Глава 11. El sueno de la razon produce monstruos (1/1)

Каждый из нас рано или поздно задумывается о смерти. Кто-то теряет близкого человека, кто-то становится свидетелем непоправимого, кто-то медленно умирает сам. Искра жизни, что горит в нас, подобно путеводному огню в непроглядной тьме, однажды угаснет.Чанёль помнил, каково это, когда смерть дышит тебе в спину. Ему было двенадцать, когда отец умер на больничной койке, сжимая ладонь сына.Пока мы молоды, смерть кажется нам далёким пунктом прибытия поезда жизни. Когда мы взрослеем, она обретает более чёткие очертания, приводит нас в чувство: однажды от нас ничего не останется. Только тело, которое сожгут и развеют по ветру или съедят черви. Оболочка.Многие из нас думают, надеются, верят, что что-то есть за пределом жизни. Место, где мы будем вечно счастливы или будем вечно страдать. Или пустота. Никто не знает. В любом случае, перед нами стоит необъятная стена неизвестности, барьер, граница, которая пугает нас больше, чем что-либо.Будучи детьми, мы думаем, что смерть скрывается за старостью. Страшное чудовище, забирающее у нас родных. Но смерть не скрывается ни за старостью, ни за болезнями, ни за несчастными случаями. Мы не можем принять, что смерть является частью естественного хода вещей. Мы живём, пока не понимаем, что смерть не прячется от нас. Это мы прячемся от неё в буднях, в работе, в семье. Отчаянно пытаемся забыть незыблемую истину о том, насколько хрупка наша жизнь: в любую секунду мы можем умереть. Смерть — верная спутница жизни, едва ли не её тень, чуть не её зеркальное отражение, наш сосед по вагону. Она не играет с нами в прятки. Смерть ждёт встречи за углом, ожидает своего неизбежного часа.Так может, смерть на самом деле есть не что иное, как избавление?***Кёнсу стоял у барной стойки и кончиками пальцев водил по горлышку гранёного стакана с виски. Вампиры как раз стекались в холл на охоту, но Су почему-то медлил. Он плохо спал и полдня провёл за размышлениями о том, как получить голову Наны. Как ему хотелось, чтобы последнее, что она увидела бы в своей жалкой жизни, было его лицо. Эта хитрая la perra* снова пускает ему кровь. Она своего дождётся, и он доберётся до неё: не своими руками, так чужими. Главное оторвать ей голову, спалить на солнце или медленно топить в святой воде. Неважно, исход один.Скрипнув зубами от досады, он еле сдержался от того, чтобы схватить стакан и бросить его об стену. Глубоко вздохнув и недолго думая, Кёнсу опрокинул содержимое стакана себе в глотку. Спиртное хоть и не опьяняло, но расслабляло. Слабый эффект, и распитие алкоголя было скорее возвышенной привычкой.Большую часть мыслей всё равно занимал красноволосый примитивный. Он нехотя признал, что беспокоится о нём и даже надеется, что нефилимам хватит мозгов защитить его.Пак Чанёль.Человек, из которого энергия бьёт ключом. Его имя могло бы быть синонимом жизни.Он одёрнул себя прежде, чем улыбка на уголках губ смогла стать шире. Люди для него всегда были чем-то переходящим, помимо прочего (источником питания, например). Кёнсу попросту не знал, что такого было в этом проклятом Пак Чанёле. Честно говоря, он и не хотел знать, так отчаянно не хотел, что отдал многое, лишь бы обрести это дьяволово знание. Но это было не для него: эмоции, живые люди, непрошеные мысли о том, что значит по-настоящему жить, а не гнить в просыревшем отеле на троне главы кровососущей нежити.Поправив кожаную куртку, Су развернулся и уверенным шагом пошёл в холл. У него есть только долг. И на самом деле ему было страшно, что может появиться что-то ещё. Что-то, что он не в состоянии будет защитить.***— Ему нужен отдых. Думаю, пара дней постельного режима ему не помешает, — устало сказал Бэкхён. Если этот упрямый нефилим не отдохнёт, как следует, он лично явится в Институт и уложит этого несносного ребёнка в кровать.Виктория сжала его руку.— Спасибо.В благодарном взгляде читалось больше, чем девушка могла бы сказать. Необычно. Бэкхён не припоминал, чтобы сумеречные охотники когда-либо благодарили его.Помимо Чонина, конечно. Он вообще был сплошь исключением, отчего сердце мага сладко замирало. И ему это не нравилось. Наглая ложь. Конечно, нравилось.Сестра Чонина, стоящая перед ним во плоти, тоже оказалась интересным экземпляром.