Глава III (1/1)

Завтрак в Покровском проходил довольно оживленно. В обеденной зале, меблированной красным деревом и отделанной алым бархатом, уставленной изящными золочеными кандебярами, с полотнами эпохи Ренессанса и редчайшими статуэтками из фарфора, разливалось нежное, окутывающее всё сияющей дымкой утреннее солнце. За столом сидели Кирила Петрович, дочери его и сын с m-r Дефоржем. На длинном широком столе, застеленном бордовой скатертью, располагалось множество всевозможных блюд с яствами русскими и французскими: первые для хозяев, вторые для гувернера. Последний, с обыкновенной чопорностью поедая завтрак, то и дело делал нравственные замечания шаловливому воспитаннику. Кирила Петрович, с довольством отведав превосходных пирогов с осетриной, вытер свои пышные усы и обратил взор на младшую дочь, углубившуюся в думы.—?Маша! —?важно крякнул Кирила Петрович, и Марья Кириловна тут же обратила на отца свой ясный взор.—?Слушаю, папенька.—?Маша, я поразмыслил и решил, что надобно тебе сыскать учителя музыкальных наук,?— Кирила Петрович откинулся на спинку стула, сыто огладив полный живот. —?Князь Верейский большой охотник до романсов и Моцарта… Марья Кириловна метнула обиженный взор на сестру, сидящую напротив, потому как та позволила себе не сдержать насмешливой улыбки. Однако спустя мгновение Наталья Кириловна вновь приняла свой обыкновенный спокойный, чуть лукавый вид.—?Но, папенька… —?Маша робко взглянула на отца, который, почувствовав предвидящееся возражение, мгновенно посуровел. Младшая дочь тут же потупилась.—?Надобно выспросить у Анны Савишны какого-нибудь итальянца аль англичанина… —?задумчиво пробормотал Кирила Петрович, отирая рот салфеткой.—?А француз вам, рара, не подойдет? —?подал свой озорной голосок Саша, весело сверкнув темными глазенками. Пока Кирила Петрович размышлял над этими словами, Наталья Кириловна мимолетно скользнула взглядом по невозмутимому Дефоржу и, едва заметно дернув уголком губ, вопросительно воззрилась на Сашу. Тот, уловив немую догадку в глазах сестры, с гордым видом покачал вихрастой головой.—?А где ж нам его взять, француза-то? —?Кирила Петрович, насупив кустистые брови, посмотрел на сынишку. Тот что-то шепнул на ухо гувернеру, и m-r Дефорж, аккуратно сложив свою безукоризненно белую салфетку, с вежливым интересом взглянул на Кирилу Петровича. Троекурову показалось, что в глубине светло-карих глаз француза заискрилась откровенная издевка.—?Дак это… —?Кирила Петрович приоткрыл рот, догадавшись, какого француза имел в виду Саша. —?Он и такой грамоте обучен? Мальчуган оживленно помотал головой, попутно нашептывая что-то молодому учителю. Тот слушал Сашу с пристальным вниманием, время от времени кивая.—?Si Ма’гри Кирьиловна d'accord, je peux lui donner quelques le?ons de musique par semaine (если Мари Кириловна согласна, я смогу давать ей несколько музыкальных уроков в неделю),?— Дефорж умолк и, слегка сощурив глаза, посмотрел на Кирилу Петровича. Тот побагровел?— то ли от солнечного жара, то ли от непонимания сказанного, и обернулся к старшей дочери.—?Ну-ка, Наташа, хочу взглянуть, как у тебя с французским! —?Троекуров грозно воззрился на Наталью Кириловну. Та не смутилась, лишь коротко кивнула отцу и с легкостью перевела слова молодого учителя. Дефорж спокойным теплым взором смотрел на Наталью Кириловну, с которой у него стали складываться прекрасные дружеские сношения. Кирила Петрович о сем не имел ни малейшего понятия, и не должен был иметь.—?Хорошо, хорошо… Тогда и ты, Наташа, будешь вместе с Марьей Кириловной под началом мусье брать уроки,?— Кирила Петрович обернулся к младшей дочери, отчего-то вновь предавшейся раздумьям. Наталья Кириловна изумленно округлила глаза. Саша тихонько прыснул, тут же спрятав смешок за покашливанием, но все же словил строгий взгляд m-r Дефоржа.