Часть 2. (1/2)
Супербиа крайне удивляется, когда просыпается не в багажнике одной из дежурных ?Вольво?, припаркованных у особняка. Его даже не пытаются убрать, сослав на задание поближе к северным полюсам. Ему не суют иголки под ногти и не пропихивают пистолет в глотку, выламывая половину зубов, шепча мягкое ?Ты же больше так не будешь??. У Занзаса весьма богатая фантазия и громоздкий багаж опыта выпытывания нужной информации. Для этого у него есть свои люди, потому что пытки босса обычно заканчиваются на второй минуте убийством жертвы. А Скуало еще жив.
В середине зимы главе Варии становиться ?что-то душно, мусор?. Первую половину дня он висит на телефоне, а вечером кидает на стол в гостиной пачку билетов. Бумажки – белоснежные, с рисунком заснеженных гор, таких же белых-белых, покрытых тоннами снега. Скуало срывает голос на оглушительном ?Лыжи?!?, когда Занзас хмыкает, сражая офицерский состав своей логической цепочкой:- Зима. Альпы.Они летят прямо через горную цепь и Скуало заворожено пялится в иллюминатор, пытаясь разглядеть те самые знаменитые альпийские луга, как в рекламе бельевого кондиционера. Под ним только молоко облаков и вершины гор, укоризненно указывающих на их ?Гольфстрим?. Три дня вокруг Скуало ебаная Аляска в канун Рождества – снежные стены ледяных замков, крупные хлопья и комья холодного пуха. Все вокруг сверкает и блестит на солнце, и Супербиа никогда в жизни не видел столько снеговиков разом. Фран водружает на одного из этих снежных ребят свою шапку, а сам надевает сноубордистские очки с оранжевыми стеклами и так лихо съезжает с горы, что Бельфегор удивленно приоткрывает рот, запутавшись в лыжах.
У Занзаса очки серые, и он никогда в жизни не стоял на доске. Босс катится бесформенным ворохом утепленной одежды, когда Скуало бросается ему на помощь, едва не проткнув шпилем лыжных палок многочисленные слои штанов. Он ложится сверху, погребая их в импровизированной лавине, и Занзас настороженно оглядывается по сторонам, пока Супербиа смело вклинивает колено между разведенных ног.
Все потому, что нужно было брать лыжи, которые не думая схватил Скуало. Все потому, что у босса сложилось четкая конструкция ?лыжи - неудачник, доска - крутой парень, босс Вонголы, царь горы?. Они похожи на двух полярников, отогревающих друг друга в естественной среде.
- Слезай к черту.Скуало скатывается с тела, завернутого в термоодежду, тут же утопая в хрупкой корке мягкого снега. Когда Занзас пытается встать обратно на доску, мечник спихивает его, протягивая отстегнутые лыжи.- Не выебывайся, босс.Скуало мерзнет даже в толстом свитере под горло и каких-то специальных утепленных трусах. В длинной куртке и дутых штанах, таких, что ноги переставлять невозможно. И член не видно как стоит – колом.Домик безвкусно украшен вычурными разноцветными гирляндами, а провода торчат из каждой щели, протягиваясь до скрытых розеток. Луссурия восхищается разнообразием красок и говорит, что они все слишком привыкли к красному, багровому и алому, поэтому отдых – отличная идея. Они все слишком привыкли к крови, поэтому уикенд на модном курорте – неплохая мысль. Занзас прячет довольную улыбку в презрительной усмешке, рассматривая огоньки-сосульки, развешанные над камином.
- Как и ожидалось от нашего босса.
Леви садится ближе к главе Варии, небрежно стягивая теплый свитер, оставшись в наполовину расстегнутой черной рубашке. Скуало трясет от холода, он подгибает ноги под себя, грея руки в расселинах между диванными подушками.- Достаточно сделать так.Занзас поднимается с дивана, и Леви недовольно поджимает губы, быстро переведя взгляд на огонь в камине. На плечи Скуало ложится длинное серое пончо, насквозь пропахшее табаком. Занзас не курит, но люди, с которыми он встречается, не мыслят себя без сигареты в руках и фетровой шляпе с широкой каймой.
- Эй, босс, до Рождества еще далеко.- Подарок авансом.Скуало кутается в серую пряжу, провонявшую дымом и алкоголем, который Занзас неаккуратно пролил на пончо лет триста тому назад. Он еще тогда не знал, что его правая рука трахается с мужиками. Они еще тогда катались по борделям на пару – босс ебался, а Скуало пил чай в соседней комнате, обсуждая с проституткой ее долгие одинокие ночи. Шлюха рассказывала ему, что во время сношения просто отключается, и только ?Синьор-с-длинными-волосами? может доставить ей настоящее удовольствие. Показывала ноги в разрезе длинного платья и расстегивала крошечные пуговицы-жемчужинки на кофте до половины. Синьор не обращал никакого внимания, прислушиваясь к звукам за толстыми стенами.Фран сидит прямо очень долго, не мигая глядя перед собой, пока не откидывается назад, резко прикрыв глаза. Босс запрещает ему пить и посещать дома терпимости. Пацан похож на монашку в притоне, и только Скуало знает, к чему это может привести. Когда Занзас приказывает Леви отнести мальчишку наверх, в спальню, он говорит:-Не думаешь, что ему пора найти женщину?Он обращается к боссу, но смотрит на Бельфегора, потому что это его спальня рядом с комнатой Франа.- Это тебе пора найти женщину, мусор.Бел хохочет, обещая, что он обязательно приютит у себя мальчика, если с ним случится ?Синдром Скуало?.
