X (1/1)

{? Сжечь. Ее нужно сжечь. Пожалуйста, сожгите ее. Уничтожьте, – шептал он как мантру.? Очень долго после имянаречения – меня, если помнишь, назвали Ортус; в переводе с латыни это обозначает ?происхождение? или ?начало? – и совершеннолетия, я пытался быть под стать отцу. Дал клятву, получил в подарок свой кристалл. Часть кристалла, если говорить откровенно. Половинку. Мама посоветовала спрятать ее в кулон, как сделала с собственной. Меня посвятили в курс дела. ?Ты – не Бог, сын мой, – говорил отец, – чтобы оставаться молодым и сильным, чтобы навещать нас с матерью в любой точке временной спирали, ты должен потреблять энергию. Благо, достать ее совсем не трудно, – убеждал он. – Я посвящу тебя в процесс, а тебе останется изобрести стратегию?. В плане теории все выглядело просто. Главное, что необходимо было помнить: душа высвобождается лишь после смерти ее физического тела. Или оболочки. И только. Один мой друг впоследствии стал называть это подарочной упаковкой… – голос смолк и заговорил снова спустя несколько мгновений, – и когда это случается, нужно лишь успеть ее схватить. Но есть загвоздка. Души, понимаешь ли – скользкие существа. Как червяки. Как осколок льда на теплой ладони. А может быть и кусочек мыла. Сколько бессчетных раз я оставался неудовлетворенным, голодным, абсолютно измотанным погоней и ни с чем! Если бы я тогда знал, что, чтобы подзарядиться, вовсе необязательно убивать человека, возможно, мой путь был бы менее тернистым, но я не знал, я получился слишком-человеком, и мне невыносимо было смотреть, в каких муках умирают мои жертвы. Я воспротивился, я набрался смелости и назвал отца чудовищем. Папа хотел поступить не столь гуманно, но мама уговорила его дать мне шанс на исправление. Люди закрывают провинившихся отпрысков в чуланах, ставят в угол, лишают ужина. Мой папа всегда отличался изобретательностью и его доброй волей, я оказался заточен в той крепости на озере Килларни. Он лишил меня кристалла, спрятал его, и я остался наедине с тишиной, сыростью и голодом. Вампиры-пуритане питаются кровью крыс, кошек, домашнего скота. Я питался лягушачьими и мышиными, иногда, если повезет, душами выдр или ласк. Мелких ящериц. Так себе удовольствие. В крепости я провел довольно долго. А когда папочка вернулся, чтобы забрать меня в лоно любящей семьи, я дал ему от ворот поворот. Так вышла наша размолвка. Безапелляционно лишившись кристалла и покровительства, я стал смертен, узнал, что такое боль и холод. Познакомился со старением. Мои мытарства продлились порядка двадцати земных лет, пока я не встретил одного чудесного парня по имени Джеймс где-то в криминальном райончике города Падших Ангелов. Судьба – самый ироничный персонаж во всем мироздании! Джеймс не долго скрывал свою демонскую сущность, а узнав, кто я такой, предложил выгодную сделку. Все оказалось до невозможности просто. Путем недолгих изысканий, мне вернули кристалл. Вернее, воссоздали точную копию утерянного. Она, копия то есть, давала лишь часть необходимой энергии, но и этого оказалось достаточно, чтобы я вернулся в строй. Затем появились и другие. Кристаллы. И стали выполнять другие функции.Голос, звучавший словно из бутылки с узким горлышком, наконец-то, смолк. Его обладатель верно задумался о чем-то. Возможно, о том, не случилось ли ему взболтнуть лишнего. Эта заминка неожиданно заставила Аарона думать. Огромная, раскочегаренная паникой паровая машина у него в мозгу внезапно застопорилась, и из глубин подсознания явился единственно-четкий вопрос: почему?Вопрос, заставивший его поднять неестественно отяжелевшие веки.