Глава четырнадцатая. (1/1)

Erst wird es heissDann kaltAm Ende tut es weh***Я выхожу из комнаты и сразу же ощущаю запах жарящейся яичницы. От неожиданности замираю на месте и втягиваю носом воздух?— прошла целая вечность с тех пор, когда в последний раз я ела свежие яйца. Почему-то сразу же вспоминается Стефан, и сердце сжимается от томительной боли, но я не позволяю себе нырнуть в омут воспоминаний и, встряхнув головой, уверенно иду на запах.Еда сейчас очень нужна, больше чем, что бы то ни было. Живот сводит от голода?— последний раз я ела что-то существенное сутки назад. Вчера меня с Тиллем приглашали на ужин, но я так устала, что напрочь забыла об этом и проспала все на свете. Странно, что никто не пришел и разбудил меня, хотя возможно тут так не принято.Коридор в этой части бункера напоминает гостиничный: справа и слева одинаковые деревянные двери, насколько я помню из вчерашнего объяснения Мартина, здесь находятся спальни, спортзал и комната радиосвязи. Под потолком пара флуоресцентных светильников?— они издают тихий скрежет, словно где-то очень далеко работает дрель и от этого звука сводит зубы.Я ускоряюсь и вскоре вижу дверь, ведущую в пищеблок. Толкнув ее, оказываюсь в просторном помещении очень похожем на кухню ресторана: пол и стены облицованы гладкой белой плиткой, а вся мебель выполнена их глянцевой стали. По центру расположены несколько духовых шкафов и варочных панелей, над ними огромная промышленная вытяжка, почему-то выключенная, а у стен разделочные столы и открытые шкафы, наполненные разнообразной кухонной утварью. У плиты возится доктор Хиршбигель, густые волосы он забрал под шапочку для душа и от того выглядит довольно комично. Заметив меня, он приветливо улыбается и жестом приглашает войти.— Доброе утро,?— говорю я и сглатываю слюну. На плите две огромные сковороды. Я подхожу ближе и втягиваю носом соблазнительные ароматы.— Доброе, фрау Берг,?— он уверенным движением снимает крышку с одной из сковородок и, взяв лопатку, переворачивает аппетитно скворчащий бекон, а потом спрашивает:?— Вы голодны?— Очень,?— киваю я и смущенно улыбаюсь.— Отлично! Хороший аппетит считается первым признаком отменного здоровья! —?он подмигивает мне. —?Если вам будет не сложно помочь мне, то через пару минут все мы сможем отведать этот чудесный завтрак.— С удовольствием герр Хиршбигель,?— отвечаю я. —?Что нужно делать?Под чутким руководством доктора мы сервируем завтрак на шесть персон и направляемся в столовую?— она находится за соседней дверью. Это квадратное помещение, с большим деревянным столом в центре и массивной кованой люстрой прямо над ним.К моему удивлению Тилль уже здесь. Он сидит между Лили и Йонасом, и, похоже, чудесно проводит время. Сама Лили светится от счастья. Сегодня на ней открытая футболка со спущенными плечами, а в ушах гигантские пластиковые серьги в форме электрогитар. Теперь я вижу, что не только шея, но и плечи девушки покрыты татуировками и на одной из них раммкройц в круге из колючей проволоки.— Привет, Ката,?— Тилль улыбается мне. —?Я уже начал беспокоиться.— О чем это ты? —?я подхожу к столу и ставлю на него поднос с тарелками.— Ты не пришла на ужин, и я даже попросил Лили проверить все ли у тебя в порядке.Я смотрю на Лили, при упоминании своего имени девушка начинает глупо улыбаться.— Я уснула,?— отвечаю я.— Лили сказала,?— он кивает. — И что ты, даже не проснулась, когда она забирала бабушку, а потом укладывала ее в постель.— Блин, эта бабуля уже достала. Нам приходится нянчиться с ней как с младенцем,?— говорит Лили и в ее голосе слышится недовольство капризного подростка. —?Она ведь нам даже не родня!