Глава 2 (1/1)

Прошло уже пять месяцев с тех пор, как Доминик ?зовите меня Сонни? Кариси начал работать в Специальном корпусе, и он до сих пор оставался для Рафаэля той еще занозой. Зная, какой впечатляющий послужной список привел Кариси в Манхэттенское подразделение, Рафаэль надеялся, что его придется терпеть не так уж и долго. Но, к сожалению, Лив была компетентным руководителем и смогла сделать из Кариси по большей части функционального детектива.Если уж говорить начистоту, претензии Рафаэля никогда не касались полицейской работы. Если бы Кариси плохо выполнял свои обязанности, Лив без промедления передала бы его следующему неудачливому участку. Такт, конечно, начисто отсутствовал в его картине мира, но вместо него Кариси приносил на места преступлений какое-то бесхитростное сострадание, неограненное и искреннее. Рафаэль замечал, что он всегда заботится о жертвах, и это было его главным и единственным достоинством. Можно было, конечно, учесть в его пользу тот факт, что он все-таки сбрил свои отвратительные усы, но на этом Рафаэль заканчивал свой список комплиментов.Кариси с самого начала не вызывал особой симпатии, неуклюже пытаясь льстивыми речами добиться от Рафаэля расположения. А остатки доброжелательности он израсходовал, когда решил строить из себя защитника после суда над Галески. Этот факт раздражал сам по себе, ведь Рафаэль не сильно ценил даже деликатное вмешательство излишне заботливых альф, с которыми у него была связь. А тут стало еще хуже, когда Рафаэль вдруг заметил, что Кариси проводит слишком много времени, неприкрыто на него глазея, а время от времени даже невольно бросает взгляды на его задницу.Рафаэлю был знаком такой тип альф. Кариси не первый реагировал на него подобным образом и будет не последним. Такие альфы хотели потешить свое эго, завоевывая сильных и одиноких омег. Они были словно конкистадоры, покоряющие сложную местность, чтобы водрузить на нее свой флаг на всеобщее обозрение. Рафаэль научился отличать таких через собственный болезненный опыт. Он тогда только закончил юридическую школу и начал работать в большой фирме. Пару месяцев он встречался с одним из своих коллег, который, как потом оказалось, позвал его на свидание, чтобы выиграть спор, который заключили между собой несколько молодых юристов. Они хотели посмотреть, кому удастся сломать заносчивого омегу. Благо, в какой-то момент Рита Калхун, которую позвали участвовать в споре, посочувствовала Рафаэлю и рассказала правду. Он до сих пор помнил, как сидел тогда рядом с ней в пустом кафе, — только что откушенный кусок сэндвича комом стоял у него в горле, — и слушал о том, как его парень во всех подробностях описывал их первую совместную течку остальным новичкам. Унижение тогда глубоко впечаталось в душу Рафаэля.Быть под прицелом одного из таких альф ничем не льстило. Речь тут шла не о Рафаэле как о человеке или прокуроре, дело было даже не в привлекательном и теплом теле. Его цена была всецело теоретической, измеримой тем, насколько альфа мог самоутвердиться за его счет, какую репутацию мог завоевать, подчинив его себе.Насколько сам Кариси отдавал себе отчет в своих мотивах, можно было только догадываться. Он не казался Рафаэлю человеком, который любит перегружать себя самоанализом. Кариси вытянул счастливый билет: он был альфой, и эта роль ему подходила и нравилась. Зачем же ему было бороться со своими желаниями, если весь мир считал их естественными?И если бы поведение Кариси не демонстрировало его намерения столь явно, это сделал бы возраст. Рафаэль был на двенадцать лет старше и по всеобщему представлению уже вышел из того периода, который считают подходящим для омег, чтобы строить пары. Тридцатипятилетие считалось крайним сроком для тех, кто еще не успел создать союз, а Рафаэль был на семь лет старше. Было бы нелепо полагать, что у Кариси мог быть искренний интерес.