Глава 8. По лезвию. Часть 1. (1/1)

Бывают ночи, которые пролетают за один миг, а бывают?— которые вообще, кажется, никогда не закончатся. Ланг надеется, что Мулан, уставшая за день и испытавшая немало эмоций, уснет, и её, скорее всего, несвоевременный рассказ ещё чуть подождет, но нет?— та и не думает спать, лежа на спине, иногда приподнимаясь на локтях и заглядывая ей через плечо, чтобы удостовериться, что и она не отошла в царство Морфея.—?…ты всё время спишь на боку,?— первой заговаривает Мулан. —?Или?— на животе… но никогда на спине. Почему?—?…а где ты видела собаку, которая спит на спине?—?…Ланг, ведь ты же не собака, ты?— человек.—?…вообще-то, спать на спине опасно?— могут зарезать или?— подушкой задушить,?— отвечает Ланг,?— спать нужно в такой позе, чтобы ничто не помешало в случае малейшей опасности сгруппироваться и вскочить. А лежа на спине ты куда как уязвим. К тому же, у меня со спиной проблемы…—?…проблемы? —?Мулан будто цепляется за фразу, чтобы потом задать ещё какой-нибудь очередной вопрос. —?Что-то серьёзное?—?…нет, это просто старые шрамы?— поверх новые. —?Ланг старается себя убедить в том, что сказанное Мулан во время прогулки, ни коим образом обязательств выкладывать всё о своем прошлом на неё не накладывает. —?Иногда бывает… больно. Так что?— я на спине стараюсь не лежать даже.—?…у папы тоже порой шрамы болят?— я у него спрошу мазь, если…—?…нет?— не надо,?— Ланг садится и тут же морщится?— она оперлась о жесткую ткань простыни больной ладонью. Кто бы мог подумать, что тот порез, который оставила ей Мулан во время их первой встречи, окажется таким незаживающим,?— и я тебя хочу попросить больше со своим отцом насчет меня не разговаривать вообще… он что-то чувствует. Не знаю, как, но… ты сама была свидетелем?— он меня едва ли не как открытую книгу читает… и это… довольно странно?— обычно я без проблем блокирую любые попытки залезть к себе в голову, а тут?— не выходит…—?…может, это… потому что у папы очень сильная Ци? —?рассуждающе-задумчиво начинает Мулан. —?Мама даже иногда говорит, что, если бы он был женщиной, то, непременно, стал бы… ведьмой.—?…возможно,?— Ланг разжимает и сжимает руку, надеясь успокоить острую боль, появляющуюся каждый раз, когда совершаются какие-либо телодвижения, затрагивающие кисть. Порез, идущий наискось от большого пальца через всю ладонь до самого мизинца, выглядит довольно неприятно, если смотреть на него при свете. —?Тогда?— тем более, нам с ним стоит как можно реже общаться. Ведьмы себеподобных издалека чуют.—?…а как же тогда узнать про феникса? —?после паузы спрашивает Мулан.—?…ты говорила, что феникс?— страж твоего отца, так?—?…да, он сам рассказывал, что этот феникс с ним с детства. И каждый раз в битву шел тоже с ним… и вообще?— когда папе было плохо или одиноко?— тоже появлялся.—?…откуда он у твоего отца? Его кто-то поймал и приручил?—?…о, про это я не в курсе… —?говорит Мулан. —?А что?—?…да так,?— Ланг решает, стоит ли озвучивать мысли, внезапно посетившие её. —?Ты, надеюсь, знаешь, что феникс в широком смысле?— это символ, обозначающий женское начало?—?…да, знаю,?— Мулан кивает,?— и папа даже как-то говорил, что… это не ?он?, а ?она??— птица, наверное, имелась в виду, но…—?…не думаю, что он бы сказал подобное просто так… —?Ланг ещё больше задумывается. —?Скорее всего, всё это не просто так… у твоего отца… родители как?— живы? Мать или отец?—?…нет?— бабушки у нас никогда не было?— в смысле у папы мамы не было…—?…как это?— не было? —?встрепенувшись, спрашивает Ланг. —?Почему?—?…она погибла, через год после того, как он родился,?— вздыхает Мулан. —?Папу воспитывал только отец. Но он тоже рано умер. Так что?