Часть VII Я не хочу видеть тебя таким… (1/1)

Прошло уже несколько лет с тех пор, как Россия вернулся из Европы с победой над французом. Всё оказалось более чем правильно. Москва была возращена, восстановлена, и будто и не было ничего. России, правда, всё равно не приходилось жить мирной жизнью. Все вокруг шевелились, шли какие-то войны, так и десяток лет пролетел незаметно, а за ним другой. Тогда Иван отправился к Яо. Больно тревожные новости приходили. Да ещё эти две крысы европейские решили опиума в Россию завезти. Просчитались, правда. Зачем опиум тем, у кого есть водка? И даже не знаешь, плакать тут или смеяться. А вот Китай, по слухам, не выстоял, совсем плох стал. Тогда, после французского предательства, Иван даже по-другому воспринимать его начал. Не то чтобы отношение кардинально изменилось, просто он наконец понял, кто на самом деле заслуживает доверия. Да и теплело в груди от одного только воспоминания о нём. Яо ведь никогда не навязывался, но все же всегда был рядом, хоть и в стороне от событий. И уже одно это присутствие успокаивало. Придя к дому Китая, Россия увидел потускневшие стены и крышу, вокруг было пустынно, а ведь обычно это место дышало жизнью, свежестью бамбуковых листьев. И в деревушке неподалёку тоже обычно было шумно. А сейчас – тишина, и только бубенчики на подвеске позвякивали от небольших порывов ветра. – Китай? – Иван, не получив ответа, вошёл в дом. – Яо, ты где? Пройдясь по дому, он никого не обнаружил и вышел наружу. Никакого волнения или беспокойства не было, поэтому он спокойно решил сходить в деревушку и узнать, где же Китай, но там ему только указали на ветхий сарайчик на самом краю селения. И сердце России дрогнуло, когда он заглянул туда. На чуть присыпанной сухой травой земле, в пыли, лежал Китай. Обнажённый, только чуть прикрытый какой-то рваной тряпочкой. Кожа его была бледная и светлая, волосы – обожжённые и спутанные, совсем безжизненные, от прежней длины мало что осталось. Сам Яо такой тощий, что видны контуры каждой косточки. А глаза приоткрыты. Такие мутные, неподвижные, и зрачок огромный. Тут Иван и понял, в чём дело. Приходили эти двое – Англия и Франция, накачали его известной дрянью и выгребли все деньги, будто в оплату, а уж что ещё с ним натворили – и подумать страшно. Но как Китай оказался в этом сарае? Иван быстрее перенёс Яо в его дом, отмыл его, расчесал, как мог, некогда длинные и красивые волосы да уложил его на футон под одеяло. А тот еле дышит, и глаза его даже не блестят. Ваня коснулся его холодной щеки и, услышав шум с улицы, вздрогнул. Украдкой выглянув в окно, он увидел француза, который руководил перегрузкой каких-то мешков. Хотя с чем – и так было понятно. Нашёл, гад, золотую жилу на пару с англичанином. Встречаться с ним не хотелось, и, поцеловав худенькую руку Китая, Россия выскользнул через черный ход. Он ещё вернётся, а Яо – сильный, он выдержит, но сейчас ни в коем случае Ивану нельзя здесь оставаться. После этого Иван не приходил очень долгое время. Вырваться в Китай никак не получалось, и оставалось только надеяться на хорошие новости. А расцвет Российской Империи омрачился болезненным поражением в Крымской войне. Такого унижения Иван давно не испытывал, что ни говори. Ослаб от всего этого. Но, наверное, именно потому у него выдался свободный денёк, и он двинулся к Яо. Даже не удосужившись в этот раз постучать в дверь, Россия вошёл в дом Китая. Внутри было тихо, и первой мыслью было то, что ситуация повторилась, но из глубины дома послышался слабый оклик: – Кто там? Иван проследовал дальше на голос и заглянул в комнату Китая. Тот сидел