IV. Посланник из Мордора. (1/1)

С ранее описываемых событий прошло чуть больше года. Однако за столь короткий срок, по меркам Арды, разумеется, в Ленорвильском лесу произошли несомненно судьбоносные изменения. Нет, это погрязшее в похоти и насилии царство ни стало ни на йоту лучше. Наоборот, если такое только возможно, проклятый лес еще больше скатился во тьму коварства и жестокости. И все же Варгол Брэг-Зарит, оглядываясь на прожитый год, мог с уверенностью сказать, что в коей то веки ему и его королевству, наконец-то, улыбнулась настоящая удача. Если так дальше пойдет, то чем назгул не шутит, Ленорвильский лес возродиться и без темного волшебства … Во-первых, его величество умудрился пережить два покушения, последнее из которых едва не привело к его гибели. Но прознатчики Луртца и тут не подкачали, вовремя выведя подлых заговорщиков на чистую воду. Насладиться особо изощренной казню пришло едва ли не все население темного края. Во-вторых, население Ленорвильского леса значительно увеличилось за счет разбойничьих шаек Рованиона, за которых всерьез взялись свирепые ханы Зарунья. Спасаясь от неминуемой гибели, лихой разбойничий люд существенно увеличил ?войско? Брэг-Зарита, что в скором времени позволило ему совершить удачный набег на броды Андуина, где обычно переправлялись роханские купцы, идущие в Королевство лучников. В тот раз добыча была воистину знатная. Свирепая нора кутила целый месяц подряд. Ну, а в-третьих, в канун предзимья Ленорвильский лес ожидал посольство из богатого Дейла, которое должно было заключить выгодные для обеих сторон торговые сделки. Если заранее договоренный визит увенчается успехом, он станет переломным в истории проклятого королевства. Варголу Брэг-Зариту кровь из носу нужно было международное признание, первый шаг к которому лежал через коммерцию и бойкую торговлю. Так, что у правителя темного леса имелись реальные поводы для осторожного оптимизма. Настроение его улучшалось с каждым прожитым днем и приободрившееся население Свирепой норы готовилось к пышным праздникам начала зимы, когда разнузданные толпы дико отплясывают вокруг яро горящих костров, а вино и пиво льются неиссякаемым потоком.*** Знатные обитатели Свирепой норы, копируя вкусы своего безумного государя, вели жизнь пресыщенных сибаритов, буквально купаясь в показной и крайне безвкусной роскоши. В разложившемся высшем обществе Ленорвильского леса правилами хорошего тона считались: во-первых, удивительный, граничащий с помешательством внешний вид, во-вторых, вычурная одежда желательно кричаще ярких цветов и, наконец, странная, слегка жеманная манера поведения. Издревле так повелось, что правители Свирепой норы не терпели подле себя старых и немощных людей. И хотя обитатели проклятого леса поклонялись смерти и разрушению, сама мысль о скорой кончине до одури пугала венценосных особ, предпочитающих буквально упиваться всеми радостями жизни, а особенно их порочной стороной. Королей и королев Ленорвильского леса всегда окружала настоящая толпа из молодых людей обоего пола, которых роднили невероятная лень и чрезмерное сластолюбие. В дни же царствования Варгола Брэг-Зарита этот аристократический бомонд, наконец-то, окончательно оформился и приобрел ярко выраженные гротескные черты вырождения и упадка культуры и морали. Молодые аристократы выходили ?в свет? подчеркнуто несуразно одетыми: во фраках зелёного ?королевского? цвета, чей высокий черный ворот символизировал древние боевые знамена Ленорвиля, а шесть перламутровых пуговиц?— опять же дань традиции?— герб государей Свирепой норы, где было ровно шесть нуменорских звезд. Чрезмерно надушенные ароматом мускуса, эти кичливые щеголи вооружались увесистой суковатой палкой, в которую нередко заливали свинец, превращая диковинную трость в грозное оружие. Очень часто эти жутковатые трости вступали в ?дело?, сея вокруг себя боль и смерть. Именно в этой среде ?