Глава 12. Mea culpa, mea maxima culpa (1/1)

После того, как Кёнсу забрал Чанёля в Дюморт, Кристал казалась похожей на призрака. Виктория привела её в соседнюю комнату и оставила там, так как Фрэй твёрдо дала понять, что хочет побыть одна.Растрепав мокрые после душа волосы и обернувшись в полотенце, Викки вышла из ванной. Вода взбодрила девушку; приятно было, наконец, чувствовать себя чистой.Замерев на полпути к шкафу, она удивлённо рассматривала представшую перед ней картину: свернувшись калачиком, на её кровати лежала Кристал с растрёпанными волосами и в одежде для сна, которую ей и дала Виктория. В тёмно-зелёной растянутой майке и чёрных пижамных штанах Кристал выглядела миниатюрнее. Размеренное дыхание и умиротворённое выражение лица давали охотнице надежду, что Фрэй не видит сновидений: это было бы для неё лучшим отдыхом сейчас.Смотря на спящую девушку, Виктория ощутила спокойствие, которое укутывало её подобно мягкому пледу, несмотря на события последних дней. Собственная комната стала оплотом покоя, крепостью вне времени.Было неприятно ощущать, как кто-то сквозь все замки и стены всё же касается её сердца. Виктория закрыла глаза и устало провела рукой по лицу. Сердце глухо ухало, и в данный момент Викки почувствовала себя до нервозности живой и переполненной ощущениями.Погружённая в размышления, Виктория прошла к шкафу и, скинув полотенце, натянула на себя чёрную майку и пижамные шорты. Подойдя к кровати, девушка снова застыла. Обычно уверенная и дерзкая, сейчас сумеречная охотница была в замешательстве и не знала, как поступить. Снова закрыв глаза и попытавшись как-то упорядочить мысли, девушка стала слушать тихие удары своего сердца.Когда ей было двенадцать, мать рассказала ей об измене отца. Любовь, в принципе, никогда не казалась маленькой девочке чем-то чистым и непорочным. Её больше интересовали виды оружия и способы ведения ближнего боя. В пятнадцать её ослепительной красотой стали интересоваться окружающие: от фейри до сумеречных охотников из Аликанте. Сначала это было просто играми, а в шестнадцать Викки из-за любопытства перешла все границы. Отец был разочарован её развязным образом жизни и ярким стилем одежды, и девушка была удовлетворена этим. Она больше не уважала этого человека и не нуждалась в его благословении. Но что бы Викки не делала, она по-прежнему оставалась дочерью своего отца, и доказывала себе это из раза в раз. Никто не замечал, как меняется девушка. Она не нуждалась в этом, как и в пресловутой помощи или красноречивом словце. Её жизнь в какой-то момент стала карикатурой с кричащими декорациями, ярко-красной помадой и слишком откровенными нарядами. Какая-то её часть мечтала вырваться из этого порочного круга, но в какой-то момент ей надоело бороться с собой, и она сдалась под натиском чуть ли не клубного образа жизни.Как сумеречную охотницу её учили отгораживаться от своих эмоций для исполнения долга. В этом прекрасно преуспевал её старший брат, Виктория же вела жизнь оторвы: брала то, что хотела, спала с тем, с кем хотела. Всё, лишь бы отвлечь внимание от братца, который вздыхал по парабатаю, и, что более вероятно, заглушить внутреннюю пустоту. Она больше не была маленькой девочкой, которая ничего не может сделать. Она была настоящей сумеречной охотницей, кто бы что ни говорил.В свои восемнадцать она считала любовь не более чем отвлечением и иррациональным чувством, способным сгубить.