Глава 8. Интервью (1/1)

Логово Аль-Саида находилось не в лесной чаще, не в холодной и сырой пещере, не в полевом лагере высоко в горах - ни в одном из тех мест, что воображение рядового человека рисует при слове "логово", да еще террориста номер один. Чалма придерживался нарочито скромного вида в одежде и интерьере, однако местом для основной своей резиденции избрал побережье Персидского залива, а само здание, облицованное светлым мрамором, с широкой террасой с видом на воду, с многочисленными фонтанами на первом этаже и садом во внутреннем дворе, куда больше подошло бы состоятельному шейху. В прочем, Аль-Саид мог позволить себе три таких дворца как минимум. Руслан успел побывать в еще одном - на побережье Средиземного моря, куда Чалма перебирался летом, когда жара здесь становилась особенно невыносимой. Про третий мельком проболталась Амина и, судя по ее описанию, Руслан прикинул, что находится он где-то на побережье Красного моря. Хотя очень может быть, что были и другие, о которых не знала и сама ближайшая помощница.Аль-Саид был недоверчив до паранойи, впрочем, именно эта черта характера позволила ему держаться у власти едва ли не двадцать лет, в отличии от сотен "калифов на час", которых с удовольствием сжирали вчерашние сторонники. Второй удачной чертой Чалмы было умение выбирать приближенных. Амина, хоть и родилась в Париже, а училась в Оксфорде, была предана ему до фанатизма, которому бы позавидовали многие "воины". И именно на этой преданности предстояло сыграть.- Ростов начинает нервничать, - как бы между делом заметил он, лениво потягиваясь, - еще пара дней ожидания, и он откажется участвовать в нашем плане даже за очень большие деньги. Он любит острые ощущения, но свою шкуру ценит куда выше.- Интервью не будет, пока я не проверю всю информацию о нем еще раз, - сухо отозвалась Амина, глядя в зеркало и одновременно тщательно подводя глаза. - Эта появившаяся неоткуда журналистка спутала все планы. - Не преувеличивай, - Руслан все-таки заставил себя подняться с постели. До встречи с Аль Саидом предстояло еще тщательно выбрить физиономию, изрядно заросшую за время, проведенное в горах. - Даже то, что она оказалась сотрудником спецслужб, ничего не меняет. Обычная подсадная утка. Вряд ли она много знала и вряд ли сам Ростов знал, кто она такая. В любом случае, проблема устранена. Амина даже не обернулась, продолжая заниматься макияжем. Руслан не мог разглядеть ее лица, отраженного зеркалом, но был уверен, что оно сейчас абсолютно спокойно. Она хорошо владела собой, своими эмоциями в обычной жизни, и только в постели давала им волю.- Ты должен был привести ее сюда. И здесь бы ее как следует допросили, - сухо отозвалась она и добавила немного ворчливо, - вечно вы, тупоголовые мужики, решаете все с наскока. Интервью не будет. Я сама объяснюсь с господином.- И сорвешь операцию, на которую Аль Саид возлагает очень большие надежды, - невозмутимо отозвался Руслан, - люди готовы, оружие скоро будет, Ваха работает в Прибалтике с интересующими нас людьми, а ты хочешь все это сорвать из-за одной женщины, которой уже и в живых-то нет? Как думаешь, что скажет Аль Саид? Насколько мне известно, он был очень недоволен провалом твоей операции с фальшивыми баксами в Петербурге. Кстати, насчет допросить. Ты что-нибудь слышала о "маячках", которые дают сигнал на спутник и могут работать автономно? Окажись у нее такая техника, и русские бы уже знали, где убежище Аль Саида. Амина молчала. Только рука, с карандашом, которым она подводила глаза, чуть дрогнула. Женщина вздохнула и полезла в тумбочку у зеркала за ватными дисками. Руслан ощущал ее тщательно скрываемое смятение, но продолжать разговор не спешил. Она сама должна сказать это. Сама дойти до этого и решить.