Глава 2: Прошлое должно оставаться в прошлом (1/1)

Запись из дневника №3Всё забывается ровно на столько, на сколько ты сам этого хочешь. Пренебречь отрывочными, болезненными воспоминаниями, из которых состояла вся твоя жизнь,?— вот, что поистине неразрешимо. Жить новую жизнь оказалось так же непросто, как и забыть старую.Каждую ночь, будь она дождливой, тёплой, липкой от жары или морозной, беспокойной от январского ветра, я пытаюсь забыться, уснуть без мыслей, возвращающих меня туда вновь, будто в фильм, который пересматриваешь сотню раз, а он всё никак не наскучит. Каждый раз, когда я просыпаюсь от дурного, беспокойного сна, мне кажется, что я просто жду тебя. Вот-вот ты должен приехать домой, но неотложные, наверное очень срочные дела опять нещадно тебя задерживают. Думаю, что стоит лишь повернуть голову, протянуть затёкшую ото сна слабую руку, и я тут же увижу, почувствую тебя, такого необходимого, в паре сантиметров.И так бесконечное количество грёбанных раз. Будто у меня чёртов Альцгеймер. А затем снова лютая, жгучая ненависть, разъедающая дыры, как прожорливый, гигантский короед.Просыпаюсь утром, словно в больном бреду. Ковыляю к зашторенным окнам, чтобы посмотреть на очередной пасмурный, промозглый день и закрыть эти дурацкие занавески снова. С отвращением колупаю ложкой остывший завтрак и отставляю его в сторону, оставляя нетронутым ради того, чтобы, придя вечером с работы, выбросить его в мусорное ведро.Этот дом, такой красивый и большой, сломался вместе со мной.***Наши дни. Офис Вооружённого Детективного Агентства. 00:31Очистить рабочий компьютер Дазая оказалось немного сложнее, чем принять роды у женщины без постоянного места жительства, документов и истории болезней. Тысяча и одна вкладка о том, как лучше всего совершить двойное самоубийство, скорее всего заставит сам компьютер покончить с собой вместе с принтером под руку, чем Дазая найти наименее болезненный способ уйти из этой бренной и кипучей жизни вместе с какой-то очаровательной девушкой.Но и здесь он с неминуемым позором оплошал. Зарегистрировать свою крайне остроумную анкету на сайте знакомств и писать каждой второй симпатичной девушке о неукротимом, как разъяренный зверь, желании покинуть мир живых вместе с ней?— идея такая себе. Я бы сказала?— на троечку. Мог хотя бы повременить с этим до первой личной встречи. Авось попадётся такая же сумасшедшая и дело в шляпе.Выкладываю на стол отвёртки разных размеров. Только хочу разобрать чересчур шумный системный блок, как слышу раскатистый грохот со стороны входа в агентство, будто упал кто-то. Тут же перебегаю к своему столу и без единого шороха открываю ящик, доставая из него гладкий, чёрно-серый пистолет. Старый, как Ветхий Завет, чисто символический подарок одного немолодого человека в честь месяца плодотворной и слаженной работы. Beretta 92FS?— итальянская самозарядная пушка, ранее используемая армией, полицией и гражданским населением многих стран. Мощное и точное оружие с надёжным предохранителем.Встаю во весь рост; иду к двери, в натяжении держа пистолет двумя руками по правую сторону от бедра. Кроме меня, умышленно задержавшейся здесь до поздней ночи, в офисе не должно быть никого. Внимательно прислушиваюсь к звукам и резко открываю дверь, прицеливаясь в пустоту. Перемещаю настороженный, внимательный ко всем деталям взгляд вниз. Увиденное повергает меня в немой, неподдельный шок, а земля будто уходит из-под ватных, шатких ног.Да разве такое бывает?!—?Фукудзава! —?