Глава 29. Рандеву с летальным исходом (1/1)

Желудок огласил воздух требовательным урчанием. Неудивительно: перед дорогой я не съела ни крошки. Утром то ли из-за раннего часа, то ли из-за волнения весь мой организм протестовал против приема пищи, угрожая, если я пойду наперекор, вытолкнуть все обратно. Я себе, конечно, не враг, я к себе прислушалась и пошла на встречу с Микки налегке. Что было очень недальновидно. Теперь я бы не отказалась от пары-тройки бутербродиков с ветчиной и сыром, которыми Микки любовно набил свой рюкзак. Аж слюнки потекли, стоило воскресить в памяти аппетитную картинку.

Увы, рюкзак оставался в яме, яма была не по пути, и с чувством голода волей-неволей приходилось мириться. С таким положением дел мой живот был не согласен, а потому урчал так, что будь кто поблизости, меня бы давно уже обнаружили.

К счастью, никого, кроме моей тени, поблизости не было. Кругом стояла такая напряженная тишина, что, казалось, воздух вибрировал и раскалялся от одного лишь моего дыхания, слишком шумного, слишком жадного, слишком беспокойного для этих мертвых мест. Я была здесь чужой и шатер это знал. Он замер в ожидании, пристально следя за моими действиями, а я, чужеродная, словно вирус, перетекала по его артериям, наполняя воздух своим дыханием, отравляя его одним лишь своим присутствием. Толстые каменные стены угрожающе нависали над моей головой, факелы полыхали возмущенно, их огонь был злым и непреклонным, как огонь инквизиторов. Место трепетно хранило свою тайну, а я была просто глупым ребенком, сующим в муравейник палочку.Комната Присциллы встретила меня настежь распахнутой дверью. Я зажгла свет. Внутри было все так же роскошно и так же пахло благовониями, разве что в этот раз в комнате не было так задымлено, отчего теперь она казалась гораздо более тесной. Пришлось подавить в себе желание рассмотреть ее в деталях: нужно было спешить.

Положив карту Лили на старомодный трельяж, я вздрогнула, когда зеркало отобразило мое лицо, бледное и какое-то неуместно торжественное, и медленно подошла к книжному шкафу. Он был высокий и так плотно заставленный, что, казалось, рано или поздно не выдержит напора распирающих его изнутри книжек и разлетится в щепки.

С моих губ сорвался жалобный стон, когда я пригляделась повнимательнее и обнаружила, что большая часть корешков сверкает позолотой. Создавалось впечатление, будто Барри выдумал коварный предлог, чтобы выиграть время, и, пока я бы тут все перебирала, сделать свое грязное дело, о котором я могу только догадываться. Но это нелогично. Иначе зачем ему в первый раз предупреждать меня об опасности?

Да откуда ему вообще известно про книжку? Получается, он рыскал тут в комнате Присциллы, пытаясь что-то найти? Но как он мог здесь рыскать, если он прикован к одному месту? Но всегда ли он был к нему прикован? И прикован ли вообще? Но если нет, зачем притворяется? Что он знает и кто держит его в страхе? И, наконец, зачем в принципе ему рыскать в комнате Присциллы? Он в чем-то подозревал ее и искал улику? Или что-то знал наверняка?Присцилла. Женщина с неприятным прищуром цыганских глаз и стальным командирским голосом, которая оказалась дочерью сестры Северины. И теткой Руби, той девочки, которую убили в степи. Только при чем тут это? Присцилла сказала, что я должна ?захотеть увидеть правду?. Почему она так сказала? Правда слишком уж неожиданная или я просто не захочу ее признавать? Что явилось ей в видении?

В видении?..На меня словно ведро ледяной воды обрушилось. Колени задрожали, сраженные судорожной слабостью, а все внутренности словно выжало. Ну, конечно! Как я могла не обратить на это внимания раньше?! Ведь была одна несостыковка, огромное такое несостыковище! А Микки-то куда смотрел?! А еще хвастался своей дедукцией!Бабушка же ясно сказала: Хильда ведьмой не была, а способности переходят только к одному ребенку и наследуются только по прямой линии. Значит, Присцилла, ее дочь, не может быть ведьмой! Во всяком случае, не должна ею быть! Но раз Виктор может колдовать и утверждает, что его мать колдунья, то Присцилла все-таки имеет способности. Но почему? Как?С новыми силами я подскочила к шкафу и принялась перебирать книги. Нигде не было красной закладки. В большинстве книг вообще не было закладок. Один за другим, тома летели на пол и тонули в облачках пыли, пока я быстро перелистывала, бесцеремонно перетряхивала их сородичей. К счастью, все вышло наилучшим образом: моя книга оказалась на той самой полке, с которой я начала свой обыск. Я трепетно сжала ее в пальцах и отступила назад, чуть не споткнувшись о другие фолианты, бумажными скалами возвышающиеся на персидском ковре.