Бён окинул девушку взглядом. Растрепанные волосы, запекшаяся кровь на одежде, вымученный взгляд, бледное лицо.— Ты в порядке? — сочувствующе осведомился он. Почему-то он как-то странно симпатизировал этой девушке. Возможно, потому, что она прекрасно понимала своего старшего брата.Губы Виктории изогнулись в усмешке, глаза блеснули. Даже потрёпанной она выглядела подобно грациозной пантере после охоты. — Беспокойся о себе.От этой незамысловатой фразы маг почувствовал, как его выдержка трещит по швам: ноги налились свинцом, на плечи навалилась усталость. До него запоздало дошло, что он заявился в Институт не при полном параде: почти без макияжа, в мрачном, чёрном одеянии, и даже блестки неизменно не сияли в его волосах.Собрав остатки сил, он гордо вскинул голову и открыл портал в лофт. Достоинство у него, в конце концов, есть. Не хватало ещё, чтобы эта кучка нефилимов поняла, что он кинулся к ним на помощь по первому зову. Он снизошёл до них. Пусть думают так. Это было отчасти правдой. По крайней мере, магу хотелось верить именно в это.Бён сощурил свои кошачьи глаза и строго сказал:— Присмотри за своим этим несносным нефилимом. Нини нужна забота младшей сестрёнки. Лукаво улыбнувшись и подмигнув Виктории, он вошёл в портал, как кот с гордо поднятым хвостом.Виктории оставалось лишь смотреть ему вслед, пока лиловая дымка не растворилась, и недоумевать, откуда маг мог знать детское прозвище Чонина.***Прокручивая в голове события последних дней, Кёнсу мысленно ругал себя за то, что так беспардонно вышвырнул Чанёля из отеля (о том, что он выставил и нефилимов, натравив на них своих вампиров, он даже не жалел) и не предупредил его маленьких защитников о том, что заставила сделать его Нана.Заботиться о ком-то не из своего клана было не то чтобы не в стиле Кёнсу или ему не по вкусу… Это вообще было не его. По крайней мере, так было последние несколько десятков лет. Он содрогался от осознания того, что стены вокруг мёртвого сердца, которые он тщательно выстраивал все эти годы, рушатся, когда он видит этого примитивного. Погруженный в размышления Кёнсу не заметил, что что-то было не так. Запоздало насторожившись, он остановился посреди холла. Все вампиры, замерев, стояли в готовности броситься на что-то.?Dios, только не ты, тебя здесь быть не должно?, — мысленно выругался Су.У двери стояло зашуганная фигура.Конечно же, это был Пак Чанёль.Вампиры зашевелились — вкрадчиво, подобно хищникам перед своей жертвой. Большинство находились ближе к юноше, чем лидер клана.— Стоять, — властно произнёс Су.Но было уже слишком поздно.Таковы неписаные законы Дюморта: одурманенный примитивный, вернувшийся в отель, становится общей добычей, если тот, чью кровь испробовал примитивный, не заявит свои права перед всем кланом.Дальше всё происходило как в тумане: Кёнсу кажется, что он двигается слишком медленно.Он без колебаний разрывает рукой вампирскую плоть и, обхватив давно не бьющееся сердце, с силой тянет его на себя и вырывает, стараясь не думать, какого Diablo он творит.К ногам падает тело одного из подчинённых. Кажется, это Рик.Обмякшее тело Чанёля оседает рядом.?Не тело. él es vivo*?, — упрямо поправляет себя лидер клана, отчётливо слыша стук сердца и тихое дыхание, которые затихают с каждой секундой. До чувствует, как по его жилам разливается ярость.Кёнсу небрежно сбрасывает сердце Рика на пол. С его ладони на мраморный пол стекает почти чёрная кровь.Все остальные вампиры, застыв, шокировано наблюдают за своим лидером.— Я сказал ?стоять?, — зло шипит Су. — Он мой.Никто из вампиров Дюморта не двигается.— Так будет со всяким, кто ослушается меня. — Глаза Кёнсу полыхают огнём.Подчинённые почтительно склоняют головы. До не из тех, кто бросает слова на ветер.Су опускает взгляд на Чанёля. Его горло разодрано, а на лице застыла маска лживого умиротворения. Слух Кёнсу едва улавливает его затихающее дыхание.Он бросает небрежный взгляд на тело вампира: на спине зияет дыра размером с кулак Су.Лидер клана рычит:— Уберите это отсюда.Двое бросаются исполнять приказ.Су опускается рядом с Чанёлем на корточки и с нежностью проводит рукой по волосам.