испуганно кричу я, опускаясь к раненому директору на пол, придерживая его за трясущиеся, острые плечи. Одновременно непослушными, дрожащими пальцами набираю номер Куникиды, неприязненно осматривая темноту вокруг себя на предмет потенциальной опасности. Затем звоню сонной Ёсано. Эти двое уж точно знают, что делать. Оцениваю состояние директора как крайне нестабильное. Отбрасываю сотовый с пистолетом в сторону и с ужасом смотрю на то, как этот рослый, крепкий, всегда серьёзный и уверенный в себе и в своих силах мужчина, в глазах которого я никогда в жизни не видела ни смутного внезапного страха, ни секундной растерянности, смотрел своими некогда зоркими, серыми глазами, словно в зловещую пустоту, выбраться из которой самостоятельно он был не в силах. Его рот открывается в немых звуках, ловя воздух. —?Чёрт, дело плохо. —?Дотрагиваюсь до кровоточащей резанной раны на шее, смотря на тёмно-красную, почти чёрную кровь на своих пальцах. Шея не сломана; артерия, к счастью, не задета. Сейчас нет смысла расспрашивать его о случившемся. Нужно в срочном порядке оказывать помощь, иначе потеря крови ослабит его ещё больше.Пока не придут Ёсано с Куникидой, передвигать его будет не самым лучшим решением.—?Я сейчас, только держись,?— в спешке говорю я и бегу, минуя поворот, в медицинский кабинет Ёсано, чтобы помыть руки, надеть перчатки, взять стерильные бинты, тряпки, чистую воду и спирт. Таким же галопом направляюсь к нему, больно бросаясь впопыхах на колени. Останавливаю кровь, смотря на его крайне напряженное лицо с закрытыми глазами. Сердце в ужасе стучит, ладони под латексом перчаток покалывают. —?Держись, Фукудзава, всё будет хорошо,?— сбивчиво шепчу, не до конца веря своим словам. Ласково глажу его серебряные волосы, каждый раз ловя головой самые опасливые, затаённые мысли.Что-то с этой раной явно не так. Чрезмерный жар и обильный пот, стекающий с его лба; дрожащее тело, напряженные до предела мускулы под традиционной зелёной юкатой?— всему этому никак не может быть виною совершенно неглубокий порез на шее, не задевший даже артерию. Но больше всего я боюсь, что Ёсано впервые не сможет ничего сделать. А я?— в прошлом обычная медсестра?— уж подавно.Казалось, прошла целая вечность?— такая вязкая и неподвижная, сменяемая лишь тяжёлыми вздохами и испариной на лбу Фукудзавы. На самом же деле?— лишь двадцать мучительных минут. Глубокая, тёплая ночь; пустой офис; находящиеся на пределе мы втроём и раненный директор?— всё это действует живой, давящей пульсацией на виски. А принимать решения нужно быстро. Вскоре бессонное, раннее утро даёт о себе знать пробивным, рассеянным светом из окна. Никто из нас не спал этой кошмарной, длинной ночью. Состояние Фукудзавы более-менее стабилизировалось, не без нашей помощи. Но он всё равно не просыпается. Как я и думала?— Ёсано здесь совершенно бессильна. Её уникальная способность впервые дала осечку. Интуиция подсказывает мне, что в этом деле зарыта ну очень большая собака. А она, исходя из жизненного опыта, права лишь в ста процентах случаев.?Серебряный волк просто так не уйдёт из жизни,?— успокаиваю себя я, растирая сонные, воспалённые глаза костяшками пальцев. Они чешутся, их режет от боли. Это просто до невозможности ужасное состояние. —?А уж тем более Юкичи Фукудзава?— директор Вооружённого Детективного Агентства. Человек, который подарил мне веру в себя, когда я бежала от всего мира?.Вздрагиваю. Слышу пронзительный крик пришедшего Ацуши, который был не менее нас шокирован тем, что случилось. Я прячу лицо в руках, стараясь не уснуть. Всё происходит, как в дурацком каламбуре?