— А кстати, откуда она взялась тут? —?спрашивает Тилль.— Это мать того сектанта, который бункер построил. Фрау Матильда Шац. Старая ведьма совсем из ума выжила. Знали бы вы ее раньше…?— Лили проводит рукой по короткому ёжику волос и усмехается. —?Она была помешана на религии, ходила по домам и пыталась переманить людей в свою секту. Её все ненавидели. Целый день она только и делала, что рассказывала нам о грядущем апокалипсисе и том, что пришло время покаяться в грехах. Какое счастье, что старуха больше не разговаривает, а то проела бы все мозги своей болтовней. Правда она не только говорить разучилась, но и все остальное,?— Лили смотрит на доктора и вдруг спрашивает:?— Доктор, вы же в этом специалист, сможете ее научить хотя бы в туалет ходить не под себя, чтобы не была таким овощем?Я вспоминаю утренние слова старушки, и мне снова становится не по себе. В ее глазах светился ясный разум, и говорила она вполне осознанно, но рассказывать об этом я не собираюсь, еще примут за сумасшедшую.— Фрау Шац страдает сенильной деменцией, Лили и ты это знаешь. Она практически утратила навыки и знания, приобретенные ранее,?— мягко говорит Хиршбигель. —?Её головной мозг полностью был сформирован, а сейчас происходит его распад. Научить её чему-то в таком состоянии у нас не получится. Со временем будет только хуже, так что нам не стоит надеяться на чудо.— Дерьмо, чего уж там,?— вздыхает Лили и умолкает.В столовой повисает тяжелое молчание. Мысль о том, что всех нас в какой-то момент жизни может постигнуть такая же участь, пугает до одури. Пока мы с доктором заканчиваем сервировку стола, никто так и не произносит ни слова, но за едой общее настроение улучшается. Лили хвалит стряпню доктора, тот застенчиво улыбается в ответ. Без шапочки и с румянцем смущения на щеках он кажется мне совсем юным и очень милым. Из всех обитателей бункера Юрген единственный, кто вызывает у меня теплые чувства. И тут я понимаю, что за столом собрались не все. Отец Лили?— обладатель ледяного взгляда и железной выдержки?— куда-то запропастился.— А где Мартин? —?спрашиваю я.— Он пытается наладить радиосвязь,?— отвечает Тилль.— А с ней что-то не так?— Да, к сожалению,?— отвечает Йонас, и смотрит мне в глаза. Это его первая фраза сначала завтрака. До этого момента он сидел с каменным лицом и изредка бросал короткие взгляды на Тилля и Лили. —?На днях была сильная гроза, и ветер сломал уличную антенну.— И ничего нельзя сделать? —?я смотрю на него с тревогой, но отвечает доктор:— Все не так плохо, фрау Берг. Мы с Мартином кое-как её починили, но видимо чего-то не учли. Я совсем не приспособлен к подобной работе,?— он виновато разводит руки в стороны. —?С тех пор со связью постоянные перебои. А теперь, с вашим приходом, от качества сигнала зависит очень многое.— Если бы ты вчера пришла на ужин, то знала бы это,?— говорит Тилль, не поднимая глаз от тарелки. —?И да, я могу помочь с починкой. Я в этом неплохо разбираюсь.— О, это было бы очень любезно с вашей стороны, герр Линдеманн,?— на лице Юргена появляется робкая улыбка. —?Мартину очень нужна помощь. У нас тут все белоручки.— Михаэль тоже мог бы помочь,?— рассеяно произносит Йонас, и я вижу, как вздрагивает Лили. Доктор тоже умолкает и опускает глаза. Я понятия не имею, кто такой этот Михаэль и почему все так напряглись, но решаю на всякий случай перевести тему.— А где Ева?— Она поела раньше, а сейчас играет в комнате,?— отвечает Йонас. —?Тут есть игровая приставка.— Это очень удобно,?— я улыбаюсь парню, но его лицо остается равнодушным и мне кажется, я не нравлюсь ему. Впрочем, мне плевать. Я склоняюсь над тарелкой и принимаюсь за еду.