— деда по папиной линии мы со Сью не узнали. А мамины родители живут очень далеко, за пределами Китая. И они, как мы знаем, совсем не любят папу… и после свадьбы ни разу не были тут…—?…ну, а отчего погибла мать твоего отца, ты не знаешь?—?…бабушка? —?Мулан поворачивается к ней и долго смотрит в глаза. —?Нет… папа не говорит об этом?— он и не помнит же. А ему отец, похоже, ничего не рассказывал.—?…у твоего отца на шее висит… медальон, который… в общем, я его уже видела… —?говорит Ланг, понимая, что может сейчас испугать Мулан,?— такой же медальон висел на шее… старой колдуньи, передавшей мне… всё это…—?…что?— всё? —?Мулан несколько настораживается.—?…силу,?— отвечает Сиань Ланг, убеждаясь, что рассказать, кто она такая, всё же придется.И снова следует слишком долгий, и оттого болезненный, вдох. А за ним?— быстрый и шумный выдох. Самым сложным в подобных разговорах является извечное: ?С чего же начать??, однако в данной ситуации всё понятно, как божий день?— начинать нужно с главного. С того, как она оказалась там, где ей суждено было навсегда измениться.—?…Ланг, а твоё перо?— оно что-то значит? —?Мулан проводит рукой по волосам. —?С чего мама так взбесилась, едва его увидела?—?Когда-то это перо приносило мне удачу.—?Удачу? Почему ?когда-то?? Сейчас всё изменилось?—?Да, изменилось?— удача повернулась ко мне одним местом. Давненько уже. —?Ланг с долей укора смотрит на Мулан?— столько вопросов, ответить на которые за раз просто невозможно, можно было бы и придержать. —?Но, скорее всего, это я перестала верить в удачу. Поэтому?— перо не виновато. И оно по-прежнему счастливое…—?…угу, тем более, как я вижу?— у тебя ещё есть… —?Мулан тянется к ней и осторожно проводит по кончику другого пера, служащего чем-то вроде заколки в одной из двух туго сплетенных кос, переходящих на затылке в свободные, густые пряди распущенных волос. —?Тоже счастливое? Или так?— для симметрии?—?…отвечать по порядку? —?с той же, отчасти игривой, интонацией интересуется Ланг, но неотрывно следит за пальцами, которые все ещё задерживаются в непозволительной близости от её лица. —?Или?— вразброс?—?…это неважно?— как захочешь, так и отвечай…Мулан убирает руку и удобнее устраивается на жестком матрасе?— по её лицу видно, что она готова к самому долгому рассказу, как ребёнок, находящийся в предвкушении интересной сказки. Только Ланг сомневается, что её история похожа на сказку.—?…что касается перьев… в разных культурах по-разному относятся к таким атрибутам в прическах и где бы то ни было. Для некоторых это?— верх неприличия, а у кого-то, как у тех же индейцев?— наоборот?— дань уважения и обязательное условие при ведении каких-либо переговоров или войн… у нас, в смысле?— у китайцев, принято считать, что птичьи перья приносят несчастье. И вообще?— птицы, оказавшиеся в доме, так или иначе?— плохой знак, и перья любых птиц, кроме перьев аиста, лучше не приносить в дом… особенно?— вороньи. Они вообще с кладбищенской энергетикой. —?Ланг видит, как внимательно на нее смотрит Мулан,?— хотя, могла бы просто ограничиться фразой о том, что ?ведьмам не обязательно заморачиваться насчет примет, связанных с перьями?. —?У тебя мать, я так поняла, хорошо знает обо всех этих суевериях?—?Да, она… верит в приметы…—?Ну вот, а в Египте, кстати, найденные перья сокола или коршуна?— это священно-оберегаемые вещи, которые и подарить кому-то уважаемому не жалко, но вот украсть?— стыдно.—?А это что? —?и тут пальцы Мулан неожиданно касаются ее левого запястья?— там, где раньше была татуировка в виде треугольника с шипами, теперь лишь рваное месиво, кое-как заросшее и выглядящее кляксой белых чернил на смугловатой коже. —?