AU, где Мэррикэт... (1/1)

— Моя племянница Мэри Кэтрин Блэквуд умерла в приюте…О чем это дядя Джулиан? Я, пытаясь скрыть изумление, взглянула на Чарльза. Он не был ошарашен, но взбешен ещё больше. Я взглянула на Мэррикэт, и она просто сидела, потупив глаза в стол. Я положила руку на её плечо. Настоящая, твердая из плоти, но такая хрупкая. Моя младшая сестра и мой лучик света. Слишком много выпало на её долю. Уж сколько я ни гадала, а всё никак не могла понять, почему отец и все остальные члены семьи так её не любили. В нашем доме всегда было тихо и спокойно, так что можно было услышать щебет птичек за окном. Но если и раздавались громкие звуки — это всегда был гневный крик отца на Мэррикэт. Если и винили кого-то в нашем доме, то Мэррикэт. Если кто-то что-то был ?должен?, то только Мэррикэт. И сколько бы провинностей ни было у Томаса, сколько бы невкусных ужинов я ни приготовила, наказывали в этом доме только Мэррикэт. Я изо всех сил старалась заботиться о Мэррикэт. Я звала её первой к столу и накладывала всего, чего она желала и сколько могла поместить в себя. Я даже разрешала ей есть с немытыми руками, потому что она отчего-то не любила умываться. На это отец тоже злился на неё, даже приходил в ярость. Да, Мэррикэт была необычной девочкой, она не соответствовала образу дочери богатой и влиятельной семьи. Она не интересовалась реальными науками, только колдовством; она не любила цветы, но ей нравились грибы; она не пела и не танцевала; одевалась, как простая девушка из деревни. Наш отец не видел в ней своего продолжения и оттого злился.Я была виновата перед Мэррикэт. Я ничего не делала с этим. И каждый раз, когда отец приходил в ярость, он хватал Мэри и тащил наверх в свою комнату. Где оставлял, запирая дверь, после наказания. Мы слышали её крики, мольбы, удары. Я чувствовала, как по моим щекам стекают слёзы. Но я все ещё сидела на месте, как парализованная и ничего не могла поделать. И все остальные сидели, потупив глаза в тарелки. Прямо, как Мэррикэт сейчас. И я снова предала её. Снова ничего не сделала, чтобы защитить. И даже больше, уподобилась нашему отцу. Я кричала и требовала от неё ответов для Чарльза. Просто потому что это ведь был Чарльз. Он так похож на отца. И я просто не могла снова разочаровать его, я должна быть послушной, чтобы он снова продолжал меня любить. Я почувствовала, как моя кожа снова стала влажная от слёз. Я испытала шок, ведь с чего бы мне плакать? Чарльз глядел на меня встревоженно. А затем начал приближаться. Но его заботливый взгляд не нравился мне. Более того, стало противно и мерзко. Он был совсем рядом, коснулся меня. Я почувствовала фантомную боль и тяжесть во всем теле, будто кто-то лёг на меня сверху. Будто сковал меня своими грубыми руками. Будто это был Чарльз или кто-то очень похожий на него. Я склонилась в бок, чтобы уйти от прикосновения Чарльза и чтобы взглянуть на Мэррикэт, которая бы обязательно придала мне сил, чтобы бороться с этим странным приступом. Но Мэри не оказалось за столом. Она испарилась. И вместе с ней дядя Джулиан. На кухне остались только я и Чарльз. И его лицо пугало меня. Ухмылка перестала казаться улыбкой, а за заботливым взглядом скрывался совсем другой омерзительный интерес ко мне. Он всё-таки коснулся моего лица, легко провел пальцами по щеке. И это лёгкое прикосновение отразилось жестоким прикосновением к моему лицу, будто кто-то закрывал мне рот так сильно, что я едва ли могла дышать. Но почему-то продолжала плакать и скулить, как бы мало воздуха ни было в моем распоряжении. Словно это был Чарльз. Или кто-то очень похожий на него.Или кто-то на кого он был так похож. — Наш отец был очень плохим человеком. Ты спасла меня, моя Мэррикэт.И тогда я вспомнила.