— У нас будут проблемы с нефилимами из-за этого примитивного. Я должен их уладить. Солли, проследи, чтобы всё было в порядке, пока я отсутствую. — Голос Кёнсу ни на минуту не перестаёт звучать властно, но вибрирует от ярости. Он прекрасно понимает, что все в холле навострили уши.Девушка кивает.Су осторожно подхватывает Ёля и закидывает его руку себе на шею.Медлить нельзя.***Кристал вертит золотистую карту в руках, ощущая, как пальцы покалывает от соприкосновения с магией. Раньше она называла эти сигналы интуицией, сейчас же понимает, что это нечто большее.Рядом, на деревянном столе из явно не дешёвого дуба, лежит раскрытый фолиант с рунами. Копия, дело понятное. Серую книгу ей попросту не доверили: по образованности и познаниям о сумеречном мире она могла тягаться разве что с восьмилетним нефилимом, и тот бы её, скорее всего, сделал.От долгого чтения Серой книги у девушки разболелась голова, поэтому Ходж отправил её в этот зал. С Чонином всё обошлось, и он спал так крепко, что даже громкие ворчания Тэмина не могли разбудить его. Бэкхён пригрозил превратить Тэмина в утку, если тот потревожит сон своего парабатая. Ли до сих пор выглядит оскорблённым, а Викки сдерживает смех, бросая взгляды на брата.Кристал старается отогнать непрошеные мысли и снова пытается сосредоточиться. Она очень силится не смотреть на руны глазами художника, но за последние пару часов ей это так и не удалось. Закрывая глаза, она видит, как некоторые руны вспыхивают во тьме, но выглядят иначе: сначала другие изгибы, а в конце концов вообще незнакомые магические знаки. Она устало проводит рукой по лицу и открывает глаза, прогоняя наваждение. Руки чешутся схватить любой пишущий предмет и рисовать назойливые образы. Рисовать, рисовать, рисовать…Если бы её мать была здесь, она бы помогла ей, она бы…— Что-то приближается к Институту, — хмурясь, настороженно констатирует Тэмин, смотря на синеватый экран системы безопасности. Красная точка приближается ко входу в церковь.Тэмин выхватывает клинок серафимов из ремня-крепления на своей бедре и кивает Викки.Трое нефилимов поднимаются из-за стола и быстрым шагом направляются к входной двери.— Может быть, любопытные подростки? — устало предполагает Фрэй.— Примитивные видят Институт как заброшенную церковь, — соглашаясь, хмыкает Тэмин. — Но я не думаю...— Валентин? — перебив Ли, настораживается девушка.— Возможно, нежить, — говорит Виктория. — Один-два, не более. Слишком мало для армии Моргенштерна.— Может, Отречённые. От чего они будут отвлекать нас на этот раз?— Этот напыщенный Бранвелл так и не выяснил, что скрывалось за нападением Безмолвных братьев. До сих пор изучает пыль в Городе Костей.— В любом случае, хватит играть в догадки. Сейчас мы выясним, кто это.Кристал закатывает глаза: куда пойдёт Ли да без пафосной фразы.Блондин налегает на дверь и отворяет её. Он вытаскивает из ножен на спине ещё один клинок и протягивает его Кристал рукоятью вперёд. Она качает головой, но оружие берёт. Виктория выпускает золотистый хлыст, который, подобно змее, спускается с её запястья и вытягивается из витиеватого браслета в длинное оружие. Убедившись в готовности девушек, Тэмин кивает, и нефилимы шагают в ночную тьму. Из тумана показывается фигура, которая несёт что-то на руках. Ли шепчет себе под нос имя клинка серафимов, и тот загорается голубоватым свечением. Кристал повторяет тот же ритуал, отгоняя от себя ощущение усталости.Когда девушка различает, что на руках у тёмного силуэта чьё-то бездыханное тело, она замирает. С осознанием того, что это Чанёль, она чувствует, будто из неё вышибают дух. Она судорожно сжимает холодную рукоять клинка и широко распахнутыми глазами смотрит на вампира, который несёт её бездвижного друга на руках.Кёнсу осторожно опускает Чанёля на траву, и Кристал не может сдержать себя — бросается прямиком к другу, наплевав на угрозу.— Кристал! — кричит ей вслед Виктория, но девушка не реагирует.Она видит страшную рану на испачканной кровью шее Пака. В горле застревает крик отчаяния, но Фрэй берёт себя в руки. Она опускается рядом с другом на колени, чьё лицо приняло болезненно-серый оттенок. Девушка хватает его запястье и лихорадочно пытается нащупать пульс.— Боже… боже, нет, — шепчет девушка. — Нет, Чанёль, ты не можешь умереть, только не ты. — Она бережно убирает волосы с его лба и не может сдержать слёз, которые медленно скатываются по щекам.