— ровным счётом никто из присутствующих не может сделать ничего: я неприкрыто страдаю, ведя неравную борьбу с сонливостью; Куникида без толку ходит из одного конца помещения в другое, потирая виски; Ёсано думает, разминая себе шею; а подавленный Рампо и вовсе бесполезен в таком состоянии. Остальные ничком забились в углу на диване, каждый думая о сложившейся ситуации, ища пути и способы её решения. Спасает положение лишь один человек. Только что пришедший Дазай успел пронюхать суть происходящего. Я с минимальным облегчением выдыхаю, откидываясь на спинку стула. По его словам, кто-то ночами нападает на эсперов. И уже есть случаи смертей?— как среди гражданских, так и среди мафии. Вероятнее всего убийца?— это эспер с неизвестной нам пока, но крайне опасной способностью. По моим догадкам?— это вполне может быть ядом, попавшим в его рану с оружия нападавшего ублюдка. Никак иначе состояние директора я описать не могу.—?Это точно не Портовая Мафия,?— подаю хриплый, усталый голос я, дабы развеять хоть какие-то сомнения и сдвинуть с мёртвой точки дело. Такое чувство, будто обо мне здесь все забыли, но это вовсе не так. —?Не в их консервативном стиле нападать на директора посреди ночи. Скажу более?— с ним разбираться люди мафии не стали бы. Это поле деятельности их любимого босса.—?Верно, это факт,?— подтверждает моё умозаключение всезнающий Дазай, щёлкая пальцами в мою сторону. —?Среди убитых несколько их людей. Так, как мафия взяла на себя роль ?хранителей ночи?, то убийства, к которым они не имеют никакого отношения, равноценны оскорблению. Мафия наносит первый удар почти в ста процентах случаев. И этот не станет исключением?— я в этом ни капли не сомневаюсь.—?Хотите сказать, кто-то умышленно пытается подорвать их авторитет? —?спрашивает у нас Куникида, с остервенением поправляя очки, смотря то на меня, то на Дазая испепеляющим взглядом. Его измученный вид бросался в глаза больше всех: помятый костюм, взъерошенные светлые волосы, криво посаженные очки… он понимал, что мы ровным счётом не знаем ничего, когда на кону каждая секунда.—?Вполне,?— вздымает бровь как никогда спокойный Дазай, поднимая ногу на бедро, находя эту позу невероятно удобной. —?Скорее всего, они уже нашли логово убийцы. ?Побеждает тот, кто наносит удар первым?.—?Любимая фраза Мори,?— с отстранением произношу я, смотря на Дазая. Он сам понимает, что с такими огромными связями на всех уровнях, мафия уже там. Но, пока у нас нет никаких вразумительных ответов, бороться за жизни директора и всех эсперов?— наша главная задача. Расследовать то, кто за всем этим стоит?— конкретная цель агентства. В противном случае, если сидеть и ждать с моря погоды,?— мы можем стать их следующей мишенью.—?Не теряем времени зря, господа. —?Встаёт Дазай, хлопая в ладони. Уставшая Ёсано аж встрепенулась от неожиданности. Хмуро вздыхая, она плюхается на диван, закрывая голову руками.—?У меня очень плохое предчувствие,?— говорит она.—?Рано, очень рано унывать. Мы с Анзу отыщем место, где было совершено покушение на директора. Да, Анзу-сан? —?с вымученной улыбкой спрашивает у меня Дазай. Я киваю, бросая сочувствующий взгляд на дверь, за которой без сознания лежит директор. Там же, рядом с ним, находится Рампо. —?А вы пока ждите указаний от нас. —?Куникида кивает, записывая что-то в блокнот. Впервые они с Дазаем не спорят. Хоть это радует.—?Это явно было совершено где-то неподалёку. Директор ещё не успел лишиться большого количества крови,?