2. Первые шаги (1/1)

Как-то после Совета Винбарр попросил Катасаха задержаться.—?Целитель, есть одно дело, требующее предельной деликатности. Ты слышал что-нибудь о Мев? —?Винбарр, подняв брови, в упор смотрел на Катасаха.Катасах выдержал взгляд, однако, смутившись, опустил глаза и нехотя проговорил:—?О Мев говорят разное, жрец. Катасах всего лишь целитель, и слухи?— не для него.Винбарр с удовольствием отметил, как молодой целитель неловко потёр большие руки и поджал губы.—?Я знаю, нет, я твердо уверен, — продолжал Катасах, — что Мев?— не такая. Еще знаю, что Мев?— твоя Близкая. А Винбарр не стал бы выбирать в свой круг недостойных. Что ты хотел от глупого Катасаха, жрец?—?Стань её мечом, Катасах. Я долго думал и не нашёл никого более подходящего, чем ты, целитель,?— Винбарр помрачнел,?— Мев?— очень особенная.Катасах растерялся.—?Ты?— самый добрый изо всех. И самый крепкий,?— немного подумав, добавил Винбарр.—?Что нужно делать? —?на одном дыхании спросил Катасах.Дина подошла с чашей и робко предложила её Винбарру.—?Уйди,?— коротко бросил Винбарр.Дина тут же исчезла.О Мев говорили все — суеверно и вполголоса. Уже потом кто-то даже жалел Катасаха, кто-то с ним прощался. Мало кто её видел лично, а те, кто видел, как правило были в составе Совета и не желали её обсуждать вовсе.Катасах же больше был по простым людям. Ну и наслушался…—?Мев сношается со зверьём и ест островитян.—?Мев крадет новорожденных детей на похлёбку.—?Мев делает мужчин бессильными, а женщин?— бесплодными.—?Чтобы стать жрецом, нужно спать с Мев и выжить после этого.—?И да, Мев?— краб. То есть Хранитель-оборотень. То есть она спит с Хранителями всех полов.Целитель видел слишком много правды — больше, чем хотел бы, — и умел распознавать мужество там, где обыватели видели высокомерие, а дисциплину — в том, что они принимали за безразличие.—?Делай только то, что она велит. Постарайся не импровизировать. Выживешь?— расскажешь.—?Ха, ну ладно,?— румяный целитель даже как будто расправил плечи, и их глаза почти стали вровень.Катасах наивно думал, что это Винбарр так шутит…Винбарр наивно думал, что Катасах его понял…***Про Катасаха только начинали говорить на Тир-Фради. Мол, молодой талантливый целитель, говорят, сам Винбарр его наставляет. С момента принятия им полномочий ни одна мать не потеряла ребенка, а скот и вовсе перестал болеть. Поэтому Совет безоговорочно принял молодого Катасаха в свои ряды, пусть даже в свите Винбарра.Мев знала слухи о Катасахе, и ей был неприятен этот солнечный человек с тихой, будто виноватой улыбкой. Тем более неприятен как протеже Винбарра. Но она не могла знать, что сам Катасах не выбирал этого. Винбарр сделал его своим доверенным лицом. Увидел у целителя талант, одержимость идеей поиска лекарства от всех болезней. Катасах был подлинным фанатом медицины, не боящимся ни ответственности, ни смерти. Внутри — чистый, как дитя, хоть и крепкий снаружи, словно дуб, выточенный из камня.Винбарр тогда был ещё жрецом, но уже готовились выборы Верховного Короля, поэтому обращались к нему пока без полного титула, но с трепетом.Все церемонии шли в один день, подряд, буквально с разницей в полчаса. Мев мрачно нанизывала браслеты на предплечья, не спуская маленьких босых пяток с тенлана, лежащего у её ног.Зная чувство юмора Винбарра, велик был шанс, что Катасах окажется дурачком и всё испортит. А ей надо и вступить в полномочия, и установить связь с Мечом для колеса Восьми Годовых Праздников, к тому же, вожди с мечом (или ножнами) всегда имели бóльший авторитет у кланов, чем странные одиночки, только по важным поводам покидающие дикие заросли у подножия вулкана. Более того, обязательства налагали на неё дополнительную ответственность перед Людьми Тени — кланом Мев, кормящимся непосредственно от её духа.Люди Тени славились абсолютной непредсказуемостью и фанатичной преданностью Мев. Собственно, из-за них о Мев старались не говорить вслух и не повторяли сплетни?— за неосторожно обмолвленное слово запросто можно было удостоиться поцелуя Людей Тени и лишиться языка. Мев видела подопечных всего раз или два. Она оставила им заместителя, благословила их и ушла в чащу, сопровождаемая леволанами.Племя Людей Тени через неё пило соки en on míl frichtimen1 и быстро постигало суть вещей, в том числе и невыразимую суть самой нелюдимой Мев.***Перед первой церемонией Винбарр мрачно смотрел в тусклые огни Приветствия и слушал глухое биение Сердца Вулкана. Дина сосредоточенно натирала его ступни маслом и успевала раскидывать угли так, чтобы ни одна искра не полетела в сторону Наивысочайшего. Её Наивысочайшего.Воин-жрец помнил о проблеме Мев?— принять на себя ответственность хранительницы мудрости, да ещё развивать личный Путь. А без партнёра на нём тяжко. Винбарр критически осмотрел Дину, наивно и безыскусно вывалившую для него свою женственность, и снова перевёл взгляд в пламя. Кандидатура Катасаха прошла по единственному критерию?— сразу Мев вырвет ему глаза или нет. По расчётам Винбарра, у Катасаха было семь из десяти против девяти из десяти. Довольно неплохо.