После завтрака Лили, и Йонас уносят грязную посуду. От доктора я узнаю, что в бункере работает система ?дежурств?. Она задействует всех обитателей, кроме бабушки и Евы. Пока я спала, нас с Тиллем тоже включили в общий список. Сегодня мне поручают пропылесосить спальни?— я терпеть это не могу, но не спорю. Если я собираюсь дожидаться тут подкрепления, то выхода нет, и придется подчиняться общим правилам.К полудню, когда дела закончены, все мы собираемся в гостиной. Мартин уже тут. С помощью Тилля ему удалось починить антенну и он явно потеплел к нам. Я расспрашиваю его об ополчении, а он в свою очередь просит рассказать нашу историю подробнее, особенно его интересует Ронни и те люди, что напали на меня на дороге. Доктор сидит тут же, молча слушает и иногда многозначительно кивает. Я умалчиваю о том, что Тилль состоял в банде, не хочу, чтобы эти люди ненавидели его, а так же ничего не рассказываю о Стефане?— лишь мельком упоминаю, что байкеры убили моего мужа. Тилль во время рассказа разглядывает, собственные руки и постоянно закусывает губу, я понимаю?— ему нестерпимо хочется уйти отсюда. А вот Лили, кажется, совсем этого не замечает. В паузах, которые я делаю чтобы выпить воды или отлучиться в туалет, она засыпает Тилля вопросами о прошлом, и, судя по всему, делает это лишь с одной целью?— обратить на себя внимание.Когда я заканчиваю рассказ, Мартин некоторое время задумчиво поглаживает подбородок, а потом говорит:— Мне понадобиться несколько дней, чтобы составить план наступления на лагерь ?Безымянных?. Я очень надеюсь, что этот Ронни не солгал насчет места их дислокации,?— он смотрит на меня.— Я думаю, он не лгал, Ронни был уверен, что мы с Тиллем погибнем и потому говорил правду,?— мне пришлось соврать им насчет источника информации о логове ?Безымянных?.— Хорошо,?— Мартин поднимается. —?Антенну мы починили, связь работает. Сейчас я пойду в штаб и попробую связаться по радиоканалу с другими группами. Это займет время, но я думаю, к завтрашнему утру у нас будет примерное понимание, каким количеством людей мы сможем располагать. Я надеюсь, что откликнуться все, но ничего не обещаю. Некоторые группы не любят рисковать и возможно они откажутся помогать нам.— Даже десяток толковых людей могут значительно изменить перевес сил,?— говорит Тилль. —?Ведь Крумбайн не ожидает нападения. Он уверен, что никто не посмеет даже приблизиться к его лагерю.Мартин усмехается и уходит, оставив нас вчетвером.— Я бы хотел выйти наружу,?— вдруг говорит Тилль. —?Это возможно?— Возможно, конечно,?— отвечает доктор. —?Но только возьмите кого-нибудь из наших в сопровождение, иначе обратно вам не попасть.— Почему это? —?удивляется Тилль.— Когда папа взломал систему защиты бункера, он сделал некоторые улучшения. Раньше тут был только цифровой пароль, но папа сказал, такая система довольно ненадежна. И теперь кроме пароля требуются наши отпечатки. Без них двери не открыть.— А как он умудрился сделать это? Ведь для таких вещей нужно обладать определенным навыком. —?Я удивленно смотрю на доктора, и тот объясняет:— Мартин в армии занимался цифровой безопасностью, так что ему все это было несложно.— Но зачем такие сложности? Вы боитесь, что в бункер проникнут байкеры? —?спрашивает Тилль. —?Но как они о нем узнают?— Папа из тех людей, который уверен, что лучше проявить бдительность сейчас, чем позже сожалеть об этом,?— Лили заглядывает Тиллю в глаза, и он тут же улыбается ей, так, словно они близкие друзья.?Неужели за вчерашний вечер они успели настолько сблизиться?!?, думаю я, но вслух ничего не говорю. У меня странное ощущение, что прямо сейчас, я наблюдаю, как рушатся мои отношения, и ничего не могу с этим поделать. Во рту появляется неприятный горький привкус, и я отвожу взгляд, теперь и мне хочется уйти из гостиной, чтобы не видеть этих двоих, но я не двигаюсь с места.