— говорю я, когда мы с Дазаем покидаем кирпичное здание агентства. Он кивает. —?Ещё, думаю, убийца не отдавал себе отчёта в том, что рядом находится агентство. Мне это кажется крайне странным обстоятельством. Обычно такое происходит в двух случаях. В первом?— убийца дурак; во втором?— он не может руководить своими действиями.—?То-то же. —?Дазай почёсывает подбородок в задумчивом, угрюмом жесте. —?Я примерно догадываюсь, кто за этим стоит. И меня это не радует. Нужно детальнее изучить улики.—?Неужели?..Небрежный, бесспорно утвердительный кивок отвечает на все мои последующие, невысказанные вопросы. Едва нам удалось разобраться с Гильдией (не без помощи мафии), как на горизонте появилась проблема ещё хуже.Мы идём по улице в Йокогаме, которых здесь тысячи, неспешным, но чётким шагом. Все одинаково ухоженные, чистые, опрятные. Высокий дом справа, чуть ниже слева. Чётко очерченный пешеходный переход и дерево, ограждённое невысоким заборчиком. Протягиваю руку вперёд, к небу, морщась от палящего, утреннего солнца. Каждая улица вбивает в голову гвоздь какого-то случайно всплывшего, навязчивого воспоминания. Дазай это дело ещё больше усугубляет. Только смотря на него, я опять оказываюсь там, откуда пришла. Я сто лет знаю этого долговязого, смазливого любителя самоубийств. Почти столько же, сколько и директора. Он внимательно смотрит по сторонам, ища любую зацепку; его голова кипит, как электрический чайник, но снаружи этого не видно. Мои умственные способности были далеко не такими мощными, как у Фукудзавы, Дазая, или у того же до одури гениального Рампо. К тому же, я совершенно бесполезна, когда дело касается чего-то серьёзного. Не обладающая никакими способностями эсперов, я всё-таки не считала себя обузой в их компании. У меня есть одно простое, совершенно обычное человеческое умение, которым пользоваться, как мне вздумается, умею только я.Имя этому умению?— Мори Огай. Человек, которого я одинаково презираю и признаю. Уважение к которому исчезает так же быстро, как и появляется. Мужчина, годы с которым были столь сладкими, сколь горькими, а расставание неизбежным, как мчащийся по расписанию поезд. Благодаря этому умению, агентство до сих пор не взлетело на воздух. Есть такие разлуки, которые, на первый взгляд, протекают спокойно. Но они полны нестерпимого, беспросветного отчаяния. Когда ты понимаешь, что принципы настолько железны, что способны сокрушить целый корабль. Загвоздка лишь в том, что ты тонешь вместе с ним.—?Мне кажется, это где-то здесь. —?Дазай указывает головой в сторону самого отчуждённого и тёмного переулка, который находится в несчастных десяти минутах пешей ходьбы от агентства. Я останавливаюсь. В фильмах ужасов, убегая от монстра, я бы по классике жанра забежала именно сюда?— отличная альтернатива старому, заброшенному подвалу, сырость которого пробирает до костей. Жестом руки Дазай манит меня следовать за ним.—?Смотри, здесь засохшие пятна крови. —?Я немного нагибаюсь, показывая вытянутым пальцем на кровь. Затем, замечая в метре от этого пятна другое?— побольше?— перебегаю к нему. —?Они как-то вообще странно расположены, совсем хаотично. Там вон ещё одно. И второе…—?Хм,?— задумчиво произносит Дазай, прикусывая нижнюю губу. Он опускается на корточки, проводя рукой по асфальту, на котором виднелись пятна ещё не смытой водой и временем крови. —?Сначала директор увидел небольшие, свежие капли,?— едва слышно произносит. —?Его это заинтересовало и он пошёл внутрь, чтобы проверить. Затем эти хаотичные, багровые… Погоди,?