Глава 3: Дьявольский врач (1/1)

Девять лет до основных событий. ЙокогамаВ жизни каждого человека рано или поздно случаются моменты, кои именуют знаменательными. В моём случае?— это абсолютное понимание давно избитой фразы ?сердце выпрыгнуло из груди?. В полной мере я осознала всю его суть лишь единожды?— сейчас. Будто отбойным молотком, оно, бедное, стучит по фанерной, обшарпанной стене, готовой вот-вот разломиться под натиском пульсирующего адреналина. Тёплые, крепкие руки обхватывают мои хрупкие плечи и сгиб коленей. Но сердце, напуганное до смерти, колотится так сильно, что я готова поставить все свои школьные сбережения на то, что этот мафиозный лекарь всё слышит. Он чёрт знает как узнал, что со мною всё в порядке, лишь взглянув на меня. Что всё это?— фальшь и дурацкая игра, мотивы которой ему большого труда узнать не составит. Вот только вряд ли он поверит в невероятные небылицы про самоотверженную любовь и вступительные экзамены, перенесённые с весны на лето. Его голос был настолько ехидным, что, без доли сомнений, он ждал в стенах этой клиники кого угодно, но точно не школьницу. Как минимум?— наёмного, вооружённого убийцу.—?Постойте, прошу! Отпустите, я объясню всё! —?в страхе выкрикиваю, оживая на глазах у всех здесь присутствующих. Удивлённый доктор явно не ожидал подобного прямо сейчас; его плечи встрепенулись. Двое перебинтованных базарных зевак громко зашептались. Один из них, кажется, только что выиграл спор.—?Какое счастье! —?на радостях восклицает дьявольский врач. Явно блефует. Он всё ещё крепко держит меня на руках, прожигая укоризненным взглядом алых, хитрых глаз. Я же извиваюсь, как подстреленный уж, пытаясь высвободится. Наконец, он решает ослабить хватку. Я сползаю на пол, как томатный сок стекает с моего подбородка, заливая кафель. Повисает неловкая пауза. Мой лучистый, пристыженный взгляд снизу вверх целиком и полностью обращён на этого человека. Его?— подозрительно испытующий?— отвечает мне полной взаимностью. Скрещенные руки и кривая ухмылка вызывают лишь противоречивые чувства и эмоции. Так обычно улыбаются люди, которые планируют совершить зверское убийство в вечер пятницы перед привычным походом в бар. С ним явно что-то не так. Хотя бы потому, что он врач Портовой Мафии. Нормальный, законопослушный человек нашёл бы себе работу по душе в другом месте, более дружелюбном, а не в таком злачном и тёмном. Этот тип явно держал пальцы скрещенными, давая клятву Гиппократа.Машинально сжимаю одежду в районе груди и делаю глубокий, судорожный вдох, медленно отползая на ягодицах назад. В хитрых глазах подпольного доктора вижу свою скорую смерть, если не прекращу эти жалкие попытки бегства.Почему я удивляюсь? Чего я хотела, заваливаясь в бандитское логово средь бела дня? Сладостей? Здесь я явно не самый званный гость за последний час.—?Мне правда очень нравится то, что я вижу. —?Куда-то в сторону говорит он, но затем опять возвращается взглядом ко мне:?— День добрый, юная леди! Смею предположить, что нам есть о чём поговорить, раз уж вы почтили меня своим визитом. Так почему бы не сделать это в более комфортных условиях? Хотя… —?с той же хитрющей, но чертовски обаятельной улыбкой на лице он склоняет голову набок,?— такое место сложно назвать располагающим. Ну же! Вам не стоит вытирать собою полы, для этого есть другие люди. —?Он учтиво подаёт мне руку, делая небольшой, издевательский поклон. Терроризирую столь красноречивый жест помощи некоторое время, чем вызываю на его лице кривую ухмылку.—?Я сама,?— будто не своим голосом говорю, поднимаясь с холодного пола. Всё так же не прерываю нашего зрительного, испепеляющего друг друга контакта, параллельно разглаживая задёрнутую до бедра юбку.—?Прошу. —?Он открывает дверь одним движением руки и галантным жестом приглашает войти первой, после чего со злорадством шепчет на ухо:?— Пока вы будете приводить себя в товарный вид, я с превеликим удовольствием послушаю, к чему был весь этот цирк. Хорошо?Вот это перепады температуры! Громко проглатываю вязкую слюну, стекающую по пересохшему от испуга горлу. Каждый мой косой взгляд вызывает у него весь спектр многозначительных улыбок. Понимаю, что сейчас мне нужны всего две вещи?