золотой? молодёжи и родилась новая мода: юноши, элегантные кавалеры, стали носить длинные, нередко по-женски заплетенные косички до плеч или нарочито растрёпанную причёску с коротко стриженным затылком и длинными волосами по бокам, получившую название ?песьи уши?. Вычурные аристократы вдевали в свои уши, а под час и носы огромные золотые или серебряные кольца. Также стал очень популярен лорнет, привезенный с великосветских салонов Минас-Тирита. Молодые повесы теперь везде ходили с модной вещицей, к делу или не к делу приставляя его к глазам, как если бы страдали близорукостью. Стильными в то время стали очень короткие фраки с большим воротником, с выпуклостью на спине как у горбуна, гигантский галстук, закрывавший подбородок и как будто скрывавший зоб или золотуху, обувь на высоком каблуке и обязательно с непомерно острыми носками. Таких щеголей стали называть ?невероятными?, а их не менее раскованных подруг?— ?великолепными?. Прекрасная половина Свирепой норы не сильно отставала в творческом безумии от своих избранников. Девушки и молодые женщины предпочитали легкие полупрозрачные хитоны, под которыми демонстративно не носили нижнего белья. Особо смелые модницы смачивали свои ажурные платья водой, дабы прилипшая к нагому телу ткань выгодно подчеркивала несомненные прелести владелицы. Что же касается женских причесок, то они намного превосходили мужские смелостью задумки и диковатой реализацией. Порою случайный гость проклятого леса не мог вразуметь, что же он видит на голове великосветской дамы: бесформенное воронье гнездо или сверхмодную прическу … Словно предчувствуя скорый фатум, Свирепая нора превратилась в вертеп кичевой показухи и увеселительных сборищ. Организовывались особые танцевальные вечеринки, получившие название?— балов смерти. Главной темой этого аморального сборища становилась, разумеется, смерть во всех ее проявлениях. ?Золотая? молодежь до исступления танцевала в темноте и при свете луны, особенно предпочитая заброшенные кладбища и древние курганы, которыми так ?славился? Ленорвильский лес. Такие безумные балы нередко перерастали в свальный грех, где выкрикивались богохульные клятвы и нечестивые имена падших небожителей. К тому же, в последние месяцы уходящего года великосветские бездельники придумали себе новое развлечение, до неузнаваемости меняя свою и так слегка ненормальную речь. В моду вошли показная картавость и заикание. Теперь встречаясь в коридорах и залах ветшающего дворца, аристократы, отвешивая друг другу поклоны и приседая в низких, едва ли не до земли реверансах, здоровались следующим занимательным образом. —?О! Ко’го я визу! Глафиня Момзельская! —?визгливо вскрикивал ?невероятный?, жеманно поднося к носу позолоченный лорнет. —?Ма’киз Шаголский! Вот так встлеча! —?в такт галантному кавалеру отвечала эпатажная ?великолепная?, чьим одеянием подчас являлся один лишь ажурный шарфик, небрежно повязанный вокруг тонкой шеи.*** Нездоровая любовь к показной роскоши коснулась и убранства личных покоев знати. Апартаменты заваливались купленными, а зачастую банально украденными вещами, превращая их в безобразный склад или логово жадного разбойника. От красивых и дорогих вещей просто рябило в глазах, что обесценивало даже самый искусный столик из мореного дуба или богато расшитый харадский ковер. Однако все эти излишества были совершенно чужды дикой натуре Луртца, недавно получившего из рук Варгола Брэг-Зарита синюю маршальскую ленту. Родившийся во враждебных ко всему живому ледяных тундрах Фородвайта, здоровенный урук-хай с детства привык довольствоваться малым. И даже теперь, находясь в просторных личных покоях, он не особо заботился об интерьере, ограничившись письменным столом с искусно вырезанными ?