2 (1/1)

Они вышли из дома и у Джина на мгновенье закружилась голова. Здесь было слишком солнечно и ярко. Лес по берегам реки утопал в золоте и пурпуре, за ним высились ослепительные белые горы. Йодзу уже шел к воде, перепрыгивая с одного обросшего лишайником валуна на другой. Узкая речка вскипала на перекате, а здоровенные серебряные рыбины взмывали над облитыми клокочущей пеной камнями, пытаясь подняться вверх по течению. На том берегу стоял здоровенный серо-коричневый медведь и, подцепляя рыб лапой, выкидывал их на берег. Йодзу помахал ему рукой.— Никогда не видел такого количества рыбы, — произнес Джин. Медведь его нервировал.— А рыбный рынок? Хочешь попробовать половить? Нам штук десять.— Зачем так много?— Засолю. Братики обидятся, если мы не поделимся.Пока Джин подвязывал рукава, Йодзу поймал первую рыбу. Просто выхватил из воздуха за глаза, когда она выпрыгнула вверх, изгибаясь, и швырнул далеко на берег. Потом спустился на десять шагов вниз по течению и запрыгнул на камень, выдававшийся из потока. Джин встал туда, где Йодзу схватил рыбину, и стал ждать. Его обдало брызгами. Вода была ледяная.Первый лосось сорвался — Джин схватил его не за глаза, а за жабры, и не удержал. О зубы второго Джин сильно поранил пальцы. И только третий, не такой крупный, как первые два, дал себя поймать. Джин швырнул его на берег и приготовился ждать следующего.Медведь наелся и ушел. Йодзу все с той же легкостью выхватывал лососей на вершине прыжка, выбирая самых длинных и пузатых. Джин замерз и промок, но продолжал ловить. Йодзу довольно скорo бросил развлечение и отошел к ближайшим кустам. Срезав там длинный толстый прут, он принялся заострять его концы.Когда Джин поймал третью рыбу, самую большую из всех и самую неукротимую, Йодзу крикнул:— Хватит!Джин от неожиданности едва не уронил добычу обратно в реку.Они нанизали рыб на прут и донесли до древесной арки. Когда они проходили под склоненными стволами усыпанных ягодами рябин, у Джина снова закружилась голова. А через мгновенье они были уже в доме.— Иди переоденься, — посоветовал Йодзу.— Не во что.— Проверь. Если действительно не во что, зайди ко мне. Мы, — Йодзу оглядел Джина с ног до головы, — примерно одинаково сложены.Дом издевался. Трое новых, безупречно отглаженных хакама, таби из тонкой шерсти — и все. Смыв с себя запах рыбьей слизи и одевшись в сухое, Джин пошел к Йодзу. Тот копался в стенном шкафу, что-то отыскивая. Стены комнаты были плотно завешаны рисунками людей, странных механизмов, зверей, птиц и чудовищ; пистолетами и ножами разной формы и размера; кожаными ремнями и поясными сумками; всякой неопределимой мелочью. В дальнем углу Джин увидел вертикальную стойку для катаны. Но меча в ней не было. А футон — несколько футонов, соединенных в один, — здесь не убирали, похоже, никогда. В воздухе висели запахи табака, пота, металла и масла, и где-то под всеми остальными — слабый запах секса.— Ты стрелок? — спросил Джин, хотя уже знал ответ.Йодзу кивнул и протянул ему белую нижнюю рубаху с короткими рукавами и круглым воротом, а когда Джин надел ее, дал ему синий свитер крупной вязки из пряжи, похожей на шелк.Они выпили чаю, разговаривая о рыбной ловле. Потом Йодзу начал разделывать добычу, а Джин смотрел, как точно и легко двигаются его руки с длинным узким ножом, как они выбирают и смешивают соль и специи. Пообедав, они сели за шахматы — Джин не знал этой игры, и Йодзу учил его ходам. После первых трех партий он спросил:— Ты уже решил про Кея?— Да.— И что?— Увидишь.— Когда?— Скоро.— Завтра?— Нет. Ты играешь в шогу?— Даже не знаю, что это. Шах.— Я мог бы научить тебя.— Значит, поищем доску и фигуры.— Фишки. Их можно сделать.