Если не хочешь?— можешь не отвечать…—?Это ритуальное египетское клеймо,?— Ланг с грустью смотрит на свою руку,?— было когда-то… сейчас же просто шрам. Неудачно подставила руку под клинок…—?Что значило это клеймо раньше?Сиань Ланг медленно поворачивает голову, а Мулан, которая сразу же смущается, отводит взгляд и одергивает свою руку от её.—?…извини, что я опять…—?…в молодости я верила в то, что можно найти место, где тебя примут такой, какая ты есть… Главное?— очень захотеть. Это было ещё до того, как я стала такой, как сейчас,?— едва она начинает говорить, Мулан снова переключает внимание на её лицо. И иногда?— украдкой, думая, что не заметно,?— заглядывает прямо в глаза, будто ищет там что-то, что дано рассмотреть лишь ей. —?По глупости согласилась выйти за шейха, который наобещал с три короба, но он, собственно, тот, кто спас меня от того кошмара, в котором я существовала дома, так что?— винить его… наверное, не совсем правильно. Но, только совершив эту ошибку, я поняла, что словам арабов верить?— последнее дело. По началу было очень трудно. Но нашлись, скажем так, ?добрые? люди, которые как могли, но помогали… и через год, когда меня обучили всем ?премудростям?, я умудрилась оттеснить даже главную жену, и она… меня тут же подставила. Я оказалась изгнана из гарема. Потом меня и вовсе сделали товаром. Весьма дешевым.—?Что?— товаром? —?морщится Мулан.—?Да. Меня, семнадцатилетнюю, ещё пару раз по пути перепродав, привезли в Каир вместе с другими бывшими наложницами. Так я стала рабыней…Мулан явно хочет что-то спросить, но лишь прикусывает нижнюю губу и не прерывает рассказ.—?…следующие два года с нами обращались как со скотом?— но для них это было воспитанием,?— держали в загонах с прутьями, выводили на несколько минут на воздух, чаще на поводках. За любую провинность,?— даже за то, что глаза посмели поднять без разрешения,?— секли или морили голодом. Те, кто выжил и выдержал пытки, прошли первый, так сказать, этап подготовки,?— Ланг набирает в грудь, которая вдруг сужается до невозможности,?— а ведь она обещала себе, вспоминая, не показывать болезненности этих воспоминаний,?— побольше воздуха, чтобы продолжить. —?Так нас учили покорности, оказывается. Полнейшей покорности. Затем распределили по физической подготовленности?— те, кто был посильнее, отправились на работу, ну, а других, в особенности, тех, кто пытался сбежать или открыто демонстрировал неприязнь к господину?— скармливали диким животным, либо?— отдавали на потеху стражникам. Мне ?повезло? вдвойне… Почему? Потому что, я мало того, что работала в каменоломне, ещё и должна была ублажать слугу хозяина, державшего несколько работорговых точек. Ещё пару лет прошло, прежде чем он сдох, а его место занял следующий, но я, к счастью, тогда была уже слишком старой, и потому меня отправили на своеобразный рынок женщин, которые искали себе новых хозяев…Мулан морщится и вжимает голову в плечи всё больше, и кажется, что сейчас она обязательно попросит её прекратить рассказывать. Однако этого не происходит.—?…и вот там мне, на удивление, предоставили выбор?— один из важных, который повлияет на мою судьбу в дальнейшем,?— говорит, на секунду прикрывая глаза, Ланг,?— идти в наложницы к местному сенатору или?— на псарню, где обучают собак для службы в гробницах. Обучают стоять на страже этих самых гробниц, вернее. Поскольку, наложницей я уже была, и мне совсем не понравилось, я выбрала второй путь. И, если бы не моя Ци, то, наверное, в первый же день, меня бы по кускам собирали?— собаки очень чувствуют слабых людей. И никогда не признают в таких вожака. Меня они тоже признали не сразу…—?