- И что же ты предлагаешь? Сделать вид, что ее не было вовсе? – Амина, наконец, обернулась к нему и чуть заметно поморщилась.- А это решать тебе, - Руслан улыбнулся уголком губ, - Работа с Ростовым была поручена тебе.Демонстрируя, что разговор окончен, он поднялся с постели и, собрав свои вещи со стоящего рядом стула, направился в душевую, отделенную от комнаты дверью из темного дерева. Амина ничего не скажет Чалме, и интервью состоится не сегодня - завтра. Значит можно готовить для Ростова документы.Чалма выглядел аскетично. Светлая рубашка, аккуратно подстриженная бородка, светло-серые, живо блестящие глаза. За спиной можно было разглядеть выкрашенную в светлый цвет каменную стену, на которой красовался зеленый флаг с вязью. Он говорил стандартный набор фраз - про братьев, сражающихся за свою свободу и независимость, про жестокость и подлость русских, которые грабят и убивают чеченский народ, про демократическую Европу, которая должна открыть глаза на проблемы и беды народа, и помочь им освободить себя от тирании России. Что характерно, говорил Чалма уверенно, проникновенно, и было явно видно, что текст этот он либо придумал сам, либо очень хорошо заучил. По крайней мере, он вполне мог посоревноваться в красноречии с некоторыми политиками. Лилин с мысленной усмешкой отметил нарочитый контраст с предыдущим репортажем Ростова, который появился на всех каналах вечером вчерашнего дня. Заросший полевой командир в не очень чистом камуфляже, едва связывающий слова и постоянно сверяющийся с бумажкой, скала за спиной, наспех закрепленный флаг с черным волком. Сам Ростов – в пуховике и засаленной шапочке. И благообразный Чалма, говорящий уверенно и ярко. Сам Ростов на этот раз облачился в костюм. Камера отъехала, показывая журналиста, благодарящего Аль-Саида за интервью.- Ну, как? – почти кротко поинтересовался Федоров. Кадр сменился, и на экране возникла молоденькая ведущая новостей. Полковник дотянулся до пульта и выключил телевизор.- Талантливо, - в тон ему ответил Лилин, мысленно готовясь к выволочке, и не ошибся.- Мне за этот талант уже полтора часа из Москвы яйца крутят - как репортаж в новостях появился, - Федоров сдернул с носа очки в массивной оправе и раздраженно пихнул их в очечник. – Черт, половина спецслужб мира не может найти Чалму, а наш журналист переходит хрен знает сколько границ и вот так запросто берет у него интервью. А мы ни сном, ни духом!- Зато теперь мы можем снимать наблюдение с лагеря и отправлять туда вертолеты, - невозмутимо отозвался Алексей. Федоров злился из-за интервью, но Лилин чувствовал, что это только вершина айсберга. Что проблема с Ростовым еще не решена. Приехал он сюда только ради этого интервью. Его вели из лагеря боевиков, переправляли через границы. И хотелось бы верить, что он тихонько вернется в Москву и соберет, как всегда, свои плевки и аплодисменты. Но Чалме нужно было, чтобы интервью у него взяла именно такая одиозная фигура, как Ростов. Значит… значит стоит ждать провокации. Пока только не ясно какой.Федоров устало потер опухшие веки, провел рукой по седым редеющим волосам, покачал головой и проговорил тихо и задумчиво: - Чалма дает интервью перед большими терактами. А тут еще Гюрза… Чего нам ждать? Нового Буденновска? - Не думаю, Петр Сергеевич, - после короткой паузы отозвался Лилин, пытаясь одновременно собрать в стройный логический ряд всю ту информационную кашу, что окружала Руслана. Журналист, Волкоцкая, теперь интервью Чалмы. – Если бы Аль-Саид хотел сделать заявление, он мог просто продать готовую пленку европейским каналам. Но ему нужен был наш журналист. Я думаю, готовится какая-то провокация именно против наших войск. И Руслан – ее организатор. Буденновск – не его уровень. Он считает себя солдатом, и воевать с детьми и женщинами для него унизительно.