— выпить чего-нибудь от тахикардии и уйти отсюда нахрен. Первое кажется более осуществимым в реалиях происходящего. Ведь он кажется именно тем доктором, который с приветливым лицом будет сверлить тебе флюсовые зубы без анестезии, обливаясь кровью. Чем я думала, когда шла сюда? Последней живой извилиной? Вся моя спесь испарилась в тот самый момент, когда я почувствовала его присутствие рядом с собой. Казалось бы?— обычный врач. Но на самом деле… нечто дьявольское, тёмное и пугающее в нём присутствовало. И это что-то буквально давило всем своим недюжинным весом. И явно не на физическом уровне.Переступаю порог, оказываясь в довольно просторном, светлом и чистом кабинете. Довольно несуразном, если сравнивать его со зловонным мусором на близлежащей территории района. Размазанных на стенах трупов нет?— уже хорошо. Но первое, что сразу бросается в глаза?— его рабочее место, не отличающееся от всех тех, которые я видела в обычных, человеческих клиниках. Продолговатая лампа, стоящая на столе, буквально слепит и без того сражённые вопиющей глупостью глаза. Прямо под ней находятся исписанные корявым, врачебным почерком бумаги, аккуратно прикрепленные к папке верхним крепежом. Рядом, в ровном ряду, стоят старые, но всё ещё актуальные книги по медицинской практике. Такая себе классика медицинской литературы, что всегда будет в обиходе. Вроде бы всё, как у обычных медиков?— ничего из ряда вон выходящего. Прямо перед столом висит негатоскоп. Если не ошибаюсь, на подсвеченном радиографическом снимке у человека имеется сквозное пулевое ранение в правое лёгкое. Насколько я знаю, такой раненый начинает надрывно кашлять без остановки, синеет лицом, падает и вскоре умирает. Но, здесь задет лишь краевой сегмент. Так что, возможно, пациент остался жив. А вот я вряд ли переживу эту роковую встречу.С прошением в глазах смотрю на доктора, лицо которого озаряет издевательская ухмылка, адресованная мне и никому другому. Как я и думала?— на вид ему лет тридцать. Довольно-таки не старый, стройный, подтянутый, с симпатичными чертами лица. Возможно, я бы даже дала ему меньше, но усталый взгляд выдаёт его с потрохами. Думала, будет хуже. Его средней длины волосы были такого же цвета, как и мои до их тотального осветления?— тёмного. Как и все доктора, он одет в белый, но открытый халат; на шее висит стетоскоп. Его тёмная рубашка с ослабленным галстуком вызывает толику доверия. Наверное потому, что я не привыкла верить мужчинам в костюмах с иголочки. Такое, я бы сказала, профессиональное предчувствие, заработанное на платных свиданиях после уроков.Пути назад нет. Вижу, как одним движением губ он произносит тихое, приказное ?умывайся?, указывая острым подбородком в дальний угол кабинета, где стоит раковина. ?И на этом спасибо?,?— с сарказмом думаю я. Неуверенными, робкими шагами плетусь к крану, селезёнкой чуя, что доктор этот?— человек со странностями. Под звуки напора воды слышу, как он садится на одну из коробок с медикаментами, скромно подпирающих стены. Омываю наспех лицо и волосы, то и дело заглядывая в зеркало, чтобы не упустить ни малейшего движения. Вздрагиваю от каждого вздоха и шороха, словно те крылья бабочки, трепещущие на ветру. Не зря голос Куми был таким напуганным, когда она говорила о мафии. Ей-то лучше знать. Родня-то на мафию работает.—?И что же вас сюда привело, а, юная леди? —?начинает свой обличительный монолог он. —?Ох, прошу простить, не так выразился… правильнее будет?— кто? Кто вас сюда направил? И зачем? У меня, к слову, в Йокогаме очень много недоброжелателей. Об этом потаённом месте мало кто знает. Обычно я проинформирован обо всех своих возможных посетителях и ситуациях, которые могут их ко мне привести,?— вкрадчиво продолжает доктор, самоуверенно задирая ногу на ногу. —?Такая милая девушка, вроде вас, вряд ли бы стала ошиваться по столь небезопасному месту, наподобие этого. Не правда ли? Я бы ещё поверил, что вы чья-то хорошая знакомая. Но эта прекрасная актёрская игра не оставила мне иного выбора, как не довериться ей. Всё же, есть один хороший момент в этом. Пока я добрый?— можете поведать мне аргументы в пользу того, чтобы я вас не убивал.?Что?! Убивал?! Он сказал только что ?убивал??! Будь ты проклят, чёртов Нобу! А-а! Клянусь, порву с тобой первым же делом, когда выберусь отсюда! Если выберусь…?,?— со жгучей злостью думаю я. В такой плачевной ситуации, когда мафиозный доктор уверен, что его ?заказали?, уже ничего не поможет?