…но ведь признали? —?с надеждой спрашивает Мулан, наконец чуть ожившая после последних её слов.—?…да, мне было двадцать два года, когда с меня сняли оковы и разрешили работать уже не за еду или ради отсутствия порки, а за небольшие, но все же деньги. —?Ланг находит взглядом одну точку на одеяле в ногах и старается не смотреть никуда, кроме как туда. —?Там было около сорока собак, с которыми я занималась сперва предварительной подготовкой, затем?— корректировала поведение, а потом?— непосредственно натаскивала на нападение при любом посягательстве на вверенные им территории?— коридоры гробниц и усыпальниц. Помимо фараоновых собак были ещё и борцовские?— питбули, с ними нужно было тоже поработать, чтобы потом их продали для популярных в то время боев. Вот их я растила со щенков… и расставаться было очень трудно…—?…расставаться? —?печально спрашивает Мулан. —?То есть ты… готовила собак к смерти на потеху публике?—?…да, именно… на потеху… —?повторяет Ланг, на мгновение сжав губы.—?…как гладиаторов,?— говорит Мулан, ещё больше помрачнев.—?…можно сказать и так, в собачьих боях главное?— сколько крови прольётся. И чем ее больше?— тем выше ставки. Никто из моих подопечных не возвращался обратно. А если какие-то собаки и выходили победителями?— увечья были несовместимы с жизнью?— они умирали, пока их выносили с арены. Иногда собак ставили против пантер?— это было особенно дорогое удовольствие?— ибо пантеры одно время ошибочно считались не кошачьими, а псовыми. Это уже потом все выяснили, что они?— те же ягуары, только без пятен…—?…ты… видела это?—?…да, пару раз?— после этого думала, что не смогу больше приближаться к собакам… —?Ланг понимает, что нужно продолжать рассказ, но в горле стоит ком,?— хотела даже уйти с псарни, только… куда было идти?Хорошо, что Мулан тоже понимает, чего ей стоит всё это сейчас вываливать перед, по сути, незнакомым человеком. И не торопит.—?…так прошло ещё несколько лет?— потом стали замечать, что к воротам всё чаще подкидывают больных или полностью диких собак, очевидно, зная, что я выхожу и выдрессирую их… в общем, слух пошел, что я могу справиться с любой, даже безнадежной, псиной… и однажды посмотреть на это приехал верховный жрец фараоновой династии?— на тот момент последний из представителей так называемого ?рода Анубиса?. Я осмелилась и смогла упросить его забрать меня с собой,?— а ему, как окажется позже, было видение, что в скором времени явится посланник бога Амон Ра, способный ?разговаривать с собаками?, и который низвергнет его в пропасть,?— так, в свои двадцать восемь, я попала в высшее общество. Меня обучили в школе писцов, и через год я заняла место прорицательницы в касте жриц. А ещё через год вышла замуж?— сменилась власть, мне надели корону, и поставили это самое клеймо, обозначающее рассвет новой эры?— эти шипы?— лучи солнца.Ланг всё же переводит взгляд на Мулан, надеясь, что та ещё не устала от этой совсем недетской и совсем даже не волшебной ?сказки?.—?…только, знаешь, трон и богатство?— это ещё не всё, далеко не всё, что может быть нужно более-менее адекватному человеку. Прежде всего важно, самоопределение. И определение тебя окружающими. В общем, тот самый жрец испугался за свою шкуру, и начал придумывать, как устранить меня раньше, чем я захочу устранить его. Хотя?— буду честной,?— я не планировала ничего подобного. Но он уже начал заливать в уши моему мужу, что после ?общения с потусторонними силами? ему было ещё одно видение, и те ему приказали принести в жертву нашего ребёнка…—?…ты забеременела? —?спрашивает Мулан и тут же опускает голову, как бы извиняясь за не вовремя заданный вопрос.