Она с болью смотрела на Тэмина, которого родной отец выучил, что любовь есть уничтожение, потому что понимала его. Любовь порождает доверие, которое люди не оправдывают. С лёгкой завистью Виктория смотрела и на Чонина, который постепенно стал открываться. Явно не обошлось без сверкающего верховного мага Бруклина, хоть они и пересекались несколько раз, но девушка буквально нутром чувствовала, что между ними будто прошлась искра, подобная зарождению сверхновой.Наблюдать же, как оттаивает собственное сердце, было волнующе. Её ужасало, что её рвение защищать Кристал было чем-то большим, чем просто долг.Собравшись с мыслями, Викки пришла к выводу, что посреди безумия, которое творилось в сумеречном мире, ей было не до того — не до собственных чувств. Открыв глаза, она столкнулась взглядом с парой сонных зелёных глаз, сияющих в полумраке комнаты.— Что-то не так? — сонным голосом спросила Кристал, обеспокоенно глядя на подругу.Виктория молча покачала головой. Фрэй, затаив дыхание, ждала, когда охотница выставит её за дверь или спровадит в соседнюю комнату, однако Викки забралась в постель. Так и не сказав ничего, она укрыла их одеялом и придвинулась к Кристал: в Институте было прохладно. По крайней мере, так мысленно оправдалась Виктория.— Надо отдохнуть, — просто сказала брюнетка и слабо улыбнулась Фрэй. Та лишь согласно кивнула и закрыла глаза, сразу же проваливаясь в сон, на который не было времени в последние дни.***Ким Чунмён мялся у входной двери, ведущей в лофт верховного мага Бруклина. Буквально пару минут назад он был полон решимости вести переговоры с представителями других рас, за исключением разве что фейри, ибо эти создания вообще разговор особый. Запах никотина неприятно бил в нос. На фоне обшарпанных стен и старой лестницы дверь, ведущая в квартиру Бёна, казалась чем-то сюрреалистичным. Было около полудня, но в коридорах царил мрак и в помещение уже пробрался осенний холод.Ликантроп выдохнул и с силой нажал на звонок. Дверь тут же распахнулась, и нерешительность оборотня как рукой сняло: он шагнул внутрь.Лофт мага был похож на неработающий ночной клуб, хотя и был оформлен в стиле... двадцатых? Не то чтобы оборотень разбирался в стилях, но когда-то он даже грезил об учёбе на дизайнера.Прогнав неуместные мысли, Чунмён пошёл на звук приглушённых голосов.Он остановился в дверном проёме очередной комнаты, видимо, гостиной.На софе голубого цвета расслабленно располагался маг. Он был босым, в рваных джинсах и растянутой белой майке. Волосы были растрепаны, хоть и в блестках. Кошачьи глаза, подведенные чёрным, уставились на гостя. Было совсем не похоже, что он устраивал переговоры.— Наконец-то, — лениво протянул он, потягиваясь, словно кот. При этом раскосые зелёные глаза его полыхнули золотом. — Я уже устал слушать унылое будущее в его представлении.Маг неопределённо махнул рукой, и оборотень, насторожившись, обвёл взглядом комнату. Если бы здесь был кто-то ещё, он бы почувствовал.Возле стола из тёмного дерева, сложив руки на груди, стоял глава вампирского клана. Чёрные глаза, сверкая, смотрели из-под густых бровей ликантропу прямо в душу.Силуэт был прозрачным и слегка подрагивал. Проекция была почти идеальной, но не для острого зрения оборотня.— Проходи, не стесняйся. — С этими словами маг сел, закинув ногу на ногу, и щёлкнул пальцами. Его объяла голубая дымка, которая так же стремительно рассеялась.Теперь на Бёне красовались тёмно-бордовые брюки, классическая чёрная рубашка с закатанными рукавами и лакированные броги. На шее мага висело несколько серебристых цепочек, ухо украшал замысловатый каф в виде стрелы. Вожак стаи хоть и удивился, но виду не подал. Он прошёл внутрь комнаты и остановился у кресла, на которое ему указал Бэкхён.