- Родину продать за зеленые бумажки для него было не унизительно, - Федоров криво усмехнулся.Лилин промолчал. Он мог бы сказать, что Руслан, сколько он его знал, всегда больше хотел славы – для себя, для своего рода, и плевать хотел на баксы и Аллаха. Агоевы, как он сам говорил, всегда были в почете. Гюрза, при связях отца, вполне мог сделать политическую карьеру в Чечено-Ингушском Обкоме, но избрал военную стезю. Только оказался недостаточно терпеливым, чтобы год за годом ползти к новому званию, терпя на своем пути откровенных дураков, а то и вовсе предателей. Так почему Лилин настолько уверен, что Гюрза захочет увидеть свою постаревшую брошенную невесту и родившуюся вне брака дочь? Они ему, по сути, никто – перед кем хвастать новым статусом ?особы, приближенной к Аль-Саиду?? Остается Кира. Он захочет с ней связаться. Он должен на нее выйти. Иначе просто не зачем было отпускать ее из лагеря. Алексей уже приложил некоторые усилия для того, чтобы Волкоцкую раньше не нашли выжившие боевики из банды Шрама и из лагеря в горах, который будет уничтожен сегодня. На нее первую падет подозрение – ее не могли не запомнить, а слухи среди местных распространяются быстрее телеграфа. То, что журналистка из группы Ростова поселилась у Шахиевых, боевики узнают очень быстро. Что остается? Перевести подозрения на захваченного Климом Шрама. Лилин нарочно подсадил к нему на ночь в камеру своего человека, и назавтра весь базар будет знать, что Саджаева поймали русские.Комната была маленькая, бедно обставленная – кровать, застеленная сшитым из лоскутов одеялом, стол с ветхой скатеркой у окна и единственный скрипучий стул, на который Кира даже садиться опасалась. Она была уверенна, что не выйдет отсюда никогда. Лилин не стал ее арестовывать, но не приказывал ходить по улицам, а высовывать нос из дома Шахиевых ей хотелось бы меньше всего. Благо, пара неглубокомысленных детективчиков в ее сумке была, и от скуки она не мучилась. Она успела настроиться на то, чтобы просидеть здесь пару недель, однако планы Киры неожиданно нарушила Саджи Шахиева. С утра, в разговоре с дочерью, она очень громко и, похоже, специально для Киры, сообщила, что не собирается кормить ?эту русскую? за свои деньги, и на базар ради нее не пойдет и Аминат не позволит. Киру так и подмывало поинтересоваться, зачем Саджи вообще согласилась сдавать ей комнату, и почему не побрезговала взять с нее задаток на месяц. К ее удивлению, девушка если не защищала постоялицу, то пыталась рассуждать разумно, и убеждала мать, что деньги им сейчас очень нужны, и лекарства стоят дорого. А русская ничего плохого им не сделала и просто ждет своего жениха. Но Саджи так просто сдаваться не собиралась и разумно возразила, что приличные женщины ждут женихов дома. Кира не стала дожидаться завершения логической цепочки, вылезла из-под одеяла, надела сапоги, с трудом натянула рукав куртки на забинтованную руку и, стараясь сохранять невозмутимый вид, прошла к двери, любезно поздоровавшись с хозяйками.Дорога до базара показала прогулкой по темной улице спального района. Кира с трудом удерживала себя от того, чтобы не оборачиваться каждую секунду и не перейти на легкую рысцу. В лица встречных она тоже старалась не смотреть. Наружки особиста она не заметила ни разу, и все сильнее точил ледяной червячок. Нет ее, наружки. Лилин использует ее как наживку, но охранять особо не собирается. Пристрелят ее дружки Вагифа – он даже не чихнет.