—?…стоило мне сказать, что я против этого?— моё мнение, некогда считавшееся едва ли не истиной в первой инстанции, перестало таковым являться вообще. Я совершенно случайно узнала о предательстве супруга, и что меня собираются заживо погрести в саркофаге сразу после родов… и тогда мне пришлось отравить всех: супруга, его жрецов, жриц, их слуг, даже стражу и снова бежать на псарню…Ланг чувствует, что Мулан сжалась в комок рядом с ней, и едва ли не дрожит как от жуткого озноба.—?…а тот жрец… он куда делся?—?…его, увы, я травануть не успела?— он, естественно, сбежал, потом отсиживался в дальнем уголке…—?…и что было дальше?—?…меня, не без его помощи, быстро нашли?— собаки, да и местные жители, которым я помогала, пока была у власти, как могли, защищали, но… —?слюна становится слишком вязкой и не проходит во внезапно сужающуюся глотку,?— этого оказалось недостаточно, их всех перебили на моих глазах, и из королевы я превратилась в преступницу номер один…Ланг делает ещё один вдох.—?…потом, буквально через пару дней, у меня случился выкидыш от побоев… я оказалась в темнице?— было решено меня повесить, предварительно выпустив кишки… но одновременно со всем этим в соседней деревне поднялось довольно крупное восстание рабов, и казнь отложилась…И затем слышит, как облегченно вздыхает вдруг Мулан, и ей даже жаль, что придется ее разочаровать:—?…отложили казнь, чтобы дождаться дня так называемого ?очищения?, в этот день, как египтяне считали, можно казнить без последствий в виде запятнанной совести и претендовать на все то же место ?под солнцем?,?— продолжает Ланг,?— в последнюю ночь меня перевели в другую яму, где сидела ведьма… столетняя старуха, с которой мы успели поговорить обо всем?— столько, сколько я за всю жизнь ни с кем не разговаривала… точнее?— она спрашивала, а я отвечала, хотя… не понимаю зачем?— она и так могла прочесть мои мысли…—?…и она… сделала тебя… такой, как сейчас?—?…честно?— мне кажется, не совсем… она, пожалуй, лишь дала мне возможность сделать себя такой, какая я сейчас,?— Ланг поворачивает голову и смотрит в глаза Мулан, ища там что-то, что поможет ей понять, что этот рассказ не будет считаться выдуманным,?— она спросила, что бы я хотела изменить в жизни?— не только в своей, но и в жизни других,?— если бы у меня был шанс?—?…и что ты ответила?—?…ну, я, не подозревая, с кем именно разговариваю, надменно заявила, что чудес не бывает?— и я лучше умру, чем буду кому-то и что-то ещё доказывать, и мир, дескать, тоже потом пожалеет, что не дал мне раскрыться… —?Ланг трет лоб, прикрывая глаза, и понимая, что сейчас эти слова выглядят просто ребячеством,?— и ведьма спросила, считаю ли я себя сильной или?— слабой… на что я ответила, что устала быть слабой, а она покачала головой и сказала, что… я даже не представления не имею, какой силой была наделена…—?…была? —?переспрашивает Мулан.—?…да, была,?— Ланг, нервно усмехнувшись, кивает,?— теперь я понимаю, что она имела в виду мою душу, ту самую, что духи наделили силой Ци, которую, по стечению обстоятельств или?— по причине того, что мне просто не повезло с семьей,?— я не смогла сохранить в первоначальном виде?— кристально-чистом, и которую нужно было развивать, а не уничтожать…—?…ты… уничтожала свою душу? —?Мулан, судя по её полностью растерянному лицу, не может себе такого вообразить,?— сама?—?…меня вынуждали,?— Ланг поджимает губы, не желая сейчас говорить ещё и об этом,?— на нападения я вынуждена была отвечать, и не всегда всё заканчивалось хорошо, потому что мне, по сути, брошенному на произвол судьбы ребенку, никто не объяснил, что такое сила Ци, и главное?