Вампир смерил его оценивающим взглядом, а затем холодно поинтересовался:— Как Люк?— Чжан погрузил его в искусственную кому, — кивнул прибывший.— Его отравили, яд демона был просто отвлечением. Исин вовремя всё понял, — констатировал Бэкхён. Оборотни исцелялись быстрее, чем примитивные, но тут явно была замешана тёмная магия.Су сдержанно кивнул, но выражать сочувствия не стал. Если Грэймарк умрёт, он подумает об этом. Возможно.— Как Чанёль?— Вы знакомы? — вскинув бровь, поинтересовался Су.— Пересекались, — уклончиво ответил оборотень.— Приживается, но это уже мои проблемы.Уголки губ проекции вампира вздёрнулись в усмешке, однако Чунмён никак не отреагировал. Всё, что касалось клана, за его пределы не выходило и тем более не касалось оборотней.— Раз формальности закончены, я введу вас в курс дела, — сцепив пальцы, уведомил присутствующих Бён, нарушая напряженную тишину.— Итак, как вы знаете, было подано прошение от нас, жителей Нижнего мира, в Аликанте к Консулу о пересмотре и возможном изменении некоторых положений Соглашения.Глава клана и вожак стаи кивнули.— Вчера было созвано экстренное заседание Совета.— Ты присутствовал на нём, — констатировал Су, однако от Бэкхёна не ускользнули едва заметные обвинительные нотки в голосе вампира.Бён бросил на друга многозначительный взгляд и кивнул. Чондэ открыл для него портал изнутри Города Стекла по требованию Инквизитора.— Да. Часть нефилимов недовольна предложением о представительстве нежити в Совете.Чунмён нахмурился, но Бён поднял указательный палец вверх и объявил:— Они согласны пересмотреть Соглашение. Не единогласно, но Инквизитор напомнил, что раньше это происходило раз в десятилетие. Это неизбежно. Нефилимы народ традиционный, и это всем нам на руку.С последнего пересмотра Соглашения прошло уже более двадцати лет. Нефилимы, можно сказать, задолжали жителям Нижнего мира.— Уже что-то, — фыркнув, холодно отметил Су.— Однако я вас собрал не только для этого, — мрачно продолжил маг. — У нас есть проблемы посущественнее.Чунмён поиграл желваками:— Валентин.Кёнсу бросил взгляд в сторону оборотня. Наконец, глава вампиров выдохнул и нехотя сказал:— На днях на меня вышел бывший член Круга. — На Су удивленно уставились две пары глаз. — Он предложил союз в обмен на помощь в поиске Чаши смерти.Бён скрипнул зубами. В хмуром взгляде Кёнсу читалось едкое ?это политика?. Кошачьи глаза верховного мага Бруклина сверкнули и потемнели:— Ты знаешь, чем кончится этот союз.— О, я-то знаю.Их напряженную игру в гляделки прервал уверенный голос Чунмёна:— Я думаю, что сотрудничать нужно не с Валентином, а против него.Кёнсу уставился на оборотня, а потом перевёл взгляд на Бёна, в глазах которого читалась победа. Су хмыкнул:— Неплохо.— Конклав не может скрыть своего трепета, — недовольно заявил маг.Он вспомнил слова Сина и повторил их:— История любит шутить. События, происходившие два десятилетия назад, повторяются. Нефилимы умеют выносить уроки из собственных ошибок. Не понимают, что против Валентина мы должны...— Я не согласен.Перебитый Бэкхён замер на полуслове.— Ты выжил из ума. — Предполагалось, что это вопрос, но прозвучало слишком похоже на утверждение. Зрачки мага сузились до тонких щелок.— Я не собираюсь воевать за нефилимов, а потом отправлять своих подчинённых на казнь из-за этого.— Времена меняются, — встрял Чунмён. — Мир меняются. Нефилимы…— Глупые и заносчивые создания, — фыркнул Су. — Я не собираюсь лезть в их войну, чтобы помочь им. С меня хватает сполна их презрения.