Глава 13. Заткнись и пей (1/1)

— Ах, мой дорогой Чонин. — От бархатного голоса Бёна у нефилима сильнее забилось сердце. — Мне вот уже восемьсот лет, что могут значить какие-то поцелуи для мага?Чонин стоял чуть ли не в дверях, весь в чёрной одежде, с растрёпанными волосами. Было видно, как нервничает охотник даже от того, что он решился заявиться в лофт мага; его голубые глаза сияли.В квартире царил полумрак, за окнами смеркалось. Сегодня лофт был выдержан в новоарлеанском стиле.Бэкхён стоял у мини-бара и старался выглядеть погруженным в смешивание напитков.— Тебе восемьсот? — севшим голосом переспросил охотник. Чонин почувствовал себя полнейшим идиотом, надеясь хоть на что-то.Бён лукаво улыбнулся, продолжая смешивать коктейль и разливать его в два бокала. Он отвёл взгляд от голубых глаз-омутов, боясь, что его выдержка пойдёт по швам, если он будет слишком долго смотреть в эти глаза.Играй свою роль, играй свою роль, играй свою роль…Он цеплялся за эту мысль, ощущая себя ребёнком, который гоняется с сачком за бабочкой. От натянутой улыбки на губах сводило скулы. Он позволил себе бесшумно выдохнуть, и вместо того, чтобы ответить на вопрос, приторно сладким голосом начал:— Я вижу, как ты смотришь на своего парабатая, поэтому нам не обязательно…— Нет, — прервал его Чонин, и Бэкхён поднял на него удивлённый взгляд. — Обязательно.— Нам обязательно, — повторил он и быстрым шагом подошёл к магу, в момент сократив расстояние между ними. — То, как я смотрю на своего парабатая… Ты, ты ошибаешься. Это… это другое. Он мне как брат. Я тоже заблуждался на этот счёт, и я… я-я хочу попробовать.Застыв, Бэкхён всматривался в лицо заикающегося от смущения Чонина, силясь хоть что-то понять.— Если только ты тоже этого хочешь, конечно, — поспешно прибавил нефилим, ещё гуще заливаясь краской.От этой фразы и того, с какой надеждой были произнесены эти слова, сердце мага ухнуло куда-то вниз.Если только ты тоже этого хочешь, конечно.Глупый, глупый нефилим. Всегда оставляет тропу, по которой может отступить его собеседник. Всегда заботится о других. Никогда — о себе.Бэкхён почувствовал ту пугающую его нежность к этому несносному сумеречному охотнику и не смог сдержать мягкой искренней улыбки.Но не успел Чонин и рта открыть, как Бэкхён приложил палец к его губам, едва касаясь их.— Конечно, я хочу, глупый ты нефилим. Конечно, хочу, — повторил он для верности и опустил руку.Чонин сглотнул, с расширенными от удивления зрачками смотря на мага.— Ты можешь остаться, — предложил маг, взяв бокалы с коктейлем и протягивая один Чонину. Тот неуверенно принял его, и Бэкхён, улыбаясь, прибавил: — Просто проведём время вместе, ничего более.Чонин улыбнулся ему в ответ, и в его глазах словно засверкали звёзды. Чокнувшись бокалом с нефилимом, Бён, чувствуя, как трепещет его сердце, произнёс:— За нас.***Откинувшись в кресле, Кёнсу вертит золотой крестик на цепочке в руке. Распятие обжигает пальцы. Прошло порядка двух дней с неформальных переговоров. Сон совсем не шёл, и, одевшись в простую одежду, Су подумывал прогуляться по ночному городу, но всё-таки отправился в свой кабинет — разобрать имеющиеся бумаги. Но и это не удаётся сделать: мысли крутятся вокруг новообращённого, пересмотра Соглашения, союза с оборотнями и магами, клана, обязанностей, Валентина и Белкорт; в основном — вокруг Чанёля.С Бэкхёном он не виделся с их последней встречи. Не то чтобы маг особо хотел его видеть…Из-за проклятого недосыпа на плечи давит усталость и почти буквально валит с ног, но ворох мыслей не оставляет Су в покое.