— как её правильно использовать. Никому не было дела не то что до всего этого, а даже до меня…Мулан кивает, горестно вздохнув.—?…а потом… ведьма внезапно озвучила: ?Ты устала быть слабой? Считай, что у тебя теперь есть такая сила, которая заставит любого, кто попробует тебя впредь обидеть, дрожать от страха,?— только… ты справишься??.—?…знаешь, мне кажется, эти ведьмы… они… играют в какие-то свои игры, по-моему, нет? —?Мулан вдруг становится крайне озадаченной, и Ланг понимает, что она явно снова думает об истории, которую ей рассказывал Тунг. —?Это провокация с ее стороны такая была или что?—?…да, наверное, ведь почти все ведьмы?— те же искусители, как и Змей, угостивший Еву яблочком… —?с долей усмешки произносит Ланг,?— и у них почти та же миссия?— заманить в ловушку, отдав таким образом ?должок? Дьяволу, то есть?— практически ?откупиться? перед смертью…—?…пост сдал?— пост принял,?— невесело озвучивает Мулан.—?…да, что-то около того,?— Ланг неожиданно понимает, что сама не сказала бы лучше,?— а дальше она напрямую мне вывезла, что ей нужно кому-то передать свои способности, и она тут уже несколько лет сухари жует?— всё ждет, вдруг кого подсадят…Мулан вдруг, словно поперхнувшись, закашливается, и Ланг уже хочет похлопать её по спине, но девчонка только мотает головой, и смотрит на нее, явно желая, чтоб она продолжала рассказ.—?…так прямо так и сказала?—?…да?— представь себе.—?…бабулька-то с причудами, похоже, была…—?…не без этого,?— Ланг улыбается самыми уголками губ и тут же становится серьезной,?— последним вопросом, который я от неё услышала той ночью, был: ?Что ты готова отдать взамен??Мулан, всё понимая, закрывает лицо руками:—?…ты отдала… душу?Через какое-то время Ланг, собравшись, отвечает:—?Знаешь, тогда я об этом не задумывалась…—?Совсем? —?обреченно спрашивает Мулан.—?Да, совсем?— я же не поверила во все это,?— Ланг качает головой,?— но… мы не успели, ритуал не завершился так, как должен был…—?…почему?—?За мной пришла стража?— ведьма сумела прихватить только… половину моей души, если можно так выразиться,?— говорит Ланг, выдержав паузу,?— а напоследок она крикнула: ?Птица без крыльев не летает…?.—?…и что это… —?Мулан не успевает задать вопрос полностью.—?Увы, но я не знаю, что это значит. До сих пор не знаю.—?Это в прямом смысле было сказано или?— завуалированно?—?…я без понятия, Мулан. Правда. —?Ланг вздыхает. —?Тогда было вообще не до этого?— меня повели на эшафот, уже надели петлю на шею… а у палача на плече сидел сокол?— птица, символизирующая самого фараона, которая, якобы, следит за тем, чтобы казнь прошла по правилам… и перед тем, как рухнул пол под ногами, я успела бросить на него взгляд…Ланг замолкает, касаясь своей шеи?— ей кажется, что она все ещё чувствует жесткую веревку. Следы от петли навсегда въелись в неё?— сперва это были болезненные кровоточащие шрамы, а теперь?— просто рубцы. Но их не стереть и не свести. Не сделать вид, что их нет. Уже никогда.—?…казнь состоялась?—?…да, в тот день… я умерла… —?сглатывая, произносит Ланг,?— та, которая была, но заново появилась такой, какая есть сейчас.—?…подожди… то есть… —?Мулан трясёт головой, и затем решает вдруг озвучить неожиданно-правильное предположение,?— у тебя осталась ?половина? души, а вторую забрала ведьма и… как это возможно?— существовать с половиной души? Это же никак невозможно… тебе бы понадобилось… искать кого-то, чтобы…—?…вторую половину мне отдал сокол,?— Ланг приятно поражена тем, что Мулан не демонстрирует открыто неприязни или ужаса. Да?— она в большом замешательстве, но не пытается сразу разделить всё на ?белое? и ?черное? без каких-либо полутонов.