Она медленно поднимается и вытирает слёзы, которые не перестают течь.— Что ты сделал с ним? Что ты с ним сделал?! — Кристал почти бросается на Кёнсу, но Тэмин крепко хватает её за локоть.— él no es muerto*, — сухо говорит вампир.— Пусти, — цедит девушка и пытается вырваться из крепкой хватки Ли. — Пусти, я хочу выцарапать ему глаза! Ты поплатишься, ты…— Он не умер. — Горячее дыхание Тэмина обдаёт её ухо.— Тогда почему мы стоим, почему мы ничего не делаем? — Голос девушки срывается на крик, и нефилим ослабевает хватку. Кристал снова переводит взгляд на вампира. — Ты...Кёнсу скалится. — Глупая девчонка, — фыркает он. — Выслушай меня. Я хочу помочь. Твой примитивный жив, но это только пока.Кристал сжимает кулаки, и Кёнсу давит в себе желание придушить эту бестолковую рыжую охотницу.— Он обращается, — спокойным тоном бросает вампир эту правду девушке прямо в лицо.Кристал вскрикивает и подносит дрожащие пальцы к губам. — Нет… — Это всё, что из себя может выдавить девушка.***Кёнсу осторожно положил Чанёля на деревянный запылённый стол, стараясь отогнать от себя ощущения жертвы, загнанную в ловушку. До не мог зайти в священное место как порождение тьмы, но под каждый Институтом были катакомбы для таких случаев: когда-то давно их построили, чтобы пытать нежить у себя под рукой, и от этой мысли вампира передёргивало.Кристал больше не плакала, чему Кёнсу был безмерно рад. Насколько вообще он был способен на подобное: он просто перестал хмуриться. На щеках девушки остались дорожки от слёз; она стояла возле стола и сжимала правую руку Чанёля.— Он находится в переходном состоянии, — наконец, заговорил Кёнсу. — У тебя есть время до рассвета.Девушка подняла дикий взгляд на вампира. Су еле сдержался от того, чтобы закатить глаза: он не собирался жалеть девушку. Единственный, кто заслуживал сочувствия в этой комнате, умирал.— Время для чего? — глухо спросила девушка. Нефилимы напряглись: они-то прекрасно знали, что за испытание ждёт бедную девицу. Кёнсу не мог понять, жалеет ли девушка себя, так как теряет друга, или жалеет Чанёля, потому что из парня ускользает жизнь, которую он бы с лёгкостью мог олицетворять.— Ты должна выбрать. — У Кристал появилась морщинка между бровями, она явно была озадачена, но старалась собраться, и Кёнсу понял — ради друга. — Смерть или обращение.Кристал побледнела, хотя явно и без того смахивала на призрак, и закрыла глаза.— Если не выберешь, его душа никогда не найдёт покоя, — опередил Кёнсу её вопрос. — Кол в сердце — и он обретёт покой навсегда. Или погребение — и он восстанет из мёртвых. Так мы приходим в этот мир. Выбор за тобой.***Кристал опустилась на скамью, которая также была в пыли, как и всё вокруг в этих тёмных катакомбах. Девушка не знала, что ей делать. Она больше не могла думать, но ей нужно было принять решение над бездыханным телом друга. Фрэй не заметила, как кто-то опустился рядом и накрыл её сцепленные в замок руки своей ладонью. Это была Виктория.— Я не знаю, что мне делать, — прошептала Кристал. — Я не знаю…— Я не знала Чанёля, — просто сказала Викки. — Но не такой бы жизни он хотел.— Я не могу потерять и его, я не могу. Не его. Только не Чанёля. — Девушка чувствовала, как из неё выходят остатки сил.— Ты должна сделать этот выбор ради него. — Голос охотницы звучал мягко, но это был не совет. Это было чёртово утверждение.Будучи ребёнком, Кристал убегала в парк рядом с домом и забиралась на самое большое дерево. Об этом место знал только Люк, и он всегда находил её там. Успокаивал, приводил в чувство, иногда извинялся, а потом покупал ей мороженое, и они вместе шли кормить лебедей, что величаво плавали в озере парка.Как бы ей хотелось сейчас сбежать. Раньше ей казалось, что Люк может решить все проблемы. Он всегда помогал ей с матерью прийти к компромиссу, отомстить мальчишкам с соседней улицы, которые задирали её, не позволял ей бросить художественную школу. Но ни Люка, ни Джослин не было рядом с ней. И даже если бы она сбежала, Чанёлю это мало бы чем помогло, только сгубило бы.