Обычно Рафаэль без труда избавлялся от ненужного внимания. Его острый язык с легкостью ставил на место любого, и многие альфы сразу понимали, что игра не стоит свеч. Но не Кариси. Прошло уже несколько месяцев, а он все еще вилял своим метафорическим хвостом всякий раз, когда вклинивался в беседу с очередным огрызком юридического совета, как самый надоедливый студент класса, и совершенно очевидно искал одобрения Рафаэля. Тот факт, что Рафаэль не давал ему спуска и не скрывал своего презрения в те моменты, когда Кариси смел за него волноваться или бояться, казалось, нисколько его не задевал. Он вспыхивал кратким мигом гнева, или разочарования, или грусти, но если Рафаэль хотел видеть его таким и впредь, то это никогда не работало.И когда Рафаэль вернулся в участок в понедельник после обеда, он мог со всей очевидностью сказать, что настроение Кариси снова улучшилось с момента их последнего разговора. Рафаэль тогда поинтересовался у Кариси, зачем тот задает ему огромное количество не сильно связанных с делом юридических вопросов, и предположил, что детективу просто лень собирать информацию для домашнего задания самостоятельно.Увидев Рафаэля, Кариси даже улыбнулся — своей яркой и приветливой улыбкой, с ямочками. Той, которую Рафаэль всегда старался не замечать, потому что такая улыбка могла очаровать любого, кому хватило бы ума ее разглядывать.— Советник, — сказал Кариси. — Я тебя ждал.— Я в курсе. Чего ради меня вызывали?Кариси кивнул в сторону Фина, который встал из-за своего стола. Место Роллинс пустовало, Лив тоже нигде не было видно, так что они, скорее всего, были на выезде.— Сейчас мы покажем. Хочешь кофе? — спросил Кариси.Он уже вскочил на ноги и был на полпути к маленькой потрепанной кофемашине, которая нашла свой приют в шкафу по левую сторону помещения. Рафаэль догадывался, что ее перенесли из кухонной зоны поближе к рабочим местам. Офицеры полиции редко работали с девяти до шести.— Полагаю, это займет некоторое время? — спросил Рафаэль, уже мысленно перестраивая свой плотный график.— Возможно, да. Нам нужно пробежаться с тобой по некоторым файлам.Кариси покопался в шкафу и нашел чашку, посвященную Лондонским летним олимпийским играм 2012, в которую он налил Рафаэлю нечто, что тот после одного глотка мог описать лишь двумя словами: горькое и теплое. Он позволил Кариси подвести себя к белой доске, на которую Спецкорпус прикрепил несколько фотографий. Рафаэль узнал блондинку, она была найдена мертвой две недели назад. Еще ему было откуда-то смутно знакомо лицо мужчины средних лет. На третьей фотографии была испанская женщина, которую он ни разу не видел.— Это дела Соулман, Джонса и Лопез, — сказал Фин, указывая на доску.Испанская фамилия ничем не отозвалась внутри, а вот Джонс всколыхнул воспоминания. Прошло немногим меньше года с тех пор, как Рафаэль в последний раз видел лицо этого человека и его престарелых родителей. Тогда они так и не смогли получить ответ на вопрос, кто же убил их сына. Все зацепки, найденные в этом деле, вели в тупик.— Полагаю, вы объединили эти три дела не ради забавы.— Роллинс заметила закономерность между этими двумя, когда просматривала старые дела, — Кариси указал на Джонса и Соулман. — Они оба были изнасилованы, оба были найдены в черте города почти без одежды, отметины на их телах идентичны. И еще одно — они оба умерли от передозировки героином. Мы проверили, и эта женщина, — он указал на фотографию Лопез, — была найдена в Южном Бронксе примерно пять месяцев назад. Та же схема.Рафаэль снова скользнул взглядом по фотографиям, обдумывая то, что ему пытался донести Кариси.— Так, ладно. Три жертвы — то самое количество, при котором мы можем официально объявить преступника серийным убийцей, а это значит, что по крайней мере пресса будет счастлива. Они таких любят, — пробормотал Рафаэль. — Объединяет ли жертв что-нибудь еще? Такое ощущение, что кто-то изо всех сил стремился создать впечатление, что закономерности нет.