— ни скорбный плач, ни львиный рёв. Я не могу ни слова проронить. Это лишь усугубляет и до того неблагоприятную ситуацию. Я заканчиваю умываться, закручиваю кран дрожащей, нетвёрдой рукой. Красная жидкость стекает в сток, окрашивая своим цветом белую, эмалированную поверхность. Упираясь двумя руками в умывальник, смотрю на доктора в зеркало. Он со сверх скучающим видом наблюдает за мной, подпирая скрещенными пальцами подбородок. В каждом его жесте, в каждом скользящем движении рук и тела я видела лишь мановение его власти здесь.—?М-меня зовут Анзу,?— начинаю я, проглатывая каждую букву своего имени. Доктор утвердительно кивает, как бы намекая на то, чтобы я не останавливалась. —?Я выпускница Старшей школы Хорикоси. Мне нужны были именно вы, сенсей. Потому что никто другой, кроме вас, мне помочь точно не в силах.—?Даже так? Я очень польщён, Анзу-чан,?— называет меня по имени. —?С места про выпускницу Старшей школы подробнее, если можно. Мой интерес теперь взлетел до небес.—?Я для вас шутка какая-то? —?Моё лицо скривила гримаса полнейшего отчаяния. Он даже и не собирался идти на контакт.Что вообще происходит? Я смотрю на него недоумевающим взглядом. То ли он играет со мной, то ли просто старый извращенец, наподобие тех, с которыми я ходила на свидания за деньги. Хочу продолжить свою бурную тираду, но он буквально затыкает меня, резко и с нетерпением в каждом движении вставая со своей коробки. Я рефлекторно сжимаю умывальник ещё крепче. Да так, что если бы во мне было килограммов сто веса, я бы разломила его надвое.—?Я такой неучтивый, уж простите меня. Сложный день, тяжёлый пациент. Как видите,?— его взгляд сейчас направлен на негатоскоп,?— пулевое ранение прошло сквозь лёгкое. Здесь,?— он достаёт невесть откуда идеально заточенный, сверкающий скальпель, и будто указкой показывает на небольшой просвет на снимке,?— ему очень повезло…—?…пуля задела лишь краевой сегмент,?— перебиваю я, повторяя свои же мысли, когда только вошла сюда. Скальпель немного, но, всё же, вносит гнетущего напряжения в и так стрессовую обстановку. Какого чёрта он вообще его достал? Я не думаю, что для того, чтобы похвастаться.—?О, так вы знаете? Прелестно,?— ухмыляется он, подходя всё ближе, растягивая каждый шаг, словно нарочито запугивая. —?От чего зависят повреждения, причиненные пулей, скажете? —?Этот вопрос он явно адресовал мне. Потому что здесь никого просто-напросто не было. Решаю не играть с судьбой в прятки и прямо отвечаю на его вопрос:—?Вероятно… —?думаю,?— от калибра? Также от скорости пули, траектории раневого канала, конституции пострадавшего…—?Верно, Анзу-чан! Всё правильно! Но это было очень легко. В целом, если не повреждены сердечная мышца и крупные сосуды?— шансы на выживание весьма высоки. Я бы даже сказал, что из всех возможных ранений в проекцию туловища, повреждение лёгких имеет наилучшие перспективы в плане выживания и последующей реабилитации.—?К чему вы это всё клоните? —?с подозрением в голосе спрашиваю я, когда он буквально через секунду оказывается возле меня, ядовито дыша в макушку. Смотрю в зеркало. Он кладёт обе руки мне на полуобнажённые плечи и плотоядно смотрит в наше с ним отражение. Будто отец с дочерью, ей-богу.—?Вы слишком много знаете, юная леди. Меня это настораживает. Всё-таки я повторю вопрос, который не даёт мне покоя. И он не об пациенте с пробитым лёгким, нет, конечно же. Что вам было необходимо от обычного доктора, вроде меня? Я вряд ли похож на вашего лечащего врача. Скажу сразу?— я больше обрадуюсь, если вы пришли за кодеином, чем за тем, о чём я думаю.—?Вы настоящий параноик, доктор Мори. Я пришла не за дозой препарата. Вы уже сто раз пообещали убить меня, но так толком и не дали возможности высказаться.Всё это время я думала про злополучную пятницу, про скорый поезд в Токио и трудный вступительный экзамен. Про Нобу, в конце-концов. Вряд ли последний так рисковал из-за меня, как это делаю сейчас я. А всё ради того, чтобы выразить моральную поддержку на прослушивании в совершенно другом, чужом городе совершенно чужому для меня, как оказалось, человеку. Мне становится обидно, я теряюсь, опускаю взгляд, на глаза наворачиваются слёзы. Действительно, Нобу пальцем об палец не стукнет ради меня. Тем временем руки врача на моих плечах больше не вызывают ни тяжести, ни опаски. Мне просто-навсего всё-равно; ни больше, ни меньше. Набираю в лёгкие как можно больше воздуха и начинаю описывать свою комплексную проблему из-за которой, собственно, я здесь и стою, содрогаясь всем телом. Со слов ?