Почему этот знакомый, отвратительный голос звучал так чисто? Почему его не искажал ветер? Или другие голоса? Почему его не перекрывал шум окружающего пространства? Пространства до отказа наполненного жизнью, точно бурлящим соусом для такос. Люди ведь были повсюду. Совсем рядом. Стоило только протянуть руку и схватиться за чей-нибудь локоть. Как в немом кино о Чарли Чаплине, которые так любит смотреть Джейсон Гидеон, они сновали мимо. По выражениям их лиц и жестам, движению губ и раскрывающимся ртам, Аарон мог заключить, что они озабочены, злы, напуганы. Наблюдая за ними, Аарон не без причины подумал о колонии муравьев из разрушенного туристами муравейника. Странным казался и свет. Свет из окон дома Кэллахана, ложившийся на грязь и лужи мягкими прямоугольниками. Свет от ручных фонариков и фонаря побольше, установленного на треногу у вечнозеленой изгороди. Луч бил косо из-за того, что одна из подпорок треноги медленно, но абсолютно неотвратимо погружалась в вязкую жижу. Еще минуту, и конструкция рухнет прямо на торчащие из обрывков дерна острые камни. Полицейскому управлению Топики грозили убытки.Аарон переводил взгляд с земли на свои ноги и обратно. Он хмурился. Он никак не мог взять в толк.Почему?Свет его не касался. Свет его обтекал, как обтекает поток запруду; луч прерывался, а за ним снова становился цельным. Ненадолго, впрочем. Только затем, чтобы впоследствии рассеяться среди мусора и подступающего бурого растительного моря.Он слышал и ощущал, обонял эту суету лишь по наитию, лишь благодаря памяти и рефлексам. Но в действительности не чувствовал ничего. В этом не было смысла.? Что?И голос продолжил.? Я думал, ты меня не слушаешь. Как я сказал, все оказалось до невозможности просто. Демоны – очень сообразительные, ловкие, хитрые, умные существа. Мне они нравятся. Их стараниями я получил этот облик, это имя, порядком тебе известное. Оброс легендой, согласно которой стал практикующим психологом, или доктором; чумным, если угодно, который обладает достаточной силой духа, чтобы избавить страдающего от мук. Джеймс объяснил мне, что душу не нужно поглощать полностью, чтобы насытиться, можно просто резать на кусочки. Несколько таких кусочков от разных людей и у тебя сто процентов заряда. В замен они попросили не так много. Мне лишь нужно было украсть у отца. И это я сделал с удовольствием. Папа не так страшен, как его малюют. У него большое сердце. Вырастил за годы беспощадного геноцида, – голос усмехнулся. – Он любит спасать людей, сохраняя равновесие жизни. Делает он это, посылая своих помощников туда, где люди умирают чаще всего. В госпитали, на загруженные скоростные трассы, на поля сражений, если идет война. Место крушения самолета, к слову, тоже сойдет. Они ловят души и отправляют их в другие временные слои, – Обладатель, или Вильгельм, или Ортус, широко улыбнулся, когда Аарон обратил к нему свое бледное лицо. – Время накладывается слой за слоем. Прошлое, настоящее и будущее лежат в одной плоскости, – Вильгельм изобразил из своих раскрытых ладоней ?сандвич?, – параллельно друг другу. Две параллельные прямые в геометрической теории никогда не пересекаются, но здесь… Представь себе ниточную катушку, вращающуюся в огромной швейной машине, и ты поймешь, о чем я говорю. Иногда между слоями возникает нечто вроде замыкания. Образуется провал. В него затягивает людей, животных, дома, целые населенные пункты. Иногда и выбрасывает что-нибудь. Почему, по-твоему, среди древних развалин обнаруживают наручные часы? – Вильгельм сделал короткую паузу, складывая руки на груди. – Так вот, у подчиненных моего отца есть такие же кристаллы, способные создавать локальные разрывы контролируемого типа. Только что покинувшая мертвое тело душа поглощается воронкой и перерождается где-то там, среди времени и пространства. В безопасности. А может и не перерождается вовсе, получая, в некотором плане, покой. Папочка нарушает неписанный закон, знаешь ли. Но кому, с его-то авторитетом, есть до этого дело? Эти кристаллы обладают разумом, их не подчинить, поэтому мне пришлось в значительной мере перепрограммировать кристалл, спроектированный демонами. Я настроил его на специфическую волну, он перехватывает информацию – точь-в-точь небезызвестная Энигма*! – и транслирует ее на сомну других кристаллов, образуя сеть. Короче говоря, папочкины мигранты неожиданно