— Кёнсу, послушай, — раздражённо начал маг.— Ничего не происходит, но что-то грядёт. — Проекция Кёнсу подрагивала, когда он говорил. — Почему вы стоите за нефилимов? Они сокрушат Валентина, как сделали это почти двадцать лет назад. С нашей помощью или без.Иногда Кёнсу вёл себя, как упрямый несносный ребёнок, который стоял на своём, даже если он был не прав. Это выводило Бэкхёна из себя, а разозлить мага, которому несколько сотен лет — задача не из лёгких.— Почти двадцать лет назад Валентина сокрушил не Конклав. — У Бёна больше не было смысла умалчивать чужие секреты. — Это была Джослин Фэйерчайлд и Люциан Грэймарк. Его жена и лучший друг, оборотень. Похищенная Фрэй и Люк. Это говорит о многом. Они не справятся без нас.— И если сумеречные охотники падут, Валентин возьмётся за всех нас, — заключил Чунмён.— Я прекрасно знаю, что будет, если Валентин одержит победу. Но я не намерен верить в его триумф. Дела сумеречных охотников меня не касаются. — Голос вампира звучал ядовито. — Я не хочу помогать им, как тень. Когда они придут, чтобы заключить союз, я подумаю, плюнуть ли им в лицо или снизойти до них. Я могу снести ущемление своих прав, но смотреть, как они измываются над моими людьми, мне осточертело.Маг и оборотень молчали. У Кёнсу были причины злиться и отказать в помощи нефилимам, как и у них всех.— Предпочитаешь отсидеться в своём отеле? — процедил Чунмён.— Не порть со мной отношения, ликантроп. Перемирие между нашими расами хрупко. — Спокойный тон не скрыл от оборотня угрожающие нотки.— Когда сумеречные охотники захотят союза с вампирами, пусть хорошенько подумают, что мне предложить взамен.Су снял кольцо с указательного пальца левой руки. Идентичное кольцо на указательном пальце мага полыхнуло фиолетовым, и проекция До, задрожав, исчезла.Бён устало вздохнул. Этот ребёнок, этот Кёнсу просто невыносим.Не сказать, чтобы Бэкхён не надеялся, что всё получится, но было слишком ожидаемо, что Су пошлёт его с идеей союза к чертям. Несмотря на должность лидера и заботу о клане, Кёнсу был и оставался аутсайдером. Всё шло к тому, что Кёнсу отделился бы от клана, но на него взвалилась ответственность за всех вампиров Дюморта. Многое тогда поменялось.— Остались мы с тобой, — повернувшись к оборотню, угрюмо заключил Бён. — Что скажешь? — Кёнсу ошибается, — покачав головой, выдал Чунмён. — Грядёт не буря. Грядёт война, и она коснётся нас всех.— Теперь это и наша война тоже, — кивнул маг.***Удар. Удар. Ещё удар.Чанёль колотил грушу до тех пор, пока она не падала, а затем снова вешал её на крепления и начинал всё заново.Ощущения были острее, и он постоянно чувствовал сжигающий изнутри голод. Его мучила жажда, но он отказывался все эти три дня выходить на охоту. Он боялся, что потеряет контроль и убьёт кого-нибудь. Чанёль осушал пакеты с кровью, но почему-то это мало помогало, хотя физически от этого он чувствовал себя лучше. Другие вампиры говорили, что ценят не только вкус крови, но и подачу. Пока они распивали кровавые коктейли, он старался держаться от них подальше. Пак вообще избегал их всех. Как будто так он мог бы поддерживать иллюзию, что он не такой, как они.Удар.Чанёль злился и ничего не мог с этим поделать. Это чувство забирало у него много сил, едва ли не поглощая его, втаптывая его в грязь. Удар.Он мог только думать, а мысли у него были не из приятных. Он старался смириться, но выходило не очень.Ещё удар.