***— Мэррикэт! — я очнулась и в нос тут же ударил оглушительный запах… больницы.Я лежала на холодной постели в вычурно белой комнате, а сверху на меня воззрилась санитарка в столь же отталкивающей белоснежной форме.Я робко вымолвила:— А где Мэррикэт?Я потеряла свою сестру. Я не уберегла её. Я даже могла слышать, как она взывала о помощи. Как всегда, когда отец избивал её в гневе. Как всегда…— Какая Мэррикэт, детка? Нет тут никакой Мэррикэт.Лицо улыбалось, но голос был скверный — с ноткой насмешки и отвращения. Я не видела в ней того, кто мог бы и хотел помочь. Я не понимала где я. Не знала, как помочь сестре. А эта женщина даже не пыталась казаться участливой.Никто из них не пытался.Всегда сидели и молчали, потому что им было так страшно. Взрослыми владел абсолютно детский страх, трусость и малодушие. Никто не мог дать отпор великому Джону Блэквуду. Даже тогда…Когда она набралась храбрости и рассказала о том, что отец не только бил её. Моя маленькая солнечная девочка смело посмотрела ему в глаза тогда, за ужином, в знаменитый на всю округу вечер. Вечер, в который никто ей не поверил. Вечер, в который они отправили её спать без ужина, а сами с улыбками на лице наслаждались едой. Это был их последний ужин. И сладость на языке оставила послевкусие смерти. В тот вечер, после которого никто не встретил утро. Порой, мне казалось, что это я вынудила Мэррикэт сделать это. Они достойны смерти, шепнула я тогда заплаканной Мэррикэт. Оскверненной, униженной, отвергнутой.Не могу вспомнить с чего бы я вдруг такое сказала, но это повлекло за собой то, что повлекло.— Она была тут?— Дитя, никакой Мэррикэт нет, — ещё одна усмешка. — Ты пережила потрясение, ещё бы. — Она фальшиво сочувствующе вздохнула и присела рядом, коснувшись моей руки. — Родной отец, подумать только…Мэри не терпела прикосновений. Ни после того, как отец надругался над ней, ни после того, как его прикосновения несли с собой боль и тяжесть его тела. И только мои объятия исцеляли её. И только на моём плече она могла уложить свою голову и тихонько плакать, при этом не обронив ни одной слезы.— Где… где Чарльз? — Санитарка зловеще улыбнулась, и я поняла, что мне не позволят увидеться даже с ним. Улыбка тут же сползла с её лица. Капкан захлопнулся вместе с её губами.— Что вы делаете? Отойдите от нее!Это был голос Чарльза. Такой родной и важный. Он вбежал в мою палату и оттолкнул от меня санитарку. Теперь мои руки оказались в его. Он одарил меня обеспокоенным взглядом, который больше меня не пугал. А затем гневно взглянул на женщину в белом.— Что вы ей сказали?Я поняла, как Чарльз догадался о том, что мы вообще с ней говорили, ведь он был вне комнаты и не мог слышать. С нежной улыбкой он протянул руку у моему лицу и провел пальцем по щеке. Чарльз вытер слёзы. Мои.Я снова плакала и снова этого не заметила. Мне казалось, что я не замечала очень многого. И пропустила столько же. А может даже забыла. Все вдруг потеряло качество — изображение, звуки, чувства. Сама реальность показалась сном, и я не могла отделаться от этого чувства. Я смотрела на женщину, которую Чарльз прогнал, и думала, будто это не со мной происходит. Будто я не я. Будто я выпала из своего тела. И только тепло его руки подтверждало, что Чарльз точно настоящий. И я до сих пор думала, что Мэррикэт нуждается во мне. Это заставляло меня хотя бы временно думать, что я — настоящая. — Чарльз, где Мэррикэт?Его взгляд погрустнел, хотя женщина давно вышла. Кто ещё мог его так расстроить? — О, Конни… — он вздохнул и взял мою руку уже двумя своими. — Ей нужна помощь? Отец снова..?— Твой отец мёртв, Конни.Конечно. Они заслужили смерти. Как я могла забыть, что все мои родные умерли? Что Мэррикэт отравила их всех. Отца, маму, младшего брата, тётю, дядю. Только я осталась цела. Потому что не заслужила смерти. Я не заслужила. Я должна была быть любима… ими всеми. Но я забыла.