— Значит, сделаем. Шах и мат.К вечеру и Йодзу куда-то ушел, оставив Джина одного. Джин обошел весь Дом, от крыши до подвала. Попробовал метки на двери, открывая ее в разные места. Синее оставалось все той же речкой в предгорьях. Там наступил вечер, и белые вершины окрасились прозрачно-оранжевым, словно облитые соком хурмы. Черная метка открывала дверь в шторм. Джину в лицо ударила волна, он с трудом устоял на ногах и поспешил закрыть дверь. Белая метка стояла на снежном мире, белом и синем, где в черном небе колыхались полотнища света, а где-то на горизонте полыхали исполинские сине-оранжевые факелы. Оттуда тянуло стужей и жутью. Зеленое вело на вымощенную булыжниками городскую улицу, по которой шли гайдзины. Джин посмотрел на незнакомые цветущие деревья на противоположной стороне, на большую черную в рыжих подпалинах собаку, везущую тележку, и снова закрыл дверь. Желтое тоже помечало город — жаркий, душный, шумный и вонючий. За порогом расстилался пустырь, заросший выцветшим бурьяном. Где-то вдалеке гудели сирены, что-то завывало, был слышен звон разбитого стекла. А рядом гремели выстрелы. Кто-то через равномерные промежутки стрелял во что-то, отзывающиеся мерзким дребезжанием. Джин посмотрел вверх, на блеклое небо, перечеркнутое неестественно-ровными облачными полосами, и вернулся в дом.Для одиночных тренировок лучше всего подходила терраса, край которой отмечали исчерна-фиолетовые и исчерна-багровые цветы с желтыми серединками. Джин унес оттуда в залу два кресла и столик, еще раз посмотрел на расстилавшийся внизу лес и начал тренировку. Он не слышал, как открылась дверь, как по лестнице простучали легкие шаги, сопровождаемые тихим звоном.— Ты кто? — вдруг спросили его.Джин обернулся, опуская катану. Вбросил ее в ножны. И молча стоял, не зная, что сказать этому… существу. Под аркой, опираясь на столбы, оплетенные вьюнком, стоял… Джин не знал, как его назвать. Первое, что бросалась в глаза, была радуга, окружавшая его лицо и руки, и искры, пробивавшиеся сквозь нее.— Ну?Джин проморгался, шагнул в сторону и увидел, что это просто шутка закатного солнца, которое зажгло радугу в драгоценностях невысокого гибкого юноши с буйными черными волосами. Зеленое, золотое и синее — серьги; синее, фиолетовое и голубое — ожерелье; браслеты, кольца и соединявшие их цепочки сияли чистейшей белизной.— Джин.— Который в бутылке живет? А как ты сюда вошел?— Я не вошел.— А ты живой? — юноша подошел ближе, всмотрелся в Джина, обошел его кругом. Он был ненамного ниже, но Джину показался совсем ребенком. — Живой… Как странно. Это ты сломал защиту?Джин сначала не понял, но потом сообразил, о чем речь — и с кем он говорит.— Защиту сломал Кей, когда принес меня сюда. А ты Хаору.Юноша кивнул, развернулся на пятке и шагнул к арке. И уже выйдя с террасы, бросил через плечо:— Хорошо, что ты не человек.В ванной наверху лилась и лилась вода. Джин сидел в кресле и читал ?Повесть о доме Тайра?. Напротив, за шахматным столиком, устроился Йодзу. Он разбирал и чистил пистолеты. На скуле у него подсыхала царапина, по белой рубашке расплылись пятна пота.— Что сказал Хаору? — спросил он, собрав первый пистолет и принявшись за второй.— Что я не человек.Таких пистолетов Джин раньше не видел. Без барабана, угловатые, вороненые, с очень длинной рукоятью, тяжелые даже на вид.— Это как посмотреть, — заявил Йодзу. — И все?Джин кивнул.— Ты умеешь стрелять?— Нет. Огнестрельное оружие есть только у правительства, гайдзинов и преступников.— Это где как. Я могу научить тебя, если захочешь.Джин тронул очки:— Это бессмысленно.— Зато честно, не правда ли? — Йодзу поднял ствол, посмотрел сквозь него на пламя очага. — А зрение у тебя будет в порядке.