…поэтому мне нужна поддельная справка…? он начинает во весь голос заливисто хохотать, утыкаясь носом прямо мне в плечо. Я накренилась под его ощутимым весом и…сейчас! Пользуясь моментом, резко вырываюсь из его рук, но моментально оказываюсь прижатой копчиком к умывальнику. Да так резко, что начинаю судорожно глотать удары собственного сердца вместо спёртого воздуха. Чувствую холод раковины через ткань лёгкого шиферного сарафана. А ещё нечто леденящее и крайне острое в районе шеи.Этот скальпель такой же подпольный, как и он сам. Под ложечкой засосало. Ещё немного и меня вырвет прямо на его медицинский халат.—?Что ж, Анзу-чан, я вдоволь наслушался вашим елейным голоском. Но ничего вразумительного вы мне так и не сказали. Увы. —?Медленным, размеренным движением он проводит скальпелем по моей шее вниз, к ложбинке, изучая непритворно испуганное лицо с едва выступившей испариной на лбу. —?Если от сквозного ранения в нижний сегмент лёгкого ещё можно оклематься, то от колющей раны в горло?— вряд ли. Хотя, стой… ты не эспер,?— с долей вопроса произносит он. —?Прекрасно! Просто великолепно! Одной проблемой меньше. Как же мне повезло! Прежде чем безболезненно избавиться от тебя, маленькая незатейливая шпионка, хочу всё-таки уяснить лично для себя: кто же меня таки порадовал неожиданным визитом такой милейшей особы? Назови лишь имя и доктор Мори сделает тебе хорошую анестезию.Я понимаю, что ничего с его крепкой хваткой сделать не смогу: он взрослый мужчина, хитрый, сильный и ужасно отбитый. Я брыкаюсь, кусаюсь, отчаянно кричу, визжу?— да настолько, что те двое за дверью, вероятнее всего, в откровенном непонимании думают, что меня либо убивают, либо насилуют. По сути, так оно и есть. Он только что пригрозил мне эвтаназией под подставным словом ?наркоз??— я прочла это между строк; меня не провести. Пытаюсь всем своим торсом выкрутиться, но лишь трусь об доктора, как пьяный об четыре стенки лифта. Его стетоскоп даже несколько раз попал мне по глазу, но мне-таки удалось больно укусить его за шею, чувствуя во рту металлический привкус крови самого что ни на есть дьявола из преисподней. Он выругался, на секунду теряя прежнюю хватку. Мне удалось вырваться. На всех парах бегу к такой желанной, единственной двери, протягиваю руку… открываю её, вдыхая ноздрями спасительный воздух коридора. Но, в последний, самый пиковый момент, когда я почти выбралась, он хватает меня за чёртовы завязки на спине, затягивая обратно в кабинет. При этом не забывая извиниться перед теми мужиками за неудобства. Вот же подонок!На расстоянии метра от друг друга, мы одновременно пытаемся отдышаться. Словно главные герои фильма, что переводят дух после пылкого секса, которого у нас не было и никогда не будет. Он весело улыбается, потирая укус, будто его слегка поцарапал щенок крупной лапой, а не до мяса прокусил до смерти напуганный человек, готовый на всё ради спасения собственной шкуры от лап хищного, ненасытного зверя.—?Дети нынче очень непослушны,?— с видом сведущего рассуждает он, гаденько посмеиваясь. —?До крови прокусила,?— кивает головой, будто до сих пор не может в это поверить. Я отхожу назад мелкими, осторожными шагами, не спуская глаз с этого сущего демона во врачебном обличье. Что бы я ему сейчас не говорила, о чём бы не пела, он всё равно не поверит ни единому моему слову. Подставлять отца подруги мне не хотелось?— мало ли что он может сделать с ним. Упёршись в высокую кушетку, понимаю, что это тупик. Доктор победоносно разводит руками и говорит:—?Ну зачем так?.. В последний раз интересуюсь: кто тебя прислал? —?как можно более спокойным тоном спрашивает он. Будто это поможет мне, ха!—?Да о чём вы?! —?срываюсь на крик я. Если выживу, после этой встречи мне явно придётся сидеть на транквилизаторах и посещать психолога. —?У меня даже оружия нет! Вот, смотрите! —?Развожу руками, хлопаю по карманам, верчусь в разные стороны, как в платье на показе. Показываю всё, чтобы он отстал от меня. —?Может, вам ещё юбку задрать, а?! Давайте я просто уйду? —?перехожу с внезапной агрессии на щемящую жалость. —?Я-я уйду и забуду дорогу сюда. Буду молчать, как рыба в воде! Прошу, я не хочу умирать. Пожалуйста, сенсей! Я не врала вам! Я лишь просила о помощи! Меня никто не подсылал к вам, чёрт бы вас побрал! Я клянусь!—?Мне очень жаль, Анзу-чан,?