наскакивают на Ла-мигра. Миграционную службу, коррумпированную самим Князем. Ну, или по его приказу. Какая, в конечном итоге, разница? Сейчас мы, безусловно, расширяемся. У нас и жнецы свои есть. К слову, тот - настоящий. Не из нашего стана. И это странно, – Вильгельм изменил свой тон и кивнул куда-то в противоположную сторону, где, обернувшись, Аарон увидел древнего, седовласого старика, который стоял, смиренно сложив руки и смотрел себе под ноги, словно ничего не было интереснее, чем пожухлая листва, прилипшая к его истоптанным ботинкам. – Но жнецы глупые существа. Оно и верно, зачем разум проводнику?Тело Аарона покрылось испариной, и он едва не заорал, отшатнулся, когда Вильгельм сделал резкий выпад вперед, принимаясь щелкать пальцами у него перед самым носом. ? Это крайне неуважительно слушать вполуха чью-нибудь исповедь. Священника бы из тебя не вышло!Паника атаковала. Аарон в ужасе присмотрелся все к тем же людям, словно видел их впервые. Параллельно он ощупывал свое лицо и, не обнаружив царапин, схватился за горло. Рваная рана отсутствовала. ? Вот теперь, кажется, дошло, – прошептал Вильгельм.Рубашка у него была чистая и целая. Ни единой капли крови на брюках и ботинках. Ускользавшая прежде, дикая мысль воткнулась в мозг цыганской иглой. Аарон развернулся к телу, распростертому посреди истоптанной, плиточной площадки. Увидел мертвую собаку, ту самую, что на него напала – он слабо разбирался в экстерьерах, но, вероятно, это был особо крупный представитель какой-нибудь бойцовой породы – и едва устоял на ногах. Из-под задравшейся черной пленки выглядывал до боли знакомый, кровоточащий локоть. Его локоть. А после он увидел Спенсера. Рид сидел в некотором удалении от мертвого тела; сидел прямо на земле, подтащив колени к подбородку. Его бледное, осунувшееся лицо блестело от слез, которые он едва ли был способен подметить. Дженнифер, которая предприняла попытки его спасти, которая провела с ним последние минуты, которая, как Аарон смел надеяться, в точности расслышала его просьбу, здесь не было. Но Аарон откуда-то знал, что она в доме. Она уже оттерла его кровь со своих рук и без зазрения совести хлебнула из фляжки офицера Пэрка немного кофе, щедро сдобренного третьесортным виски. Так же Аарон знал, что она не одна. С ней Оливия Тайлер. Ничего не соображающая Элеонора Кэллахан и, напротив, слишком хорошо соображающая Лизбет Моррисон, которой тоже не помешала бы фляжка офицера Пэркса. Они дожидаются кареты скорой помощи, которая застряла в грязевой топи в трех километрах к юго-западу на шоссе.Знал Аарон и о том, что только благодаря решительным действиям Дэвида Росси, который предпочел погоревать позже, прямо сейчас обыскивался дом и будут найдены тела всех одиннадцати девочек. Благодаря ему поминутно расширялся район поисковых работ и никто, никто, за исключением Спенсера Рида, не сидел без дела. Аарон накрыл лицо ладонями и постарался восстановить дыхание, восстановить контроль над телом и мыслями. Но выходило скверно. Выходило никак. Объятия страха были скользкими, как змеиная кожа. ? Ладно, – сказал Вильгельм, – я могу быть великодушным с тобой сегодня. Я могу дать тебе выбор. Идти с ним, – он вновь кивнул в сторону высохшего в веках старца в поношенном костюме тройке, – или со мной, – его худощавые пальцы почти коснулись Аарона, почти достигли его щеки, Аарон почти почувствовал это касание, но Вильгельм колебался, глядя не на него, а на жнеца; его пальцы повисли в воздухе, – а могу и не давать, – рука опустилась и он восстановил зрительный контакт с Аароном. Вильгельм улыбнулся, и улыбка эта не сулила ровно ничего хорошего, ? вдохновение – странная штука. Вот оно было. И уже нет. Аарон отступил.? Идти куда?