V. Нежданное спасение. (1/1)

Голова кружилась, слегка подташнивало, перед глазами бешено мельтешили черные и розовые точки, во рту противно отдавало металлом. Знобило. Холодный осенний ветер пробирал до костей. Тупая, ноющая боль, идущая неровными толчками от запястий и лодыжек, усиливалась с каждым ударом сердца. Но Китнисс Эвердин не сдавалась, с каким-то фанатичным упорством цепляясь за рваную ниточку жизни. Совершенно обнаженная, она была распята на кресте четыре дня тому назад. За этот срок большинство ее товарищей уже отдало Илуватору свои души. Но только не она. Это казалось настоящим чудом, но девушка до сих пор была жива, отчаянно отвоевывая у ослабевшего организма и немилосердной природы лишний час существования под холодным солнцем Арды. Иногда Китнисс начинала бредить и тогда ей казалось, что по лежащей внизу дороге едут какие-то всадники. Но стоило девушке моргнуть, и неведомые спасители исчезали, растворяясь в бесчисленных закутках воспаленного сознания. Вот и совсем недавно Китнисс почудилось, что вдалеке она разглядела темную фигурку верхового, неспешно пылящего по аллее ужаса. Бред! Девушка с трудом разлепила пересохшие губы в жалкой пародии на кривую усмешку. Это всего лишь жалкий бред умирающего … Резкий крик стервятника, давно уже кружащего над ее крестом, вывел Китнисс из угрюмой задумчивости. Липкие щупальца страха сжали ее сердце. Казалось теперь, на пороге смерти, ей нечего бояться. Однако это было далеко не так … Китнисс боялась! Боялась этих отвратительных лысых тварей, что уже несколько дней кружили над аллеей крестов, с каким-то тошнотворным терпением ожидая, когда распятые пленники наконец-то умрут. Иногда, устав ждать закономерного конца, стервятники медленно и величаво опускались на свои жертвы, начиная пожирать их еще живыми. Омерзительные птицы с утробным клекотом выкаливали глаза, отрывали целые куски мяса, дробили лицевые кости своими мощными изогнутыми клювами. Их жертвы кричали … О., Илуватор! Как же они кричали. Китнисс еще не доводилось слышать подобных воплей из уст разумных существ. Наверное, грешные души, пребывающие вечно в Утумно, и то так не кричали, как эти несчастные, живьем пожираемые алчными и ненасытными тварями. Два дня тому назад, парящий над ней сейчас трупоед, выбрал Китнис своей жертвой. За эти кошмарные несколько суток, девушка так привыкла к его мерзкому ?пению?, что ей теперь даже не нужно было поднимать головы, она узнавала приближение ?старого друга? по чудному голоску. Сегодня гриф летал что-то совсем уж низко. Видимо его терпение подходило к концу, а пустой желудок настойчиво требовал свежего мяса. Китнисс не ошиблась в своих невеселых предположениях. Переселив врожденный страх к людям, трупоед с многозначительным клекотом грузно опустился на перекладину ее креста. Гриф скосив красные навыкат глаза, с опаской и вожделением уставился на девушку.?— Что? Никак не можешь дождаться, когда я сдохну? —?прохрипела Китнисс. —?Подожди, дружок, скоро твои самые смелые мечты исполняться … Стервятник вновь омерзительно заверещал, распушив при этом свои жалкие перья. Девушка не смогла скрыть кривую улыбку, пускай она и далась ей с великой болью. Гриф, видимо, правильно уразумел ее и теперь горделиво красуется перед своим обедом или завтраком, это уж как получится. Смотрите, мол, какой я молодец, отхватил самый лакомый кусок молодого мясца. Что-то просвистело в воздухе и пернатый триумфатор, издав странный булькающий звук, мешком полетел вниз, глухо ударившись о каменистую землю. Китнисс изумленно заморгала, никак не ожидая такого конца их милой беседы с трупоедом. Из груди поверженного грифа торчала длинная стрела с зеленным опереньем.***?— Во имя Обливиона! —?прошептала Китнисс, не веря глазам своим.?— Он тут совершено не причем, подруга,?— заметил ее нежданный спаситель, опуская небольшой композитный лук. Даже изнемогая от жажды и страшной боли, Эвердин оставалась женщиной, поэтому не могла ни отметить, что неведомый лучник весьма неординарная личность. Таких мужчин ей еще не доводилось встречать, хоть она за свою жизнь обошла не мало земель. Эльф! Дитя звезд! Не может быть … Ныне перворожденных не встречают в этих недружелюбных восточных степях. Но факт оставался фактом. Мужчина, восседающий на длинноногом харадском скакуне, принадлежал к этому древнему и загадочному племени, что некогда правило легендарным Севером. Эльф казался высеченной из камня статуей, от которой исходили практически осязаемые эманации недюжинной мощи и странной, непонятной силы. Незнакомца нельзя было назвать красавцем в общепринятом смысле этого слова. Тяготы непростой жизни оставили на нем свои немилосердные отметины. Почти седые белые волосы были коротко подстрижены, кожа загорелая, но не смуглая, длинный с горбинкой нос несколько раз перебит, потому давно уже утратил свою первоначальную форму. Лицо обезображивают несколько шрамов. Один протянулся от виска до подбородка, другой чертил кривой линией