AU, в которой Мэррикэт подвергается абьюзу (1/1)

— Джон...Дядя Джулиан всегда шептал это, мягко протестуя. Каждый раз, когда отец беленился. И я всегда слушала его голос. Потому что слышать их молчание и свои крики я не хотела.Дядя был единственным, кто пытался вразумить отца. Пытался вяло и робко. Потому что жил в его доме и ел его еду. И из-за своей зависимости был ничего не значащим звуком. Не несущим никакого влияния на окружающий мир, как те самые картины, что смотрели на меня со стен. С такими же безразличными лицами и закрытыми ртами, как у всех членов моей семьи. Я думаю, он оправдывал себя этим, что не имеет права, потому что за душой ничего нет. И покидать такое уютное нагретое гнёздышко всего лишь из-за меня? Нет, лучше он потерпит.Они все решили потерпеть. Слушая мои крики и мольбы отца остановиться (их я даже не пыталась просить о помощи), они безмолвно сидели, потупив глаза в тарелки, и даже друг на друга не смотрели. Можно сказать, в столовой стояла мертвая тишина. Если, конечно, не считать моих воплей.— Отец, прекрати! Хватит!Я не говорила ?пожалуйста?. Я пыталась приказывать, надеясь, что однажды вырасту так сильно, что мой голос будет звучать твёрже, угрожающе. Тогда отец, наконец, услышит его сквозь пелену своей ярости. А пока я могла только беспомощно отбивать его удары своими тонкими детскими ручками.Констанс тоже молчала, потому что тогда бы досталось и ей. Ей и так доставалось прежде, думаю, до того, как я появилась. (Он, наверное, и маму бил до нашего рождения.) Кажется, в семье Блэквудов из женщин не страдала только тетя. И я надеялась, что это из-за меня. Что ему больше нравилось всю свою злость сгонять на мне. Ради неё я была готова терпеть.Я не знаю, родилась ли я в неправильный день или в неправильной семье… Но отец и все прочие не очень меня жаловали. Я всегда была сама по себе, со своими мыслями и фантазиями. Однажды я так заигралась, что всерьёз занялась магией. Не всё работало так гладко, но кое-что действительно получалось. И в тот момент, когда я набралась сил и готова была покарать моих обидчиков, я узнала… Мне нельзя было заходить в комнату дяди Джулиана. Я верила, что там от меня пряталась какая-то тайна, чувствовала нутром. Я заколдовала свою удачу, так что специально вернулась с огорода раньше всех и надеялась проскользнуть в закрытое для меня помещение. Но на первых порах заклинание удачи мне не пригодилось, потому что на удивление Констанс на кухне не было. Я решила, что заклятье работает так: не меня оно скрывает от других, а других убирает с моего пути. Что ж, я же говорила, что только учусь. Я смело зашла в запретную зону.И тогда увидела её. Мою драгоценную сестру. Всегда идеальную, отливающую золотом и румянцем, нетускнеующую даже под натиском грозовой бури. Такой я её знала. Но здесь, на полу, растрепанная и заплаканная сидела не моя сестра. Не та Констанс Блэквуд, которую я знала. Её словно прокляли. И это я не смогла её защитить.Её воздушность и лёгкость как ураганом унесло. В тусклой и безвкусно обставленной, от того мрачной, комнате дяди и тети стало вдруг так темно и пусто. Я глядела на свою главную драгоценность и то, что с ней сделали и теряла её образ — мои глаза наполнялись слезами. Я ведь никогда не плачу? Что это?Она смотрела на меня испуганно. Снова волнуясь только обо мне, что я увидела её такой. Что я теперь знаю другую её сторону. Что я теперь знаю всё. Но из-за чего ей так страшно, я до конца ещё не поняла. Я видела её, но не всматривалась. Заметя красные пятна на запястьях, помятую одежду и кровать... А затем с ужасом осознав, что со всей семьёй в саду не работали только занятой долгами своих врагов отец и хлопочущая на кухне Констанс. Они всегда оставались одни, всегда только они… Я так завидовала моей сестре, ведь она в красивых одеждах и с блестящими кудрями порхала по кухне, занимаясь любимым делом, а не копалась в земле. И теперь я даже представить не могла, как сильно она завидовала мне. Как сильно мечтала копаться в грязи. Но она была испачкана по-другому. И в тот же самый миг, я поняла, что готова использовать моё самое страшное заклятье.Я помогла Констанс подняться и проводила в её комнату. Она молчала и почти не смотрела на меня. Я даже подумала, что она не в себе. Но после того, как я уложила её, умыла и затем накрыла одеялом, несмотря на жару за окном, посидела возле неё и затем поспешила вернуться к ведьмовской книге, она схватила меня за руку.Я осталась. Пока Констанс не уснула. Пока ресницы её вновь ни стали сухими и легкими. Дождалась, пока моя сестра-принцесса вновь станет светлой и яркой, как солнце, тихо посапывая. Не видя её слёз и ужаса в глазах, я думала, что она стала прежней. Однако я понимала, что прежней ей уже не быть. Никогда. Что бы я ни говорила и ни делала. Он очернил её. Мерзкий, ужасный человек. Но я все равно останусь верна своим желаниям. Мои желания — желания ведьмы и рано или поздно, но они материализуются и случатся, таков уж закон. Так что лучше рано. И своими собственными руками. Я собиралась убить их всех.— Эй, вонючка-Мэри, сегодня Иона тебе блох вычёсывает или ты ему? — гадким утячьим голосом прокричал Томас мне из сада.