Глава тринадцатая. (1/1)

Schlie? mich in dein Gebet ein bevor der wind noch k?lter weht***Мартин останавливается напротив церкви и смотрит на нас с Тиллем. За его спиной виднеется сильно обгоревший остов дома, к которому ведет усыпанная мусором дорожка. Цветник вытоптан, кусты, растущие вдоль дома, почернели от пожара, и лишь плодовые деревья зеленеют у забора. Я пытаюсь представить каким прекрасным был этот дом до того как его разрушил пожар, но у меня ничего не получается. Церковь же кажется нетронутой, по крайней мере снаружи, только двор выглядит странно?— вместо газона перекопанная земля, словно оставшиеся жители решили разбить тут огород.—?Вы живёте в церкви? —?спрашиваю я.—?Нет,?— Мартин качает головой, улыбается и, указав на обгоревший дом говорит:?— Мы живем здесь.—?Шутите? —?я смотрю на него с недовольством.—?Ничуть! То, что вы видите?— декорация. Этот дом принадлежал одному из богатейших жителей нашего города. Он жил напротив храма, но был последователем другой религии?— сайентологии. Под его домом выстроен огромный бункер на случай ядерной войны.Я удивленно переглядываюсь с Тиллем, мне все еще кажется, что Мартин издевается надо мной, но Лили заметив мой взгляд, подтверждает слова отца:—?Да, он не врет. А сам хозяин давно помер, его убили в первое нападение и он даже не успел спуститься в свое убежище. Его застрелили байкеры. Мы похоронили его там,?— она указывает на церковь, и тут я понимаю, что никакой это не огород, а самое настоящее кладбище и мне становится не по себе.—?Вам придется некоторое время подождать здесь,?— говорит Мартин и виновато улыбается,?— мне нужно предупредить всех о вашем приходе. Йонас у нас парень нервный, еще не дай бог примет вас за врагов и пальнет из ружья.С этими словами Мартин обходит забор обгоревшего дома и скрывается в узком проходе. Я с любопытством смотрю ему вслед.—?Мне казалось, он сказал, что вы живете в самом доме,?— говорю я и смотрю на Лили.Сейчас, при ярком освещении я вижу, насколько она похожа на своего отца. Девчонка чертовски хороша, а юность только добавляет ей баллов. Мешковатая одежда не может скрыть ее пышной груди, стройных ног и тонкой изящной шеи, увитой сложным орнаментом цветной татуировки.—?Вход с другой стороны,?— объясняет Лили, и к моему удивлению добавляет:?— Я лучше пойду с папой, а вы никуда не уходите, хорошо?Она смотрит на Тилля и тот кивает. Лили убегает вслед за отцом, и мы остаемся вдвоем. Неужели ей хватило силы воли уйти и оставить своего кумира наедине со мной? Тилль молча смотрит на дом, но заметив мой взгляд, отворачивается, и некоторое время с задумчивым видом разглядывает траву под ногами. Я уже знаю его достаточно, чтобы понять, что он хочет сказать мне что-то важное, но не может подобрать нужных слов.—?Прости, что втянула тебя в это,?— говорю я, и он поднимает взгляд и пристально смотрит мне в глаза. —?Это девчонка тебя уже, наверное, достала?—?В общем-то, она забавная,?— он чуть улыбается, а потом спрашивает:?— Думаешь, мы можем доверять этим людям?Вынув из кармана мятую пачку сигарет, Тилль сначала предлагает мне, но я отказываюсь. Тогда он достает одну и закуривает.—?А разве у нас есть выбор? —?отвечаю я, чуть подумав.—?Можно вернуться к фургону и уехать,?— он делает глубокую затяжку и, закинув голову, выпускает дым вверх, но ветер все равно доносит до меня его горьковатый запах.Я раздумываю над его словами. Без ключей завести фургон будет не так просто, но мне кажется, что справлюсь с этой задачей. Машина старая и в ней нет никакой электроники, но только какой в этом смысл? Если Мартин не солгал, и его люди помогут нам, то шансов на победу у нас будет многим больше.—?Даже если мы уедем прямо сейчас и отправимся в логово ?