На базаре было многолюдно. Торговали в основном женщины – подмерзшая картошка, мясо, сто раз перемороженная рыба, похожая на ледяную глыбу, банки с кофе, шоколад. Кира ходила от лотка к лотку, прикидывая, что готовить Саджи ей не станет, да и ее к плите скорее всего не подпустит. Значит, остается только растворимая бурда вроде Ролтона. Кира остановилась возле лотка, наугад ткнула в несколько баночек с пюре и лапшой, протянула скомканную сотенную купюру, потянулась за пакетом, отрывисто поблагодарив продавщицу, и вдруг почувствовала, как кто-то уверенно и одновременно аккуратно сжал ее локоть. Кира шарахнулась назад, чудом не поскользнувшись на раскисшем подтаявшем снегу. Зацепила боком прилавок. Стол опрокинулся. Растворимые Ролтоны и Дошираки полетели в грязь. Успевшая отскочить продавщица запричитала голосом профессиональной плакальщицы.- Кир, ты чего? Чего шарахаешься? – Макс, Максим Кадышев, смотрел на нее, и всей небритой физиономией и ясными голубыми глазами выражал неподдельное, едва ли не детское удивление. - Ну ты… - выдохнула Кира и поняла, что подходящего слова подобрать не может.Макс. Максим Кадышев. Он был последним человеком, которого Кира ожидала здесь увидеть. Она не хотела его видеть. Она, если честно, уже лет шесть не думала о нем. Первая любовь. Бывший муж, объевшийся груш. А теперь стоит здесь перед ней. Повзрослевший. Из обаятельного парня превратившийся в хмурого небритого мужика. Стоит и смотрит на нее так, будто она, как минимум, умерла и воскресла, причем на его глазах. Смотрит. Молчит. И она молчит тоже, потому что в голову не идет ни единого связного слова и даже мысли.Продавщица с плача перешла на ругань. Вокруг постепенно собиралась толпа, а от входа на рынок к ним спешил омоновец с автоматом через плечо. Макс опомнился первым. Пихнул голосящей тетке смятую сине-зеленую купюру, решительно схватил Киру под руку и, ледоколом рассекая толпу, поволок ее к выходу с рынка. Она высвободилась уже на улице – одернула руку и шагнула в сторону, едва не налетев на какого-то старичка. Макс не собирался уходить. На мгновение сжал губы и уточнил быстро и как-то отрывисто: - Ты что здесь вообще забыла?!- Не тебя! – страх сменился злостью, но нервную дрожь унять не получалось. Кира решительно вскинула подбородок, сжимая зубы, чтобы не стучали. Зараза! Что ты здесь забыл, Макс?! Что ты здесь делаешь, и почему, ко всем ее бедам, именно сейчас свалился на ее голову. Он не должен знать, зачем она приехала сюда, где живет и что приказал ей Лилин. Он ничего не должен знать, он просто должен исчезнуть, а еще лучше Кире просто надо проснуться на кровати в доме Шахиевых. Нет, лучше и вовсе дома.- Кир, - Макс нахмурился, но в его голосе звучала теперь растерянность, - ты это, извини, что я так подкрался… Я до последнего думал, что обознался. Что ты здесь делаешь? Работа?- Нет, - Кира мотнула головой и вдруг поняла, что самое удобное – изложить ему официальную легенду. – С женихом приехала, журналистом Ростовым. Я теперь у них на канале работаю. Он пропал, я его жду.- А, - отозвался он как-то бесстрастно, только чуть дернулся уголок губ, - ты все еще с козлом этим? Сильная у вас любовь, если ты с ним сюда поперлась.- Сильная, Кадышев, - твердо проговорила Кира, заставляя себя улыбаться. Получалось, наверно, вымучено. – Ты же сам знаешь. Ну, - она быстро облизнула губы, - бывай. И, да, пожалуйста, не подкрадывайся так больше.И, не дожидаясь его ответа, резко развернулась на каблуках и торопливо зашагала по улочке, ведущей к дому Шахиевых. Макс догнал ее через минуту. Молча поравнялся с Кирой, не глядя на нее. И она с удивлением поняла, что благодарна ему сейчас. За то, что не сбежал. За то, что идет рядом. И главное за то, что молчит. Потому что сил на обратную дорогу в одиночестве, на новый изматывающий страх, на мучительные объяснения у нее уже не осталось.