Я сидела в его дальнем углу, в тени и даже темноте, который и садом уже не являлся. Иона, как всегда, был рядом и внимательно наблюдал за мной. Будто охраняя. Я была рада, что мне не пришлось искать спутника, как любой уважающей себя ведьме, он всегда был со мной.Томас был копией отца. Второй Джон Блэквуд рос жестоким, высокомерным и тупым. Он для меня ничем не отличался от городских мальчишек, что также дразнили меня глупыми песенками и так и норовили запульнуть в меня камень. Может, только я чаще обычного хотела схватить его за горло и придушить. Он тоже кидал в меня камни, обидные слова и вообще, что вздумается делал. В доме он был вторым королем, даже дядя Джулиан перед ним пресмыкался. Но он был действительно глупым. Во-первых, потому что его обидные песенки даже не имели рифмы, в отличие от обзывалок городских детей. Во-вторых, ему ничего не давалось, кроме разрушения — ни науки, ни искусство. Но отец вкладывал в него всю душу, деньги и свою любовь. Жаль, что ему не впрок.Пока я слушала его мерзкий голос, одновременно с этим искала необходимое заклинание для защиты Констанс. И мечтала, чтобы Томас умер первым, мучительно и долго, достаточно, чтобы отец успел понаблюдать за тем, как его отпрыск скукожится и станет ничем, пустым место, каким и всегда был. Тогда-то отец увидит и поймёт, что тоже был дураком. И ему станет ещё больнее умирать.Я решила заговорить сахар, так, будто в него был подсыпан мышьяк. Я боялась, что темная энергетика семьи Блэквуд защитит всех её членов, так что обыкновенный яд их не возьмёт. Но для того я и ведьма, чтобы находить новые пути, к которым Блэквуды не будут готовы. Также же я нашла заговор на защиту моей сестры Констанции, чтобы магический мышьяк не подействовал на неё. И после этого я со зловещей улыбкой взглянула на Тома сквозь заросли. И он снова побежал плакаться отцу, что я пугаю его. Но сегодня никто не успеет ни за что меня наказать. Они умрут раньше.Вселенная не позволяет мне отнимать жизни просто так, это чревато. Так что я дала им всем шанс, каждого помиловала, кроме отца самой собой. Я сказала им, что видела сегодня. Сказала, что знаю. Но никто не поверил. Они наказали меня, оставили без ужина и отправили спать. Я напоследок посмотрела на улыбающуюся фальшивой улыбкой Констанс, пообещала ей, что скоро она вновь будет улыбаться от души. И посмеялась над ними всеми: они вероятно думали, что силу моих заклинаний можно запереть в комнате? Да, я шепчу, но в вашу последнюю ночь я буду шептать так, что вы оглохните.Когда я услышала крики перепуганных родственников, я спустилась вниз без страха быть наказанной вновь, быть побитой или униженной. Я знала, что оно работает. Констанс не улыбалась, сидя на полу и держа на своих руках дядю Джулиана. Вокруг были их тела: противные, безобразные и пустые, как и при жизни. Они все склонились перед ней, как и полагалось. Теперь их молчание имело смысл.Констанс вопросительно посмотрела на меня, и я сказала только одно слово — "сахар". Моя сестра кинулась к сахарнице и начала усердно её отмывать. Я не стала посвящать её в свои колдовские секреты, пусть думает, что в мире всё устроено по-простецки и живёт легко и свободно. Вместо всего прочего, я подошла к трупу своего бывшего мелкого братца. Томас лежал на спине, со скрюченными в панике руками и изуродованным страхом смерти лицом. В его стеклянных глазах застыли мольбы о пощаде. Но я уже не слышала их, нас разделяли целые слои мироздания — между миром живых и миром мертвых. Так что я просто смотрела на него свысока, как он всю жизнь смотрел на меня, и улыбалась. Отец так сильно хотел сына после первой дочери, но родилась я, так что это полагаю, его злило каждый день его жизни. А потом родился Томас и он души в нем не чаял. Что ж, пусть теперь полюбуется на своего сынка.За своим стулом сидел отец. Но я не видела его лица — оно было уткнуто в стол. Я решила напоследок дать ему насладиться своим мнимым величием. Подняв его, усадила ровно и горделиво, как всегда он восседал на своем стуле за столом. Его серое поцелованное смертью лицо не выражало ничего, что я в нём так не любила, но он все ещё был мне ненавистен. Каждая последующая слеза Констанс будет напоминать мне о нем. Но я надеюсь, что в отличие от меня с феноменальной ведьмовской памятью, сестра моя очень скоро забудет этот день и этого человека. Мама сидела на стуле в своём самом красивом платье. Всё ещё безразличная и холодная. В Констанс они души не чаяли, а вот мне доставалось всегда только то, что осталось, если оставалось вообще. Констанс всё самое лучшее, а Мэри только то, что завалялось, стало ненужным. Вот даём тебе ужин не из помоев, радуйся и тому. Будь благодарной, любила она мне говорить. Будь благодарной, что он тебя не прибил, наверное, имела в виду она. Что ж, надеюсь, перед смертью она прочувствовала всю мою боль. И боль Констанции. Тетя даже при смерти выглядела неуклюже и настолько бледно, что я даже не запомнила её позу. Мне никогда не было дела до неё, а ей до меня. Но она была из тех мерзких людей, которые приходят к тебе, отвлекают от важных дел расспросами, но даже не слушают ответов.А дядя Джулиан всё ещё умирал. Констанс распространила на него часть своего защитного заклинания, потому что у неё было доброе и необъятное сердце. Я, конечно, догадывалась, что мне не позволят убить всех, так что вины сестры тут нет. Но хорошо, что это дядя Джулиан, а не кто-то другой.