Вильгельм закатил глаза. Конечно же, Хотчнер все пропустил мимо ушей. Впрочем, это было не так уж и плохо. Вильгельм вновь посмотрел на жнеца. Что-то с ним было не так, Вильгельм чувствовал. По-хорошему, им стоило поторопиться, но какая игра, если не эта, воистину стоит свеч?? Тот седовласый очаровашка доставит тебя вниз. Не смотри на меня так! Ты перебил кучу народа. Ах, да. Сразу забудь о справедливости. То, во имя чего ты боролся всю свою сознательную жизнь, здесь не существует. Кажется, я уже говорил об ироничной сучности судьбы? Смерть, мой юный друг, еще больший бардак, чем жизнь,** – Вильгельм потер ладони. – Красиво сказано, не так ли? Вычитал где-то. Меня тянет на откровения, так что скажу… Аарон никак не мог оторвать взгляда от горько, но беззвучно оплакивающего его Рида.Людей бережет не одиночество. И бояться – вполне естественно. Это все, что я хотел тебе сказать.Нет, не все.Вильгельм ударил его по лицу, заставляя смотреть себе в глаза. ? О, я вижу ярость! – воскликнул он громко. – Сохрани ее. Это в твоих же интересах, как и вещи, о которых я говорю. Держи ухо в остро! Такие знания дорого стоят. Внизу существует нечто, способное со всем покончить. В нашем мире, то есть в этом мире, смерть, я имею ввиду настоящую смерть, означает забвение. Его дарит Лета. Это река. Ее необходимо найти и погрузиться в ее вялотекущие воды. Но не смей прыгать в воды той, которую увидишь первой. Стикс. Ее объятия тебе не понравятся. Держи, если пойдешь с ним, тебе понадобится это, – Аарон опустил взгляд на раскрытую ладонь Вильгельма. Тот протягивал ему несколько золотых монет, – тебя о них спросят. Харон, помнишь такого? Что-то из институтской мифологии. Но Аарон… – этот тон заставил Аарона, дрожащего от ужаса точно в лихорадке, вновь всмотреться в лицо Вильгельма, – это такая скука. Тоска зеленая. Уверяю тебя, – продолжил Вильгельм воодушевленно, – всего лучше отправиться в путь снова. На поиски приключений…? Гмар Тиккун? В этом все дело?На лице Вильгельма расплылась удовлетворенная улыбка. ? О, да. Ты со своей подружкой Мисси подобрался очень близко. Лурианцы тоже. Хочешь знать, где они теперь? Аарон, пожалуй, знал и это тоже. Бесконечное число реинкарнаций в бесконечной воронке времени.? Смерть Мисси была обставлена как надругательство.? Не моя идея.? Зачем ты мне об этом рассказываешь? ? Ты мне нравишься, еще не понял? С тобой мне было весело. К тому же я никогда прежде не встречал кого-то более послушного. Первое правило бойцовского клуба, да? ? Ты просто…? Стой! Язык мой – враг мой, и все такое, не уж то забыл?Аарон тихо простонал.? Разве это не Гмар Тиккун? Глаза обожгли первые слезы. Еще немного и с его самооценкой, с его чувством собственного достоинства, с его репутацией, в конце концов, будет покончено.? Это?! – изумился Вильгельм. Широко распахнутые глаза, казалось, заняли все свободное пространство на его моложавом лице, – о, нет. Это провал. Не совсем, конечно. Какой-то цели ты все-таки достиг. Не существует души без цели. Собственно, поэтому все и закончилось. Но цель и Гмар Тиккун – это разные вещи. Мы все его ищем, даже если не имеем об этом ни малейшего понятия. Это замена забвению. Это свобода в самом широком ее понимании. Прекращение перевоплощений, – в его голосе было слишком много первозданного восторга, – и каждый раз веришь, что он окажется за следующим поворотом. О, вижу, ты разочарован… Хорошо. За разочарованием лежит выживание. ? Хватит. Прошу тебя, хватит. ? Трудно бежать из будущего, Аарон. Пора уходить. Уходить.Простое слово, перевернувшее сознание Аарона вверх тормашками. Как? Почему?За Спенсером, который все-таки перебрался на какой-то опрокинутый ящик, вернулся Росси.Тело куда-то исчезло. В том мире, на который он взирал сквозь призму, минуло не меньше часа.