— с недоверием произносит доктор, поджимая губы и мотая головой в стороны. —?Мы так мало знакомы, но ты так хорошо разбавила мою врачебную рутину… уж не буду душой кривить, скажу как есть: я не в том возрасте, чтобы играть в незамысловатые игры. Предлагаю тебе другую забаву, Анзу-чан,?— произносит он, сверкая глазами и медленно доставая из кармана всё тот же длинный, тонкий скальпель.—?К-какую? —?больше риторически спрашиваю, смотря на то, как хорошо свет отбивается от идеально заточенного стального лезвия.—?В пытки, конечно же! —?Его красные глаза сверкнули под стать обнажённому острию. В моих глазах на секунду темнеет, дыхание учащается, ноги становятся ватными.Я только делаю сомнительное движение в сторону, превозмогая желание упасть в обморок, но всё тщетно. Ловким движением я оказываюсь на твёрдом столе для осмотра. Даже крикнуть не успела. Навалившись на меня одной частью тела, он свободной рукой затягивает кожаные, скрипучие ремни на моих руках. Я в истерике бьюсь ногами, пытаясь свалить эту дурацкую кушетку, но в скором времени последний ремень был затянут уже на моей щиколотке. Сверлю его злым, испепеляющим взглядом воспалённых глаз.—?Вы с ума сошли?! Вас найдут и накажут! Я буду кричать!—?Хорошо зафиксированная женщина в предварительных ласках не нуждается. —?Засим следует плотоядная, лукавая ухмылка.—?Вы чёртов псих, доктор Мори! —?я буквально выплюнула ему это в лицо.—?Сочту за комплимент,?— произносит он, аккуратно беря мой подбородок двумя пальцами, невзначай задевая нижнюю губу. Вмиг, будто из ниоткуда, в его руках опять мелькает скальпель. Он нависает надо мною, обдавая лицо горячим дыханием. Едва заметно, но до смерти страшно, проводит им, таким холодным и острым, вдоль шеи, останавливаясь между ключиц. Надавливает. Я морщусь, зажмуривая глаза и молясь богам всех рас и религий, чтобы сюда влетела грузовая машина.—?Давай же, расскажи мне, кто и зачем тебя прислал. —?Его голос будто сам разрезал пространство и без всяких лишних колющих предметов. —?Иначе буду вытаскивать из тебя каждое слово вместе с голосовыми связками. Кольцо за кольцом.В последний раз смотрю в эти широко раскрытые, красные, к чёрту обезумевшие глаза, делая несчастные попытки вырваться. На всех моих конечностях явно проступили синюшные кровоподтёки. Я мотаю головой в разные стороны, а из глаз начинают течь горячие слёзы. Я кашляю. Чувствую небольшой сквозняк и скрип двери. Резко поворачиваюсь, выпячивая испуганные глаза на предмет моего долгожданного, снизошедшего с небес спасения.—?Доктор Мори, у нас там казус… случился. А?! Анзу?! А ты что здесь делаешь? —?с неподдельным, искренним удивлением спрашивает невесть откуда взявшийся отец Куми?— высокий бритоголовый мужчина в маленьких чёрных очках и с крупной золотой серьгой в ухе (в лучших традициях отпетых форменных мафиози). Одет он был в обычное серое поло, а не в малиновый пиджак, в котором он горделиво расхаживал даже у себя дома под спортивные растянутые штаны в крапинку от соевого соуса.—?Господин Шизума! —?отчаянно кричу я, одновременно пытаясь вырвать руку из ремня и ударить доктора коленом. Последний пытается удержать меня. —?Господин Шизума, он хочет убить меня! Я ничего не сделала! Я лишь хотела попросить сделать мне поддельную справку! Господи, да помогите мне уже, ну!.. А-а!..—?Шизума-сан, имел ли я грубейшую неосторожность познакомиться с вашей прелестной дочерью? —?с осторожностью в голосе уточняет доктор, улыбаясь так, будто здесь ничего эпатажного и странного не происходит. Быть может, для мафиозной клиники это нормально?— заколачивать людей в ремни и пытать их?—?Эта девочка?— подруга моей дочурки,?— с толикой какой-то непонятной гордости говорит добродушный здоровила Шизума-сан. Но, через мгновение его тон становится таким, словно мне пятнадцать и я привела мальчика домой, закрывшись вместе с ним в туалете:?— Анзу! Что, чёрт возьми, здесь происходит?! Как ты сюда попала? Я вас с Куми отругаю, как только закончу работу! Ишь чего удумали! Это явно проделки этих двоих беспризорниц, доктор Мори, я им всё предельно ясно объясню, уж простите девочек. Школу закончили и на тебе?— забавы-развлечения! Давно я вас не воспитывал! Явно же моя постаралась… вот как чувствовало отцовское сердце, что выкинут что-то.—?Тогда всё понятно. Не берите в голову. —?Доктор как ни в чём не бывало хлопает меня ладонью по животу, будто всё это время искал аппендицит и не нашёл. Отходит к Шизуме-сану и о чём-то с ним перешёптывается:?