Безымянных?, то без оружия будет довольно сложно подобраться к Крумбайну, нас завалят еще на подходе.—?Главное, чтобы эти ребята,?— Тилль указывает тлеющей сигаретой на обгорелый дом,?— не захотели прикончить нас еще раньше.—?Если бы они хотели убить нас, то давно сделали бы это,?— говорю я, и Тилль согласно кивает.Он снова глубоко затягивается и чуть помолчав, задает вопрос, который ставит меня в тупик.—?Но ведь есть и еще одна опасность. Твой бывший напарник. Что мы будем делать, если Петер вернется?—?В каком смысле вернется? Зачем ему это?—?За информацией, или чтобы убить нас.Я смотрю на Тилля в изумлении, и он объясняет:—?Этот человек угнал наш байк, а еще он ведет себя очень странно, и я боюсь, что у него не все в порядке с головой. Сейчас он не тронул нас, но кто знает, что будет дальше. И если он нападет, я бы хотел понимать что ты сможешь постоять за себя и не позволишь ему причинить тебе вред.—?Не нападет, я знаю Петера, и он не станет делать ничего такого,?— отвечаю я, хотя глубоко в душе понимаю?— Тилль прав и мне следует подумать о такой возможности.Он собирается что-то возразить, но из-за дома появляется Лили и зовет нас с собой. Тилль делает последнюю затяжку, бросает окурок на землю, тушит его носком ботинка, а потом идет в узкий проход между заборами. Я направляюсь следом.На заднем дворе, рядом с кустами смородины, стоит неприметный сарайчик, грубо сколоченный из досок. Рядом с ним на земле валяются несколько садовых инструментов и перевернутая металлическая тачка. Сам двор наглухо зарос сорняками, но к сарайчику ведет бетонная дорожка. Лили уверенно направляется туда и останавливается прямо у входа.Дверь в сарай открыта, я заглядываю внутрь, но не вижу ничего интересного. У дальней стены грудой свалены какие-то лопаты и мотыги, и вряд ли там найдется что-то полезное для нас.—?Там есть люк,?— говорит Лили и смело шагает в темноту, нам с Тиллем не остается ничего другого, как последовать за ней.В бункер ведут каменные ступени, первый пролет совсем не освещен и нам приходится идти наощупь, но как только лестница делает поворот, где-то под потолком вспыхивает одинокая лампочка.—?Умный свет - реагирует на движение,?— говорит Лили, бодро перепрыгивая со ступени на ступеньку. —?Этот Рудольф?— сектант, был козлом, но бункер у него зачетный. Круто, что папа смог его взломать, а то мы бы тоже давно подохли. Сраные банды постоянно приезжают в город, уже не знаю, чего они тут забыли.—?Им нужны рабы,?— отвечает Тилль. —?Но теперь найти их становится все сложнее. Люди стали осторожнее.Тилль идет следом за мной и его голос эхом отражается от сводов металлического потолка, словно он говорит через микрофон.—?Ох, если бы я поймала кого-то из банды, я бы лично вырезала ему сердце перочинным ножом и затолкнула бы его прямо в глотку! Жаль, папа не позволяет мне сделать это!Мне немного не по себе от ее жестокости, но возможно это лишь защитная реакция на происходящее и мне не следует воспринимать слова Лили всерьез. Хотя я все еще помню, как она чуть не пристрелила меня из ружья.—?Там в больнице, ты решила, что мы тоже байкеры? —?спрашиваю я.Лестница делает еще один поворот и все больше и больше углубляется под землю.—?Да,?— Лили оборачивается и бросает на меня короткий взгляд. —?Хотела вас прикончить. Если бы я сразу поняла что ты женщина, то не пошла бы за вами. Но в этой ужасной одежде ты похожа на тощего парня. Ты ведь знаешь, что она явно тебе велика?Я усмехаюсь, но ничего ей не отвечаю. Тактичность явно не её конек.—?А как вы нас увидели, ведь отсюда до поворота к психушке довольно далеко, а в город мы не заезжали? —?спрашивает Тилль.—?О, это просто. У старой фермы всегда дежурит часовой. Сегодня была моя очередь. Я как только вас увидела сразу пошла следом, решила пристрелить сразу троих?