— Ты не сможешь навредить ей, — послышалось фыркание из-за спины. Чанёль вздрогнул. У Кёнсу была дурацкая привычка подкрадываться и отпускать ядовитые комментарии. Но новообращённый не обернулся, а лишь со всей мощью ударил по груше так, что та сорвалась с петель и с грохотом упала на пол.— Я ей клятв не давал, — обернувшись к главе клана, процедил Пак. — Нана поплатится за то, что сделала со мной.Грудь Чанёля тяжело вздымалась. Его организм ещё не перестроился и реагировал на физическую нагрузку, как и при жизни. Чёрная борцовка подчеркивала его подтянутый торс и накачанные руки.Кёнсу поднял бровь. Чанёль не мог притупить ни свои инстинкты, ни свои чувства. Он держался неплохо, но помочь себе не позволял. Прошло три дня, а он всё упрямился: морщась, пил кровь из пакетов и категорически отказывался охотиться. Мало того, его биоритмы давали о себе знать, поэтому он большую часть дневного времени проводил в тренировочном зале в подвале отеля или за чтением Хартии клана. Су не был уверен, что Пак спал ночью, но поставил бы на то, что парня мучают головные боли. Но Чанёль не жаловался, а лишь изводил себя, как мог.— Тебе с ней не тягаться, — покачав головой, констатировал До.Нана была не просто старше. Ей было много веков, и даже Бэкхён не знал, сколько ей на самом деле лет. А старше — значит, сильнее. Опаснее. Смертоноснее.— Не хочешь помогать — уходи.Чанёль принялся вешать грушу на крепления. Обычно болтливый, теперь он делал усилия над собой, чтобы говорить с кем-то. Даже с Кёнсу.У Пака взыгрывала новая сущность. Всё казалось гротескным и гиперболичным. Он боролся с самим собой, и это сказывалось на его состоянии. Су знавал случаи, когда организм новообращённого отторгал кровь. И Чанёль был близок к этому.Су наморщил нос от мысли снова подпустить Чанёля к Нане. Вне зависимости от желаний Пака, Су был обязан помочь ему. Хотя он не был уверен, это больше обязанность тяготила его или всё же желание сделать для новообращённого хоть что-то.— Время для тренировки, малыш, — издевательски ласково позвал Кёнсу Пака, отчего тот вздрогнул. Ему не нравилось (или всё же наоборот?) прозвище, которым нарёк его Су после обращения.Он как раз заканчивал вешать грушу и, наконец, обернулся посмотреть на Кёнсу. Теперь Чанёль увидел, что лидер клана был одет для тренировки: чёрная майка подчеркивала мышцы; серые свободные спортивные штаны, равно как и фирменные серые кроссовки с зелёными вставками непривычно смотрелись на Су. Картину довершали растрепанные после сна волосы, спадающие на глаза.Было около трёх часов дня, и им обоим было положено спать. Чанёлю заснуть не удавалось никак из-за проклятой жажды и головных болей, а Кёнсу явно был здесь по его душу.Паку отчаянно захотелось заехать по вампирской физиономии, чтобы стереть эту его издевательскую усмешку с губ. Однако, порыв стих сразу же, потому что попросту напугал его. Пак не был склонен к вспышкам насилия. Но суть в том, что, похоже, теперь это было в прошлом.Кёнсу встал полуоборотом к клетке-рингу, которая стояла посреди тренировочного зала. Пак знал, что Су обучает новых членов клана и поймал себя на мысли, что даже хочет этого. Поэтому он интуитивно кивнул, на что старший вампир только хмыкнул.В конце концов, теперь всё это и было его жизнью.Когда они зашли в клетку, Кёнсу встал в стойку, и Пак последовал его примеру. Однако До тут же атаковал его, легко сбив с ног.— Увереннее.Су больше не издевался в полной степени. Из главы клана он моментально превратился в наставника, стоило ему только вступить на тренировочный ринг.