У них были белая студентка Соулман, Джонс — черный мужчина за сорок, и Лопез — еще одна женщина, чей возраст находился где-то посередине.— На первый взгляд, это так, — сказал Фин. — Но у них все же было нечто общее. Все трое были омегами без пары, они жили одни и зарабатывали на жизнь самостоятельно.— Очаровательно, — невесело усмехнулся Рафаэль. Такой набор характеристик не сулил ему ничего хорошего в ходе подготовки к делу. — Эти люди знали друг друга?— Нет, — ответил Кариси. — Не то чтобы у нас было много информации. Джонс работал в библиотеке центрального Манхэттена, Лопез — в Старбаксе в Трайбеке, а Соулман была учительницей в детском саду на Стейтен-Айленде. Мы сейчас пытаемся выяснить, не было ли кого-нибудь, кто бы знал всех троих.— Это будет трудно, учитывая библиотеку и Старбакс, — сказал Рафаэль. — И там, и там в течение дня должны проходить сотни посетителей.— Между Джонсом и Лопез прошло семь месяцев, и четыре — между Лопез и Соулман, которую мы нашли всего пару недель назад. Надеюсь, мы правильно рассчитали время. Либо наш парень ускоряется, либо некоторых жертв могли ошибочно принять за мертвых торчков, — продолжил Фин, указывая на примитивную временную шкалу, которую кто-то пририсовал под фотографиями, засечками отметив на ней даты, когда были найдены тела, и предполагаемое время смерти.— Мы уже запросили все доступные отчеты по вскрытиям омег, умерших от передозировки героином в черте города за последние пять лет, — добавил Кариси и махнул рукой в сторону завала бумаг на круглом столе в паре метров от них. — К тому же, в деле Лопез есть подозреваемый, мы проверим его алиби на другие два дела.— А если не учитывать подозреваемого, у вас есть догадки, кого именно вы ищете? — спросил Рафаэль, отпивая из кружки. В ней был плохой, но все же кофе.— Пока мы никого не можем исключать, но в таких делах виноваты обычно альфы, — ответил Фин.Кариси задумчиво постучал по своей ладони откуда-то взятым маркером.— Если это альфа, мы же можем ввинить ей преступление на почве ненависти? — вдруг спросил он.— Зависит от того, насколько весомыми будут доказательства, — ответил ему Рафаэль.После описания черт, которые связывали жертв, его посетила та же мысль, но он не был готов признавать это вслух. Похвалу Кариси мог расценить как поощрение.Но даже того факта, что Рафаэль не стал сразу отметать его мысль, оказалось достаточно, чтобы вновь поселить на лице Кариси улыбку. Рафаэлю пришлось собрать все самообладание, чтобы не стереть ее в тот же момент ненужным жестоким комментарием. В данный момент у него были дела куда важнее, чем странное поведение Кариси в его присутствии.— Ладно, — Рафаэль поставил кружку на стол. — Держите меня в курсе. Если мы на самом деле напали на след действующего серийного убийцы, то нам необходимо добиться результатов прежде, чем средства массовой информации соберут все части вместе и спровоцируют очередную массовую панику. И желательно прежде, чем еще кто-нибудь умрет.-— Этого пропустили, наверное, потому что он действительно был наркоманом. Решили, что он просто неправильно рассчитал дозу.Пока Кариси говорил, Рафаэль медленно просматривал скудное содержимое тонкой папки, которую детектив привез ему в офис. С тех пор, как Спецкорпус высказал свои догадки по поводу серийного убийцы, прошла уже пара дней, и за это время они действительно нашли еще одну возможную жертву среди многочисленных отчетов.— Следов изнасилования нет, но у него был секс прямо перед смертью и, ну, возможно, его просто не сильно связывали. В отчете о вскрытии сказано, что у него была первая стадия течки, так что... ну, ты понимаешь.После добрых пяти минут безостановочного рассказа про то, как продвигается расследование, словарный запас Кариси, похоже, иссяк. Вскинув голову, Рафаэль увидел, как тот отчаянно пытается подобрать слова и выглядит при этом очень смущенным.— Ты переживаешь, что тебе придется объяснять мне понятие подчинения под влиянием течки, Кариси?