—?…и что?— у тебя душа теперь наполовину…—?…человеческая, а на другую половину?— звериная,?— кивает Ланг,?— да, всё именно так. Я и не человек, и не зверь?— ни то, ни другое по отдельности. Но всё сразу. Это и моя сила, и одновременно?— слабость…—?Ланг… а если бы… ритуал завершился так, как предполагалось? —?тихо спрашивает Мулан, снова помолчав.—?Если бы завершился как предполагалось? —?повторяет за ней Сиань Ланг, снова смотря в одну точку. —?Я думаю, что мы бы сейчас не разговаривали. Даже не познакомились бы…—?Почему?—?Потому что… тогда бы я не сомневалась, не искала и не ждала. Ничего. Я бы точно знала свое место, свое предназначение… Была бы просто ведьмой?— той самой, о которых рассказывал тебе Тунг… —?она слишком поздно понимает, что сболтнула лишнего?— Мулан вдруг вскидывается, выпрямляя спину и, нахмурившись, смотрит на неё.—?…стоп, откуда ты…Ланг ещё надеется, что Мулан не придаст значения словам.—?…ты нас подслушивала?И становится ясно?— поздно.Ланг закрывает глаза и ругается одними губами.—?…и зачем?—?…прости, что я не сказала сразу?— так вышло…—?…и ты слышала про то, что он говорил про ведьму, про себя и про свою жену?—?…да, слышала,?— Ланг вдруг кажется, что Мулан напрягается чуть сильнее, и даже?— отодвигается подальше от неё.—?…а ты тоже можешь… сделать что-то похожее?—?…в смысле?— навести порчу или?— проклясть? —?Ланг пытается называть вещи своими именами, но страх Мулан, который теперь ощущается, как никогда явно, заставляет её срочно придумывать что-то, что поможет смягчить восприятие столь нелегких понятий,?— нет, знаешь, данные виды магии?— это не мой профиль,?— как сказали бы в среде профессионалов.—?…и какой же у тебя профиль?—?…если бы я знала,?— Ланг садится, скрещивая ноги по-турецки.—?…ты о себе так мало знаешь,?— Мулан выглядит расстроено.—?…как и любой из нас, я полагаю…—?…из нас? —?становится ясно, что Мулан имеет в виду обычных людей.—?…да,?— кивает Ланг,?— ты же, например, многого о себе не знала до того, как взяла в руки меч?И Мулан смущенно отводит глаза.—?…снова повторю: если бы все было так просто, по схеме ?вопрос?— ответ?, то… мы с тобой бы не встретились. А даже если б и встретились, то… наш первый разговор стал бы для тебя последним.—?…откуда ты знаешь, что последним? —?но, судя по тону, она не согласна с такой расстановкой сил. —?И, может, для тебя, а не для меня?—?…я все-таки закончу? Ты не против? —?выгибает бровь, смотря на неё, Ланг.—?…да, извини, что я влезла…—?…я говорила про восстание рабов, правильно? Так вот?— когда одно подавили, организовала другое, затем?— третье, и так далее?— мне нужно было понять, что вообще происходит и… отомстить, конечно. Первым, в кого я смогла вселиться, был сенаторский сынок?— с его помощью я почти устроила переворот на уровне законодательства, но силы не рассчитала, и… он вдруг умер, а я себя очень не вовремя раскрыла. И тогда началась уже гражданская война…—?…вдруг умер? —?моргает Мулан, опять перебивая. —?Из-за того, что ты…—?…да, сперва все мужчины, в которых я ?влезала?, умирали?— я не знала, как это делать правильно, как лишь использовать, а не убивать… —?Ланг понимает, что придётся вести диалог вместо монолога и отвечать на всплывающие вопросы по ходу.—?…но сейчас ты же… не убиваешь?—?…да нет?— сейчас я уже научилась это контролировать. И после того, как я покину тело, мужчины валяются какое-то время в отключке, но… через пару часов приходят в норму… —?Ланг подпирает подбородок рукой,?— но есть у этого и обратная сторона… если раньше я губила мужчин, то теперь… они губят меня.—?…они тебя?— как это? —?с некой обеспокоенностью спрашивает Мулан.—?…вот так?