— Да, конечно… — подтвердила я, что помню, опустив голову на руку и прикрыв глаза. — Конни, милая, мы обязательно тебя вылечим, — он потрогал мои волосы, и я заметила, что они заплетены в тугие косички. Совсем как у Мэррикэт.— Ей нужна помощь.— Тебе нужна помощь, — возразил он мягко.Я позвала Мэррикэт, и она не ответила. Она не слышала или же я была нема. Или же я была не я, и она больше меня не узнавала. Что если Мэри больше не вернётся? Как тогда я смогу её защитить? Мы всегда так тонко чувствовали друг друга. Когда ей было больно, каждый синяк отражался на моей коже. Когда она плакала, мои глаза болели. Когда она кричала, я лишалась голоса. Когда она яро отбивалась, я замирала на месте. Когда она спала, я бодрствовала. И когда она лишалась сил, забиваясь в углу в собственной крови и слезах, я поднималась. Я знала, что была любима отцом и мне ничего не грозило, так что я пользовалась своей смелостью во благо моей сестры. Я всегда была благодарна за то, что у меня были силы бороться. Когда как Мэррикэт была слаба и потеряна. И я была дана ей для защиты, а она мне — чтобы чувствовать себя лучше. Каждый раз, когда я смотрела на мою несчастную сестрёнку, я крупицу силы, но находила на дне своей души. И я верила, что…— Конни, скажи мне…… это Мэррикэт убила их.—… что ты помнишь?Я помнила, как мыла сахарницу. Сосуд, принёсший в наш дом смерть. Я спасала Мэррикэт и подставляя себя, чтобы моё солнце не стало ещё несчастнее. Я говорила ей не переживать из-за ложного обвинения меня. Я всё вытерплю, твердила я. Лишь бы мы снова зажили счастливо, как раньше, как в детстве… Когда я впервые увидела её, я поняла, что не буду несчастна ни одного дня в жизни отныне. — Я не ем сахар, — произнесла я, объясняя ему и себе почему я выжила после того вечера.— Ты ешь сахар, — снова возразил он.— Тогда почему же Мэррикэт отравила его? — я услышала, как усмехнулась.— Ты не ела сахар в тот вечер, потому что знала, что он отравлен.Нет, я не знала. Я правда не знала, что Мэррикэт собирается делать. Нет. Они заслужили смерти, но я и не думала, что мои слова она воспримет так серьезно, я не…— Потому что сама его отравила.?Ты спасла меня, Мэррикэт.?И я вспомнила.Я снова вспомнила, что так старательно пыталась забыть. Я вспомнила своё детство, в котором я была любима, а Мэррикэт наказывали за каждую провинность. Я сочувствовала ей. Я помнила, как была настоящей принцессой, какой хотела видеть меня мама, а Мэррикэт была разбойницей. И я завидовала ей отчасти. Я помню, как должна была копаться с мамой и тетей в саду, пока Мэррикэт могла вольно бегать по лесу и лазать по деревьям с нашим котом Ионой. И я помню, как отец однажды ночью вошёл в мою комнату… Я слышала плач Мэррикэт, но это был мой. Это я плакала и извивалась под ним. Это мои запястья он сдавливал до синяков, чтобы лишить меня возможности отбиваться. Это мне не верила мама. Это я плакала на плече Мэррикэт. Мэррикэт, моя солнечная девочка, которую я выдумала, чтобы она забрала всю мою боль. Чтобы она однажды спасла меня навсегда. Констанс Блэквуд никогда бы не осмелилась на убийство, Констанс Блэквуд должна была быть хорошим ребенком. А вот Мэррикэт никому ничего не была должна.Она стала несчастной вместо меня, чтобы я могла с улыбкой идти по жизни. Но никто не должен знать об этом. О том, что я обязана Мэри своей улыбкой. Я всё ещё должна быть хорошей.Чарльз тревожно уставился на меня, потому что я вдруг лучезарно улыбнулась сквозь слёзы. Я привыкла улыбаться. Это моя броня, и я не расстанусь с ней. Теперь, когда Мэри нет и некому меня защищать, я не дам себя в обиду.— Они все мертвы? — с облегчением уточнила я.— Да, Конни…— Замечательно. Можно мне поесть?