***Кёнсу перевёл взгляд на умиротворённое лицо Чанёля. Осознание подкралось к нему из тьмы разума и всадило нож по самую рукоять прямо в небьющееся сердце: он здесь не столько из-за проблем с нефилимами, сколько из-за самого парня, удивительно похожего на солнце. Позволив себе привычно выдохнуть, он не пытался прогнать эти непонятные чувства. Впервые Су захотелось понять себя.Его раздражало, что он испытывал страх: Кристал могла попросту вогнать кол и довершить начатое. Как друг Чанёля, она должна была поступить именно так. Но наблюдая за рыжеволосой сумеречной охотницей последние несколько дней, Су увидел в ней не только бушующую, неподконтрольную силу, но и неприкрытую эгоистичную любовь к близким. Кёнсу позволил себе рассчитывать на девушку: он был уверен, что Фрэй решится закопать парня в землю, лишь бы не терять его. Что угодно, лишь бы не терять дорогих сердцу людей. И он почти ненавидел себя за то, что преподносит саму жизнь смерти на блюдечке.Однако Кёнсу расправил плечи и загнал свои мысли на дно своего сознания: он подумает обо всём этом потом. Как глава клана, он должен был заботиться о каждом обращающемся и новообращённом вампире на его территории. Он осознавал, что попросту тешит этой мыслью своё самолюбие, а мораль всё равно оставалась пылью на его лакированных, шнурованных ботинках.***Холод. Казалось, он просачивался в саму душу и оседал где-то глубоко внутри, пускал корни, подобно пуху вяза, который разносил ветер по весеннему воздуху. Мерещилось, будто что-то оплетало кокон вокруг сердца, а оно так громко сопротивлялось, что грозило разорваться.Тьма просачивалась через нос, уши и уголки губ. Наполняла собой лёгкие, будто ледяная вода. Сковывала руки и ноги, сводила пальцы, доводила до судорог.Чанёль захлёбывался, чувствовал, будто тонет в зимнем Ист-Ривере. Он мог почти слышать, как трещал лёд под его ногами, когда он проваливался на глубину. Он мог почти чувствовать, как вода приняла его в свои ледяные объятия. Всем своим телом он чувствовал тысячу осколков-игл, которые пронзили его кожу, входя всё глубже.Вода убаюкивала его, и чем больше он сопротивлялся, тем быстрее шёл ко дну.Он будто снова вернулся в свои десять лет. Два сорванца, он и Кристал, ранней зимой носились по округе Бруклина. Их глаза загорелись, когда они увидел канал, покрытый тонким слоем льда. Но их сковал страх, когда лёд под ногами маленькой Кристал стал трещать, разбегаясь замысловатой паутиной. Она бахвалилась, показывая, какая она лёгкая и быстрая. Но дети часто забывают о границах, которые нельзя переступать. И не только дети.Чанёль сделал всё, что успокоить и вытолкать подругу с опасного участка, но провалился сам. Его спасли рыбаки, которые стали свидетелями, казалось, непоправимого, но Чанёль заработал воспаление лёгких и кошмары перед каждым Рождеством. Так сказать, легко отделался. Осознание хрупкости жизни крепко осело в голове смышлёного ребёнка.Сейчас он будто снова тонул, снова и снова, как в своём очередном повторяющемся кошмаре, но перед глазами всё не мелькало фигуры рыбака, который должен был вытащить его на поверхность, а сознание затухало с каждой секундой, и с каждой такой секундой всё больше хотелось перестать бороться. Всё было в сотни, нет, тысячи раз хуже, чем в каком-либо из его сновидений.Пак чувствовал, как ноги и руки переставали его слушаться, видел, что пузыри больше не мелькают перед его глазами.Он слышал свой собственный севший голос, который нашептывал десятилетнему мальчику, что это всего лишь сон, страшный сон, который вот-вот закончится, нужно только...Чанёль широко распахнул глаза, но это не спасло его от тьмы, он стал судорожно глотать ртом воздух, пытаясь заполнить горящие лёгкие (или это горело сердце?) псевдо-спасительным воздухом. Начиная от левой стороны груди, выжигающее чувство разбегалось по венам, заполняя собой его тело, разжигаясь только сильнее и дурманя сознание.Это был голод.***Кристал была словно в вакууме, перед взором будто въелся туман, который был у Института. Они пришли на кладбище, кажется, где-то в районе Квинса, и выкопали яму, в которую поместился бы Чанёль.Она поцеловала его в лоб, подавив рыдания, а затем совсем тихо прошептала:— Прости меня.