Том II. Глава 19. Чудовище внутри меня (1/1)

Подождав пока заклинатель уйдёт, Гоу купил у торговца миску горячей куриной лапши, посыпанной зелёным луком. В несколько глотков осушив тарелку, он блаженно вздохнул, облизнув губы, покрасневшие от большого количества пряностей.?Уничтожить Бай Лао Ху? —?подумал он, взвесив в руке нефрит, размером чуть больше куриного яйца. —?Но я ведь только и умею, что таскать мешки с рисом, да колоть лучины для розжига. Разве человек, далёкий от культивации и не имеющий золотого ядра, способен на такое??.Присев у обочины дороги, Гоу нахмурился, пытаясь рассчитать точное количество золотых, которые он мог бы потребовать у заклинателя, в обмен на своё участие в этой безрассудной и крайне опасной сделке. Мимо него нескончаемой толпой сновали люди?— по большей части ремесленники и торговцы. В их натруженных руках виднелись мешки с бататом и имбирём, куски мяса, завёрнутые в промасленную бумагу и корзины с утиными яйцами, покрытыми тонким налётом из мраморных пятнышек и линий.Этот живой поток не прекращался ни на минуту, обдавая Гоу запахом пыли и пота, вязкой рыбьей требухи и застарелого жира, птичьего помёта и грязи, плотно налипшей на соломенные подошвы сандалий. Предвидя приступ едкой тошноты, подступающей к горлу, мальчик зажал нос рукой, неизменно ощущая в ладони тяжесть нефрита и шёлк нитей, образующих тонкую красную кисточку. Гоу никогда не приходилось тешить себя напрасными мечтами: он родился на улице, в окружении липкой серой пыли, оседающей на коже каждого, кто проходил по окраине Инь Чжу, в особенности?— по западным улицам, на которых нищета плодилась с удвоенной скоростью.Всё то, что он выполнял с завидной регулярностью, раньше не вызывало у Гоу никаких сомнений: когда ему было три года, и он ещё неоперившимся птенцом следовал за матерью-побирушкой, он повторял каждое её действие и телодвижение с поразительной точностью, как маленькая ручная обезьянка. Она улыбалась коренастому мяснику?— и Гоу улыбался вместе с ней. Мать робко отходила в сторону, чтобы пропустить высокого одноглазого мужчину, которого все называли Йин (1), и Гоу торопливо семенил за ней на неуклюжих пухлых ножках, прячась за складками холщовой юбки.Таким был тот хрупким порядок, поддерживаемый им до самого конца?— Гоу попросту не представлял, что может быть иначе. Его научили опускать голову, чтобы случайно не встретиться взглядом с важными заклинателями и кланяться каждый раз, едва завидев их тень перед собой, и он делал это, даже мысленно не желая нарушить правила игры, затеянной неумолимой жизнью.В раннем возрасте лишившись матери, отнятой у него холодными руками смерти, Гоу не испугался и не расстроился. Улицы Инь Чжу были его домом. Они могли дать кров и пищу, достаточную для того, чтобы не умереть от голода. Нужно было лишь следовать их законам?— порой не слишком гуманным, но зато действенным.Заслышав голоса людей, которых его научили опасаться, Гоу сразу же сворачивал в мрачные переулки, опутавшие длинной сетью Инь Чжу. Каждая улица являлась частью громадного лабиринта, в котором он чувствовал себя вольно, точно рыба в воде. Ни Йин, ни даже сам дьявол не смогли бы поймать там шустрого и изворотливого мальчишку.Просыпаясь с первыми лучами солнца, Гоу сразу же шёл на рыночную площадь, которая, в действительности, представляла собой небольшой клочок земли, покрытый вонючей жижей. Остановившись у одной из деревянных стоек с овощами, Гоу терпеливо ждал, пока кому-то понадобится его помощь. Мальчик так привык к окружающим его запахам, что уже начал считать их частью себя, но сегодня, встретив богато одетого бессмертного, чудом попавшего на рынок вместе с толпой крестьян, Гоу почувствовал, как в его теле, с силой задевая внутренние органы, шевелится большое завистливое чудище, чешуя которого щекочет нутро, неприятно реагирующее рвотными позывами на зловоние, царившее на рыночной площади.Подгоняемый болью в желудке, Гоу прыжком поднялся со своего места, устремившись к выходу с площади. Сердце его бешено колотилось, а ладонь, мёртвой хваткой сжавшая нефрит, неприятно вспотела, покрывшись скользкой влагой, но Гоу этого заметил. Сейчас перед его глазами висело марево, образованное золотым светом падающих с неба монет, звон которых тонул в жидкой грязи под его ногами.