Чанёль почувствовал, как внутри разливается вспышка ненависти, однако он знал, что это проходящее. Но чего он точно не знал и не понимал, так это того, что он испытывает к Кёнсу. И это бесило его. В мире вообще осталось мало вещей, которые не вызывали в нем гнев.— Поднимайся. Ещё раз.Чанёль и предположить не мог, что к концу тренировки возненавидит два последних безобидных слова.Су с лёгкостью блокировал атаки Чанёля и с такой же лёгкостью атаковал его. Он двигался плавно и с такой скоростью, что Пак еле успевал за ним, всё ещё плохо справляясь со своей собственной силой.Они вели бои, и Кёнсу параллельно рассказывал о способах вывести противника из строя, объяснял, как читать во взгляде соперника его следующий шаг и как предугадывать его последующие действия. До крови дело не доходило. Чанёль был способным учеником, хоть и дрался от силы раза три в жизни. Видимо, теперь его жизнь стала сплошной бойней.Чанёля уложили на лопатки.— Ещё раз.Впечатали в сетку вокруг ринга.— Ещё раз.Опрокинули ничком на пол.— Ещё раз. Dios, ты даже не стараешься!В конце концов, они пришли к тому же, с чего начали: стояли в стойках друг против друга. Только Чанёль был ещё больше разгневан (уже на самого себя), а Кёнсу раздражен больше обычного. Оба тяжело дышали, потому что прошли около двадцати заходов на износ, если не более. Было не до счёта.И Чанёль понял, что вот он — его шанс. Довести противника до изнеможения. Он отодвинул левую ногу немного назад, готовясь к прыжку, но это не ускользнуло от внимания Су.Однако Чанёль заметил уловку и ринулся вправо. Они столкнулись, Чанёль навалился на Кёнсу, повалив старшего на пол и оказавшись сверху. Пак сжимал его горло, и Су не двигался, а лишь смотрел в упор.Что-то промелькнуло в глазах вампира, и Чанёль почувствовал себя странно, сжимая коленями бедра Кёнсу.Во взгляде До загорелись озорные искорки. Чанёль увидел, как насмешливо вздёрнулся уголок губ Су, и Пак оказался вжат в пол и ощутил костлявые пальцы, сжимающие его горло.— Сосредоточься, — усмехаясь, сказал Кёнсу. Брюнет был намного сильнее, поэтому Чанёлю только и оставалось цепляться за его руку, хотя он пытался заставить себя прекратить это делать, но паника заполняла его из-за нехватки воздуха.— Кёнсу, — прохрипел Пак. Он знал, если убедить вампира в том, что тот перебарщивает, то…В глазах Су тенью мелькнуло сомнение, и он немного ослабил хватку, однако этого было достаточно. Пак моментально, собравшись с силами, освободился от хватки. На вампирской скорости Чанёль прижал Кёнсу к металлической сетке, сдавливая его горло своим предплечьем. Он чувствовал его напряжение всем своим телом, потому что едва ли не вжимался в Кёнсу.Мысли скакали, как ошалевшие молнии, то ли от того, что он выдохся, то ли чёрт знает почему.— No mal*, — усмехнулся Кёнсу. Даже в подобной ситуации он держал себя в руках, что удивило Чанёля.Пак не отпускал руку. Атмосфера между ними начала накаляться. Ситуация становилась опасной.Кёнсу молчал, с вызовом смотря Чанёлю в глаза. Пак прекрасно понимал, что если бы Су хотел, он бы давно опрокинул Чанёля на лопатки за дерзость, но вампир бездействовал.Из-за крови Кёнсу он стал вампиром. Умерев, Пак вспомнил всё, что было после того, как Нана притащила его силками в Дюморт. Всё.Чанёль почувствовал, как Су взял его за левую руку и приложил его ладонь к своей груди.— Здесь.Чанёль непонимающе уставился на Кёнсу, ожидая объяснений. Что за урок он теперь был намерен преподать ему?Он колебался, но Су просто сказал:— Давай. Ты должен знать, что значит держать чужую судьбу в своих руках.Фраза сама по себе была вызовом. Проверкой. Испытанием. Чем-то большим, чем бесцветный тон вампира.