— вас и того урода с винтовкой. Он конечно не байкер, но лучше перестраховаться,?— Лили снова оборачивается и улыбается нам так, словно только что не говорила о том, что собиралась нас прикончить. —?Но папа просек фишку, и пошел следом. Видимо он отслеживает мои перемещения с помощью датчика, установленного в рации.Еще один поворот и мы оказывается в небольшом коридорчике заканчивающимся тяжелой металлической дверью без каких-либо ручек или замков на ней. Лили останавливается у двери и обернувшись к нам говорит:—?Вот и пришли. Вы только не пугайтесь, все это выглядит как из фильмов ужасов, особенно в первом коридоре. Дальше будет уютнее.Я с интересом оглядываюсь по сторонам. Это напоминает мне туннель, ведущий в наш Замок. Каменные стены, скользкие ступени и запах сырого подвала, но есть и отличия. Судя по потолку и полу, облицованному листовым металлом, люминесцентным светильникам, загорающимся при нашем приближении и этой двери, которая явно управляется с помощью электричества, все это сделали не так давно?— максимум лет пять назад.Лили подходит к стене и проводит по ней рукой и прямо под ее ладонью загорается сенсорная электронная панель. Она быстро набирает какой-то пароль, после чего слышится металлический лязг: дверь с тихим шипением отъезжает в сторону и скрывается в стене.—?Добро пожаловать в наш дом,?— говорит Лили с наигранным пафосом в голосе. —?Это большая честь принимать у себя самого Тилля Линдеманна.Тилль лишь криво усмехается и шагает внутрь бункера. Лили тут же идет за ним и мне на мгновение чудится, что сейчас дверь захлопнется, и останусь здесь одна, но ничего такого не происходит. Я спокойно прохожу внутрь и успеваю пройти пару шагов, прежде чем дверь за моей спиной с лязгом закрывается, отрезая меня от внешнего мира. Я никогда не страдала клаустрофобией, но против воли по спине пробегает холодок.Теперь я понимаю, о чем говорила Лили, когда предупреждала не пугаться. Мало того, что за дверью очень холодно, как в морозилке, так бункер еще и выглядит зловеще. Бетонные стены, выкрашенные белой краской, ряды люминесцентных светильников под потолком, пол, покрытый стальной решеткой и пучки толстых проводов, закрепленные на стене на уровне моей головы. А еще, через каждые пару шагов, вдоль стены размещены какие-то металлические коробки, размером с небольшой барный холодильник, издающие низкий гул.—?Это генераторы,?— перекрикивая шум, объясняет Лили. —?И какие-то еще приборы, я в этом не понимаю.Она ускоряется, и мы с Тиллем следуем ее примеру. Коридор вскоре делает поворот и выводит нас к еще одной двери, такой же, как предыдущая. Лили снова вводит пароль, и через пару секунд мы втроем переступаем порог жилой зоны бункера, ставшего домом для ополчения этого городка.Я ожидала увидеть что угодно, но только не это. Бункер в его жилой части похож на самый обычный коттедж. Мы стоим посреди просторной комнаты, которую я могла бы смело назвать уютной. На полу мягкий ковер, стены обшиты деревом и украшены довольно неплохими репродукциями картин. За счёт множества светильников, расположенных повсюду, помещение словно купается в солнечном свете, хотя разумеется это лишь иллюзия. У стены справа: диван и четыре кожаных кресла, торшер, журнальный столик, книжные полки. Напротив большой телевизор, вмонтированный в стенную нишу и еще пара кресел перед ним. Здесь приятно пахнет живыми цветами, хотя я понятия не имею, что может источать подобный аромат. Возможно это химический ароматизатор, но очень хороший, потому что никаких резких ноток в аромате я не ощущаю. Единственное, что отличает бункер от любого другого жилища наверху, так это отсутствие окон, огромная вытяжка и высокие арочные своды потолка.