Это был хорошо известный факт, что омега в течке в какой-то момент перестает физически сопротивляться, даже если альфа берет ее силой. Именно это и вызывало тот законодательный кошмар, который они наблюдали не только в деле Галески, но и во многих других, пытаясь доказать отсутствие согласия со стороны жертвы.— Нет, конечно, нет, — быстро ответил Кариси. — Ну, в смысле, ты явно знаешь об этом больше меня.Рафаэль поднял голову от папки, пронзая его взглядом. На этот раз ему даже не потребовалось ничего говорить, чтобы Кариси начал выглядеть как щенок под дождем. Похоже, хотя бы на этот раз он смог самостоятельно осознать, что ляпнул нечто катастрофически неуместное.— Прошу прощения?— Просто... потому что ты омега, только и всего, — пробормотал Кариси, глотая слова.— Да что ты говоришь. А я и не заметил.Рафаэль мельком удивился, что Кариси с таким трудом говорит о чем-то совершенно обыденном. Особенно, учитывая их работу. Неужели он полагал, что ему нужно защищать тонкую душевную организацию Рафаэля от жестоких реалий биологии? Некоторые альфы росли в традиционных семьях, где их воспитывали с мыслями о том, что упоминать секс в присутствии омег считалось чем-то неприемлемым. Но этого было бы довольно трудно избежать в отделе, который расследовал преступления на сексуальной почве.Отбрасывая мысли о Кариси, он вновь поднял один из листов, рассматривая фото погибшего омеги. Тот был юным и очень худым. Для врачей — всего лишь еще одна смерть от наркотиков, ничего особенного. Неудивительно, что тогда ей не придали значения и всплыла она только сейчас.— Полагаю, он тоже работал?— Да, продавцом в круглосуточном магазине в квартале от дома. Жил один, как и остальные.Рафаэль досадливо поморщился. Еще одна бесполезная случайная работа. Как и у остальных жертв.— Если это действительно дело рук одного человека, то мы должны понять, сколько изнасилований и убийств мы сможем представить в суде. Конкретно на это дело, честно говоря, я бы не рассчитывал. Из-за образа жизни, который вела жертва, его очень легко отклонить как несчастный случай, и защита обязательно этим воспользуется.— Понимаю, — Кариси забрал у Рафаэля фотографию, задумчиво ее разглядывая. — Все равно хорошо, что мы его нашли. Можно подтвердить нашу теорию, проверить алиби, все такое, — он на мгновение запнулся, прежде чем с несчастным взглядом положить фотографию на стол. — Господи, он такой молодой.— Как и многие, — ответил Рафаэль и вдруг заметил, что при взгляде на полное сожалений лицо Кариси он убрал из голоса привычную жесткость.— Мы все еще можем найти доказательства. У нас в любом случае есть время, пока мы не поймаем преступника. Не думаю, что у Рубека есть родственники, которым есть до него дело, но... — Кариси глубоко вздохнул и улыбнулся. — Я к тому, что ты уже не раз вытягивал в суде сложные дела, да и мы не так уж и плохи, когда дело касается расследований. Так что еще есть шанс, что убийцу осудят и за это преступление.С точки зрения Барбы, Кариси в свои тридцать тоже был еще молод. Интересно, стал бы он улыбаться так же часто, как сейчас, если бы доработал в Спецкорпусе до возраста Рафаэля?Насколько бы мало он ни был заинтересован в альфе, ему не хотелось видеть, как кто-то медленно и верно теряет веру в человечность под гнетом их тяжелой работы. Кариси, конечно, раздражал, но когда он искренне скорбел над делом бедного мертвого Йена Рубека, Рафаэль вполне мог пощадить его сожаления и добросердечную наивность, которая рано или поздно будет неизбежно утрачена для мира.— Может быть, шанс и есть, — внезапно для себя ответил Рафаэль, вновь глядя на фото.Возможно, где-то в глубине его души остались отголоски тех благородных идей, которые однажды и привели его на эту работу, и они резонировали с той неоправданной надеждой, которую бесстрашно обнажил Кариси. Рафаэль, конечно, знал, что чудес не бывает, но он тоже хотел верить, что они смогут что-нибудь сделать для Рубека.