Это услышал только Кёнсу. Вампир нахмурился: нефилимы обычно не отличались выражением чувств, но эта девица была воспитана как примитивная, и ему было даже интересно наблюдать за ней. Он впервые разглядел, что за её бронёй, состоящей из яда и заносчивости, скрывается нечто хрупкое: возможно, ранимая душа. Когда-то он тоже был простым человеком, воспитанным, как обычные люди, но сейчас он предпочитал не верить в наличие у себя души, ведь так было гораздо проще жить. Ему не хотелось вспоминать о своей человеческой жизни, поэтому он постарался развеять эти образы и сосредоточиться.?Это давно в прошлом?, — эта мысль разбила все ассоциации, и Су цокнул себе под нос.Он бросил взгляд на нефилимов, и те осторожно отвели Кристал в сторону. Она держалась хорошо, и это отметил про себя Кёнсу: Фрэй больше не рыдала, черты её побледневшего лица разгладились от принятия неизбежного. Он презирал нефилимов и впервые посчитал, что кто-то из них заслуживает хоть какого-то подобия уважения.Виктория стояла поодаль с Кристал, пока Тэмин помогал Кёнсу закапывать могилу. Когда они закончили, к жуткой тишине кладбища прибавился высасывающий тепло и пробирающий до костей холод. Кёнсу понял это по посиневшим губам нефилимов. Это означало, что обращающийся вбирал в себя энергию живого, что находилось вокруг, чтобы у детёныша было достаточно сил восстать из мёртвых.Но, кроме того, хоть Кёнсу и не чувствовал холода, он ощущал другое: будто внутри него что-то стягивалось в тонкий жгут. Он прекрасно знал это ощущение: так зарождается связь с создателем.— Начинается, — сухо осведомил он сумеречных охотников.Всё живое в мире будто замерло, и вампиру показалось, что на какой-то миг холод пробрал его до костей и даже дотронулся до небьющегося сердца. Но это было другое: смерть коснулась его как создателя новообращающегося вампира.Земля вздрогнула, подобно грохочущемуся сердцу. Посреди могилы Чанёля показалась рука, испачканная в земле. Су не смотрел на нефилимов, но услышал, как Виктория крепче сжала локоть Кристал.— Он должен выбраться сам, — не оборачиваясь, сказал Су. Предупреждение сработало, и девушка не кинулся помогать другу.Чанёль выбирался из-под земли, раскапывая землю вокруг себя без особых усилий. Его вены были болезненно-чёрного цвета. Испачканный в земле, он сидел на коленях, принюхиваясь.— Чанёль, — прошептала Кристал. Он поднял на неё невидящий взгляд и зашипел, оголив клыки. Девушка отпрянула, как от жара огня.Прежде чем новообращённый бросился на нефилимов, Кёнсу бросил на землю перед ним пакет с донорской кровью. Пак моментально схватил его и, разорвав, стал выливать содержимое себе в глотку, не особо заботясь о приличиях. Кровь стекала по грязному подбородку и заливала шею, струясь ниже.— Малыши всегда голодны. — В голосе Кёнсу прозвучала какая-то странная нежность. Он швырнул на землю перед Чанёлем ещё один пакет с кровью.— Малыши? — ядовито переспросил Тэмин.Глава нью-йоркского клана уставился на них.— Убирайтесь. — Его глаза потемнели. — Ему и так тяжело. Ты обещала, что будешь стоять у того дуба. — Он неопределённо махнул рукой и с нажимом добавил: — Будет ещё хуже, если вы не уйдёте. ?Сómprate un bosque y ?piérdete en él!*Глупая девчонка ещё не до конца понимала, что сделала со своим другом.Кёнсу предлагал ей альтернативу, ибо считал себя виновным в равной степени, хоть и не признавал этого. Но девушка была слишком упрямой, чтобы послушать вампира. Он почти жалел её. Почти.Осушив второй пакет с кровью, Чанёль бросил его на землю. Кёнсу видел, как его кожа перестаёт быть мёртвенно-бледной, а паутинки чёрных вен становятся привычно бледно-голубого оттенка. Пелена животного голода, что застилала глаза юноши, рассеивалась.Кёнсу еле сдержал сконфуженный выдох: на него навалились воспоминания его собственного обращения, и он прекрасно понимал, что Чанёль чувствовал в эту самую секунду.Новообращённый запустил пальцы, перепачканные в крови и грязи, в красные волосы.— О Б...же!.. Г...ди!..Твою мать! — глотая звуки, хрипло выругался Чанёль. Он выглядел как настоящий вампирский детёныш: перепачканный в крови и могильной земле с оголёнными клыками и глазами, полными панического страха. — Почему я не могу произнести Его имя?!— Бога? — раздражённо уточнил Су.— Как ты... — Пак осёкся. Он судорожно глотал теперь бесполезный для него воздух. — Этого просто не может быть… Нет, нет, нет.