—?Это гостиная,?— говорит Лили,?— а там дальше: кухня, столовая, ванная с туалетом, несколько спален, спортзал и кладовка.Дверь в конце помещения открывается, и я вижу незнакомого полного мужчину со светлыми густыми вьющимися волосами и мясистым носом на невзрачном лице.—?Доктор Юрген Хиршбигель,?— представляет его Лили и спрашивает, обращаясь к нему:?— А где папа?—?Сейчас придет,?— отзывается доктор. —?Здравствуйте, друзья. Мне сказали вы приехали издалека, чтобы разузнать всю правду о Карле Крумбайне?—?Да, все верно,?— отвечает Тилль.—?Замечательно, я очень рад буду вам помочь,?— Юрген указывает на диван. —?Давайте присядем и поговорим, а наша милая Лили принесет всем чая.Голос у него мягкий как бархат и я сразу же против воли проникаюсь к нему расположением. Лили же, кажется, недовольна новым поручением, она бросает взгляд на Тилля, но он этого не замечает, внимательно разглядывая доктора.—?Ладно,?— соглашается, наконец, она и уходит.Мы размещаемся на диване: доктор в центре, мы с Тиллем по краям. Я пытаюсь определить возраст Хиршбигеля, но это не так просто. У него гладкое лицо, почти без морщин, но при этом в волосах полно седины и глаза усталые и мудрые, как бывает у стариков.—?Лили хорошая девочка,?— говорит он приглушенным голосом. —?Но после того как ее маму убили, она сильно изменилась. Психотравма привела к интимно-личностным последствиям на биологическом уровне.—?Вы психиатр? —?спрашиваю я.—?О, нет!?— он улыбается и качает головой. —?Я —?физиотерапевт. Психиатром был мой покойный друг Давид Вешке, и как я понимаю, вы хотите знать именно о нем, не так ли?—?Если это возможно,?— я переглядываюсь с Тиллем, тот согласно кивает и добавляет:—?Нам необходимо узнать все, что касается Карла Крумбайна и его диагноза. Дело в том, что ходят слухи… —?Тилль умолкает, подбирая нужные слова, но доктор, кажется, итак все понял.—?Говорят что он Антихрист, вы об этом? —?Тилль кивает. —?Это для меня не новость. Сам Карл считал себя сыном Сатаны и да, у него имелись некоторые странности, которые невозможно было объяснить с помощью науки.—?Это вы о чем? —?Тилль хмурится.—?На него не действовали препараты. Мы давали пациентам нейролептики, они снижают психомоторное возбуждение и двигательное беспокойство. Крумбайн тоже принимал их, но они не производили на него должного эффекта. Хотя Давид и не верил в это, уверял, что я ошибаюсь и выдаю желаемое за действительное.—?А с чего вы взяли, что они не действовали? Вы проводили анализы? —?спрашиваю я.—?Нет, что вы. Мне бы не позволили. Но я видел его глаза. Они оставались ясными, как у младенца. Если бы не это, то я бы и не догадался. Карл обладал настоящий актерским мастерством. У него было диссоциа?льное расстройство личности, а люди с таким диагнозом прекрасные имитаторы. Сами они почти ничего не испытывают: ни чувства вины, ни сожаления, ни любви, но зато умеют копировать реакции других людей.—?Значит он все же псих, а вовсе не Антихрист,?— я смотрю на Тилля, но доктор Хиршбигель мягко говорит:—?Может он и не был Антихристом, но у него определенно имелись скрытые таланты,?— я поворачиваюсь к нему, и доктор с улыбкой добавляет. —?Мартин сказал мне, что теперь этот парень получил власть и заправляет этими проклятыми бандитами, так вот, я даже не удивлен. Все к этому и шло.—?Что за таланты? —?уточняет Тилль.Доктор сцепляет пальцы в замок, кладет на колени, некоторое время молча разглядывает их, а потом говорит, не поднимая головы:—?Он знал все наши самые сокровенные тайны. Грязные секреты, непотребные желания плоти, то, что прячут даже от самих себя. Он искушал всех нас, как истинный Сатана. Карл умел увлечь любого. Давид умер лишь потому, что позволил этому человеку стать для него чем-то большим, чем пациент.