Он ёжится, но далеко не от холода. Всё медленно выходит из-под контроля, и Кёнсу не может так спокойно реагировать на это. Он чувствует, как злость затопляет сознание, и, прикрыв глаза, пытается обуздать её. Тишину разрезает неуверенный стук в дверь. Кёнсу кладёт крестик на стол, не обращая внимания на боль, и оказывается возле входа в кабинет, зло распахивая её.— Ты же знаешь, что все, кто хочет видеть меня днём, должны идти к чёрту и ждать ночи… — шипит Су и спохватывается. Перед ним стоит не его правая рука. Возле его двери мнётся новорождённый. — О, это ты, малыш.Пак вздрагивает. Они не оставались наедине после того случая в подвале.— Я тебе не малыш, — бурчит он и устало выдыхает: — Я не могу заснуть. Это выматывает.Кёнсу оценивающе смотрит на него, а затем кивает.— Хорошо, — раздражённо говорит он и идёт к кожаному дивану у стены. — Заходи.Кёнсу садится, и Пак неуверенно опускается рядом. Чанёль прекрасно знает, что кабинет главы клана — единственное место, где у них не будет лишних ушей. Это было что-то вроде нейтральной территории, где Су мог поговорить с желающими из клана или переговорить с другими представителями нежити, если не хотел покидать отель. Всё дело в мощных защитных чарах.— Это что-то типа внутренних часов, настроенных на рассвет? — спрашивает Чанёль. В его голосе так и сквозит недовольство.— Это твоя новая жизнь. Всё, что ты можешь — это смириться, — Голос Су больше не звучит ядовито. Он сдерживает порыв зевнуть. Как вампиру днём ему полагается спать, но, видимо, неотложные дела заставляют его сидеть над бумагами полдня.— Я пришёл сюда для того, чтобы ты помог мне с этим, — закатив глаза, парирует Пак, — а не для того, чтобы слушать твои нравоучения о жизни.— Я знаю, малыш, — Пак снова вздрагивает, на что Су усмехается. — Это так не работает. Я не могу щёлкнуть пальцами, чтобы подогнать твои биоритмы под вампирский образ жизни. Рано или поздно ты привыкнешь. Ты пришёл ко мне не просто за помощью. Ты пришёл ко мне, потому что я твой создатель. Чанёль перестаёт дышать. Кёнсу читает его с нарочитой лёгкостью, в то время как он сам не может понять мотивы и причины поступков До. Новорождённый не болтает без умолку как обычно. Он подозрительно много молчит.— Тебе предстоит пройти долгий путь. — В голосе Су больше нет раздражения. — Я помогу тебе. Даю слово.Это кажется настолько настоящим, что Чанёль чувствует, как поддается и начинает верить Кёнсу. Он отмахивается от внутреннего голоса, который советует осторожничать с Су, но когда это Пак был эталоном самоконтроля?На лице юноши появляется слабая улыбка, и он выдавливает из себя:— Я просто хочу поспать. — С губ срывается короткий нервный смешок. Это правда то, чего он хочет. Снять напряжение из-за не перестающей грызть его изнутри жажды и провалиться в забытье.Кёнсу хмурится, и Чанёль смотрит на него искоса. — Как давно ты ел? — спрашивает старший, на что Ёль морщит нос. Должно быть, он единственный в мире вампир, который испытывает отвращение к крови.Су раздражённо вздыхает. Он уже читал лекцию Чанёлю о том, что ему просто необходимо питаться. Сейчас парень кажется слишком бледным даже для вампира, и на открытых участках кожи виднеются потемневшие паутинки вен.Пак проводит языком по пересохшим губам. Он не ел весь день, и даже воспоминание о том, что он пробовал кровь лидера, будоражат сознание, хоть он и старается прогнать как и нахлынувшие ощущения, так и не совсем приятные воспоминания событий вчерашнего дня. Он хочет о многом спросить Кёнсу, но не знает, как подступиться к нему. Су кажется расслабленным и сонным, но ничто не выдаёт, будто в тренировочном зале произошло что-то неизбежное.— Я просто… — Чанёль сглатывает и решает всего лишь поговорить о насущном. — Просто проверяю, на сколько меня хватит.