13. Брут/Лия/Икар (1/1)

Хэдканон: "Гений".У них это что-то вроде локальной шутки.Серьёзно, слово звучит со всех сторон настолько часто, что почти теряет смысл; а потом приобретает его заново, сразу в целом спектре оттенков, от лёгкой иронии до почти серьёзной укоризны.*Икар гипнотизирует напряжённым взглядом электроплиту.Лия подходит, обнимает его со спины, мягко мажет губами по щеке.— И чем она заслужила столь пристальное внимание? Я ревную.— Она не зажигается.Лия вздыхает, и срывается на смешок.Наклоняется, поднимает с пола валяющийся шнур, демонстративно вертит в руках:— Штекер... — подключает плиту к электросети. — ... розетка. Эх ты, гений.— Эх я, — Икар смущённо чешет в кудрявом затылке и сам над собой смеётся легко.*— Твой завтрак!Лия тарелку перед ним почти бросает и, рассерженно пыхтя, уносится наверх, в спальню; он провожает её недоумевающим взглядом и растерянно косится на Брута. Друг тяжело вздыхает и трёт лоб; тянет негромко:— У неё сегодня День Рождения, гений. Нет, серьёзно, как ты мог забыть?Икар в ужасе округляет глаза и уносится тоже наверх — в лабораторию, на ходу тыкая что-то в телефоне.Спустя час в дверь комнаты Лии осторожно скребётся электронный котёнок, умильно поводя острыми ушками; весь первый этаж заполнен воздушными шарами — золотыми и белыми, и огромный букет из лилий едва помещается в вазу, а изящный торт в форме хрустальной туфельки и бутылка её любимого шампанского — это уже старания Брута.Котёнка Лия носит на руках весь день — она давно мечтала о питомце, но в Полис их где взять? Она гладит тёплую шёрстку на спине, пушистый хвост подрагивает от удовольствия, и чудо утробно урчит, сверкая ярко-зелёными глазами, совсем как живое.Кажется, яркая улыбка означает, что гений прощён.*Иногда ему плохо. Иногда у него нет идей, вдохновения и желания работать, иногда ему кажется, что все его "достижения" — пустая трата времени, и он ничего не смог, ничего не добился, он вообще никто.Брут обычно замечает такие штуки первым.Он научился замечать.— Опять грустишь, гений? — слабая улыбка понимания и спокойная уверенность бледных глаз. В такие моменты слово не звучит, как издёвка. Оно звучит, как поддержка, как вера, как... нежность.Брут обычно садится рядом и позволяет опустить голову себе на плечо, незаметно вытягивая из пальцев едва початую бутылку чего-то крепко-алкогольного.— Я ничтожество.— Тебе нужно отдохнуть, — у него голос чудом держится, и всё же начинает подрагивать, когда он хмурится, добавляя: — И никогда не говори так. Это неправда, ты же знаешь?— Думал, что знаю. Теперь не уверен.— Ну, если даже великий гений начал сомневаться в смысле своего существования — нам, простым смертным, видимо, пора дружно за ручки идти в окно, — без тени сарказма заключает Брут, вздыхая, и мягко обнимает его за плечи.Лия бесшумно проскальзывает в гостиную, замирает, прислонившись к двери.Икару хочется кричать и выть.Но срываться на самых близких людей не хочется.Он вместо этого шепчет.— Заладили... "Гений" да "гений"... А я ничего не сделал. Боги, да я без вас вообще подох бы давно — или от голода, или в ходе какого-то неудачного эксперимента, или меня камнями бы забросали за очередное открытие!— Для этого мы здесь, милый, — Лия ласково улыбается, опускаясь рядом с другого бока; обнимает его тонкими руками. — Чтобы защищать тебя, чтобы беречь. И заставлять ещё кушать и спать, ну, так, хотя бы изредка.Он фыркает.Но в их руках его отпускает понемногу. И гнетущее чувство бессмысленности тает в ощущении любви.— И всё-таки ты гений, — с упрямой гордостью и затаённым восхищением выдыхает Лия. — Скажи, Брут?— Гений, — Брут покладисто кивает, и дёргает щекой в чуть более яркой улыбке: — Пусть только кто-то попробует поспорить.В такие моменты Икар первым целует его.