Он умолкает, расцепляет пальцы и откидывается на спинку дивана. Мы с Тиллем ждем продолжения, но доктор молчит, и тогда я спрашиваю:—?Я не понимаю, в каком смысле чем-то большим?—?Давид был скрытым геем,?— отвечает доктор и поворачивается ко мне. Глаза у него светло-серые и вокруг зрачка странные темные точки, словно спутники, вокруг планеты.—?Вы хотите сказать, он вступал с пациентом в интимные отношения? —?уточняю я, но доктор отрицательно качает головой и снова мягко улыбается.—?Не вступал, но в глубине души хотел этого. Вы видели Крумбайна? —?он смотрит на меня.—?Нет, никогда,?— я пытаюсь поймать взгляд Тилля, но он с деланным вниманием разглядывает собственные пальцы, сложенные на коленях.—?Тогда, я должен объяснить,?— Хиршбигель понимающе кивает. —?Парень?— красавчик: смазливое личико, чувственные губы, глаза как два бездонных озера. Ангельская внешность, за которой скрывается демоническая сущность. Давид влюбился в Карла и позволил тому манипулировать собой. Крумбайн с легкостью использовал Давида, а в благодарность создавал иллюзию взаимности. Если вы взглянете на записи профессора, то наверняка найдете там душещипательную историю нашего психопата. Бедный мальчик, которого злобный приёмный отец пытался избавить от гомосексуальности с помощью ремня и молитвы. Только все это чушь собачья! Крумбайн вовсе не гей. У него не может быть чувств ни к кому, независимо от пола. Только вот Давид хотел верить в обратное и считал, что для исцеления мальчику требуется любовь.—?Но постойте, Крумбайн ведь изнасиловал профессора Вешке?— говорю я. —?Разве это не подтверждает его гомосексуальные наклонности?—?О нет,?— доктор Хиршбигель снова печально улыбается. —?Это подтверждает лишь то, что он насмехался над чувствами Давида. Карл вовсе не свою половую потребность удовлетворял, ему нужно было почувствовать власть. Обычно изнасилование выступает для насильника как попытка, в основном бессознательная, компенсации индивидуально-психологических дефектов личности в преступном поведении. Но Карл Крумбайн ничего не делал бессознательно, уж поверьте мне. Он лишь воплотил в жизнь тайные фантазии Давида, вот что я считаю.Я переглядываюсь с Тиллем и, судя по выражению лица, ему теория доктора Хиршбигеля тоже кажется странной. Я хочу задать еще несколько вопросов, но не успеваю. Возвращается Лили с подносом, а за ней в гостиную входит ее отец, и незнакомый рыжеволосый парень лет восемнадцати. Одет он слишком торжественно: в белоснежную рубашку с галстуком и черные брюки. Парень бросает на меня равнодушный взгляд, а потом замечает Тилля и по его лицу пробегает тень, но он быстро берет себя в руки и дружелюбно улыбается.—?Привет, я Йонас Шварц,?— говорит он. —?Добро пожаловать.—?Привет Йонас,?— говорю я и, поднявшись ему, навстречу протягиваю руку.Рукопожатие хороший способ понять, что представляет собой тот или иной человек, а с этим парнем мне хочется знать наверняка. Я помню слова Мартина насчет него, к тому же мне совсем не понравилось, как он посмотрел на Тилля. Чуть подумав, юный Шварц пожимает мою ладонь. Руки у него теплые и неприятно влажные, а глаза бегают, и это окончательно убеждает меня, что с Йонасом лучше держать ухо востро.После чая нас знакомят с еще двумя обитателями бункера: пожилой женщиной все зовут ее просто ?