— Что там случилось? —?Я пытаюсь прислушаться к каждому слову.—?У какой-то местной бездомной воды отошли. Лежит в полусознании у мусорного бака рядом с нами и молотит несвязную чушь. Что-то очень сложное там. К тому же, в её руке я нашёл полностью вылаканную бутылку рома, судя по запаху. —?Последнее Шизума-сан прошептал, громко ставя пустую тару на край стола. —?Местные беспризорники говорят, она очень долго так… живот весь чёрный. А таз узкий… не знаю, как и дотянет. Может, и не дотянет вовсе. Не хотелось бы заминать это дело… ну-у, там, недавно,?— чешет затылок,?— здесь уже было убийство, понимаете… приехали телевизионщики чёртовы, сами помните… я чуть номера свои не спалил.—?Долг врача?— спасать жизни других людей,?— притворно вздыхает дьявольский врач. Явно он не собирался принимать роды. Но данная ситуация требует нестандартного решения. —?Чего же вы стоите? Несите. Только аккуратно.—?Насколько это возможно, док! —?отрапортовал Шизума-сан и тут же выбежал через дверь.Совершенно не обращая внимания на беззащитную меня, лежащую в ремнях на кушетке, он засуетился, открывая все полки своих медицинских шкафов и холодильников. Если роды тяжёлые, да и узкий таз (как только что утверждал Шизума-сан), без помощи опытной акушерки ему будет труднее, чем с мужчиной с простреленным лёгким. Живот чёрный?— значит, на кону каждая секунда. Да и, скорее всего, положение плода не типичное, что характерно для многих представительниц её вида. Времени для ожидания скорой помощи здесь не будет, да и никто её не вызовет. Умершая, пускай и бездомная женщина, может с лёгкостью навлечь в это место бойких, пронырливых журналистов. Понятное дело, даже безграничной власти мафии это совершенно не на руку. Поэтому, судя из всего вышеперечисленного, он и решил испытать судьбу, дабы спасти её. Не ради жизни этой женщины или её ребёнка. Нет. Ради сокрытия подпольной больницы.Слышу шорохи в коридоре. Дьявольский доктор преждевременно отворяет дверь, дабы Шизума-сан мог без проблем войти. Через несколько секунд забегает взволнованный от чужих страданий отец Куми вместе с чумазой худосочной женщиной на руках, находившейся в полусознательном пьяном состоянии. Её грязные руки свисают безвольными тряпками, а околоплодные воды болотно-зелёным цветом стекают из-под порванной юбки. Синий, почти чёрный живот выглядит, словно батут, который вот-вот лопнет. К тому же, неимоверно несёт алкоголем. Намокшие пряди волос прилипли к её выпуклому, расцарапанному лбу. Такой размер живота можно с лёгкостью принять за цирроз печени, но это точно была беременность?— без сомнений.—?На операционный стол,?— сухо произносит доктор Мори, спокойно включая верхнюю лампу. Он склоняется над белой чистой простынёй, потирая нахмуренный лоб. Вздыхает. Кажется, человек с ранением в лёгкое забрал у него слишком много сил и энергии. Они пересматриваются с Шизумой-саном и доктор Мори неуверенно качает головой в стороны. Шизума-сан тихо шепчет о том, что она не жилец и как сильно он не хочет стирать эту нештатную ситуацию с лица земли. Я не выдерживаю, срываясь на очередной крик:—?Но тогда и ребёнок не жилец! Доктор! Он не виноват в том, что его мать такая отвратительная! Каждый заслуживает на жизнь! Я прошу вас!.. Вы ведь врач!И тут он посмотрел на меня. Взглядом полным усталости, но таким цепким, будто впервые заметил во мне живого человека, а не мешок с мясом для тыкания скальпелем.—?Поперечное положение,?— холодно молвит мне он. Лицо его было абсолютно серьёзным, а взгляд точно хладнокровного искусного хирурга. Так быстро поставить верный диагноз мог только настоящий профессионал.—?Вы, злосчастный эскулап! Я же вижу, что вы всё знаете и умеете! Отвяжите меня и я помогу, чем смогу. Я слишком люблю медицину, чтобы лежать привязанной к железной кушетке и смотреть, как умирает ни в чём неповинный ребёнок!—?Шизума-сан, отвяжите Анзу-чан, мне нет до неё больше никаких уголовных дел. Я правда не специалист в родах,?— адресует мне. —?Поэтому, лишние глаза не помешают. А Шизуму-сана воротит от вида свежей, кипучей крови-то. Что очень странно. Не так ли, господин Шизума?