Связь (1/1)

АсакусаКонец июня 2019 годаСвязь крепнет, хочет этого Рэо или нет. Мабу выстраивает её заботливо и осторожно, как ребенок строит дворец из конструктора ?Лего?. И да, о чём Рэо не знает, то ему не повредит. А он всегда рядом, хоть в тени, хоть явно, и всё ради него.?Ты кукла, которая создана для моего развлечения, – шепчет во время техобслуживания выдра. – Не ври мне!?А он не врёт. Он просто выбирает, что, когда и кому говорить. Секс с Рэо отбросил рамки дозволенного у выдры, и Мабу снимает очки, чтобы не видеть ничего, когда его берут в лаборатории, где плита-домино соседствует со стеллажами, полными образцов тканей, органов и чего-то еще в герметично закрытых банках.Воспоминания приходят не всегда вовремя, но каждый раз он ощущает дикое удовольствие, вставляя полученные кусочки в пустоты. И самое главное его сокровище – знание, что он тот, кем себя ощущает: Мабу Акуцу, которому лет больше, чем кажется на вид, и который помнит, как строилась Каппабаши. Он с удивлением понимает, что помнит старую Асакусу, еще довоенную, больше смахивающую на деревню, чем на город.Недопеченные нингёяки мягко пружинят в руках, в нос бьет запах бобовой пасты.– Отнеси немного ему, уссо, – бедра касается рука.– Я не думаю, что это хорошая идея.– Тебе нравится чувствовать себя живее, чем был раньше? – мягко поет на ухо знакомый голос. – Отнеси ему!То, о чём Рэо не знает, не сделает ему больно.Коробка отправляется в мусор, едва он оказывается в знакомой прохладе будки. Мабу долго стоит, прижавшись лопатками к двери, сердце пульсирует и будто готово пробить грудную клетку, но он научился подчинять эмоции. Достаточно представить взбешённого Рэо, шипящего: ?Кукла!?. Сразу будто окатывает ведром ледяной воды.Рэо возвращается с улицы, промокший и злой.– В районном управлении искал данные по тому типу, – говорит он, встряхиваясь как собака, с мокрых волос разлетаются брызги. – Опять у них нет доказательств.– Нам достаточно косвенных улик, – спокойно отвечает Мабу и ставит чайник. Глаза Рэо расширяются, он фыркает и шагает в их личную комнату, наверное, переодеться.Делать ему чай – больно. Мабу прикусывает губу и болтает венчиком. В ноздри бьет тот самый специфический запах матчи. От двух чашек поднимается пар, Рэо ворчит в спальне, а он смотрит на город. Изображения накладываются и меняются, как в калейдоскопе, дождливый вид смешивается с картинками из воспоминаний, Мабу прижимается лбом к холодному стеклу и снова кусает губы, чтобы не заорать. То ли принц, то ли выдры похитили его память, а может просто он сам в ужасе поспешил забыть, чтобы не проболтаться и защитить Рэо?Да какая, в сущности, разница!– Чай, – слегка удивляется Рэо, и его голос так не похож на обычный ехидно-раздраженный тон. Мабу оборачивается, поправляет очки и приоткрывает рот, чтобы сказать ?Ты дома!?, но тотчас одёргивает себя.И вместо этого говорит:– У нас есть зонт. Ты же не любишь дождь.– Поговори мне, – тотчас огрызается Рэо, плюхается на стул. Под не застегнутой до конца рубашкой видна белая майка. Контраст смуглой кожи и белой ткани вдруг оказывает ошеломляющее действие. Мабу хватается за голову и резко отворачивается, не видя серой пелены перед глазами. Во рту вкус свежего огурца, в ноздри бьет запах свежего снега. В конце концов, только что выпавший снег пахнет огурцами, ему так казалось с детства.АсакусаЯнварь 2008 годаСмуглые руки обхватывают его за пояс, лохматая голова устраивается на плече.– Чем ты сегодня кормишь нас?– А что ты хочешь? – Мабу хочется мурлыкать от удовольствия, хотя он считает это неприличным.– Тори тяхан*? – Рэо вздыхает, дует на шею и потом бормочет тихо-тихо. – Зимой твоя привычка готовить почти нагишом смотрится странно.