Чанёль отвёл левую руку назад и силой ударил в грудную клетку Кёнсу, разрывая её. Дойдя до самого сердца, он обхватил его и почувствовал, как по спине побежали мурашки.Кёнсу с шумом выдохнул и стал судорожно глотать ртом воздух.Чанёль мог убить его прямо в эту секунду за то, кем он стал. За то, что все они сделали с ним.Пак завороженно смотрел в чёрные глаза Су с расширенными зрачками. Что-то было в его взгляде такое...Действительно мог ли?Кёнсу не отводил глаз. Странный блеск отвлекал Чанёля, и он силился понять, почему.Действительно ли?Кто ты вообще такой, До Кёнсу?Нет. Не мог.Чанёлю показалось, что сердце Кёнсу вздрогнуло, и эта волна пошла вибрацией по всему телу Пака. Он инстинктивно сжал сердце Кёнсу, отчего ему показалось, что в его собственной груди что-то разлетелось на куски, а из глаз словно посыпались искры. На секунду ему почудилось, что Кёнсу смеётся.Ёль выпустил его сердце и отпрянул. Кёнсу оперся о сетку ринга, с правого уголка его губ стекала струйка крови. Он улыбался, и улыбка эта была жуткой.Чанёля трясло, и перед глазами двоилось, поэтому он не смог бы утверждать, померещилось ему это или нет. Он согнулся, опёршись руками за колени. Юноша сосредоточился на сбившемся дыхании Кёнсу, чтобы прийти в себя.— Какого... — Он провёл тыльной стороной ладони по щеке и, опустив руку, увидел багровую жидкость. Кровавые слёзы?— Какого чёрта? — выдохнул Пак. Он поднял глаза на главу клана.Кёнсу не улыбался. С левой стороны на его майке зияла дыра, белоснежная кожа была в крови, но рана уже затянулась. Он вытер пальцами кровь на уголках губ.— В какие игры ты со мной вздумал играть? — Чанёль старался затолкать страх поглубже, но его остатки пробрались в голос.— Мы связаны.— Что ты имеешь в виду?— Я твой создатель, — зарычал Су, выделяя каждое слово.В следующую секунду Пак был оторван от пола и прижат к сетчатой стене. Правая рука Кёнсу крепко сжимала его горло. Чанёль пытался дышать по привычке, но выходило судорожно и рвано.— Думаешь, я не заметил? Сомнение в твоих глазах.Пальцы Су всё сильнее сжимали горло Пака. Ему не нужен был воздух, но он чувствовал, как натягиваются мышцы в готовности разорваться. Такими темпами Кёнсу мог просто оторвать ему голову.— Думаешь, — прохрипел Чанёль, — я мог бы убить тебя?Он даже не мог с точностью сам ответить на свой вопрос, но ему было не до того. Кёнсу то ли игрался с ним, то ли проверял его.— Заткнись, Пак, — еле слышно прошептал вампир, а затем повысил голос и зло зашипел: — За твой язык я могу сжечь тебя на солнце. Прерывистое дыхание Су касалось подбородка Чанёля. Глава клана сильнее сжал его горло, и новообращённый издал хриплые звуки.— Если у тебя будет возможность убить Белкорт и ты засомневаешься, я вырву твоё бесполезное сердце и подарю твоей нерадивой подруге, confía en mí, — прорычал Кёнсу.Хватка ослабла, и Чанёль рухнул на колени, хватаясь за горло. Он зашёлся кашлем, цепляясь за ненужные попытки отдышаться, пока его горло восстанавливалось.— Да что с тобой? — Голос Кёнсу зазвенел в голове, возможно, отчаянней, чем в действительности, из-за аффекта. — Позволь мне помочь тебе. Как ты не поймешь, я тебе не враг, Чанёль.— А кто… ты? — кашляя, выдавил Пак. Су промолчал.Когда перед глазами мир перестал рябить и заходиться кругами, Пак услышал тихое бормотание.—Misereátur tui omnípotens Deus, et dimíssis peccátis tuis, perdúcat te ad vitam ?térnam. Amen*. — Отступив, Кёнсу горько усмехнулся.Чанёль выпрямился и напоролся на жёсткий взгляд. Лицо Су ничего не выражало и было нечитаемым, однако чёрные глаза его блестели.