Слышу звук стекающей воды и смытой пены; натяжной треск латексных перчаток. Последний ремешок освобождает меня от постыдного плена, результатом которого служили красные пятна на нежной коже. После чего Шизума-сан смотрит на меня так, словно это я его дочь, которая после сытного семейного ужина получит нравоучений по самые гланды. Спрыгиваю с кушетки и, потирая ноющие запястья, бегу мыть руки. Так же натягиваю перчатки, завидев упаковку на столе,?— мало ли, что придётся делать. Смотрю, как доктор Мори ощупывает её кривой, выпуклый, венозный живот. В этот самый момент она громко просыпается, с судорогами втягивая в себя воздух. Стонет, впивается пальцами в простыню. У меня застывает дыхание. Я молча стою и смотрю на то, как мучается женщина при схватках. Каким бы падшим и безвольным не был человек?— он точно не заслуживает быть оставленным умирать.—?Диагноз налицо,?— мотаю головой, не желая верить в происходящее. Я была полна энтузиазма и веры, пока её, на волоске от смерти, всю грязную и смрадную, сюда не положили. —?Как вы и говорили?— поперечное положение. Не теряйте время, доктор.—?Откуда такая осведомленность, юная леди? —?поворачивается ко мне с вопросом, всё так же держа руки на натянутой до предела, сухой коже живота пациентки. Было видно, насколько неприятной для него была эта грязь.—?Потом расскажу. Не время.—?Снаружи всё,?— подытоживает он, выравниваясь во весь рост. —?Нужно смотреть изнутри. —?Я одобрительно киваю. Вдруг, ни с того ни с сего, будто с фонтана, опять начинает бить затхлая, болотная вода. Да так резко, что я вскрикиваю, подпрыгивая на месте. Доктор Мори остаётся в прежнем хладнокровии; даже носом не повёл. Кошусь на книгу Додерляйна на его столе об оперативном акушерстве. Сейчас бы не мешало пролистать пару страниц, дабы освежить в памяти кропотливый процесс правильного ведения сложных родов. Я выливаю ему на руки дезинфицирующий раствор. Простынь шуршит. Он начинает внутренне исследование, с осторожностью ювелира вводя руку в гнойное лоно. Пытаюсь ровно дышать, потому что тошнотворные запахи крови и гниения подкашивают мои ноги; постоянно тру рот рукой. Помню ещё?— при прохождении курса базы акушерства по выигранному гранту?— на родах с таким же поперечным положением присутствовали главный врач, его ассистент, несколько помощников-ординаторов, практиканты и кучка талантливых студентов, вроде меня. Хотя я тогда ещё в школе училась. А здесь специалист только один и роды похуже тех в сотню раз будут.—?Сколько раз вы принимали роды, доктор Мори? —?вдруг возникает желание задать ему этот вопрос.—?Вблизи видел лет десять тому назад.—?Впечатляет. Делайте поворот на ножку. При поперечном положении нужно делать только так и никак иначе.—?Конечно,?— подтверждает он, шумно выдыхая воздух. Здесь становится слишком жарко. Пытаюсь унять тремор в руках и обильный пот, в который меня бросает с каждым её мученическим стоном. Уже не такой и дьявольский врач тоже весь мокрый. Беру чистую марлю, молча вытирая ему лоб. Хотя за всё то, что он хотел со мной сделать, я бы лучше всадила туда пулю. Проделывая эту манипуляцию ещё несколько раз, с ужасом вспоминаю страницы Додерляйна, на которых были нарисованы сдавленные, кривые младенцы с огромными головами. Неужели и сейчас будет так же? Поперечное положение, исходя из его книги и акушерской практики в целом, является крайне неблагополучной ситуацией как для матери, так и для врача, принимающего роды. —?Сзади тебя стеклянный шкаф,?— выводит меня из мыслей он. —?На второй полке справа стоит хлороформ. Дай мне его.—?Уже несу.Подношу ему бесцветную летучую жидкость в колбе. Пока он в спешке готовит анестезию, маниакально вытираю роженицу от топкой, застарелой грязи. Всё же, в теории я знаю много чего об акушерстве. А вот практик здесь только один. И совсем недавно он грозился меня убить. Хотя прямо сейчас спасает бездомную и её ещё не родившегося ребёнка. Парадокс и нонсенс в одной пробирке. Хочется плакать и смеяться одновременно.—?Вы же понимаете, что главная опасность поперечного положения?— это самопроизвольный разрыв матки,?— говорю я, оборачиваясь назад с широко раскрытыми глазами. Со спины вижу, как он шелестит страницами того же Додерляйна.—?Если матка сократится, я не смогу достать плод, как ты говорила. ?…то?,?— цитирует он,?— ?врач должен отказаться от дальнейших попыток к выполнению поворота?,?— и захлопывает книгу. —?Меня больше интересует, что я тогда буду делать с захлороформированной мёртвой бездомной.—?Сейчас это не важно. Примите к сведению, что проникновение к ножкам вдоль спинки строго запрещено.