– Я протестую, господин офицер. Я как минимум в брюках и носках, – Мабу смеется, запрокидывает голову и сладко стонет, когда нетерпеливые губы касаются шеи, невесомо ласкают кадык, в после впиваются в его губы.– Протест отклоняется, господин офицер. Ты только недавно выздоровел. Никакого фартука на голое тело, – голос Рэо тверже точильного камня. – К тори тяхану можно купить свежих огурцов, как думаешь?– И соевый соус захвати.Но через минуту и даже через две Рэо не расцепляет руки. Он просовывает горячие ладони под фартук, пальцами трёт по соскам и сильно прижимается пахом к его заднице.– Я протестую, господин офицер! – Мабу срывается и подается бедрами назад, запрокидывает голову.– Протест неубедителен, – тихий смех. – Смотрю на фартук и хочется тебя согреть. Ты не против?Сегодня выходной, снег, затишье и он не против.Из одежды на нём остаётся только фартук – ох, Рэо! – обогреватель работает на полную мощность, но куда жарче от рук и губ Рэо, которые не знают ни стыда, ни заминки. Его хватает, чтобы выключить плиту, а дальше тишину кухни нарушают короткие стоны и нетерпеливое причмокивание. Рабочая поверхность поскрипывает под весом Мабу, он цепляется за верхний шкафчик и шире разводит ноги, придерживает зубами подол. Светлая макушка мерно покачивается над его пахом, острые зубы чуть прикусывают ствол, но на этот счёт можно не волноваться.Рэо смотрит на него снизу вверх, зеленые глаза поблескивают от удовольствия, язык скользит вверх-вниз, и Мабу не выдерживает. Белые капли на смуглой коже – это красиво, он тянется стереть, но Рэо перехватывает его руку и облизывает кончики пальцев, чуть прихватывая зубами.– От обеда я не отказываюсь, этого мне было мало.– Выдрин ты сын! – ворчит Мабу, потом тянет поцеловать к себе, чтобы попробовать свой вкус с его губ. А потом просит: – Сходи за огурцами и соусом.– И за брокколи, – пропевает Рэо. – Брокколи, брокколи, сладкие хрустящие головки брокколи!– Серьезно?Рэо тихо смеется, потом снимает с себя рубашку и застегивает на нем пуговицы.– Не снимай, я не хочу, чтобы ты снова заболел, Мабу. Скоро вернусь.Свитер этот острозубый выдрин сын надевает на майку и не хочет ничего слушать. Мабу успокаивается, приводит себя в порядок и снова включает плиту. Рис томится, он смешивает сахар с уксусом, но все мысли заняты Рэо. От воротника его рубашки пахнет свежими огурцами.АсакусаКонец июня 2019 годаВыплеснутая в лицо вода помогает прийти в себя. Мабу не понимает, почему он не у окна, а за столом, и почему ворот его рубашки расстегнут сильнее, чем он обычно делает. Рэо стоит в паре шагов с бутылкой минералки, наполовину опустевшей, кривит губы в ухмылке.– Ты сломался, что ли? Что за обмороки? Сдать тебя выдрам на тех-об-слу-жи-ва-ние? – последнее слово тот цедит по слогам, показывая, насколько ему омерзителен сам Мабу и выдры.– Нет! – получается громче, чем нужно. – Не надо выдрам!– Йой, кто это у нас тут бунтует против хозяев? Хорошая попытка, но нет. Как дождь кончится, пойдем в патруль, наши миньоны на Каппабаши видели кое-что подозрительное. Мабу вытирает лицо и застегивает рубашку, как привык. Знает Рэо или нет, но их связь крепнет, он почти воочию видит её – тонкие линии, красные, как в дурацких человеческих легендах. И все они – от его механического сердца к кончикам пальцев Рэо. Люди не знают, а красная нить судьбы в самом деле существует, она связывает сквозь время, пространство и обстоятельство. И он готов поклясться своим незавидным существованием, что едва ли в мире есть что-либо сильнее тонкой красной линии, невидимой глазу.– Как скажешь.Он встает за зонтом и по привычке замирает у окна. Серое марево вдруг расчерчивает алый огонёк. Быть может, это посадочные огни самолета, быть может, знак от богов, как знать. *Тяхан с курицей