Глава вторая (1/1)

Вернувшись с сыном в свой, давно не знавшей обновления, хиленький домишко, Татьяна призадумалась о дальнейшей судьбе.Жила она с Капитоном очень бедно. Работник он был никудышный, на земле работать не любил. Сошьет сапоги, пойдет продаст, да тут же и пропьет. Если в доме чего появлялось, Татьяной принесенное, кое-как заработанное и не спрятанное?— тут же пропивал.Тяжело ей с ним жилось, но мужик он был незлобивый. Болтливый правда, все о свободе сказывал, да о вечном двигателе каком-то. Мастак был порассуждать. Спать с ним, Татьяна брезговала: с трезвым было не приятно, с пьяным так уж совсем противно. А пьяным он был почти всегда. Татьяна приноровилась сбегать от него, когда любиться ему вздумывалось. Переночует у соседей, или если лето - в огороде, где спрячется. Соседки молодой жене нашептывали, что к солдатке стал похаживать, да и Бог с ним, ее это не огорчало.Теперь же, когда она перестала быть женой, Татьяна снова могла выбирать свою судьбу сама. Как овдовела, так молодые парни приставать стали: по вечеру, если домой с пашни шла, и обжать могли и к забору прижать. Не посмотрят, даже, что с дитем она идет. Отбивалась, соседки помогали. Пожаловалась старосте. Староста обещал с мужиками поговорить, но и ей сказал, что замуж надо выходить, а не задом перед молодыми парнями вилять. Мужиков, мол тоже понять можно, баба она?— не девка, ее уже не испортишь, в то же время еще молодая, видная, есть за что подержаться. Вот многие и тянуться, до бабьей ласки охочие. Дабы во грех мужиков не вводить, определяться надо, да замуж снова выходить. Так вот ей напрямую и сказал, и не постыдился же ведь, вспоминала Татьяна.Сердце ее по прежнему лежало к Герасиму. К этому странному здоровому мужику, с таким добрым сердцем. Добротой своей и подкупил ее Герасим. Никогда с ней вольностей себе не позволял. Даже тогда, когда утром ранним в лесу она была одна, росой умывалась. Вот ведь дурёха была. Ох, до чего же она тогда испугалась, его увидев. Ведь нет никого кругом, а вдруг учинит чего. Но он ей тогда так по?— доброму улыбнулся, что от сердца сразу отлегло.Барыня ей этого пьяницу, Капитона, в мужья навязала, не хотела она его, и не люб он ей был вовсе. Как душило ее отчаянье и горе. А уж когда Капитон пьяный полез целоваться, до того тошно стало, хоть удавись. Татьяна, убежала тогда, до того горько ей было, что сейчас под этого противного мужика лечь она должна. Ну уж нет! Не бывать этому. В этом барыня заставить ее не может. Убежала, с собственной свадьбы, убежала. Сердце к нему тянулось, к Герасиму. Она сама так решила, его выбрала, уж лучше с любимым и во грех, чем с противным и пьяным Капитоном, хоть и мужем законным. Вспомнилась ей, и ночь их единственная тогда в цветах. И сладко ей было тогда … и горько от того, что ночь эта хоть и с любимым, но ворованная, украдкой. Что не прижмет он ее к себе более. Не его она жена. Не его. Татьяна всхлипнула. Кончена жизнь, так ей тогда думалось.Потом вот Ванятко родился. Стал ее отрадой в жизни.Сколько с того времени минуло. Помнит ли Герасим ее еще. Простит ли, примет ли? Примет ли с ребенком, признает ли в нем своего сына?Терзалась Татьяна сомнениями, всю ночь не спала. То, что не жил он в усадьбе, дало ей надежду устроить с ним свою судьбу, вдали от барской воли.Собралась, Татьяна. Пару сарафанов, да телогрейку зимнюю завернула, детское, да так тряпье кое-какое узлом завязала. К старосте зашла, сказала, что родственник у нее в Турусовке живет, туда она и едет. Если примет ее родственник, у него жить будет. А нет, так назад воротится.Клячонка ее, совсем исхудала, да болела немного. Татьяна ее жалела, давно на ней не пахали. Ну ничего даст Бог, доберутся они с сыном с миром.