Кёнсу терпеливо молчал. Пак должен был сам осознать, что произошло в реальности.Чанёль опустил руки и упёрся в них потерянным взглядом. Испачканные в могильной земле и крови ладони Пака дрожали.— Я… я мёртв! Я умер! — беспомощно бормотал он. Неожиданно новорождённый энергично начал качать головой: — Нет, так не бывает. Это сон, просто дурацкий сон!..Внезапно глаза Ёля округлились и наполнились ужасом. Он вскочил на ноги и быстро провёл тыльной стороной ладони по своим губам. Теперь от вида крови его лицо исказилось.— Чанёль, — дрогнувшим голосом позвала приблизившаяся Кристал. От звука собственного имени Пак шарахнулся, как ошпаренный.Он поднял свои глаза на девушку, и у неё перехватило дыхание.— Что ты наделала, Кристал? — прошептал он.— Я...Его клыки сверкнули в лунном свете, и Чанёль сжал кулаки.— Зачем? Почему ты сделала это со мной?Тон юноши давал понять, что Фрэй совершила большую ошибку, однако девушка просто не могла иначе.— Потому что я люблю тебя, Чанёль!— Теперь я чудовище! Самое настоящее чудовище, которым пугают непослушных детей! Я…— Нет, ты прежний. Это ничего не меняет. Я не могла потерять и тебя, я не...— Ты? Не могла? — Юноша горько усмехнулся, голос его дрожал от ярости. Кристал почувствовала, как тиски предательства сжимают её сердце. Она больше не могла вымолвить и слова, потому что хоть Ёль и был в ярости, он был прав, как бы больно ей ни было от его слов.— Это должен был быть мой выбор. Нет. И эту жизнь ты выбрала для меня? Решила сделать из меня кровососущую тварь, не способную больше никогда не увидеть своих родных? Потому что любишь меня? Так выглядит твоя любовь? Обречь меня на существование, в котором я веками буду презирать себя? Лучше сгореть на солнце, чем быть таким! Ты ничего не понимаешь в любви. Я больше не буду прежним, Кристал. — В голосе юноши зазвенело отчаяние, и у Фрэй сжалось сердце. — Это ничего не меняет? Для меня это меняет всё! Ты подумала хоть на секунду, что будет со мной? Я ведь могу разорвать твою глотку прямо сейчас только от злости и жажды! И кто будет следующим? Моя мать? Сестра? Сколько жизней мне придётся забрать, чтобы поддерживать своё существование?Глаза девушки наполнились слезами, и их выражение приняло такой оттенок, будто её ударили под дых. Губы Фрэй задрожали. Каждое слово Чанёля разрывало ей сердце. От осознания его правоты было только хуже.— Чанёль... — прошептала она, протянув руку к новообращённому.— Нет. — Вампир отступил на шаг. — Не хочу тебя видеть.— Пойми… — Голос девушки сорвался, и она прикусила губу. Ей нечем было оправдаться перед ним кроме того, что она дорожила им. Но, возможно, Чанёль был прав, и Кристал должна была всадить ему кол в сердце. Но она сделала этот выбор не ради него, а ради себя.Су посчитал, что достаточно дал поговорить им и развести драму, поэтому сделал шаг в сторону Пака.— Нет, — Кёнсу замер. — Ты. Не подходи ко мне.До было протянул к новообращённому руку.— Чанёль, послушай...Но Пак выбросил собственные руки вперёд, и Кёнсу отлетел, приложившись спиной к тому самому дубу.Чанёль посмотрел в глаза подруге, но в его взгляде не было ненависти. Кристал окончательно поняла, что на самом деле предала его. Он развернулся и на вампирской скорости рванул с кладбища, скрываясь в предрассветной тьме.Не то чтобы Кёнсу было больно — в конце концов, не он первый день был вампиром, но от неожиданности из глаз словно искры посыпались. Он предупреждающе вскинул руку, так как Виктория уже дёрнулась в его сторону.До поднялся и, скрипнув зубами, еле удержался выплюнуть нефилимам в лицо всё, что он о них думает. Су бросил на блондина испепеляющий взгляд, опередив его едкие комментарии, а затем он лишь вздохнул и перевёл взгляд на еле державшуюся на ногах Кристал.— Я присмотрю за Чанёлем. Обещаю.— Да уж, ты уже достаточно помог! — ядовито отметил Тэмин, но Кёнсу уже растворился в ночи.***Чанёль не знал, что ему делать, поэтому Кёнсу, как и предполагал, нашёл его поблизости.Новообращённый увидел Су, но не отреагировал, а лишь шёл дальше — медленнее, потому что просто не знал, куда идти. Кёнсу оказался за его спиной и развернул его к себе. С недюжинной вампирской силой, которая лишь увеличивалась с каждым годом, это было не так сложно.— Послушай меня!