— Да, так и есть,?— соглашается с Лили доктор. —?Во всем, что касается безопасности Мартин настоящий параноик. Потому лучше всего, если идете на поверхность, взять кого-то с собой.— Проводишь меня? —?Тилль смотрит на Лили и та с радостью соглашается.Мне приходится прилагать усилие, чтобы не сжать руки в кулаки и не закатить глаза. Прежде чем уйти Тилль бросает на меня равнодушный взгляд. В нем нет ничего от былой теплоты, и он ранит меня не хуже ножа. Я что есть мочи сжимаю подлокотники кресла и пытаюсь совладать с собой.?Ему понадобилось так мало времени, чтобы выкинуть тебя из своей жизни, Ката?,?— произносит голос Стефана в моей голове.Я не сдерживаюсь и усмехаюсь. Чему тут удивляться, он же рок-звезда и для него подобное?— норма. Удивительно другое, почему это так сильно ранит меня?— У тебя все хорошо? —?Тилль замечает мою усмешку и теперь в его взгляде чуть больше заинтересованности.— Вполне,?— отвечаю я с язвительной ухмылкой. —?А что со мной может случиться?Тилль хмурится, и некоторое время озадаченно смотрит на меня. Мне кажется, сейчас он позовет меня с собой наверх, чтобы поговорить там без свидетелей, но тут к нему подходит Лили. Я впервые замечаю, что на ней надеты неприлично короткие джинсовые шорты, оголяющие налитые белые бедра и обтягивающие округлый зад.— Пошли? —?она берет Тилля за руку и бросает на меня торжествующий взгляд из-под густо накрашенных ресниц.— Да,?— он кивает немного рассеяно и уходит с ней.Я провожаю их долгим взглядом, а потом тяжело вздыхаю.— До того как ее маму забрали байкеры, Лили такой не была.Я вздрагиваю от неожиданности и смотрю на доктора. В его взгляде читается сочувствие и мне хочется ударить его прямо промеж глаз, но вместо этого я перевожу тему и спрашиваю:— Герр Хиршбигель, вы здесь давно?— С самого начала, — он озадаченно наклоняет голову вправо. —?А почему вы спрашиваете?— Тогда вы, должно быть, помните, как нашли Еву?— Разумеется, Мартин же вчера рассказывал вам в общих чертах.— Да, но я бы хотела знать все подробности её появления,?— я чуть улыбаюсь ему. —?Вы же сможете мне помочь?— Только с одним условием, если вы поможете мне на кухне,?— он улыбается в ответ. —?Мне нужно через час подать обед, а я даже не начинал готовить.— Конечно, только хочу предупредить сразу?— я крайне плохой повар.— Это не так страшно, потому что я — отличный учитель,?— он поднимается с кресла и протягивает мне руку и я, чуть помедлив, берусь за нее.Десять минут спустя на кухне, когда я чищу картофель, а доктор уверенными движениями профессионала шинкует лук, он спрашивает меня о причинах моего повышенного интереса к девочке и я, поддавшись неясному порыву, выкладываю ему всю правду. Он внимательно выслушивает меня, а потом, отложив нож, говорит:— Бабушка очень плоха, и мне сложно поверить в то, что вы говорите, Ката, но, в то же время, у меня нет причин сомневаться в ваших словах,?— он поднимает на меня взгляд и добавляет осторожно:?— Вы могли бы показать мне эту древнюю книгу и записи вашего покойного мужа? Я неплохо разбираюсь таких вещах, возможно, смогу помочь.— Я с радостью покажу вам все сразу после обеда,?— киваю я. —?А сейчас, расскажите мне о Еве, пожалуйста.Он несколько минут изучающе разглядывает мое лицо, а потом отводит глаза, снова берет нож и начинает рассказ:— Это случилось через пару недель после того, как мы перебрались в бункер. За три дня до того как появилась девочка, в город приезжала банда и двое наших погибли. Молодая учительница и приятель Йонаса, который бросился ее спасать. Глупо вышло… —?