему стану:- И всё бы хорошо, но, алё ку-ку, как же наша царица в мою или сестрину футболку влезать-то будет?- Да влезать, наверное, необязательно, ей не выходить на награждение. А ваши майки будут гораздо более к месту, чем те поддавки на последней минуте, когда все уже решено. Не будет майки, так опять будут и три ручья, и все пять. Вы ей действительно очень дороги, и она восхищена вашей сегодняшней игрой.- Я сейчас от таких слов сама выдам три ручья. Только вот сестра, та, которая в короне, наверняка ведь попытается примерить не сегодня, так когда-нибудь, а оно по швам сразу. Тогда будет и пять ручьев, и семь…мы-то ее знаем, как облупленную.- И что?- Так какие проблемы, если ты волшебница такая, а? Коли ставишь на ноги за минуту, так поменять размер майки несколько раз должна успеть, пока к ней донесешь. Ну, давай, приступай, вон, как раз Пушкин вернулся, надо произвести на него неотразимое впечатление, - и ткачиха первой потянула свою красную футболку вверх.- Ну и чем тебе его производить? – Начала было повариха, но быстро сообразила, что у самой в этом плане ну ничем не лучше. И отставать в таких делах от сестры не следует, а то создастся впечатление, что сестра эта самая ?растет над собой? быстрее нее.Действительно, впечатления на остатки публики они своим переодеванием не произвели даже вместе с Лебедью. А футбол, в котором они оказались сильны, публика, увы, не ценит, если на данный момент на трибунах от нее только жалкие остатки. Волшебница, облаченная теперь в красную футболку поварихи (у них размеры совпали если не полностью, то почти, никакой потребности в волшебной коррекции нет) сопоставляет между собой две остальные: белую №5 на ткачихе и красную №36 у себя в руках, в результате чего они меняются размерами.- Ну вот и порядок. Поздравления от всех нас всем вам. Пойду дальше печалиться.- По поводу поздравлений: следует продолжить, ты непременно заходи в конце недели вести эту…разъяснительную работу среди нас, сестру возьми и завтрашние лукоморские эти… газеты. Прочитаешь нам обязательно, что эти ребята там напечатают якобы с наших слов. Переврут же все наизнанку.- А из дворцового погреба чего взять?- Если вы продули, то, вроде, вам и выбирать. Угощать-то победитель должен. Только не то, что на 8 марта приносила, покрепче которое. Сама же, небось, не рада была. И вот еще сделала бы доброе дело: передать бы как-нибудь этим парням заморским, что они…благодаря им мы не были здесь одинокими. Со всеми подобающими словами благодарности. Можно? Нам самим этого… ну никак.- Можно, притом абсолютно обыкновенно. Я их язык и так знаю, без всякого волшебства.Они подошли прямо по полю, не как несколько ранее мачеха с Бабарихой с выходом на периметр, и между ними осталось труднопреодолимое заграждение. Их приветствовали достаточно бурно, но после того, как Лебедь приложила палец к губам и сказала что-то на их языке, все затихли практически сразу. О непосредственном общении, да еще в такой компании мечтали лишь самые оптимистичные из них. Сейчас не дающая им покоя тайна столь плохого отношения местной публики к команде в красном должна, наконец, перестать быть тайной! Они терпеливо выслушали, как капитан белой команды, уже облаченная в красную футболку передает им от их сегодняшних любимиц слово в слово, что те просили, и сначала начинают отвечать не менее, чем четверо сразу, из чего, понятное дело, никакого диалога не получается. Нужно выделить одного уполномоченного. И когда это происходит, ?красная? поворачивается к ?белым? с явным замешательством:- Они…совсем не в курсе, что же это был за матч. Абсолютно не понимают такого настроения стадиона…в смысле за нас и против вас, тем более, что видят вполне нормальные отношения между нами, в том числе и это переодевание. Очень просят объяснить.- А в чем проблема? Или у тебя есть какие-то свои основания не отвечать на их просьбу? Если так…- Да нет же…просто…думала, что лично вам может навредить полное и правдивое объяснение. Я так понимаю, они подарили вам свои симпатии, прежде всего из-за того, что сочли поведение наших болельщиков несправедливым, даже из ряда вон выходящим, совсем не зная, кто есть кто.Сестры переглянулись:- Ну и кто среди кого разъяснительную работу вести должен? Правда не может навредить. А вот если они проведают обо всём где-то на стороне…Пусть же узнают от тебя поскорей!У Лебеди слова, тем более иностранные, сразу выстраиваться в стройную речь не хотят, она ищет, вспоминает какие-то смягчающие обороты, но тут ее настигают сильные руки разъяренного мужа. До окончательной стадии кипения он дошел по дороге, когда ясно увидел, что в белом под №7 уже вовсе не его жена, а она мало того, что позволила этим двоим опозорить себя вместе со всей сборной Добра на поле, так еще и радостно облачилась в их красное…опозоренным позорное, так, что ли, надо полагать?!Первопричиной похода князя-недоросля на зеленый газон стала его матушка, вернее известная асимметрия на ее лице. В то время как самой царице и в голову не пришло бы напрягать свою сноху из-за таких пустяков, сын считал это полным непорядком, подлежащим немедленному устранению. А устранительница, с матушкиных слов, отправилась при всем этом, вы только подумайте, устранять травму соперницы! Уже ни в какие врата не лезет, тем более, что наше высочество что-то не видало там серьезных травм…но это еще не всё. Потом мы сознательно переодеваемся в ихнее и, кажется, нанимаемся в переводчицы к сектору приезжих пестрых удодов. В самый раз бы сейчас потащить ее в подтрибунные помещения, к матушке, за косу, намотав на руку по самый месяц, и чего он такой добрый, что потащил просто за шиворот? За красный, мать ее растак, шиворот.- Ты что, белены объелся?!- Я тебе объемся, так объемся…