кривыми? ножками, двумя креслами и роскошным широким ложем, на котором никогда не спал один, меняя женщин всех рас и народов, словно капризный модник перчатки. Луртц испытывал страсть лишь к трем вещам: к оружию, женщинам и охоте, желательно на двуногую дичь. Хотя могучий урук не отказывал себе в удовольствии поохотиться и на обычного зверюгу, предпочитая выслеживать, таких же, как и он сам, диких и кровожадных тварей. Благо, Ленорвильский лес, граничил с Бурыми землями, издревле славящимися своей разнообразной нечистью. Посему не стоит удивляться, что личные покои свежеиспеченного маршала были буквально завалены разнообразнейшими звериными шкурами. Особо мягкие из них служили теплыми одеялами на его ложе. Вот и сейчас, накинув на свое нагое тело одну из таких шкур, на роскошной кровати томно возлежала Иорет из Гондора. Молодая женщина несомненно обладала массой достоинств. Среднего роста жгучая брюнета с идеально сложенным телом, не могла не приковать к себе восторженного мужского взгляда. Выразительные, кошачьи, зеленые глаза и озорная родинка у алых губ добавляли очарование этой сладострастной особе. Чванливая и распущенная аристократка прибыла вместе со своим мужем в Ленорвиль более года назад в поисках необычных и волнующих пресыщенную кровь развлечений. Свирепая нора воплотила в жизнь самые смелые мечты супругов, которые с головой ушли в дичайший разврат, меняя партеров с какой-то воистину безумной скоростью. Пока возлюбленный супруг был увлечен очередной ?великолепной?, знатная гондорка пребывала в муках неудовлетворенности. Перепробовав немало любовников и … любовниц, Иорет, наконец-то, остановила свой сладкий взор на громадном орке, который буквально лучился необузданной силой примитивного самца. Гондорка не ошиблась в своем выборе. Луртц в душе презирая ленивых и жестоких аристократов, творил с новой пассией, что только ему заблагорассудиться, нередко просто избивая кнутом сладострастно стонущую возлюбленную. Однако Иорет не жаловалась. Именно такой своеобразной любви она и искала всю свою жизнь. —?Дорогой,?— капризно надула губки Иорет,?— почему ты уже час пялишься в окно? —?Я думаю,?— буркнул под нос Луртц, сидящий с краю кровати и угрюмо смотрящий на стекло, обильно поливаемое холодным дождем поздней осени. —?Надеюсь, твой скудный умишко сможет понять, ЧТО это значит. —?Фу! Какой ты грубый! —?молодая женщина демонстративно повернулась к уруку спиной. —?Не сердись, котенок,?— оскалился Луртц. —?За это ты, кажется, меня и любишь,?— завернувшись в одеяло, словно гондорский сенатор в тогу, орк склонился над своей надувшейся любовницей. —?Тебе ведь всегда нравились грубые и брутальные мужики, которые всего добиваются силой … —?Только не такие свиньи, как ты,?— парировала Иорет. Урук хотел было ответить очередной остроумной репликой, но вкрадчивый стук в дверь моментально лишил его всякой игривости. В желтых глазах Луртца мелькнула явственная тревога, а когтистая лапа непроизвольно метнулась к левому боку, на котором обычно висели потертые ножны с кривым кинжалом северной ковки. Урук, разумеется, не нашел кинжала на обычном месте, что его несказанно разозлило. —?Отрыжка Саурона! Кого там несет? —?Это я, начальник,?— донесся из-за двери медоточивый голос Шаграта?— первого помощника Луртца. —?И что тебя надо в такую рань? —?К вам посланник. —?Какой еще посланник? —?Луртц почувствовал неприятную тяжесть внизу живота. —?Откуда он, Шаграт? —?Это посланник из Мордора, начальник. Говорит, что у него к вам срочное и неотложное дело.*** Первым в покои Луртца вошел Шаграт. Такой же высокий и плечистый, как и его начальник, этот северный орк являлся счастливым обладателем роскошной бороды, которую он постоянно холил и лелеял, выкрашивая в ярко красный цвет. У Шаграта отсутствовала правая рука, он давным-давно потерял ее в одной из многочисленных стычек с гоблинами Мглистых гор. Теперь утраченную конечность заменял сложный механический протез?— искусное изобретение местных цвергов. За Шагратом, слегка прихрамывая на левую ногу, вышагивал низкорослый мордорский орк. На безобразном лице его застыла кривоватая усмешка, покатые плечи перекошены отталкивающего вида горбом, который не смогли скрыть ни богатые одежды, ни просторный дорожный плащ. —?Привет тебе из Мордора, Луртц,?— горбун отвесил маршалу издевательский полупоклон. —?