он скидывает нарезанный лук в миску, берет у меня почищенный картофель и принимается за него, продолжая:— День был славный: весна в самом разгаре, воздух напоен медовым ароматом луговых цветов, небо чистое и высокое. Кажется, в такое утро ничего плохого случиться, не может, и все мы как-то размякли, расслабились. Марта?— учительница?— как ваш друг сейчас, попросилась наружу, а Михаэль пошел с ней. Он был влюблен в нее, и мы все радовались что, несмотря на боль и страдания, выпавшие на нашу долю в последние месяцы, мальчик остался способен на такие светлые чувства. Тогда мы еще не ставили часовых, потому никто и не знал, что ночью байкеры пробрались в город и расположились в старом торговом центре на ночлег,?— доктор умолкает ненадолго, отодвигает доску с нашинкованными овощами и начинает искать что-то в ящиках.Я не тороплю его, понимаю, что вспоминать о смерти товарищей ему тяжело. Юрген достает из нижнего ящика большую сковороду, ставит на плиту, зажигает огонь.— Подайте масло, если не сложно,?— просит он, указав куда-то за моей спиной. Я оборачиваюсь и вижу большую пластиковую бутылку рапсового масла в открытой полке позади меня.— Конечно,?— говорю я и приношу ему бутылку.Я пытаюсь поймать его взгляд, но доктор не смотрит на меня, берет масло, наливает на сковороду, потом всыпает в него лук. Кухню тут же наполняет дразнящий аромат домашней еды, и я внезапно думаю о жене доктора. Была ли она и если да, то где она сейчас?— Я не стану останавливаться на всем этом подробно, скажу только что Марту и Михаэля пытались увезти с собой, но они не дались и тогда их убили,?— он тяжело вздыхает и продолжает. —?Мы все были крайне расстроены случившимся и не знали, как справиться с горем. Атмосфера тут была, сами понимаете,?— он разводит руки в стороны и смотрит на меня, я киваю в ответ. —?И вот после похорон Лили вышла наружу, но вернулась почти сразу. Она была страшно напугана и несла несвязанный бред, вроде того что мертвые восстали и теперь они бушуют в храме. Я грешным делом решил, что у нее окончательно съехала крыша, но все же мы взяли ружья и пошли проверить. И были крайне удивлены. Из церкви доносился нечеловеческий вой и грохот, а когда мы зашли внутрь, то встретили там эту девочку. Она билась в истерике, крушила все и кричала во весь голос. Пришлось колоть ей успокоительное. Мы отнесли ее вниз, а когда она пришла в себя, то от былой агрессии не осталось и следа. Милейший ребенок, абсолютно спокойный и уравновешенный.— И что вы, как врач, думаете насчет этого? —?спрашиваю я осторожно.— У меня есть лишь одно объяснение,?— доктор закрывает крышкой сковороду и смотрит мне прямо в глаза. —?Ева пережила страшную трагедию, которая и вызвала этот всплеск эмоций, но после забыла все. Механизм саморегуляции. Посттравматическая амнезия. Память заблокировала все то, с чем ребенок не в силах справиться.— А речь? Почему она не разговаривает?— До вчерашнего дня я был уверен, что она забыла, как это делать, но теперь уже не знаю, что и думать. И грешным делом в голову лезет всякая околонаучная чушь вроде одержимости и тому подобного,?— он смущенно улыбается мне. —?Я слишком хорошо помню Карла и, зная все то, что тот сделал, готов поверить в его инфернальную сущность. Последняя надежда на вас, Ката.— Что вы имеете в виду?— Крумбайн добился таких высот только благодаря суеверному страху своих приспешников и молве, что идет впереди него. Я не думаю что он действительно Антихрист, ему просто повезло попасть в струю. Привычный мир разваливается на части. Сами знаете, что после вакцинации умерли миллионы и это заставляет оставшихся в живых задумываться. Людям свойственно искать виновных и логичные объяснения происходящему, а апокалипсис чудесно объясняет все что происходит вокруг. — Погодите, герр Хиршбигель,?