— вдруг резко останавливается Дазай, рассматривая весь периметр. —?Удары из слепой зоны… способность ходить по воздуху… я понял. Я знаю, Анзу-сан, кто убийца. —?Парень смотрит на меня, моргая глазами.—?Чёрт бы его побрал,?— зло выругалась я, догадываясь о его неутешительных прогнозах. —?Чем ты сейчас занят? —?Смотрю на серьёзного Дазая, вдруг ни с того ни с сего залипнувшего в телефон. В такие моменты он вряд ли будет играть в игры.—?В районе Каннай взорвалась машина,?— констатирует он, бегая глазами по экрану. —?Сообщение от Куникиды.—?Жертвы? —?с волнением спрашиваю я. Сердце начало учащённо биться.—?Мужчина. Нужно выяснить подробности. Возможно, покушение на эспера. Я должен проверить… Там может быть убийца.—?Я-я… —?только хочу сказать, что иду с ним, как Дазай тут же закрывает мне рот рукой, оттопыривая свой локоть в сторону.—?Мой добровольный уход с мафии вовсе не означает, что я отказался от своих обязанностей перед тобой, Анзу-сан, хоть ты и не любишь вспоминать об этом. Наоборот, они для меня стали очень привычными. Поэтому, в целях твоей элементарной безопасности, я вызову тебе такси до дома. —?Дазай немного ослабляет хватку, но вмиг передумывает, крепко беря меня за плечо свободной рукой и шепчет на ухо:?— Я хочу лишь перестраховаться. Охота идёт на эсперов, поэтому находиться рядом с нами для тебя опасненько, знаешь ли. А если узнают о том, кто ты такая, проблем станет ещё больше.Всё так же держа меня за плечо железной хваткой забинтованной руки, Дазай вызывает машину. Я стою, аки вздорный, обиженный подросток, и проклинаю свою жалкую беспомощность в такие переломные моменты, как этот. Всё внутри меня бурлит, выливаясь из алюминиевой кастрюли. Как защитить своих друзей, когда ты не эспер? Выстрелить кольтом в лоб человеку, который растворяется в пространстве? Или переехать новенькой машиной того, кто уплотняет своё тело? Быть может, наводить фантомный страх на среднестатистического члена мафии, потому что у тебя неприкосновенность?—?Хватит считать меня слабой, Дазай. Знай своё место. —?Я со злостью вырываю своё плечо из его хватки. Он смотрит уже на пустую ладонь и отвлечённо, совсем бесплотно, сухо говорит:—?Даже и не думал. Машина будет через три минуты. Советую выйти на пешеходную часть. Ты ведь не Рампо, гениальная дедукция которого может додуматься ждать такси в переулке.—?Я точно не Рампо. Я?— бесполезная. —?Разворачиваюсь, чтобы уйти отсюда и больше не ругаться с Дазаем, но упоминание о дедукции вдруг пробуждает во мне недюжинный умственный потенциал. —?Дазай,?— полушёпотом говорю, останавливаясь. Медленно поворачиваюсь к нему, встречаясь с парой выразительных глаз. Протягиваю руки вперёд и делаю то, что он любит:?— Я не хотела тебя обидеть. Поди сюда, обниму на удачу.—?О-оу, Анзу-са-ан,?— улыбается Дазай, крепко прижимаясь ко мне. Я кляну себя всеми древними родственными проклятиями, и незаметно, практически невесомо цепляю ему за воротник прослушивающее устройство, которое было со мной ещё с самых незапамятных времён. Чего только не найдёшь в той подпольной больнице. Такого дерьма там было больше, чем кодеина2.—?Береги себя, Дазай. —?Отстраняюсь от него, мягко улыбаясь. С заботой поправляю ворот на его плаще и продолжаю:?— Поспеши только. Мы обязаны спасти директора любой ценой. Надеюсь в скором времени увидеть всех в целости и сохранности. Я верю в тебя и в несокрушимость агентства.