Как тебя звать, снага? —?насмешливо прищурился Луртц, который уже успев привести себя в надлежащий вид, сидел на одном из кресел подле письменного стола. —?Я не привык любезничать с незнакомцем. И без того некрасивое лицо мордорца перекосилось от с трудом сдерживаемой злобы, превратившись в чудовищную маску уродства, лжи, коварства и тайного порока. —?Я вижу ты стал зазнаваться, Луртц,?— синюшного цвета губы разошлись в жуткой ухмылке, обнажив гнилые клыки. —?Оно и понятно. Мордор далеко … Ты чувствуешь себя настоящим начальником в этой смердящей клоаке. Эдаким некоронованным королем … Но истинные владыки не забыли о старых клятвах. И я прибыл сюда напомнить тебе о них. —?Мне кажется ты забываешься, горбун,?— оскалился Шаграт, делая шаг вперед и кладя руку на рукоять своей кривой сабли. —?А мне кажется, вы забыли, КОМУ на самом деле служите. Одним ловким движением сорвав перчатку с широким раструбом, мордорец вытянул вперед обнаженную руку. На его указательном пальце засверкал крупный перстень-печатка из чистого золота. Шаграт вскрикнув от неожиданности, непроизвольно сделал шаг назад. Луртц, побледнев, как полотно, до боли в суставах вцепился в кожаные подлокотники кресла. Даже капризная и недалекая Иорет почувствовала, как ее сердце болезненно сжалось при виде этого перстня. Изумление и страх, разумеется, вызвал не сам перстень, а герб, искусно выгравированный на нем. Даже теперь, в ярко освещенной комнате, этот нечестивый символ давно сгинувшего рода тлел каким-то болезненно-тлетворным зеленоватым светом, словно отвратительная гнилушка на Мертвых болотах. —?Мое имя Цельгар из Минас Итиля! —?неожиданно окрепнув, прогремел под высокими сводами покоев голос таинственного гостя. —?Я пришел к тебе, Луртц, с посланием от призрачного короля?— твоего истинного государя и повелителя.*** В покоях Луртца воцарилась такая тишина, что было слышно, как озорно трещат в камине поленья. Довольный произведенным эффектом, Цельгар из Минас Итиля похромал ко второму пустующему креслу. Грузно плюхнувшись в него, орк блаженно вытянул уставшие ноги поближе к камину. —?Осень в этом году дрянная. Не находите, сударыня? —?повернувшись к испуганной Иорет, оскалился в безумной пародии на светскую улыбку мордорец. —?Дожди не перестают уже вторую неделю. Если так и дальше пойдет, то вместо снега на праздник предзимья мы будем иметь настоящее наводнение. —?Во имя нетленных костей Мелькора! Почему ты сразу не сказал, от КОГО прибыл? —?с трудом сбросив с себя тлетворные чары древнего герба, гневно вопросил Луртц. —?Я решил проверить твою преданность нашему общему делу. —?И как? —?Она хромает, Луртц, она хромает,?— вновь жутко ухмыльнулся Цельгар. —?Однако о вопросах верности поговорим позже, сейчас нам предстоит решить более важные дела. Великий ангмарец желает знать, ЧТО ты сделал на своем нынешнем поприще, дабы утвердить власть Саурона в Ленорвильском лесу? —?Разве Королю-чародею мало той добычи, что я ежемесячно отправляю в Минас Итиль? —?Мало, Луртц, мало. Тебя направили в это гнездо разврата не для того, чтобы ты жил в свое удовольствие?— резал глотки толстозадым роханским купчишкам и вовсю трахался с местными шлюхами … —?Не забывайся, Цельгар,?— прорычал маршал, злобно сверкнув исподлобья своими золотыми глазами. —?Я помню, для чего я тут. И в меру своих скромных сил служу воле Саурона. —?Тогда почему проклятое королевство все еще возглавляет этот шут Варгол, а, скажем, не ты? —?Время еще не пришло,?— буркнул командир уруков. —?А когда оно придет, это твое время? Через неделю, месяц, может быть год? А, возможно, оно никогда не придет … А? Почему ты молчишь? —?приподнял кустистую бровь Цельгар. —?Я отвечу тебе, Луртц, пускай мои слова тебе и не понравятся. Ты обленился! Да, да, это именно так. Ты банально обленился. А что? В Ленорвиле жизнь для таких, как ты, не так уж и плоха. Ежедневная дармовая кормежка, сочная баба под бок, теплая постелька?— не жизнь, а рай. —?Свое положение я заработал вот этим,?