Том II. Глава 20. Хочу быть человеком (1/1)

Гоу бежал, а мысли его кучкой скользких дождевых червей ворошились в голове. Треск, издаваемый ими, медленно расползался по телу, проникая под кожу и задевая кости и жилы. Их рой суетливо вился у него в черепе, беспрерывно нашёптывая то, что сам Гоу предпочёл бы никогда не слышать. С каждым новым шагом зависть всё прочнее укреплялась в сердце мальчика, неумолимо подгоняя его вперёд.—?Гоу! —?окликнул его знакомый торговец сладостями,?— хочешь немного цзунцы?Но Гоу не услышал слов, обращённых к нему добросердечным стариком.—?Хочу стать человеком,?— шипел он себе под нос, задыхаясь от быстрого бега. —?Хочу быть человеком!Споткнувшись об увесистый булыжник, так некстати попавший ему под ноги, Гоу по инерции пробежал ещё какое-то расстояние, прежде чем рухнуть на колени, потеряв равновесие.Выронив нефрит в пыль, он прижал к ушам трясущиеся ладони, раскачиваясь вперёд-назад. Ноги, разбитые в кровь при падении, нещадно саднило, но Гоу, это было только в радость: с тех пор, как он остался совсем один, некоторые ощущения его покинули, в том числе?— осязание и вкус.Желая почувствовать хоть что-то, Гоу каждодневно истязал свой желудок, поглощая самые острые и солёные закуски, какие только можно было найти в Инь Чжу, но все его попытки оставались тщетными. Более того, через какое-то время после потери вкуса, он полностью утратил чувствительность к какой-либо боли.Заметив это, Гоу громко рассмеялся, хотя на душе у него скребли кошки. Пытаясь справиться с охватившим его опустошением, он в тот же вечер нарочно столкнулся с Йином, получив заслуженную порцию тумаков. Уже потом, проходясь пальцами по рёбрам, густо покрытым синяками, отливающими зелёным, Гоу понял, что ему больше нечего терять. Всё то, чем он жил до сих пор, оказалось пустым и тщетным. Еда не приносила никакого удовольствия, а страх и осторожность теперь оказались вытесненными желанием быть избитым до полусмерти.Встретив на рыночной площади Чжао Цзуна, Гоу с удивлением обнаружил, что резкие слова заклинателя пробили его броню, добравшись до живого. Ему вдруг захотелось сохранить это чувство обиды и уязвления, которое привело в движение его сердце, впервые кольнувшее за последние несколько лет. ?И Цзин,?— вспомнились ему слова матери, всю свою жизнь довольствовавшейся малым,?— не забывай о том, что ты был зачат в Чжун Юань Цзе (1). В тебе течёт кровь живая и мёртвая. Не давай амбициям и жадности ослепить себя, иначе ты потеряешь гораздо больше, чем получил?.—?Этот недостойный сын просит прощения! —?пронзительно выкрикнул Гоу. —?Я сожалею о своём решении, но я так устал! Я хочу быть живым! Хочу быть человеком, а не собакой, которая ждёт подачки у ног своего хозяина!<настоящее время. Лан Фэн>—?Больно? —?спросил Сун Ю Мин, когда Бай Цзы Фэн проколол кожу Цао И Цзина, несильно сдавив фалангу пальца, чтобы выпустить густую кровь. —?Старейшина, надо было приказать лекарю сделать это,?— он неодобрительно посмотрел на Бай Цзы Фэна.—?Ю Мин,?— Верховный Заклинатель приоткрыл глаза, которые он держал зажмуренными на протяжении всей процедуры кровопускания, и медовые радужки, золотистые, как у рыси, тут же блеснули на свету,?— хватит ворчать.Взяв Бай Цзы Фэна за свободную руку, Цао И Цзин крепко пожал её.—?Спасибо,?— произнёс он, удерживая пальцы Бай Цзы Фэна в своей ладони. —?Я чувствую себя значительно лучше.—?В таком случае,?— послышался язвительный голос,?— может быть Вы соизволите отпустить Цао Юань Лу, Верховный Заклинатель? Как Вы знаете, я взял его с собой в Лан Фэн не просто так, а по важному делу.