Поправляю широкополую чёрную шляпу, защитную маску и солнцезащитные круглые очки. То, без чего я практически никогда не выхожу из дому. Словно та знаменитость, прячущаяся от назойливых папарацци. Это неплохо скрывает мои затянувшиеся, но всё ещё беспокоящие раны. Не смотреть на мир и не показывать ему себя. Закрыться от тех, кто однажды может узнать. Зарыться в собственной отвратительной лжи самой себе и погрязнуть в ней, как в вязком, зловонном болоте.Дазай учтиво ждёт, пристукивая обувью, пока я сяду в машину, зная, что я могу просто-напросто сбежать. Вежливый водитель в белых элегантных перчатках по-доброму здоровается, сетуя на жаркую погоду и добротный костюм, который не предназначен для подобных температур. Я удобно располагаюсь на мягком заднем сидении, засовывая маленький, беспроводной наушник в ухо, когда мы наконец двигаемся с места. В мыслях мерещится несчастный Фукудзава, бьющийся в лихорадке на больничной койке. Меня начинает мутить и я наполовину открываю окно, всеми лёгкими вдыхая жаркий, но такой живительный воздух. Сейчас от меня не зависит ровным счётом ничего?— я осознаю это в полной мере. Всё, что я могла сделать?— это перевязать директора, вызвать ребят и помочь Дазаю найти место преступления. Но этого чертовски мало. Я знаю, что способна на большее. Мне любое несчастье приходится по плечу. Именно поэтому я буду знать обо всём, пока Дазай не догадается, что его прослушивают.Запись из дневника №4Я знаю, что когда-то это станет просто неприглядной, печальной историей. Мы станем пеплом; последним светом в чьём-то истерзанном сердце. Наши фотографии со временем сотрутся, как мел, которым Элис рисует на асфальте человечков с продолговатыми телами. Но сейчас это ещё не история. Пока я живу, пока моё дыхание оставляет след на зеркале?— это не событие прошлого. Это ощутимая, трёхмерная, самая настоящая реальность. Секунда, две, три… да хоть сотни тысяч. Глотая кровь, я прикушу язык ещё раз, и ещё, и ещё, чтобы больше не различать, какое это горе беспросветное на вкус.И в радости, и в печали… кто-то ведь должен платить за твои грехи. В этом мире всё имеет свою цену.***—?Ты напоминаешь мне венерину мухоловку,?— вкрадчиво говорит он, притягивая меня к себе за талию.—?Мухоловку? С ума сошёл? —?спрашиваю, усмехаясь. —?Обычно девушек сравнивают с лилиями, розами, орхидеями… ромашками, на крайний случай. Но никак не с растением, которое жрёт мух.—?Сравнение с такими цветами слишком тривиально для такой, как ты. С существом ничего не случится, если оно захочет лилию, розу или орхидею. Но встречу с венериной мухоловкой он запомнит до того самого пускового момента, пока его смятенное сердце не перестанет биться.—?Про какие это лилии и орхидеи ты говоришь, засранец? —?ревностно шиплю, пытаясь выбраться из хватки цепких рук, но тщётно. Минутная потасовка плавно перетекает в волнующую, сокровенную близость манящих, чувственных губ; невыносимый, удушающий жар тела испепеляет, обещая не оставить ничего, кроме раскаленного, сизого пепла. Осторожные нежные касания с каждой секундой становятся всё настойчивее, сильнее, грубее. Ширма падает на кровать, давая призрачную возможность спрятаться от четырёх стен, как от всего мира. Я запускаю пальцы в тёмные волосы, видя в красных глазах то, насколько прогнил его падший, внутренний мир.***—?Девушка, мы на месте… Девушка…—?Вы сами уничтожите друг друга…—?Девушка…—?Это способность, похожая на вирус…—?Девушка, проснитесь, пожалуйста, мы приехали…—?А? Что? —?