Они обменялись беззвучными фразами. И Аарон снова обо всем знал. Каждое слово, точно в записи, прозвучало в его ушах. Дэвид сказал, что с домом и детской почти покончено, что с Мэттью Кэллаханом теперь покончено. Что Риду необходимо согреться, если он не стремится разжиться двусторонней пневмонией. Что им пора возвращаться в участок. Дэвид помог коллеге подняться, и они вместе, скрепленные одной общей тайной, но едва ли пока подозревающие об этом, заковыляли прочь. – Стойте… – прохрипел Аарон им вслед. Сделал пару шагов, но, кажется, так и остался стоять на месте, точно вкопанный. – Я должен остаться, – Аарон развернулся к Вильгельму и с большим чувствомповторил. – Ты сказал, я могу выбрать. Ты сказал много лет назад – мы все живем ради этого. Чтобы выбирать. Мой выбор – остаться здесь. ? Я говорил не совсем об этом, – Вильгельм поджал губы. – И... Невозможно. Новые правила. Нет ничего хуже неприкаянных душ. Много шума из ничего, много нежелательных контактов. И не думай, что тебя не смогут заставить, – лицо Вильгельма стало бесстрастной маской. Он привык отбирать надежду. – К тому же я еще не предоставил тебе право.? Моя жена там…? Ее утешат, – ответил Вильгельм, и Аарон рвано отвернулся, словно получил еще одну пощечину. В тысячу раз больнее. – И мальчика утешат. Он вырастет. Пойдет в школу, в институт, станет мужчиной, обзаведется семьей, работой. Все случится стандартно, подчиняясь великому сценарию Жизни. Но без тебя. Вот такое оно, предопределение. Взгляни правде в глаза и прекрати уже эту игру. Она крайне невпечатлительна в своей банальности, – Вильгельм выдержал долгую паузу и подошел ближе. – Все души сумасшедшие, Аарон. Все, с кем я встречался, все, кто застрял в этом мире до внедрения реформ, абсолютные психотики. Ты искал их всю свою жизнь, влезал к ним в мозг, – Вильгельм ткнул Аарона пальцем в висок, – как могильный червь, а в конце! В конце, за опустившимся занавесом... – он воздел руки к небу, словно заслоняясь от губительного света. Он походил на актера, посреди огромной сцены. К нему приковано все внимание. Зал молчит, ждет и внемлет. Вот он – главный миг, но Вильгельм вдруг принимает обычную позу, выдыхает и с улыбкой подлинного наслаждения завершает свою пантомиму гадким, – ну, ты понял. Нас ждут дела. Давай же, Аарон, закончим этот фарс и отпустим, наконец, жнеца. Ждать он может сколько угодно. Раньше им приходилось труднее. Но поверь, у него куча другой работы.Прежде Аарон не раз читал в книгах об ощущении вросших в землю стоп, теперь ему выпал уникальный шанс это почувствовать. Он не мог сойти с места, не мог пошевелиться, не мог проронить ни слова, страх поглотил его и сделал беспомощным. ? И что дальше? Если… когда я пойду с тобой, ты забросишь меня в петлю времени, как хомячка в большое колесо? – он не узнавал свой голос и больше всего другого желал вновь услышать завывание ветра. Это бы привязало его к реальности, не дало бы его гибнущему сознанию пуститься в устрашающую, безумную пляску. Но на уши по-прежнему давила зловещая тишина. ? Забавное сравнение. Утрированно, да. Но прежде жесткий диск в твоей голове. Я должен его форматировать. Когда-нибудь потом я это обязательно сделаю. А пока не смей даже заикаться о том, что тебе не нужны ответы. Кайл. Твой друг из восьмидесятых. Мисси. Да и я сам. Кладезь ценнейшей информации для пытливого ума. Без этого ты заржавеешь или погрязнешь в печали. Столько слов не сказано. Столько дел не сделано. И так далее. И так далее. И так далее… – Вильгельм вновь выдержал красноречивую паузу, – печальные души крайне не продуктивны, – теперь старик смотрел прямо на него. Жнецы никогда прежде не поднимали голов. Вильгельм расправил плечи. – Пошли. Говорят, что смерти боятся все без исключения. Даже те, кто клянется умереть во имя высшей цели, пасуют, оказавшись от нее лишь в шаге. Приговоренные к смерти убийцы, загубившие не один десяток других невинных душ, просят о помиловании, когда видят шприц с раствором. Безвозвратно влюбленные, убеждающие, что не смогут жить после расставания, находят в себе силы двигаться дальше. Потому что Вильгельм прав – за пределами отчаяния всегда лежит выживание. Аарон Хотчнер ничем от них не отличался. Строка его оборвалась. Так бывает. Его кровь подсыхала и уходила в землю. Он мертв и, возможно, ему больше здесь не место, но тараторящее без умолку стремление – бороться во что бы то ни стало – повергло панику и сорвало удушающие щупальца ужаса. Крепко зажмурившись, Аарон перевел дух и отступил назад. – Нет. Убери это клеймо. Дай мне выбор, и я его сделаю. Исполню свое крохотное предназначение. Ортус.