—?Дина, деточка, сходи пока за ягодами, дай старому Винбарру собраться с мыслями, день предстоит тяжёлый…Девушка беззвучно выскользнула из хижины.***Перед встречей волновались оба. Особенно Мев. Потому что было важнее готовить храм своего тела и ножны духа к благословению en on míl frichtimen, а не думать о посторонних. Всяких там целителях, которые вообще неизвестно как себя поведут…Катасах аккуратно закрывал большую коробку непослушными пальцами и репетировал слова приветствия:—?Приветствую тебя, Нелюдимая Мев, будущая жрица и хранительница мудрости!.. Ох, к чему все эти титулы?.. Представляю, каково ей будет?— стоять перед всем Советом, совсем одной, да еще и раздетой… Хотя чего там, я же буду рядом. Прикрою, если станет неловко…Когда Мев зашла в церемониальную хижину, Катасах уже сидел там. Увидев Мев, он подскочил и крикнул:—?Мев! Привет!Ему вторили с треском посыпавшиеся на земляной пол чашки. Мев подняла на него глаза и буркнула:—?Ага, и тебе.Он неловко улыбнулся и потёр ушибленный затылок.—?Знаешь, именно такой я тебя и представлял!—?Прикройся, ещё не время, целитель.—?Ой, прости. Я подумал, сегодня у тебя будет трудный день, поэтому решил, что тебе будет полезно немного поднять настроение,?— он пододвинул к ней большую корзину и широко заулыбался, отмечая про себя, что ритуальные шрамы на шее и щеках великолепно подчёркивают её дикую красоту.Мев оценивающе посмотрела на него снизу вверх и отчеканила:—?Не смей ко мне прикасаться без позволения, не смей называть меня по имени, только титул, и не смей открывать рот во время церемонии. Церемоний,?— она вздохнула.—?Мев, ты не переживай. Я ведь буду рядом. Если тебе станет нехорошо?— просто обопрись на меня, ладно? —?он придвинул ближе к ней корзину.Мев скинула одежду, сняла амулеты и подошла к коробке. Катасах стоял, как большое сильное дерево на вершине утёса. Дерево с красными щеками. От него пахло хлебом, солнцем и чьим-то недавним выздоровлением. Она тронула крышку, и под потолок хижины с лёгким шорохом хлынул поток жёлтых бабочек.—?Ого!.. —?только и выдохнула она.Катасах смотрел на неё во все глаза и, казалось, впитывал всеми порами её удивление и... Радость?Мев прыгала и хлопала в ладоши, словно забыла, что надо прятать руки. Вместе с ней прыгали и длинные косички. А Катасах стоял и радовался: Нелюдимая Мев оказалась именно такой, какой он себе представлял.Ещё во время двухнедельной подготовки он уже чётко знал, что вот, в Праздник, они, как Небесные Супруги, выполнят обязательства, выслушают богов, потом вместе уйдут в хижину и отпразднуют. Потом Катасах будет уходить к больным, а Нелюдимая Мев будет класть ему кусок пирога в сумку. Она будет уходить в лес, а он, после трудов, — приходить к ней, готовить какие-нибудь ягоды или грибы и учить её тем звёздам, что узнал сам. И дети их будут двойней (потому что Настоящие Мужики делают двойню), только один будет кровь с молоком?— в отца, а другой?— словно его тень?— в маму, в Нелюдимую Мев.—?Эй, целитель!Он встрепенулся, аккуратно взял её под руку.—?Молоко. Надо выпить.Он выпил жгучую тягучую слизь, от которой вдруг стало сладко и тепло во рту.***На вступлении в должность надо было просто ассистировать Мев, провести её перед Советом. Голым. Повторять слова и приносить клятвы. Следить, чтобы хранительница мудрости не оступилась. Ну или не сбежала в лес, кто ж её знает.Ничего необычного.На следующей церемонии целитель должен был своими руками обрезать ей косы и вернуть их en on míl frichtimen через пламя.До этого момента Катасах стриг разве что только овец и ульгов.…В общем, получилось неудобно. Мев очень рассердилась. Он задел ей рожки серпом, довольно больно. Ах, его надо было заранее заточить… Но срезанные косички весьма весело затрещали и неожиданно запахли горькой звездой.К завершающей церемонии вокруг Катасаха плыли распускающиеся цветы, солнце ушло куда-то вверх, и вместо него стояли молчаливые Хранители с сияющими глазами. Его тело трепетало среди разноцветных лент, из которых хранительница мудрости плела огромные изящные венцы — Хранители заглатывали их и расступались, открывая заходящее красное солнце.На негнущихся ногах пара вернулась в хижину. Мев загадочно улыбалась и омывала руки в чаше с цветами.Целитель открыл рот и замычал.—?Попей пока воды, быстрее попустит.Он поперхнулся и вдруг заговорил:—?Мев, давай, пожалуйста, наречёмся? — в ответ она только подняла брови, и Катасах продолжил: —?Мне так будет спокойнее. Так я смогу отвечать за тебя в миру.—?Отвечай за себя, целитель. Поди проспись, это всё Молоко.***Вернувшись в хижину, Мев вспоминала чистые ясные образы en on míl frichtimen и тотально счастливого Катасаха — высокого, плечистого, молодого, раскрасневшегося, очарованного, принявшего её безоговорочно. У неё в волосах осталась одна из бабочек, оранжево-жёлтая, весёлая, как добрые глаза Катасаха.Она посмеялась: ишь какой горячий?— давай сразу нарекаться.—?Ну давай, давай посмотрим…И на всякий случай начала учиться собирать супружеский пирог.