Резко открываю глаза, в растерянности смотря по сторонам. Это не комната и здесь нет кровати. Вот же чертовщина какая может присниться… Зрение ещё не сконцентрировано, а в ушах неприятно шумит. Через секунду-две понимаю, что нахожусь в такси, которое мне учтиво вызвал Дазай. Водитель, доброжелательно смотря, всё это время пытался меня разбудить. Как же стыдно. —?Прошу меня простить… —?извиняюсь, раз десять кланяясь головой.—?Да ничего страшного! —?отмахивается он. —?Я же говорю?— жара! Нужно пить больше воды. Хорошего вам дня!—?Взаимно,?— мямлю я, сонно выставляя из машины сначала одну, затем вторую ногу. Пытаюсь прийти в себя, громко зевая в руку. Но то, что слышу в наушнике, встряхивает лучше любой пощёчины. Дазай нашёл его. Быстро отхожу подальше от дороги, боясь пропустить хотя бы одно, пускай и самое незначительное слово. Как много я пропустила, пока спала? И как долго они разговаривают? Чёрт, я же не могла пропустить что-то важное! От того места до моего дома полчаса езды. До района Каннай Дазаю ехать меньше.—?Через сорок восемь часов этот вирус начнёт распространяться по всему организму, уничтожая внутренние органы носителя. Однако, если один из двух носителей умрёт прежде, чем истекут сорок восемь часов, вирус исчезнет.?— Голос этого чрезмерно завуалированного человека вызывает колкие, буквально ледяные мурашки по коже. Мне даже на секунду становится холодно в этой дикой, гнетущей жаре. То есть, директор может умереть? А кто второй?—?То есть, чтобы спасти директора, мы должны убить Мори?Что значит, убить Мори?Мир вокруг меня разломился на части. Одна половина была угольно-чёрной, без капли надежды на рассвет. А другая?— ещё более опустошённая и хлипкая?— рассыпалась прямо у меня на ладонях. Сердце отбивает удар, затем затихает. Я вдыхаю воздух как можно глубже, вытягивая из уха наушник-капельку. В растущем смятении прокручиваю его в пальцах и выбрасываю, наступая каблуком. Звук расплющенного пластика встаёт поперек горла, как рыбья кость. ?…чтобы спасти директора, мы должны убить Мори?,?— раздаётся у меня в голове твёрдый голос Дазая.Силой пытаюсь унять слёзы, выступившие на глазах. К такому жизнь меня не готовила. Отворачиваюсь, упираясь лбом в дерево; шляпа падает куда-то вниз. Закрываю рот рукой, предотвращая жалобные, сдавленные всхлипывания. Мы должны убить Мори? Так ведь произнёс Дазай? Я чувствую себя старой, затёртой курткой. Расползаюсь по швам, пытаясь сберечь товарный вид за сотней вежливых улыбок. Эти двое одинаково дороги мне. Они не могут умереть. Я, до смерти наивная, каждый раз думаю, что эта тотальная война двух сторон будет длиться вечность, не принося никакого ущерба. Будто безобидная игра со ставкой на азарт. Но так ведь не бывает… Я оказалась слепа, столь долго закрывая янтарные глаза на происходящее.Я не люблю тебя больше, Ринтаро. Но я думаю о тебе утром, просыпаясь. Ночью, засыпая. Я думаю о тебе прямо здесь, носом утыкаясь в кору высокого дерева, отбрасывающего прохладную тень. Я вижу твоё лицо?— до сих пор отчётливо, будто ты только-только пришёл, невесомо поцеловал в висок и исчез, растворившись в палящих лучах солнца. Наш сложный механизм давно сломался, а на руинах сохнет даже чертополох. В моей жизни есть моменты, ради которых стоит просыпаться по утрам. Но между ними хочется подохнуть несколько раз подряд. Сейчас как раз тот самый момент. Я опять стою меж двух огней. Опять выуживаю из зла крупицы нелепых оправданий.Опускаюсь на корточки, протягивая пальцы к упавшей на траву шляпе. Двумя руками беру её за поля, отряхивая, и смотрю, спрашивая у самой себя:—?И куда же мне деваться? Куда идти-то?..