— Confíteor Deo omnipoténti, et vobis, fratres, quia peccávi nimis cogitatióne, verbo, ópere, et omissióne: mea culpa, mea culpa, mea máxima culpa. Ideo precor beátam Maríam semper Vírginem, omnes angelos et sanctos et vos, fratres, oráre pro me ad Dóminum Deum nostrum*.Замерев, Чанёль в шоке наблюдал за Кёнсу. Слова произносились размеренно, и Пак был почти уверен, что это латынь, но чтобы Кёнсу молился? Хмурый взгляд и губы, едва ли не кривившиеся от усмешки, не сочетались со спокойным, чистым голосом, разносившимся по всему залу.Закончив, Кёнсу внимательным взглядом изучал лицо Чанёля. До новообращённого, наконец, дошло, что их, возможно, сейчас слушал весь отель. Он на секунду прикрыл глаза. Су был прав, говоря ему следить за языком, и теперь Пак был окончательно сбит с толку, совершенно не понимая главу клана. Однако, открыв глаза и посмотрев на Су в упор, Чанёль осознал, что хочет понять, и это заставило его почувствовать себя утомлённым.Кёнсу выглядел измотанным, но не потерянным, в отличие от Чанёля. Он был собран и отлично держал себя, как и подобает лидеру.— Тренировка окончена, — приказным тоном бросил Су. Его голос зазвучал привычно раздражённо.Однако Чанёль не понимал, в каких его словах и действиях был смысл, а какие были просто показательными. Он уже перестал понимать и своё поведение тоже. Испытывали ли его или он испытывал сам себя? Он не мог смириться с тем, что стал вампиром, или с тем, что испытывает что-то к тому, кого должен ненавидеть?Внезапно Кёнсу оказался прямо около Пака, отчего тот вздрогнул. Он всё никак не мог привыкнуть к ошеломительной скорости вампиров, а к тому, что он был теперь обладателем такой же мощи — тем более.Кёнсу похлопал его по плечу.— Хорошая работа, малыш, — цокнул Су и криво усмехнулся. Было в этой улыбке что-то горькое, как в чёрном кофе. Чанёля передёрнуло, но он сдержался от того, чтобы скорчить гримасу.Пак молча кивнул, и Кёнсу, бросив на него предупреждающий взгляд, пошёл прочь из тренировочного зала.Когда Чанёль остался в подвале один, он выдохнул. Пак чувствовал, как внутри поднимается буря из противоречивых чувств, и он сморщился.Он прокрутил ещё раз те ощущения, когда сжимал в своей руке сердце Су.Растерянность. Любопытство. Дилемма. Обескураженность. Страх. Боль. Ужас.Ощущение близости пустоты и облегчение от того, что она отдалилась, ушла, растворилась так же быстро, как и чуть ли не навалилась на него всей мощью.Чанёль знал, что не умрёт, если убьёт Су. Не физически. Кёнсу страшились и потому, что ходили слухи, мол, сразу же после обращения он сжёг своего создателя на солнце, не колеблясь ни секунды.Он был вампирским Джеком Потрошителем. El Destripador*. Хладнокровный убийца. Всё во имя клана.За спиной Чанёля шептались, прекрасно осознавая, что он их слышит. Кёнсу убил какого-то давнего члена клана, который первый добрался до Пака. До мог просто сломать вампиру шею, и тот бы вырубился на пару часов, не более. Но Кёнсу, не сомневаясь, вырвал ему сердце, а затем равнодушно приказал избавить от трупа.Кто ты такой на самом деле, До Кёнсу?Этот вопрос снова навязчиво закружился в голове. Слишком много ощущений давили на юного вампира. Чанёль опустил взгляд на свою руку, которая была в потемневшей крови Кёнсу. Он почувствовал, как у него непроизвольно вылезли клыки. Осторожно поднеся руку к губам, он слизнул немного чужой крови, но затем сразу же отдёрнул руку, отрицая, что ему понравилось. В отеле достаточно крови.В отеле достаточно крови.