—?Рара, да вы изволите шутить! —?воскликнула Наталья Кириловна едва ли не со слезной обидой в голосе. —?Вы ведь знаете, что у меня ни малейших склонностей к музыке!—?Это отчего же? —?искренне удивился Кирила Петрович.—?Да от того, что мне ваш покойный Миша в детстве на ухо наступил,?— досадливо проворчала Наталья Кириловна, а Саша поперхнулся, уже не обращая внимания на безмолвное порицание гувернером.—?Глупости,?— нетерпимо отрезал Кирила Петрович, беспечно отмахнувшись лопатистой дланью. Наталья Кириловна знала, что в некоторых случаях рара непреклонен. И сегодняшний был одним из таковых. Молодая девушка лишь тяжело вздохнула и принялась рассматривать пышный букет акации в хрустальной вазе, изредка отвлекаясь на сцены воспитания месье Дефоржем в Саше основ этических норм. *** Заканчивалась первая неделя июня. Царила летняя душистая томность, слепящее лимонное солнце было повсюду: от крыльца усадьбы до распахнутого, восхитительно чистого василькового неба. Расцветали ветвистые липы, распространяя в густом воздухе медовый аромат, в траве скромно прятались жемчужины последних ландышей, сладко пахло акацией и черемухой: те уже отцветали, их матовыми лепестками была устелена земля, скамейки и полы в беседках. Зеркальная гладь разливающегося пруда искрилась на солнце сотнями серебристых вспышек. Старые ивы с толстыми шершавыми стволами склоняли свои серебристые плакучие ветви над тихой водой. Сквозь кружево листвы проглядывали радостные блики солнца, скользя по шелковому травяному ковру, узловатым шероховатым корням и небольшому деревянному мостку, сокрытому от посторонних глаз шелестящей завесой ивовых ветвей. Порхали крупные стрекозы с ярко-синими крылышками, невесомый ветерок колыхал прибрежную осоку. В ажурной тени пруд зарос белыми водяными лилиями: нежными, хрупкими, источающими прохладный изысканный аромат. Вдалеке за водной гладью, в густой тени каштанов и кустов магнолий белела изящная беседка, с южной стороны увитая дикой розой. Наталья Кириловна прислонилась спиной к нагретому солнцем стволу ивы и задумчиво смотрела на набегающую воду, которая мягко билась о прибрежные камни. Вдоль узкой тропинки, окутанной зеленой дымкой и благодатной тенью, стелился изумрудно-бархатный мох, разросся пышный ковер лесных фиалок с нежно пахнущими голубыми цветками. Тихо щебетали птицы. Ветер обволакивал кожу словно мягчайшим кашемиром, легко раздувал полупрозрачный шифоновый палантин на узких плечах, ласково трепал волнистую прядь волос, золотящуюся на свету. В голове словно расплывался тягучий туман, запутавший все трезвые мысли. Что-то неясное не давало Наталье Кириловне покоя вот уже пару недель. Такая странная, сладко щемящая мука, от которой гулко стучало сердце и хотелось зажмурить глаза. Молодая девушка прикоснулась прохладным виском к шероховатой коре и возвела светлый взгляд на небо?— свежее, распахнутое, разливающееся слепящей лазурью. По телу растекалось что-то горячо трепещущее, словно терпкое вино. От чарующих звуков фортепиано, льющихся из распахнутых окон в окутанный утренней дремой сад. От случайных взглядов, полных пьянящей теплоты и сияющей бездонности. От этого веяло нежной тоской и тихим очарованием, сердце обволакивало незнакомым блаженным чувством. За спиной мягко прошелестела ниспадающая листва ивы, осторожные шаги смяли высокую траву, источающую свежий арбузный запах. Наталья Кириловна обернулась. На нее несколько виновато и вопрошающе взирал m-r Дефорж, замерший в нескольких шагах от дерева.—?Mademoiselle, je suis désolé d'avoir perturbé votre paix (M-lle, я прошу прощения, что нарушил ваш покой),?