Когда в их номер вваливается отглаженный официант, в гостиной остаются только босс и его правая рука. Парень заносит на порог снег, бесцеремонно отряхивает брюки с широкой серебристой полосой на боку и обворожительно улыбается.
- Ваш заказ, синьоры.
Скуало смотрит на босса, растягивая губы в улыбке, но Занзас хмыкает, вопросительно поднимая бровь.- Твое, мусор?Официант бледнеет и пытается слиться с бревенчатой стеной дома. Глубокий поднос дрожит в такт его рукам, пряди, выбившееся из замазанных гелем волос, спадают на лоб, и, кажется, даже накрахмаленный воротник его униформы печально поник. Он зачесывает волосы назад, как во всех фильмах о правильных мафиози. И эти его брюки с полосами. Не хватает только разлинованного костюма, и дон Американо готов. Он ни черта не знает, что у настоящих мафиози нет руки, которой они могли бы держать поднос с Лимончелло, зато есть бразильские перья в нечесаных волосах.
Они хрипло смеются над беспомощностью мальчишки, указывая, куда может засунуть свой поднос с выпивкой. На кофейный столик, поставить среди броских обложек журналов с рекламой новых лыж, которых этому псевдомафиози не потянуть никогда в жизни. Он разливает Лимончелло по высоким бокалам, и они тут же покрываются легкой известью. Дон Американо говорит с плохо скрываемым акцентом, что желает синьорам приятного вечера, и Занзас кладет на пустой поднос столько ?чая?, что хватило бы не на одни лыжи из разноцветного каталога.
- В моей спальне паршивые простыни. Ты можешь в это поверить? Застиранные в серый тряпки в постели для богачей.
Занзас опускает палец в ледяной ликер, осторожно слизывая лимонную жидкость.- Сходи к Луссурии.Он очень долго смотрит Скуало в глаза, пока не опускает веки, просматривая на свет лимонную муть, а убедившись, что ликер чистый, снова поднимает тяжелый взгляд на мечника.- Эй, босс, да у тебя мания преследования. Кто тебя может тут отравить? Ты видел его лицо? Попросишь, и парень заберется для тебя на Монблан.
- Попросить? Я буду держать его на прицеле, пока он будет лезть на гору. Тебе такие нравятся, а? Ты долго пялился на него. Скуало крепче кутается в пончо, демонстративно утыкаясь носом в серую пряжу, наверняка купленную в каком-то бутике. Десятому такое пончо связала бы заботливая мамочка, та, что совсем не Версаче. Это и есть их разница между собой.- Что за разговор, босс? Какие-то проблемы?Занзас не колеблется, пальцами отталкивает от себя второй стакан, и тот скользит стеклом по гладкой поверхности столика.- Тебе как, понравилось? Луссурия опытный членосос. Всё попробовали?Скуало молчит долго, кажется, у него тоже развивается мания. Он болтает ликер в бокале, и желтая смесь оставляет разводы на стенках. Он не понимает, почему Занзас заказал Лимончелло – у него никогда не было склонности к сахарно-кислой дряни.
- Вооой, босс… Ты точно не хочешь помочь мне попробовать всё?На лице Занзаса появляется такое отвращение, как будто он сейчас сблюет на медвежью шкуру перед камином. Прямо на белую шерсть полярного медведя, незаконно пристреленного и контрабандой провезенного через французскую границу. Его стошнит лимонно-сахарным ликером, оставляющим подтеки на стенках опустошенного бокала.- Какого дьявола ты выбрал эту похлебку, мусор? Меня сейчас стошнит на эту медвежью шубу лимонами.В Альпах, местные пьют литрами женепи.
Скуало скрывает половину лица за пончо, пряча улыбку. Он впервые понимает, насколько ему нравится, когда босс хочет продемонстрировать свою охуительность в области спиртного.Скуало закрывает дверь, поворачивая фигурный рычаг. Ему хочется закрыться на тысячу замков, подпереть дверную ручку стулом и заставить проем шкафом, чтобы уж наверняка. Кажется, что у него тоже развивается мания преследования. За всю свою жизнь он не помнит никого, кроме себя, кто решился бы войти без разрешения в спальню Занзаса.
В его собственной спальне очень серые и ломкие простыни, и контраст со снегом за окном его угнетает. Он так и говорит боссу. Занзас даже понимающе ухмыляется, стягивая с его плеч свое пончо, такое же серое и гнетущее. Скуало не задумываясь выбирает позу, становясь на четвереньки, утопая в мягком белом атласе.
- Ты, уродина, что встал? По-твоему, я знаю, что делать?Скуало лижет пальцы и заводит руку за спину, говоря, что все его страдания из-за непробиваемого дебилизма шефа. Занзас хочет ответить, уже открывает рот, готовясь к истошному воплю, но потом пальцы Скуало юрко скользят внутрь, и он забывает, как в этом мире буквы складываются в слова.