— я трачу очень много энергии и… оставшейся у меня души при любом новом вселении. —?Ланг поочередно прикусывает губы,?— я слабею все больше и все дольше должна восстанавливать силы?— придет время, и вообще не смогу… а это, ой, как пригождается…—?…кроме как плести интриги?— чем это может вообще пригодиться? —?непонимающе мотает головой Мулан.—?…ну, ситуации всякие бывают,?— отвечает Ланг,?— хотя бы элементарно спрятаться при опасности. Только… те, кто знает об этой моей особенности… быстро смекнули, что… без зрительного контакта этого не сделать… и стали пытаться меня ослепить…Повернувшись, Ланг видит, как по лицу Мулан пробегает тень, а на лбу залегает морщинка.—?…в конце концов, под разными ?именами?, но я собрала настоящую армию рабов, готовых пойти до конца ради обретения свободы, и ту войну мы выиграли. И меня, на удивление, снова попытались посадить на место королевы. Конечно, я отказалась, уверенная в том, что смогу жить без этого. Жить среди обычных людей. Но с каждым новым днем ситуация только усугублялась… меня вдруг стали бояться, мое появление где бы то ни было, вызывало панику сперва у мужчин, а потом и у женщин, и у детей…Ланг замолкает, почти не веря, что смогла всё это рассказать?— сначала ей казалось, что слова просто не захотят выходить наружу, или что она попробует солгать, приукрасить, или даже?— замолчать какие-то детали ради собственного спокойствия, но нет?— все получилось без ее непосредственного участия. Она будто посмотрела на свое прошлое отстранённо. Словно оно, наконец, стало ?прошлым?,?— тем, что уже прошло,?— а не давит изо дня в день все больше, заставляя буквально в клочья рвать ?настоящее? и срезать любые зачатки ?будущего?.—?…и после этого тебя было решено… отправить обратно в Китай,?— нарушив тишину, говорит Мулан,?— а ты не могла… прочесть мысли тех людей и сопротивляться тоже… не могла?—?…нет, не могла?— меня обманом загнали в клетку… —?Ланг прекрасно знает, что остался нерассказанным ещё довольно большой ?кусок? от истории, но именно он и является для нее самым тяжёлым. Вот тут-то память и восприятие начинают ?бунтовать?. —?Так, в общем?— считай, что… я все рассказала. Что было дальше ты… в курсе.—?…в курсе??? —?Мулан будто не верит тому, что слышит. —?Ланг, нет… подожди, ты… не можешь вот так закончить… это же…—?…дальше был Бори Хан и все прочее… —?Ланг резко встает и подходит к окну?— ей страшно не хватает воздуха,?— в день нашей с ним встречи моя ?египетская история? закончилась. И началась новая. Только и она… уже не имеет под собой почвы?— только воспоминания…—?Ланг, извини, если…—?…нет?— тебе не надо извиняться, а я не хочу больше об этом говорить,?— она поворачивается и надеется, что Мулан поймет с одного раза,?— спасибо, что выслушала, но это должно остаться строго между нами.—?…да, конечно, можешь быть уверена, что все останется между нами, совершенно не волнуясь,?— также серьезно смотря на нее, отвечает Мулан,?— и это тебе спасибо, что… рассказала.А Сиань Ланг слушает свое бьющееся глухими, тяжёлыми ударами сердце, и ждет?— станет ли легче. Рассказывая обо всем, что она успела пережить, Ланг надеялась на изменение своего отношения к прошлому, и в приоритет была поставлена именно эта цель?— до этого призрачная надежда на то, что будет хоть немного свободнее дышаться, сейчас буквально стала осязаемой. Чем-то, что можно в руках подержать. Но облегчения нет. И Ланг даже чувствует, как горят ладони, и как покалывает каждый палец, будто эту надежду у нее отняли, вырвали?— как у ребенка конфету,?— будто она была, и вот… резко пропала. Снова пропала, и неизвестно?— появится ли теперь когда-нибудь.