бабушка?, которая по словам доктора, давно не знает на каком она свете, и девочкой лет восьми. Мартин рассказывает нам, что ребенка нашли в церкви. Никто не знает, кто она такая и что делала в их городке. Девочка не разговаривает, но прекрасно понимает все, что ей говорят, и не выказывает никаких признаков посттравматического синдрома: страха, раздражительности, вспыльчивости, плаксивости или ночных кошмаров. При себе у нее был небольшой рюкзак, в котором обнаружилась бутылка воды, пистолет и изображение Девы Марии на деревянном образке. Имени девочки тоже никто не знает, и ее стали называть Ева. Кажется, сама она ничуть не возражает и откликается.Живет Ева в комнате вместе с Лили куда нас и приводят. Девочка выглядит очень маленькой и беззащитной и у меня против воли сжимается сердце. Тилль шутит с ней, треплет по голове и она улыбается ему в ответ. Действительно, никаких признаков страха или паники. Абсолютно здоровый ребенок. Я подхожу ближе и протягиваю ей руку.—?Привет, Ева. Я Ката, как у тебя дела?У девочки бледная кожа, соломенного цвета волосы убраны в высокий хвост, а на носу россыпь веснушек. Она смотрит прямо на меня своими огромными янтарными глазами, а потом внезапно говорит:—?Великий воин, последний в роду! Он может победить Зверя если выберет путь света.Я вздрагиваю от неожиданности и опускаю руку. В комнате воцаряется гробовая тишина. Голос у малышки совсем слабый, и словно надтреснутый, а говорит она с сильным южным акцентом.—?Ева, так ты можешь разговаривать? —?первой приходит в себя Лили. Она подходит к девочке, опускается рядом с ней на колени и заглядывает в лицо. —?Скажи еще что-нибудь?Но девочка молчит и мне уже кажется, что ее слова коллективная галлюцинация.—?Вы знаете, о ком она, фрау Берг? —?спрашивает доктор у меня над ухом.—?К сожалению, да,?— отвечаю я и закусываю губу. —?Только не понимаю как такое возможно. Тот человек о котором она говорила уже мертв. Видимо они когда-то и встречались, и он рассказал ей о себе и своей миссии.—?С чего ты взяла, что Стефан и эта девочка встречались? —?спрашивает Тилль.—?Потому что другого разумного объяснения я не вижу.—?Если ты права, тогда она может иметь какое-то, отношения к Крумбайну,?— Тилль понижает голос до тихого шепота. —?Например, шпионить на него.—?Она совсем ребенок,?— я растерянно смотрю на малышку. Лили что-то рассказывает ей, а девочка весело улыбается в ответ. —?Он не смог бы заставить ее.—?Но мог уговорить,?— шепчет Тилль и к моему ужасу доктор, который слышал его, слова кивает.Что-то в животе сжимается и меня начинает подташнивать. Я ощущаю облегчение, только когда мы покидаем комнату Лили и Евы.После нам показывают комнаты в которых нам предстоит жить. Спален в бункере всего четыре и в каждой по две кровати, потому нас с Тиллем селят в разные: меня к бабушке, а его к Йонасу. Не скажу, что я восторге от такого соседства. Я побаиваюсь, что старушка начнет доставать меня бессмысленными разговорами, но ей, судя по всему не до меня. Она сидит в кресле, сложив руки на коленях, и смотрит в пустоту. Иногда ее губы беззвучно шевелятся, и лицо озаряет счастливая улыбка. Где бы ни блуждал ее разум, там ей намного лучше, чем в реальности.Я ощущаю страшную усталость, потому раздеваюсь, ложусь в постель и мгновенно проваливаюсь в глубокий сон без сновидений. А утром, проснувшись, я вижу, что бабушка все еще сидит в своем старом кресле, но только теперь взгляд ее помутневших глаз направлен прямо на меня. Она не выглядит опасной, но все же мне становится не по себе. Я сглатываю и осторожно поднимаюсь на локте, при этом стараясь ни на секунду не выпускать её из виду.—?Ты ведь хочешь убить сына священника? —?спрашивает она и так и не получив моего ответа произносит:?— Девочка знает, как это сделать…Старуха умолкает, и голова ее безвольно падает на грудь. Сначала мне кажется, что она умерла. Но проходит пара минут и в комнате раздается громкий храп. Бабушка спит, и теперь я не понимаю, действительно ли она разговаривала со мной или это было обрывком моих запоздалых снов…