— Ты не можешь уснуть, потому что только и можешь, что думать о крови, — ворчит Су, делая нажим на последнее слово. Пак устало прикрывает глаза.Он вздрагивает от звука разрываемой плоти. Распахнув глаза, Чанёль видит, что Кёнсу прокусил собственное запястье, и чувствует, как непроизвольно оголяются клыки.— Я не настолько голоден, чтобы… — пытается отказаться Пак, но Кёнсу видит, как глаза новообращённого темнеют.— Заткнись и пей, — раздражённо говорит Су, протягивая собственное запястье.Чанёль чувствует, как зудят клыки, и долго уговаривать ему себя не приходится. Он сдаётся под натиском До и проклятой жажды. Все его планы рушатся из-за инстинктов, и юноша почти корит себя за это, почти. Где-то на затворках сознания ворошится мысль, что это какое-то дежавю. Сквозь туман ощущений Чанёль чувствует нетерпение и желание. Нутро надрывается от того, что он уже испытывал это в чуть ли не точно такой же ситуации, только он был тогда ещё жив.?Ты ведь хотел этого тогда? Признай, ты ведь по-прежнему хочешь этого?, — шепчет противный внутренний голос.Обхватив руку Кёнсу чуть ниже запястья, Чанёль шлёт к чёрту все свои мысли и ссылается на то, что он просто голоден.Чанёль прикасается губами к коже Су и, прикрыв глаза, начинает пить его кровь. Он чувствует, как она, подобно огню, вливается в него и прожигает глотку, воспламеняя всё тело. С каждой каплей крови окружающий мир становится резче, восприимчивей, ярче. Чанёль не сдерживается и впивается клыками в запястье вампира, и с губ Кёнсу срывается еле слышный стон. Это не ускользает от обострившегося слуха Чанёля: он распахивает глаза и отстраняется, непроизвольно ослабевая хватку.Если бы Су не был вампиром, то его щёки покраснели бы, однако он всеми силами старается придать лицу беспристрастное выражение, но когда Чанёль слизывает с уголка губ остатки крови, самообладание Кёнсу трещит по швам.— Diablo, ну и что же мне делать с тобой? — чуть ли не шёпотом спрашивает он, усмехаясь. — Этого было достаточно?Чанёль почти готов поверить, что ему послышалось, однако Су подаётся вперёд и слизывает струйку крови с другого уголка губ Чанёля. Пак рвано выдыхает, чувствуя, как знакомое приятное ощущение стягивается в жгут внизу живота.Их лица находятся в непозволительной близости, но Кёнсу отстраняется. Чанёль всё ещё сжимает его руку, даже не пытаясь выровнять сбившееся дыхание. На языке всё ещё чувствуется вкус крови — тяжёлый, словно никотин, осевший в лёгких, — а горло саднит, как от терпкого вина.Чанёль смотрит в глаза Су, которые странно поблёскивают в свете настенных ламп, и слух новообращённого режет слишком осторожное дыхание До. Пак сглатывает и выпускает руку Кёнсу, чуть ли чувствуя, как воздух между ними накаляется. Кёнсу судорожно выдыхает, и Чанёль не выдерживает: подхватывает его под ягодицы и усаживает себе на колени.Чанёль ощущает, как дыхание Кёнсу щекочет его щёку. Он прикрывает глаза, потому что чувствует, что не выдерживает такого сочетания близости и бездействия.Пак слышит, как Кёнсу раздражённо фыркает, и чувствует, как вампир проводит языком по его нижней губе, явно слизывая запёкшуюся кровь. Чанёль старается нахмуриться, но кроме того, как издать хриплый стон, совершенно ничего не выходит, даже мысли предательски разбегаются по углам сознания.Кёнсу целует его, и Чанёль чувствует приятную слабость и тепло, разливающееся по всему телу, которое только подогревает внутренний жар, когда язык Су проскальзывает в рот Чанёля.Руки Пака забираются под ткань одежды До и, оглаживая спину вампира, поднимаются выше. Интуитивно они стягивают друг с друга футболки и отбрасывают их куда-то в сторону. Комнаты заполняют полустоны и тяжёлое дыхание из полувздохов.