Он найдет другой выход. Всегда есть другой выход.? Я не могу, – параллельно расползающейся на пухлых губах улыбке глаза Вильгельма наполнялись чернотой как мазутом, пока не превратились в два сияющих обсидиана, – или не хочу, какой из вариантов кажется вам наиболее вероятным, агент? Между мирами души остывают, Аарон, – Ортус подошел вплотную, – дай мне руку, – когда реакции ожидаемо не последовало, Ортус схватил Аарона сам, и каждое его прикосновение оставляло ожоги на чистой коже.Аарон понял довольно быстро: чем сильнее он сопротивляется, тем больше вздувается отвратительных волдырей, но принять происходящее как данность был решительно не готов. Он продолжал борьбу. Вильгельм потащил его к полю, к высокому сухостою, к ангару, что безобразной, черной кляксой проступал на темном полотне неба. Если он и закричал, то его никому не было суждено услышать.}Завершив отчет по делу ?Кукловода? из Лоуренса с непозволительной в рамках бюрократии отсрочкой в целых шесть дней после трагедии, Дэвид Росси еще с минуту буравил полу-пустым взглядом аккуратно выведенные строчки. Удивительно, но ему удалось изложить понятным для офисного народа языком канцелярита все то, что довелось пережить команде анализа поведения в период с шестнадцатого по восемнадцатое сентября текущего года. Ад.То, что они по-прежнему переживали. То, с чем им придется просыпаться и засыпать еще долгие месяцы.То, что теперь с превеликим удовольствием смаковалось средствами массовой информации. ?Логово Дьявола в оке тайфуна? – резюмировала следом за мировыми гигантами новостной индустрии Вашингтонская Daily Post, и Дэвид, к сожалению, до последней точки запомнил эту статью.?Возможно, было бы лучше, останься эта история из крохотного городка в штате Канзас не освещенной, но не так давно Безумный Гений Мэттью Кэллахан – учитель истории в местной школе – напомнил нам о том, что монстры существуют. Что волки в овечьей шкуре – существуют.На протяжении как минимум десяти лет Кэллахан выкапывал на кладбищах округа Топика тела несовершеннолетних девочек и свозил их на своем стареньком Форде на ферму, что перешла к нему по наследству от отца – доброго жителя Лоуренса – Джерома Кэллахана. Примечательно, что все эти годы на той же ферме проживала его парализованная после несчастного случая мать и приглашенная сиделка, которой строго-настрого запрещалось подниматься на второй этаж.В детскую.В течении рабочих будней Мэттью Кэллахан исправно прибывал на рабочее место; проводил занятия, в том числе и дополнительные, нередко становился инициатором общеклассовых поездок для старшеклассниц с археологическим уклоном, заботился о школьном музее. (Помимо прочего, будет нечестным не упомянуть, что Кэллахан был ученым. Свободно говорил на нескольких языках и положил добрую часть своей жизни на изучение некрополистики.) Слыл неконфликтным и адекватным среди коллег, а по выходным, используя старый цветник как мастерскую, где бережно хранился весь необходимый для работы материал, высушивал трупы с помощью специального раствора из соли и соды, который называл ?вакциной?. Он готовил их к новой жизни, которая, как он писал в своих дневниках, непременно наступит в будущем.Я искренне прошу отложить газету всех тех, кто крайне близко принимает к сердцу чужое горе, так как то, что я напишу дальше, выходит за рамки дозволенного цензурой.Мэттью Кэллахан заботился о своих ?дочерях?, – говорят в ФБР, – пускай нам и не дано понять его намерений.