— промолвил молодой человек, неловко заложив руки за спину. —?Pardonnez-moi, Natalie Kirilovna, je vais partir (Простите, Наталья Кириловна, я удалюсь). Тонкие ветви ивы, тихо шелестящие кое-где озолоченной солнцем зеленью, покачивались и ниспадали в плещущуюся воду пруда. Под деревом разливался дымчатый зеленоватый полусвет, от которого изящное, болезненно бледное лицо Натальи Кириловны стало почти прозрачным, оттененным лишь тонкими румяными губами, пушистыми мягкими ресницами и соболиными каштановыми бровями. В ее лучистых глазах, искрящихся изумрудом, вспыхнуло яркое живительное чувство.—?Restez, monsieur Deforge (Останьтесь… (далее по тексту некоторые русские реплики, переведенные с французского, будут выделены курсивом для более удобного чтения)),?— Наталья Кириловна незаметно улыбнулась. Лицо молодого учителя просветлело, и он неслышно подошел ближе, остановившись за спиной m-lle Натали. Она вновь смотрела на пруд, на покачивающиеся цветки белых лилий, на солнечные искры на водной глади. Строгий греческий профиль Натальи Кириловны тонко белел на фоне светлой зелени, по шелковистым волосам, убранным на затылке, словно струилась раскаленная медь. Дубровский затаил дыхание, взирая на ее грустное и светлое, как на полотнах Боттичелли, лицо. От обнаженной длинной шеи, тихо вздымающихся женственных ключиц и хрустальных хрупких рук невообразимо прекрасно пахло ландышами.—?Вы часто здесь бываете? —?Наталья Кириловна обернулась к Дубровскому, вопросительно на него взирая.—?Здесь легко думается, мадемуазель,?— в его светло-карих глазах теплилось тихое, до странности чистое чувство. Прямые темные брови дрогнули, и молодой учитель едва слышно вздохнул.—?Вы правы,?— Наталья Кириловна, отстранившись от дерева, повернулась к Дубровскому. —?Не желаете пройтись? Вдоль пруда довольно прохладно.—?Если это доставит вам удовольствие,?— молодой человек склонил голову, и в груди его разгорелся опаляющий внутренности огонь. До этого места не долетали крики мирской суеты, оставляя пруд Покровского девственно чистым, нетронутым житейской грязью и окутанным прозрачной свежестью. Ветви старинных лип, росших вдоль тропинки, переплетались меж собой в небесной голубизне, образуя ажурный шатер густой зелени. В просветах между стволами виднелись искрящиеся серебром воды озера, сияющие лепестки водяных лилий, трещащие ярко-синие стрекозы и ослепительные лучи солнечного света. Наталья Кириловна чему-то задумчиво улыбалась, с мягкой печалью взирая на блаженный уголок усадьбы. У Дубровского болезненно защемило сердце. На том берегу виднелась небольшая опушка, окруженная высокими стройными соснами и бурно разросшимися кустами ракитника. Края озера окаймляла сочная зелень прибрежных ирисов, цветущих прекрасными бархатисто-пурпурными цветками с яркими желтыми мазками. Оттуда летними вечерами было чудесно виден закат дня, окутывающий поляну теплым клубничным светом и акварельными ароматами цветов. Там в детстве юный Владимир играл с дочерьми Троекурова. Точнее, играл с Машей под пронзительно-внимательными взглядами ее старшей сестры, сидевшей средь высокой травы, сладкого клевера, нежных ромашек и озорных синих васильков. Уже тогда ее болезненно-мучнистое личико было тонким и изящным, и пушистые темно-рыжие локоны струились по худеньким плечам. Она почти никогда не играла вместе с сестрой и сыном Дубровского, предпочитая наблюдать, созерцать и слушать упоение природы. Натали была спокойной, вдумчивой и порой смешливой, полной воздушного очарования и тихой прелести. Дубровский не заметил, как Наталья Кириловна отошла к старой березе, шорох листьев которой убаюкивал и дарил странное успокоение. Гибкие ветви мягко струились по грациозной фигуре и скользили по легкому платью изумрудно-зеленого шелка. Солнце очертило нежный силуэт: изящную руку на толстом стволе, бархатную молочную кожу и античный профиль с утонченной горбинкой на носу. Сияющие капельки света зарылись в блестящие волосы, подсветили шифоновый палантин на плечах. На изящно очерченных губах играла невесомая полуулыбка.