высокий лоб, резко спускаясь к правой скуле. Левое ухо эльфа изуродовано: кто-то грубо отрезал его острую верхушку, повредив раковину и мочку. Из-под кустистых темных бровей холодно сверкали удивительные глаза. Именно они в первую очередь и привлекли Китнисс в странном незнакомце. Странные это были глаза, переменчивые, колдовские, нечеловеческие, одним словом. Порою они сверкали суровою синевой грозового неба, иногда ярились дикой яростью пенных волн, а случались моменты, когда они светились ласковой теплотой летнего полдня. Эльф понравился Китнисс. Ее увлекла та непонятная, таинственная сила, которой был окружен перворожденный. Признаться, у Эвердин никогда не было мужчин из этого древнего народа. И теперь, глядя на это суровое, мужественное лицо, девушка непроизвольно желала наверстать упущенное. Простая, но практичная одежда выдавала в незнакомце бывалого путешественника и профессионального воина?— человека меча. Могучую грудь скрывала выцветшая кожаная куртка, узкую талию перетягивал широкий пояс, на котором висел длинный меч северной ковки, облегающие ноги штаны были заправлены в высокие сапоги на шнуровке. На весь этот нехитрый наряд накинули выгоревший бурый плащ с капюшоном. Во время стрельбы, эльф отбросил капюшон назад, на свои широкие плечи, дав Китнисс возможность пристально разглядеть свое изборожденное шрамами мужественное лицо. Так же, как профессионально отметила девушка, незнакомец носил лук и колчан не за плечами, как это принято у всадников закатных земель, а крепил их по моде истерлингов к невысокому седлу.?— Ты мираж или я уже умерла и нахожусь в Элизии??— Ты еще не умерла, но, если останешься на кресте, скоро отправишься на встречу к Илуватору,?— мрачно пошутил эльф, пряча лук в сагайдак. —?Если хочешь, я могу попытаться снять тебя.?— Боюсь, это убьет меня …?— Хм. Я и не собирался вырывать гвозди из твоего тела,?— перестал улыбаться перворожденный, угрюмо изучая раны Китнисс. —?Если меня не подводят глаза и память, гвозди-то мордорской ковки, да к тому же еще и ржавые … Демоны Утумно! Только конченное ничтожество может так поступить с врагом, к тому же безоружным ….?— А как бы поступил ты? —?слабо улыбнулась Эвердин, чувствуя, что начинает проваливаться в черноту беспамятства.?— Я предпочитаю решать свои проблемы с помощью этого,?— эльф постучал по вычурной рукояти меча. —?Это надежное и проверенное средство, никогда меня еще не подводило. Однако же, довольно пустых разговоров,?— воин легко спрыгнул со своего породистого жеребца и подошел к Китнисс,?— пора заняться делом. Задержи дыхание, подруга,?— посоветовал он девушке, обхватывая руками толстое основание креста,?— может быть больно. Очень больно … Упершись ногами в землю, эльф приступил к выполнению задуманного. Мышцы на его руках и спине вздулись, лоб избороздили морщины, глаза сощурились, зубы заскрежетали. Казалось неведомый воин в одно мгновение превратился из обычного живого существа в сосредоточие натянутых до предела мышц и сухожилий. Китнисс даже почудилось, что она расслышала, как хрустят кости ее неведомого спасителя. Деревянный крест зашатался, задрожав от верхушки до вкопанного в землю основания. Эвердин пронзила волна дикой боли и девушка закричала. Но муки ее были недолги. Рыча от невыносимого напряжения, эльф удвоил усилия, кинув все свои силы на борьбу с безжалостным орудием пытки. Отчаянно треща, столб сперва накренился, а потом буквально выскочив из земли, с зубодробительным грохотом пал на землю. Удар был такой силы, что Китнисс потеряла сознание. Пушинкой полетела она в угольно-черную бездну, ведущую к мрачным вратам смерти. Однако последняя мысль Эвердин была полна печальной радости. Ее мукам, наконец-то, наступил конец.*** Сознание пришло вместе с огненной лавой, которая немилосердно обжигая гортань, всесокрушающим потоком устремилась в желудок. Закашлявшись и отчаянно хватая ртом воздух, Китнисс попыталась сесть, но резкая боль во всем теле и чьи-то мягкие, но сильные руки опять вернули ее в горизонтальное положение. Собрав оставшиеся у нее еще силы в жалкий пучок, девушка с превеликим трудом, но все же разлепила налитые свинцом воспаленные веки. Над ней склонился уже знакомый ей эльф, с тревогой разглядывающий недавно спасенную им пленницу. В руках мужчина держал тускло сверкающую в лучах заходящего солнца жестяную флягу.?— Что это за гадость ты только что влил мне в рот? —?безуспешно пытаясь нахмуриться, прошептала Китнисс.?— Не бойся, это не отрава. Просто хорошо выдержанное харадское вино.?— Это не просто вино … Вкус у него очень … странный …?— Ты права,?— хмыкнул незнакомец. —?В него добавлены целебные травы, издревле известные только моему народу.?— Кто ты??— Я странник, путешествующий по дорогам судьбы.?— Во имя Обливиона! Я не об этом … —?Китнисс тяжело вздохнула, набирая в истерзанные легкие побольше воздуха. —?Как тебя звать??— А! Ты об этом,?— усмехнулся эльф. —?Что ж, давай знакомиться. Я?— Леголас из Лихолесья.