— Нет. Я монстр! — Голос Чанёля дрогнул. Он поднял глаза на Кёнсу и прохрипел: — Ты... ты тоже монстр.Су стиснул зубы. Не было никакого смысла отрицать правду. И он, и теперь Чанёль были просто чудовищами. Его черты лица заострились. Чанёль смотрел на него и силился заглушить всю гамму эмоций, которую он испытывал в этот самый проклятый момент. Он больше не знал, что ему делать, как жить, даже куда идти. Он больше ничего не знал, больше ни в чём не был уверен.Они стояли близко, и Кёнсу все ещё сжимал плечо Чанёля: возможно, крепче, чем следовало бы. Кёнсу отрицал, что делал это, потому что боялся, что Чанёль оставит его. Поэтому вампир заставил себя разжать хватку и убрать руку.Чанёль смотрел в упор на Кёнсу, и в его глазах блестело такое отчаяние, что Су собственное обращение показалось просто давней мелочью. Собственно, таким оно и было: далёким-далёким прошлым, уже в сущности не имевшим значение.До первым отвёл взгляд и опустил глаза. Чанёль стоял перед ним босой, в испачканной кровью и сырой землёй одежде — дряхлая серая растянутая майка и рваные джинсы. Именно в таком виде заявился в Дюморт Пак: спросонья, желая узнать, как обратить процесс. Но Чанёль даже не был уверен, что пришёл к вампирам именно поэтому или только поэтому. Он прошёл все эти пресловутые стадии Кюблер-Росс, только вот в итоге он умер не от рака, а от кое-чего гораздо хуже — вампиризма. И вот, стоя здесь, Чанёль вернулся к началу, вернее, за считанные минуты прошёл снова стадии отрицания, торга и гнева. Теперь Чанёль был вампиром, но он не мог это принять. Он застрял в четвёртой стадии, и от этого пафосного сравнения — чего-то действительно здравого в его жизни за последние дни — ему хотелось громко смеяться, пока эхо кладбища не станет отвечать ему.Кёнсу позволил себе отпустить напускное безразличие, и Чанёль громко вдохнул, когда Су снова поднял взгляд: в нём одновременно была и жёсткость, и безграничная уязвимость. Но с чего главе клана показывать свою слабость перед ним, примитивным??Новообращённым?, — мысленно поправил себя Пак.Новообращённый.Это слово сжигало всё, во что верил и на что надеялся юноша — всю его жизнь.— Пойдём со мной. — Это был не будничный раздражённый приказной тон. Голос Кёнсу звучал мягко, почти умоляюще (или Чанёлю всё же показалось?). — Я помогу тебе.— В чём? — прохрипел Чанёль. — Научишь меня выживать?— Я научу тебя жить с этим. — Его голос звучал успокаивающе грозно, и Кёнсу, обычно такой скованный и надменный, держал себя открыто и даже свободно. В нём так и сквозило спокойствие, которого так недоставало Паку.— Почему? — спросил Чанёль, сглатывая ?ты хочешь помочь мне?. Морозный ноябрьский воздух не холодил пальцы, и его бросало в отчаяние даже от этого.Умер. Я умер, умер, умер. Я мёртв.Эта цепочка мыслей переворачивала внутри Чанёля буквально всё вверх дном. Самое паршивое было то, что этот факт уже перевернул вверх дном его жизнь.— Доверься мне. — Вместо ответа в воздухе повисли эти слова Кёнсу.Чанёль мог развернуться и уйти, но, с другой стороны, куда бы он пошёл? Домой? Чтобы в конечном итоге высосать всю кровь из своей матери? Убить свою сестру? Или к Кристал? Он все ещё был зол на неё и не хотел иметь дело ни с ней, ни с нефилимами, которые готовы были отдать свою жизнь, защищая примитивных от угрозы, но вместе с тем втоптавшие его жизнь в грязь, сравняли его с нежитью. (Так презренно они называли жителей Нижнего мира, и теперь юноша был одним из них, по другую сторону баррикад.) Чанёль знал, что по многим причинам мыслил нерационально, но он был слишком разбит, чтобы придавать этому хоть какое-то значение.Кёнсу молчал, так и не сказав больше ничего. Неугомонные мысли-мысли-мысли успокоились, подобно тому, как листья опускаются на землю, когда ветер наиграется с ними.— Хорошо, — прочистив горло, сказал Пак. В конце концов, ему ведь нечего терять, не так ли?Во второй раз за их знакомство Чанёлю показалось, что Кёнсу вот-вот улыбнётся, но на губах вампира лишь растянулась усмешка, явно не сулящая ничего хорошего, но почему-то успокоившая Чанёля.______Примечания*la perra (исп.) — сука.*Diablo (исп.) — дьявол.*él es vivo (исп.) — Он жив.*él no es muerto (исп.) — Он не умер.*?Сómprate un bosque y ?piérdete en él! (исп.) — Убирайтесь/Пошли прочь.