- У вас приятные воспоминания, мадемуазель? —?Дубровский сделал несколько шагов вперед и, скрестив руки на груди, облокотился о теплый ствол соседней липы. Лимонное сияние, льющееся с распахнутого лазурного неба, окутало молодого учителя блаженной вуалью. Узкое бледное лицо с благородными, несколько строгими чертами приобрело выражение тихой, светлой грусти, на высоких скулах и прямом тонком носу пятнами разгорелся багровый румянец. Темно-русые волосы молодого человека, подхватываемые порывами ветерка, растрепались и упали на густые темные брови. Выразительные карие глаза, пронизанные медовым светом, сощурились то ли от нахлынувших чувств, то ли от слепящего солнца. На лице Натальи Кириловны расцвела теплая улыбка, под искрящимися ярко-зелеными глазами собрались смешливые морщинки. В сердце Дубровского набухло что-то горячее и до невозможного приятное.—?Вы догадливы, месье. Детские грезы и картины прошлого…—?О чем-то сожалеете? —?молодой учитель не трывал внимательного взора от Натальи Кириловны.—?Ничуть,?— она легким движением плеч поправила накидку. —?Просто приятные воспоминания о старом друге. Если его таковым, разумеется, можно назвать…?— девушка тихонько прыснула. Дубровский взирал на Наталью Кириловну с жадным вниманием.—?Это бесценно?— иметь то, о чем можно вспоминать в зрелости с трепетной улыбкой,?— задумчиво заметил молодой человек, переведя затуманенный взгляд на белоснежный манжет рубашки, выглядывающий из-под неизменного черного камзола.—?И вы вновь правы,?— Наталья Кириловна смотрела на ту самую поляну из-под опущенных коричневых ресниц, на которых мерцали золотистые блики. —?Жаль, что в памяти остались только смутные обрывки.—?Простите за непозволительную дерзость, но вы были столь привязаны к тому мальчику из вашего детства?.. —?с острожностью спросил Дубровский, бросив на молодую девушку краткий взор. Та издала приглушенный смешок, и обернулась к гувернеру. В глазах ее вспыхнула привычная насмешка, чуть лукавая, но беззлобная.—?Право, месье Дефорж, по вам и не скажешь, что вы столь любознательны! Дубровский смутился, но Наталья Кириловна излучала благожелательное спокойствие без тени раздражительности.—?Прошу прощения, мадемуазель, я повел себя недостойно.—?Глупости, оставьте это! —?отмахнулась Наталья Кириловна. —?А что касается вашего вопроса, месье, то я отвечу: по правде говоря, я была лишена друзей, окроме Марьи Кириловны, а тот юный мальчик был довольно остроумен и затейлив, так что я не решалась вступать в их с Мари игры. Молодая девушка сложила руки на груди, на ее лице читалась странная смесь чувств: теплоты, печали и строгости. Дубровский ощутил, как в груди зреет трепещущая радость и накаляется тревога.—?Что же с ним сталось?—?Отец его, покойный сосед моего батюшки, отдал Владимира в кадетский корпус в Петербурге. Тот потом сделался царским офицером, а по смерти отца вернулся в родное имение. Наталья Кириловна нахмурилась и умолкла. Что-то взбередило ее сердечные раны, отчего в глазах ее сверкнула тяжкая грусть. Дубровский молчал.—?Идемте, месье,?— m-lle Натали тепло улыбнулась молодому учителю и отстранилась от березы. —?