Кэллахан возвращал девочкам способность видеть, вставляя пуговицы в опустевшие глазницы, возвращал им способность говорить, вшивая под кожу звуковые модули из игрушек или шкатулок. Он использовал расплавленный свечной воск, чтобы воссоздать лица подобно маскам, которые вскрывал лаком для ногтей после, чтобы придать прочность. Он переодевал их и подбирал уникальные наряды для каждой (одежду Кэллахан получал от сердобольных горожан, считавших, что они совершают пожертвования в благотворительный фонд, с которым Мэттью, якобы, сотрудничал); он давал девочкам вымышленные имена и по-новому писал истории их жизней, чтобы рассказать им об этом, когда они наконец проснутся. Ну, а после он размещал их в детской комнате большого дома, где они в делах и заботах (смотрите фотографии), должны были дожидаться ?правильного времени?. Это самое правильное время должно было наступить в ночь с семнадцатого на восемнадцатое сентября.Сотрудники полиции, заручившись помощью коллег из ФБР, смогли остановить и ликвидировать Кэллахана прежде, чем он успел навредить своей новой жертве – Оливии Тайлер (16 лет) – исчезнувшей без вести за сутки до этого с порога общественной библиотеки. Увы, это стоило им больших потерь.В процессе задержания на Коди-Корт роуд погиб при исполнении старший агент ФБР, глава отдела анализа поведения – Аарон Хотчнер. В родном Вашингтоне у него осталась жена и новорожденный сын. Предстоит большая работа. Еще только предстоит разобраться, кому на самом деле принадлежат тела, найденные в доме Кэллахана. Восстановить их личности, место и год захоронения. Найти подход к безутешным родственникам. Сложно, и тем не менее выполнимо.Куда сложнее будет забыть о мумифицированном девичьем теле, что заверило всех вокруг электронным голосом о любви к ?папочке?, когда его выносили из страшного дома.Куда сложнее будет забыть о потере, понесенной правоохранительными органами в целом и одной маленькой женщиной в частности.Куда сложнее будет заново выучиться смотреть на друзей и знакомых без ?задней мысли? о их истинной сущности. Намного сложнее.Но нужно ли?? Минутная стрелка нерешительно топталась у трехчасового рубежа после полудня. На электронном календаре застыло число двадцать пять.Дэвид промассировал слезящиеся, покалывающие от усталости глаза и бросил взгляд через внутреннее окно на заметно обезлюдевший главный зал ОПА. Внутреннее расследование набирало обороты. Вереница объяснительных бесед со Штраус, Уотфордом и бог знает, с кем еще, грозила неприлично растянуться, и оставалось только гадать, в каких красках будет расписана и без того унылая картина.Первой допросили Дженнифер. Менее суток спустя был подвергнут обыску кабинет Хотчнера. Еще через день, после первичного допроса Дерека Моргана – вторая и самая неудачная по мнению Дэвида кандидатура на конструктивный диалог – ?знающие? свою работу люди потребовали поторопиться с обыском дома. Дэвид питал надежду на то, что им, всем этим лизоблюдам, хватит человечности не делать этого хотя бы до похорон.Прощальная церемония была назначена на двадцать восьмое сентября. Хейли выбрала место погребения сама, воспользовавшись неожиданно представившимся случаем и сопутствующей ему суматохой. Благородные планы Бюро были расстроены из неоткуда взявшимся завещанием Аарона, в котором он просил ни в коем случае не быть погребенным на Орлингтонском кладбище. Хейли.Без содрогания думать об этой женщине не получалось. Казалось, даже о не состоявшихся ?дочерях? Мэттью Кэллахана он вспоминал с куда меньшим отвращением и ужасом. Это зло было явным, доказанным, привычным, если говорить откровенно, лихо в лице миссис Хотчнер, той самой ?маленькой женщины?, таилось в тени, терпеливо ожидая своего часа. Словно ядовитое насекомое в уютном домашнем тапочке.Неладное Дэвид заподозрил еще на подъезде к дому Хотчнеров. Утро восемнадцатого выдалось оскорбительно-солнечным и любовно отполированный кузов темно-синего Форда, припаркованного у самой подъездной дорожки, сиял, ничуть не хуже какого-нибудь драгоценного камня.