в уголке комнаты на подушках, рядом с чайным столиком, облокачиваясь на стену. Губы его казались очень тонкими, побелевшими и сухими, под глазами залегли тёмные круги, волосы были небрежно собраны в хвост, а лицо выглядело бледным, уставшим и замученным. – Ванечка! – несмотря на всё это, увидев Россию, Китай мягко улыбнулся и протянул к Ивану руки. И Ваня подлетел, заключил его в объятия, опустившись на колени. Долго они прижимались друг к другу, пытаясь наверстать упущенное, прежде чем Россия отпустил Яо. – Яо, прости! Прости, что не приходил, прости! Как ты? – Иван сжал руки Китая. – Ваня, – Яо коснулся ладошкой щеки России. – Ты пришёл… – движения его были вялыми, будто давались с трудом, но всё равно было видно, что он уже приходит в норму, а глаза заблестели от скопившихся слёз. – Они забрали его, ару… Забрали моего мальчика. Как вещь какую-то. Он не хотел к ним, но они всё равно… – Гонконг? – обеспокоенно уточнил Ваня. – Да, – по лицу Китая уже текли слёзы, видимо, он держал до этого всё в себе. – Давно забрали. Теперь он английская колония, ару. Я ненавижу европейцев! Мой народ умирает из-за них. Я не хочу больше покупать их опиум! Я так устал, ару. Я проиграл им, но я не хочу. Мне надоело быть их куклой, это так больно, ару… Даже мой брат стал невесть кем…– Иван прервал поток фраз крепкими объятиями. – Всё хорошо, Яо, я не брошу тебя, – он почувствовал, как руки Китая легли ему на спину. – Я уверен, с Гонконгом всё в порядке. Он сильный и умный малый, я уверен, Кёркленд ещё пожалеет, что отнял его у тебя. А ты его ещё вернёшь, будь уверен, обязательно. – Я больше не могу, ару… – И не падай духом. Ты ведь и сам знаешь, что это значит. Ты жил больше меня и видел больше меня, – Ваня отстранился и посмотрел Яо в глаза. – Если тебе нужна помощь, я помогу. И я знаю, что у вас там с Японией. Будь уверен, мне не составит труда снести ему голову, если он что-нибудь сделает тебе! – Нет! Только попробуй! – выкрикнул Китай, но тут же успокоился. – Не вмешивайся, пожалуйста, он же мой брат, ару. Прошу тебя. Ты же сам ослаб после поражения, и… – Яо замолчал. – Я не хочу видеть тебя таким… Увидев в глазах Брагинского решительность и тот самый пугающий блеск, Китай замотал головой: – Нет. Нет. Нет! – и Яо прижался своими губами к губам России. Губы у Вани сухие и мягкие, почти нежные. А тот даже не удивился. Возможно, он и сам этого хотел. И все, что было глубоко внутри, рвалось наружу. Китай разорвал поцелуй: – Я справлюсь, ару. Только не вмешивайся, пожалуйста. – Но, если что, я всё равно помогу. И их губы вновь встретились в поцелуе, уже более глубоком, чем был до этого. Руки Ивана прижали Яо ещё крепче, а тот запустил пальцы в белокурые волосы. Дыхание перехватывало, а сердце выдавало бешеные ритмы. Они вместе, так близко, что становится жарко. Губы Ивана переместились Китаю на шею и обдали горячим дыханием. Он целует эту мягкую кожу бережно, как будто это хрусталь. И хочется закричать от этой нежности, но Яо лишь запрокидывает голову и стягивает с России шарф. Иван, в свою очередь, расстёгивает одежду Китая, а после снимает свою шинель и припадает к губам, укладывая его удобнее, нависая сверху. – Я тебя люблю, – шепчет в самое ухо. И у Китая будто силы исчезли, двигаться, а тем более крепче обнять не получается, и Яо только улыбается счастливо так и гладит его спину. – Ванечка… Ради такого момента, когда чувствуешь, что сердце готово выпрыгнуть из груди, ощущаешь, как прижимается к тебе родной и близкий человек, почему-то не жалко сотни лет ожиданий. Главное, сейчас он здесь. Сейчас любит и делится своим теплом.