Их самоконтроль трещит по швам, и Пак, сжимая ягодицы Кёнсу, притягивает его ближе, отчего Су проезжается пахом по возбуждению Чанёля.Пак не сдерживает себя первым: он на вампирской скорости подрывается и, тяжело дыша, вжимает Кёнсу в стену.— Ты нетерпеливый, — хрипло смеётся Кёнсу, почти отчитывая младшего, а Чанёль тем временем поцелуями осыпает его шею, еле сдерживаясь от желания запустить клыки в нежную кожу. Су скорее чувствует его широкую улыбку, чем видит её. Кёнсу обнажёнными клыками непроизвольно терзает губы от жарких прикосновений Пака.Чанёль, спускаясь вниз мокрой дорожкой поцелуев по торсу вампира, встаёт на колени. Су громко и прерывисто дышит, отчего его ноздри подрагивают: он еле сдерживается, ходя по краю собственных ощущений.Руки Пака оглаживают бока Су, спускаясь ниже. Руки останавливаются на пряжке, и Чанёль дрожащими пальцами расстёгивает ремень. Когда Чанёль осторожно стягивает с Кёнсу джинсы вместе с бельём, До зажмуривается, стараясь вжаться в стену. Он мысленно цепляется за остатки самообладания, но всё рушится лишь от дыхания несносного новообращённого.Чанёль обхватывает рукой плоть Кёнсу, с губ которого тут же срывается тихий всхлип. — Посмотри на меня. — Голос Ёля звучит ниже обычного, отчего по телу проходит мелкая дрожь. Он оглаживает круговыми движениями головку. И Кёнсу отдаётся собственным ощущениям, руша собственное напряжение и зажатость. — Посмотри. И Су распахивает глаза, сталкиваясь с песчаной бурей во взгляде Пака.Янтарно-карие глаза с расширенными до предела зрачками блестят от возбуждения и смотрят на него в упор.Чанёль начинает медленно водить рукой по плоти, и Су больше не может сдерживать стонов.В глазах Пака буквально пляшут черти. Не отводя взгляд, он проводит разгорячённым мокрым языком по головке члена, цепляя им каплю выступившей смазки. Он оглаживает яички, проводя языком по всему стволу, повторяя каждую витиеватую венку.— Ч-Чанёль, — собственный голос вибрирует от возбуждения. Отдалённо Су чувствует солоноватый привкус собственной крови.Пак вбирает плоть в рот, помогая себе рукой.Хорошо. Хорошо. Как же хорошо.Колени предательски дрожат, и Кёнсу запускает руку в красные волосы Пака, стараясь сильно не сжимать их. Когда Пак вбирает его плоть в полную длину и расслабляет горло, чтобы головка члена прошла внутрь, с губ Су срывается самый громкий, самый несдержанный стон. Мир в его глазах рассыпается на искры, и остаются только янтарно-карие глаза Чанёля, смотрящие прямо в душу. Кажется, от одного такого взгляда Кёнсу может кончить.Последние остатки сдержанности плавятся. Кёнсу отдаётся ощущениям полностью, с головой ныряя в возбуждение.Он больше не контролирует себя и не кусает губы, он уже с силой толкается бёдрами в рот Пака и громко стонет. Мир вспыхивает слишком ярко, и Пак ещё пару раз сглатывает плоть Кёнсу, прежде чем тот кончает прямо в рот Чанёля, который сжимает ягодицы До, не давая и возможности отстраниться, глотая каждую каплю его семени. И Кёнсу окончательно сносит крышу.Чанёль выпускает его плоть изо рта и поднимается с колен, нависая над ним.Только теперь Су понимает, что лопатки неудобно упираются в стену.Не сдержавшись, он подаётся вперёд, слизывая из уголка губ Пака капли собственного семени и слюны Ёля.Оперевшись ладонями о стену, Пак прижимается к Кёнсу всем телом так, что через ткань брюк чувствуется его возбуждение, и целует Су в губы, сразу проникая тому языком в рот.Их языки сталкиваются, а приглушенные, низкие стоны смешиваются в единый звук, похожий на низкий рык.