— командир урук-хаев указал на прислоненный к креслу ятаган в ножнах. —?Не спорю. Головы ты неплохо научился сшибать. Да и трусом тебя никто не назовет. Вот только какая во всем этом польза для Короля-колдуна? М? Когда его призрачная длань накроет этот проклятый лес со всеми его обитателями? —?Брэг-Зарит что-то говорил о великой волшбе, которую он собирается свершить в праздник предзимья. Вроде как планеты займут должное положение, и черные боги будут милостивы к своим почитателям. Поглазеть на такое зрелище, уверен, соберется едва ли не все население Ленорвильского леса. Именно тогда я и планировал совершить государственный переворот. —?Великая волшба? Интересно … —?мордорец задумчиво почесал давно небритый подбородок. —?Возможно, ты и прав. Накрыть весь этот помет вырождения одним махом?— славное дело! Но прежде нужно обезопасить себя на международной арене. —?Это как? —?Думаю, ты слышал о предстоящем посольстве из Дейла? –Луртц утвердительно кивнул. —?В Минас Моргуле желают, чтобы господа послы не добрались до Свирепой норы. Думаю, мы понял друг друга? —?неприятная улыбка искривила губы мордорца. Командир уруков пристально поглядев на своего собеседника, тоже заулыбался. Не зря говорят мудрые люди, что подлые духом и черные сердцем всегда найдут общий язык и придут к полному взаимопониманию.?— Мне кажется, ты знаешь, где будет проезжать посольская миссия? —?скорее утвердительно, чем вопросительно заметил Луртц.?— Разумеется. Мои шпионы в Дейле работают исправно. Посол с охраной сперва спустится на лодках вниз по Келдуину и остановиться в Радаборе, а уже оттуда двинется верхом через Леноварские пустоши к проклятому королевству. Пустоши?— идеальное место, чтобы радушно встретить этих озерных торгашей. —?Сколько всего будет людей в миссии??— Не больше тридцати-сорока человек. —?Не больше! —?насмешливо вскричал Луртц. —?Мордорец, люди Дейла?— отважные и сильные бестии. Сорок воинов?— это серьезная сила! Чтобы справиться с такой компанией понадобится в два раза больше орков. Боюсь, я не смогу незаметно вывести из Ленорвиля такую толпу. Варгол не дурак. Он сумеет сложит дважды два. —?Тебе не понадобиться так подставляться. В степи меня ждет отряд в две сотни сабель. Это хорошо обученные и мотивированные бойцы, успевшие пройти огонь и воду. К тому же все мои ребята в отличных доспехах и восседают на особо злобных варгах. Против такой орды сорок ничтожных людишек?— пшик! —?Цельгар из Минас Итиля оглушительно щелкнул когтистыми пальцами.*** Когда дверь за Цельгаром и сопровождающим его Шагратом закрылась, Луртц впал в продолжительное молчание. Несчастная Иорет сжавшись в комочек на роскошном ложе, с каким-то непонятным беспокойством взирала на атлетическую фигуру урука, что черной громадой замер у высокого стрельчатого окна. Ветреная гондорка хоть и не все поняла из путанной мужской беседы, но интуитивно чувствовала, что грядут поистине грозные времена. —?Луртц … Дорогой … —?наконец решившись, пискнула молодая женщина. Командир уруков медленно, как бы с неохотой повернулся к ней. На его некрасивом лице застыло странное выражение, которое гондорка так и не смогла понять. И это ее еще больше напугало, так как в желтых глазах орка ей почудилось некое чувство сродни жалости. —?Зря ты сегодня пришла ко мне Иорет,?— тяжко вздохнув, урук подошел к кровати. —?О … о чем это ты, дорогой??— Не стоило тебе слушать мой разговор с этим горбатым уродом,?— Луртц положил когтистую лапу на рукоять своего кривого кинжала. —?Луртц! Любимый! О чем это ты? —?красивые глаза Иорет расширились от ужаса. —?Поверь мне … Клянусь Илуватором и сонмом непорочных валаров! Я никому … Клянусь! Я никогда, никогда в жизни, не расскажу о визите к тебе этого страшного мордорца. Ты ведь знаешь, я же верна тебе, Луртц. Я … я люблю тебя … —?Я это знаю, Иорет, так же хорошо, как и то, что ты совершенно не умеешь держать свой милый язычок за зубами,?— печально улыбнулся урук-хай, одним плавным движением извлекая кинжал из потертых кожаных ножен.