Книга была тяжелой, но хрупкой: она чудом не обратилась в прах от моего прикосновения – от нее пахло овечьей кожей, затхлостью и старой бумагой, пожелтевшие страницы являли взору почти выцветшие вереницы стройных букв и неразличимые смазанные картинки.Быстро сглатывая слюну от предвкушения, я открыла находку на том месте, где было заложено шелковой закладкой, и прочитала заголовок:?Ingeniumale mutiare?

Терпкая горечь разочарования. Вязкая и мерзкая, как сироп от кашля.У меня не было ни малейших догадок, что это могло бы значить. Текст, следующий за заголовком, ничего не пояснял, потому как я не могла разобрать ни слова. По всей видимости и следуя всем существующим законам подлости, книга была написана на том колдовском языке, напоминающем латынь, о котором рассказывала Северина. Значит, мне предстояло найти того, кто всю эту радость мог бы прочитать и перевести. Слава Богу, одна подходящая кандидатура на примете у меня была.

Только где она сейчас ходит, эта кандидатура?В худшем случае, в плену в подземелье – там же Кроули всех собирают? – в лучшем, во всех остальных местах. Ну так, чисто гипотетически.Виктор сказал мне ждать его в комнате Лили и Барри, значит, пожалуй, сейчас самое логичное, что можно сделать, - это отправиться прямиком туда. Заодно можно будет удостовериться, та ли это самая книга, и возможно, у меня получится вытянуть из Барри еще что-нибудь.

Рассудив так и воспрянув духом от своей кристально-ясной логики, я занесла ногу вверх и случайно сшибла гору книг на полу. Они бухнули так громко, что задрожали стены, а я, ойкнув, принялась скакать на одной ножке, потому что боль была дикая, такая, будто большой палец прогнулся вовнутрь, а то и вовсе оторвался и ушел бродить по просторам стопы. Пока я скакала, умудрилась поскользнуться на тоненькой брошюрке и через считанные мгновенья уже была на полу. Нос к носу с ундорсами. Да-да, именно с ними: так называлась книга, оказавшаяся прямо у меня перед глазами: ?Скандинавские ундорсы. Нити судьбы в витражах?. И что радовало больше всего, написана она была на чистейшем английском. На староанглийском, конечно, что омрачало мой оптимизм. Еще его омрачало отсутствие доброй половины страниц и сильная заляпанность, словно кто-то опрокинул сюда склянку с чернилами. Но я не могла не воспринять это как перст судьбы (хотя никогда в судьбу не верила).

Как и следовало из названия, книга была посвящена разбору витражной символики. Все было ужасающе подробно, что играло мне на руку, вот только я уже не помнила, что именно видела на картинках, кроме жуткой куклы с ребенком с лицом Руби – увы и ах, страницы с буквой ?К? (кукла) и с буквой ?М? (марионетка) были наглейшим образом вырваны. Черт возьми, а я ведь чувствовала, что надо было взять фотоаппарат!Таким образом мой маршрут сместился. Следующим шагом стала расшифровка предсказания, а для этого мне снова надо было попасть в ту янтарную комнату. На карте я отыскала ее не сразу, еще довольно много времени заняли блуждания по туннелям (бедный мой желудок совсем пустился во все тяжкие и извел меня своими серенадами).

Но вот впереди путеводной звездой меня поманила Дева Мария - или кто-то вроде нее - вздымающая вверх руки из осколков радужного стекла. Я осторожно отворила дверь и также бережно прикрыла ее за собой. Все мои мысли были заняты предстоящими поисками.- Стоять! – прорезал воздух визгливый, лающий голос, заставив меня вздрогнуть всем телом и затрястись, как заводная игрушка. Книги я, однако, из рук не выпустила, наоборот, крепче прижала к себе, медленно поворачиваясь на источник звука.

Впереди, на соломенной куче, скрестив маленькие ножки, сидел карлик, то ли скалящийся, то ли ухмыляющийся, выставляя напоказ коричневые пенькообразные зубки.- Чак?- Собственной персоной, - горделиво надувшись, хмыкнул он. - А тебя я жду здесь уже о-очень давно.

Он вскинул руку вверх, словно отталкивая что-то от себя, и из его маленькой короткопалой ладошки вырвался яркий красный луч, ослепив меня. Я взвизгнула, прикрывая лицо рукой. Справа послышалось шипение. Резко обернувшись, я увидела, как дверь, раскаленная докрасна по краям, намертво припаивается к дверному косяку, запечатывая нас внутри.

- Что ты делаешь?!- Ой, какие мы возмущенные, - заулюлюкал Чак. – А я всего лишь устраиваю нам небольшое рандеву. Чтобы ты, дорогуша, не сбежала, оставив меня куковать в одиночестве…

Он плотоядно улыбнулся и его притворные заискивания сменил холодный категоричный тон:- Я обвиняю тебя, скандинавский ундорс, в преступлениях против человечества и приговариваю тебя к немедленной смертной казни.

- Нет! Стой!

Не слушая меня, он поднял вверх две руки и пригнул голову, смотря на меня исподлобья, и в тот же миг что-то оторвало меня от пола и с размаху треснуло о стенку, вокруг лодыжек и запястий змеями обвились кандалы, от удара голову заполнил густой туман.