Кёнсу чувствует вкус собственного семени и металлический солоноватый привкус своей же крови.Чанёль разрывает поцелуй. Его грудь как всегда тяжело вздымается от близости. Он выжидающе смотрит на Кёнсу.Если бы Су был жив, он бы, наверное, оглох от стука собственного сердца в эту минуту.Но в ушах звенит и стоит не стук сердец, а их прерывистого дыхания — кажется, будто одного на двоих.Кёнсу готов броситься в омут этих чёртовых глаз и утонуть в них.Неожиданно начинает трезвонить телефон, который Кёнсу оставил на столе.Су прикрывает глаза.— Мне нужно ответить, — хрипит он.Опуская руки, Пак отстраняется и покорно отступает на шаг назад. Поспешно натягивая джинсы, Кёнсу поднимает трубку.— Слушаю. — Его ровный голос с хрипотцой сквозит холодом.— Я у твоего отеля. Скажи своим…— Чунмён, — предупреждающе обрывает его вампир.— …подчинённым, чтобы впустили меня. Это важно.— Впускайте, — ледяным тоном цедит Су.***— Впускайте, — послышался голос главы клана на другом конце провода, и Солли сдержанно кивнула двум другим вампирам, которые охраняли вход изнутри.Когда двери отворились, ликантроп, не мешкая, вошёл в логово вампиров, и Ченг сразу повела Чунмёна вглубь отеля.Его привели ожидать в какую-то комнату огромных размеров, посреди которой стоял кофейный столик, окружённый кожаным тёмно-коричневым диваном и двумя креслами. В конце комнаты была барная стойка и парочка стульев. В голове мелькнула догадка, что, должно быть, вампиры готовят здесь себе свои кровавые коктейли. Ким наморщил нос.Стены в комнате были увешаны явно оригиналами шедевров изобразительного искусства. Чунмён даже не хотел думать, сколько они стоят. В остальном — комната была пуста.Чунмён и Кёнсу были знакомы недолго, однако ликантроп понимает, что нравится главе клана, в отличие от бывшего вожака. Несмотря на политические разногласия, Ким также симпатизирует вампиру. Они могли бы стать каким-нибудь подобием друзей.Обычно Су незаметно подкрадывался к нему, а затем усмехался, оголяя клыки. Сегодня не тот случай: глава клана почти буквально влетел в апартаменты, в которых его ожидал оборотень.Чунмён шокировано уставился на Кёнсу. Его глаза метали молнии, и Киму стало казаться, что воздух вокруг вампира вот-вот начнёт искриться от ярости.Лидер вампиров выглядел, мягко говоря, необычно. Даже чересчур.Мало того, что босой, ладно, что в каких-то потёртых джинсах. На Кёнсу была нацеплена футболка не по размеру с надписью ?кот Шрёдингера жив/мёртв? и стикером кота с крестиками вместо глаз, его спутанные волосы не были уложены в привычную укладку, а спадали на лоб.Более того, волосы вампира были растрёпаны, зрачки — расширены до невозможности, а на его пухлых губах — запёкшаяся кровь. И, казалось, что от Кёнсу буквально разит… сексом?Клыки были неизменно оголены при взгляде на вожака стаи.Чунмён откровенно пялился на Су, отчего глаза вампира сузились в подозрении. До поспешно обвёл себя взглядом и еле подавил сконфуженный вздох, когда он до него дошло, что на нём одна из тех самых дурацких футболок Пака.Не подавая виду, он кивнул Солли, которая мялась в дверном проёме, и та скрылась из виду.На ватных ногах Су прошёл к барной стойке, стараясь не думать о том, что произошло в кабинете.— Что такого важного может быть, что ты смеешь врываться в мой отель? — чуть ли не рыча, обратился он к оборотню и налил себе бурбона. — В городе есть вампиры, не подчиняющиеся юрисдикции твоего клана? — вопросом на вопрос ответил Чунмён. Кёнсу поднял на него хмурый взгляд и только сейчас заметил, как бледен ликантроп. — Обескровленный труп? — замерев, спросил Су.Чунмён кивнул. По сжатым в тонкую линию губам Кёнсу понял, что он злится.— Обескровленный и укушенный вампиром.