Вскоре чудесно запоют иволги, вы непременно должны услышать! *** Кабинет Кирилы Петровича окутала вечерняя дымка. Косые лучи сонного солнца заглядывали сквозь тонкую вуаль на окнах, очерчивали силуэт Троекурова, неподвижно сидевшего в своем глубоком кресле. Его седые брови были сурово сведены в одну мохнатую линию, на низком лбу бороздились глубокие морщины. В прозрачно-голубоватых, почти бесцветных глазах его горела непримиримая решимость, и Кирила Петрович сердито кусал усы. Перед столом сидела его старшая дочь, опершаяся локтем о гладко отполированный, резной подлокотник, и вопросительно взирала на отца. В ее темно-рыжих волосах играло солнце, тонкая алебастрово-белая кисть изящно лежала на кремовом подоле платья.—?Рара, вы желали видеть меня для разговора,?— начала Наталья Кириловна, стараясь с осторожностью подбирать слова, дабы не распалить отца до крайней степени гнева.—?Да, Наташа,?— прокашлялся Кирила Петрович и бросил на дочь строгий взор исподлобья. —?Тебе уже девятнадцать лет, ты давно девица на выданье… Наталья Кириловна тихо фыркнула, и ее напряженность спала. Отец десятки раз, начиная с шестнадцатилетия дочери, пытался сосватать ее всевозможным женихам. Но ни одна из попыток не увенчалась успехом. Женихи или обращали внимание на Машу, или вежливо откланивались, получив от невесты пару насмешек и дерзкий взгляд. Был один настойчивый ухажер, сын какого-то помещика, вполне приятный юноша и по наружности, и по уму. Но Кирила Петрович счел его недостаточно богатым, и молодой человек после трех бесплодных попыток отступил. И, учитывая столь богатый список неудач, Наталья Кириловна не беспокоилась о каком-то наивном женихе, явно не знающем о ее сложном характере.—?Папенька, я более чем уверена, что ваш претендент сбежит уже через четверть часа после беседы со мной! —?Наталья Кириловна добродушно улыбнулась, попытавшись смягчить суровый вид отца.—?Ошибаешься,?— грозно возразил Кирила Петрович. —?Граф Шевелев наслышан о всех твоих причудах и готов взять тебя в жены безо всяких возражений.—?Папенька… —?девушка обратила мягкий взор, лучащийся успокаивающей лаской, на отца.—?Молчи! —?Кирила Петрович властно рыкнул, с грохотом ударив ладонью по столу. Наталья Кириловна впервые за несколько лет испуганно потупилась перед отцом. —?Даже твоя сестра готовится стать супругой! Супругой человека верного и достойного, несмотря на возраст! А тебе достается молодой, блестящей наружности и с великолепным образованием! —?Кирила Петрович практически вопил, потное лицо его раскраснелось, глаза метали молнии. С каждым словом он все более возвышался над столом, опираясь морщинистыми руками о прохладное красное дерево. —?Ты позволяешь себе слишком много вольностей, словно неразумное дитя! Тебе уже девятнадцать, Наталья, опомнись! Граф Шевелев богат и сможет обеспечить тебе прекрасную жизнь, оплачивать все лекарства и врачей! У него имеется усадьба в Крыму, где лечебный воздух!—?Отец! —?Наталья Кириловна вскочила со своего места, тонкие ноздри ее точеного носа гневно трепетали, на скулах вспыхнул лихорадочный румянец. —?Неужто вы и впрямь так беспокоитесь о моем здоровье? Думается мне, что куда более вас манят счета будущего зятя!—?Как ты смеешь!.. —?Кирила Петрович побагровел и раздулся от ярости. Наталья Кириловна не решилась переступить порог дозволенного. Она лишь приподняла подбородок и впилась в отца ледяным взором, пронизывающим и недобрым.—?Ты забываешься, Наталья, о своем главном предназначении! —?выплюнул Кирила Петрович. —?Ты будущая жена и мать, а не ученая старая дева! ,?— Троекуров ненадолго замолчал. —?Граф Шевелев приезжает рез месяц. Уйди с глаз моих! Наталья Кириловна расправила плечи и бросила взгляд на открытое окно. Была середина июня, расцвели лозы жимолости, окутанной облаком нежно-розовых цветков со сладковатым ароматом. Ветви ложились на подоконник, облитые прозрачно-медным заревом заката. Стрекотали цикады, шуршали листья чинары. Издали раздавался звонкий смех Саши, перемешанный с оживленными французскими речами m-r Дефоржа.