— я хмурюсь. —?Но ведь вы вчера сами…— Нет, я не говорил что верю,?— он мягко перебивает меня. —?Я говорил, что знаю одержимость Карла всей этой сатанинской идеей. Но помилуйте, Ката, я же ученый! Врач. Как я могу на полном серьезе поверить в подобную чушь?— А способности Крумбайна, о которых вы говорили?— К сожалению, пока у меня нет им объяснения, и потому я крайне обеспокоен происходящим,?— он тяжело вздыхает. —?И я могу понять, почему никто не решается выступить против Крумбайна, несмотря на то, что всем ясно - дальше так нельзя. Лидер "Безымянных" садист и убийца, и пока его власть сильна, мы ничего не сможем изменить. Нам только и остается, что сидеть под землей и трястись от страха. Только вот как долго мы сможем делать это? Сколько времени потребуется Крумбайну и его банде, чтобы начать прослушивать радиоэфир и выйти на нас?Он смотрит прямо на меня, но я лишь пожимаю плечами. Доктор прав, скорее всего, скоро Крумбайн или кто-то еще из главарей догадаются прослушивать радиоэфир и обнаружат ополчение, а потом всех их перебьют по одному.— А вы не думали собраться всем вместе и выйти против него? —?спрашиваю я. — Ведь Мартин рассказывал о сотнях недовольных по всей Германии. — До вашего появления об этом даже не заговаривали,?— он качает головой. —?У байкеров есть лидер, и в этом их преимущество. Такой как Крумбайн, жестокий безумец с головой забитой пугающими идеями, может вести за собой миллионы, а у нас нет никого,?— он умолкает и поправляется. —?Не было, пока вы не пришли.— Вы льстите мне, герр Хиршбигель.?Я вовсе не лидер. У меня к этому сукиному сыну свои счеты, и то что Мартин предложил мне помощь, чистая случайность.— Наша жизнь вся состоит из череды случайностей и только нам решать что это?— провидение или совпадение,?— произносит Юрген с теплой улыбкой. —?И я вовсе не льстил вам, Ката. За вами пойдут, стоит только позвать. В вас есть харизма и огонь в глазах, вам под силу сделать то, что не может никто другой.— О чем это вы?— Я говорю об убийстве,?— он напряженно смотрит мне в глаза. —?Убив Крумбайна, вы низвергните культ его личности. А когда он будет мёртв, мы?— ополченцы, сможем убедить людей, что одержим победу над другими бандами, и вернем на улицы Берлина закон и порядок. Пускай не сразу, но хотя бы сможем двигаться в этом направлении.— Предлагаете мне стать киллером,?— я горько усмехаюсь. —?Убивать на благо Германии?— Нет, предлагаю вам свою помощь,?— доктор абсолютно серьезен. —?Вы всегда можете положиться на меня, я готов пойти следом и буду защищать вас ценой своей жизни, мне терять нечего, у меня в этом мире ничего не осталось, а вот ваш друг…Он умолкает и отводит глаза, но я понимаю, что Хиршбигель хотел мне сказать. Тилль вовсе не собирается умирать ради идеи и мне не стоит так уж рассчитывать на его помощь. Его цель противоположна моей - сесть в самолет, убраться из Германии как можно быстрее и увидеть родных, что ждут на другом конце Земли, в сытой и благополучной Америке. Меня же никто не ждет, а теперь я знаю что, и доктора тоже.— Я рада это слышать, герр Хиршбигель,?— говорю я и улыбаюсь ему.— Можно просто Юрген, и на ?ты?, раз уж мы решили быть партнерами. — Да, Юрген. Тогда и ты называй меня по имени.Доктор подходит ближе и протягивает мне открытую ладонь, и я пожимаю ее. В отличие от Йонаса руки у Юргена сильные и крепкие, а рукопожатие уверенное и теплое. И как бы глупо это не звучало, я понимаю что могу доверять ему.