.. (1/1)
Когда она ушла, Рейнольд был очень сильно зол.
Псина окончательно отбилась от рук, если посмела умчаться без поводка, не глядя на окрик тех, кто её приручил. Что ж, видимо, такому повороту событий оставалось лишь иронично усмехнуться: Эккарт ведь всегда знал, что она была не больше, чем не поддающейся дрессировке дворнягой.
Он никогда по-настоящему не желал ей где-нибудь затеряться, несмотря на то, что выливал на неё из своих уст. Парень лишь хотел бы, чтобы она не появлялась в их семье и вовсе: тогда Ивонн была бы рядом, и всё стояло на своих местах. Он не жаждал ей скоропостижной смерти, несмотря на все убийственные взгляды. Но если уж умалишённая сама бросается в её объятия, то какое ему должно быть дело до её судьбы, верно? На поиски суки герцог выдвинул весь свой рыцарский состав, отодвинув на задний план всю свою многочисленную работу, чтобы присоединиться к ним лично. Рейнольду тоже пришлось по нескольку раз обшарпать каждый угол огромной территории, всё ещё слабо веря в то, что произошло, и ожидая, что наглая девка вот-вот вывалится из каких-то кустов, купаясь в лучах минутных внимания и славы. Как же чертовски раздражает. Раздражает, что они вынуждены тратить на неё своё время, словно она не отобрала уже каждое мгновение, что они могли бы провести с родной сестрой. То, что им приходится беспокоится за её тощую задницу просто из-за её очередного идиотского каприза. Скандалы её вечные бесят. Её присутствие в их доме бесит. И отсутствие бесит тоже. Бесит вся эта затея с её разыскиванием. Слишком уж знакомые для них ситуация, затуманивающий разум паника, что спустя столько лет всё ещё не была забыта. Да кто она такая, чтобы напоминать о ней? Кто она такая, чтобы требовать о себе такого же беспокойства? С чего это они должны надрывать горла, выкрикивая её имя среди ночи, словно она была хоть наполовину также важна, как и Ивонн? Чего ей, блять, вообще неймётся? Чего ещё не хватает? Она уже получила всё, что могла, и что ей принадлежать никогда не должно было. У неё есть все эти до отвращения наляпистые наряды, полные сундуки украшений и в целом комфортная жизнь. И всё же ей всегда всего мало. Она требует того, чего они ей дать не могут. Она прилипла к ним как банный лист, вцепившись всеми лапами и зубами, и ластится-ластится, подставляя макушку и ожидая, что её погладят.
Будто они могут пригреть к сердцу столь невоспитанную, зараженную бешенством собачонку. Жадная, завистливая сука. Такую если и гладить, то только против шерсти.
Если сумасшедший ублюдок, к которому она тогда так безрассудно побежала навстречу, ещё не свернул ей шею, выбросив её труп на съеденье голодным псинам - таким же, как и она сама – девка припрётся в их особняк обратно, состроив постную морду и полагая, будто в неё кто-то поверит. Она расскажет всем, что где-то просто потерялась, будучи полностью уверенной, что все ожидали её возвращения также, как до сих ожидают Ивонн, стирая колени после долгих часов сиденья в молитвах о её благополучии и сохранности. И когда она уяснит, что на самом деле никому здесь не всралась? Когда до неё дойдёт, что не сможет занять чьё-то место? Но сучка всё никак не приходит, а по округе распространяются слухи о том, что Кровавое Высочество поселило в своих покоях потерявшуюся эккартовскую зверушку.
Раз уж одни хозяева не смогли утолить её безмерный аппетит, она решила найти себе нового. Умалишенная оказалась даже хуже собаки. Те были существами хотя бы верными.
Отвратительное, жадное, а теперь ещё и похотливое существо. Что, сука, началась течка? Или ты просто согреваешь постель ненасытного зверя, что также, как и ты, портит жизнь всем окружающим, не в силах совладать с собственным гоном? Воистину, пара, созданная на небесах. Так смешно, что хочется плакать. Так бесит, что хочется стерилизовать обоих.
Когда герцог вымаливает аудиенцию у Каллисто в надежде вернуть домой свою заплутавшую дочь (Рейнольд не хочет ничего слышать. Он думает об этом, как об обычной заботе о своём любимом питомце), его младший сын скрипит зубами. Почему они знают, куда сбежала фальшивка, но так до сих пор и не в курсе, где блуждает их настоящая сестра? Почему у них есть возможность вернуть дворнягу, но невозможно узнать, жива ли ещё вообще истинная носительница крови Эккарт?
Когда его отцу приходит в конверте ответ: ?моя милая Пенелоппа сказала, что не желает встречи с вами?, он окончательно вскипает от злости, скидывая в порыве все письменные принадлежности со стола герцога, что всё ещё не умалял попыток встретиться с ней ещё один хотя бы раз. Жадная, похотливая, неблагодарная и наглая сука. В какие игры она играет? Однажды всё равно ведь примчится обратно, виляя хвостом.????? Они встретились вновь на каком-то банкете, который он с радостью бы пропустил, если бы не Дерик и обязанность аристократа.
Она выглядела менее тощей, менее бледной, почти даже не серой. Её вены не просвечивались сквозь неестественно прозрачную кожу, и скулы не казались острыми, как бритва, не будучи обтянутыми впалыми щеками. Девушка всё ещё была обворожительно красива (Рейнольд всегда ненавидел себя за то, что признавал этот факт), но складывала о себе совершенно иное впечатление: не было больше той обманчивой беззащитности. Только в сравнении, парню вдруг показалось, что раньше она выглядела чуточку (ха!) даже болезненно.
Она была одета в пышное чёрно-красное платье, которое, однако, не изобиловало тошнотворными рюшами и бантами, как все те, что она носила прежде, но не вызывало сомнений в его дороговизне. Оно отлично подчёркивало её зелёные глаза, играя на контрасте и подходило к цвету радужки Каллисто.
Девушка сидела посреди зала, занимая место, позволительное немногим, и высокомерно одаривала холодным взглядом и злорадной улыбкой каждого, кто ей когда-либо противоречил. Пускай пока ещё и не ясно, кто займёт трон, пара создавала впечатление официальных представителей Короны за счёт своих статусных одежд и ауры, витающей вокруг. Так вот чего она жаждала всё это время? Вот, чего ей не хватало? Власти? Видеть на ней воротник из того же меха, что на его плаще, было почти также противно, как заметить в его ухе, в которое она весь вечер что-то бесстыдно шептала, серьгу из изумруда. Рейнольд, не намеренный больше терпеть этот фарс, твёрдым шагом направился к суке, не обращая внимания на все посторонние взгляды. - Эй, ты. – обратился он к девушке, слегка приподняв подбородок кверху и глядя на неё из-под лба – Возвращайся. - это не было похоже на просьбу. Это не было просьбой. Это – одолжение, которое он выказал с трудом, с отвращением выплюнув фразу в воздух. У него не было сомнений в её ответе. Она уже добилась своего: привлекла их внимание - танцуй и празднуй!. Больше ей незачем ломать комедию, и она, конечно же, свернёт этот цирк, на задних лапках прибежав в их дом и став ещё более навязчивой, чем раньше. - Нет. – уверенно ответила Пенелоппа.