То и дело бросая взгляды на неуместное транспортное средство, Дэвид вытащил с заднего сиденья своего кадиллака дорожную сумку Хотчнера и кожаный дипломат, в котором не хватало одной только тетради в бордовой обложке. Внутри же сумки была одежда, вещи личного характера, портмоне, где по описи значилось четыреста двадцать шесть долларов наличными, две дебетовые карты, одна – кредитная с действующим и не превышенным лимитом в тридцать тысяч американских долларов и неиспользованный жетон на автомойку. Были там и фотографии. Джек. Хейли. Два прямоугольных отрезка мелованной бумаги, размещенные в двух однотипных кармашках. Ключи от машины, что по-прежнему оставалась на служебной парковке Куантико, покоились где-то у самого дна. Сотовый, что мог бы составлять им компанию, к тому времени уже был изъят. Табельное оружие, пришедшее в полную негодность после длительного контакта с водой – тоже.Чувствуя в ногах свинцовую тяжесть, Дэвид поднялся по ступенькам крыльца и постучал.Открыла ему Хейли. Одетая в теплый домашний розовый халат, с аккуратно убранными волосами, с румянцем во всю щеку, она выглядела красавицей. И даже темные круги под глазами, свидетельствовавшие о злостном недосыпе, совсем не портили ее иконописной красоты. Первопричина же этих самых недосыпов с абсолютным комфортом устроилась на ее груди и вот-вот готова была отправиться в сказочные земли Морфея. Хейли поддерживала Джека под попку и невесомо поглаживала по спине свободной рукой. Из оттопыренного кармана светло-зелёного халата торчала бутылочка с молоком.? Мистер Росси? – его визит ее озадачил. Хейли бросила быстрый взгляд куда-то за его плечи.Джек закряхтел, меняя положение почти лысой головки, и Хейли машинально погладила его по редким волосам.? Здравствуй, Хейли, – взгляд женщины медленно сместился на до боли знакомые вещи в руках Дэвида, и она, шумно вдохнув через нос, расправила плечи. Отступила на пол шага. Агент решительно шагнул вперед, бросив ношу, на случай, если Хейли начнет заваливаться на бок, вытянул вперед руки. Почти окликнул ее по имени; но замер, услышав чужой голос, донесшийся из глубины комнат.? Хейли, детка, ну, кого там принесло в такую рань? Ты почему мне не отвечаешь? – мгновение спустя за спиной Хейли возник молодой, высокий мужчина, уступавший Аарону по комплекции не менее чем в два раза. Его смуглое, угловатое лицо, тут же выдававшее в нем южанина, перекосило, едва он обнаружил в проеме распахнутой двери крупную фигуру Дэвида Росси.Хейли беззвучно заплакала.Дэвид вне себя от клокочущей в груди ярости предупредил попытку Хейли заговорить.? Аарон сказал мне за день до своей смерти, что у него есть проблемы, которые он сам в состоянии решить. Теперь-то уж все решено однозначно. Он погиб, исполняя свой долг, и я исполнил свой, поставив вас в известность. О месте и времени погребения сообщить не могу, так как этот вопрос будет рассматриваться по завершении следственных мероприятий. Кажется, она окликнула его позже, когда он уже стоял у водительской двери и дергал ручку. Затем снова, еще и еще раз, когда он уселся в кресло и провернул ключ в зажигании.Хейли передала Джека любовнику и сошла со ступеней; несколько робких шагов навстречу не заставили Дэвида Росси пойти на попятную.Все тот же синий Форд Фокус терпеливо ожидал у обочины центральной аллеи Уэст-Лоун*** в тот холодный, но солнечный полдень, когда тело Аарона со всеми почестями было предано земле._________* Энигма – (от нем. ?nigma — загадка) — переносная шифровальная машина, использовавшаяся для шифрования и дешифрования секретных сообщений. Более точно, ?Энигма? — целое семейство электромеханических роторных машин, применявшихся с 1920-х годов.?Энигма? использовалась в коммерческих целях, а также военными службами во многих странах мира, но наибольшее распространение получила в нацистской Германии во время Второй мировой войны. Именно германская военная модель чаще всего является предметом дискуссий. (Wikipedia) ** – Здесь Ортус озвучивает строку из книги Джералда Брома "Потерянные Боги", под гнётом влияния которой была написана подавляющая часть глав с участием потусторонних сил.*** Уэст-Лоун. Название погоста целиком и полностью продукт фантазии автора.