—?Да, потому что может произойти осевое перекручивание. Тогда вся эта бесполезная ересь будет ещё более напрасной.—?Давайте я ещё раз вытру вам лоб. Успокойтесь. Если вы спасёте эту бездомную, то сбережёте собственную репутацию, какой бы она ни была. —?Я смотрю на настенные часы. Мы уже полчаса пытаемся понять, как лучше достать неверно расположенный плод. С каждым часом подобного промедления возрастает опасность разрыва. А я не готова увидеть мёртвого младенца. Слишком много эмоций за день. Поскорее бы он закончился. В таких случаях минуты летят бешено. Я даже не заметила, как всё это время несчастную роженицу разрывало от криков. Смотрю на неё соболезнующим взглядом, в силах вспоминать лишь печатные страницы Додерляйна и вытирать врачу лоб от крупной испарины. Пока доктор Мори мыл по локоть руки, я рассказывала ему всё, что знала о таких родах. Каждую страницу, случайно осевшую пылью в моей памяти. Он слушал, стараясь не пропустить ни слова. Затем спросил меня, смогу ли я надеть на неё маску и нажать на кнопку запуска кислорода. Я утвердительно кивнула. Всё-таки, его последние силы ушли на издевательские догонялки за мной, а ему ещё роды принимать.Как только я подношу маску к её лицу, она хватает меня за руку мёртвой, медвежьей хваткой, кричит и отворачивает голову. Понимаю, что через несколько секунд она обмякнет, поэтому не обращаю на это никакого внимания. Так и происходит. Проверяю пульс. Затем отодвигаю веко, смотря на зрачок. Говорю доктору Мори, что он может приступать.Яркий, матовый свет бьёт по глазам, нагнетая душным, спёртым пластом искривленного пространства. Доктор не может понять, сократилась ли матка, или нет, потому что из-за её чрезмерно узкого таза он не может нащупать толком ничего, а дальше проходить ему не резон?— она может умереть. Запах крови и вонь от алкоголя вызывают отвращение и ощущение подходящей к горлу рвоты. Раз за разом я отхожу в сторону, чтобы отвлечься. Когда возвращаюсь, лужи крови становятся ещё больше. На секунду закрывая глаза я понимаю, что если открою, то его руки уже по локоть будут в ярко-красной жидкости. Багровые сгустки летят, как ошметки после вулканического извержения. Чем обусловлена такая беременность? Тем, что вплоть до схваток она не отпускала бутылку рома из загребущих, грязных рук? Я молилась всем богам о том, чтобы этот ещё не родившийся младенец остался жив. Его жизнь может спасти мою. Дьявольский доктор просто отпустит меня в знак благодарности за помощь?— я знаю наверняка. Он не очень хороший человек, но чувство долга и благодарности явно имеет. Вдруг мой взор натыкается на бездыханное, молчаливое фиолетовое тельце. Он, чёрт возьми, достал его. Но ребёнок гнетуще молчит. В моей голове происходит сущий ад. Бегу за чем-то, словно в тумане, куда можно налить воду, то и дело в страхе оборачиваясь на высокую фигуру доктора Мори, держащего мертвецки фиолетового младенца на руках. Никакие его манипуляции не действовали; кислород оказался лишь пустой тратой времени. Наливаю в одну миску холодную, в другую?— горячую воду.Через минуту слышу первый натужный, до боли раздирающий скрип.Слабый, первый крик. Наконец. Кажется, даже дьявольский доктор выдохнул с облегчением, отдавая дань своему потраченному не зря времени. Или зря?— его не поймёшь. Подбегаю к обессиленной, едва дышащей женщине, чтобы проверить её пульс. Тоже жива. Накрываю её той же окровавленной простынёй, будучи злой на столь похабное отношению к своему ребёнку. Смотрю на младенца. Сморщенное личико плачет. Суетливо забираю его из рук доктора и пеленаю, кладя возле матери. Шизума-сан, всё это время стоявший у торца двери, размеренно хлопает в ладони. Доктор Мори одним взглядом уже о чём-то с ним договаривается. Опять же слышу это слово?— ?эспер?.—?Что с ними будет? —?спрашиваю я, смотря на полностью окровавленного доктора, сидящего у бесформенной лужи дурно пахнущей крови рядом с операционным столом. Но мой вопрос так и повисает в воздухе с токсичным, зловонным запахом гноя.—?Так какую справку тебе сделать, Анзу-чан? Благодарю за помощь.Несколько минут я давала доктору всю необходимую информацию. Он пообещал, что в течении двух дней пришлёт справку курьером под дверь моей квартиры. После Шизума-сан отвёз меня, уставшую и замученную, домой.Мне понадобилось много времени, чтобы узнать, как звали этого ребёнка.