Часть 10 (1/1)

***Их наказание длилось две недели, как и обещала Сара. Они ходили из дома в школу и и из школы домой. У Сары были ночные смены, но даже в эти дни они со Стивом вели себя как шелковые, хотя запросто могли пойти куда угодно и вернуться до ее прихода. Но не делали этого. У них все еще горели задницы, и спали они на животах.Даже Стив немного присмирел, хотя его неуемная энергия постоянно требовала выхода. Немного спасало то, что по дороге домой он колотил палкой по крапиве, росшей вдоль пустыря, где планировали построить то ли завод, то ли отель, то ли игорный дом, но все время случались какие-то отсрочки. Поговаривали, что нескольким особо рьяным моралистам закрыл рот сам Счастливчик Лучано. Как бы то ни было место пустовало, а Стив с удовольствием развлекался по пути домой.Баки со страхом и трепетом ждал следующей субботы. Он боялся, что Стив заболеет и умрет, и виноват в этом будет Баки. В тот раз он потерял сознание и был бледный как смерть все выходные. Сара беспокоилась, а Баки не мог найти себе места. Все оттого, что он выпил так много, что он оказался таким жадным, ненасытным. Но он ждал субботы и ненавидел себя за это.Стив не отступился от своих слов. Сначала он спросил, будет ли Баки есть сам, а когда тот попытался уговорить его переждать неделю, то, как и в последний раз, полоснул себя ножом, вынуждая Баки взять его кровь и залечить рану. Баки не смог устоять перед соблазном. Он остро чувствовал манящий запах Стива и не мог противиться влечению.Стив вынуждал его каждую неделю нарушать свое обещание не забирать у Стива жизнь, не вредить ему. Но он чувствовал запах крови, и тело его придавало. Однако же, вопреки всем опасениям Стив не болел. Сара как-то сказала, что, видимо, Стив переболел уже всеми возможными инфекциями и выработал иммунитет ко всему, кроме сколиоза, порока сердца и астмы.А сам Стив с нескрываемой надеждой ждал, когда он пойдет в рост. Баки был уже на полголовы выше Стива и все время продолжал расти. У него болели руки и ноги. Сара сказала, что это растут его кости, и рост этот очень быстрый, потому так и болит. А еще Баки был постоянно голоден. Даже несмотря на то, что Стив кормил его каждую неделю, у него все время сосало под ложечкой и сводило живот. Да еще и тело стало меняться слишком быстро. К концу мая он был вынужден раскатать брюки и манжеты рубашки Джозефа Роджерса на один подгиб. Баки чувствовал себя неловко, странно. Он не знал, куда ему деть руки, часто запинался, потому что путался в ногах. Но хуже всего было то, что он вынужден был смотреть на Стива сверху вниз, а он не хотел. Еще в начале осени он был ростом со Стива, может, немного повыше. Баки не хотел возвышаться над Стивом, не хотел, чтобы Стив смотрел на него снизу вверх. Хотел, чтобы они запросто могли идти рядом, закинув руки друг другу на плечи. Могли связать свои шнурки и ходить как двухголовое чудовище. Он поначалу даже немного сутулился, стараясь казаться ниже, но это у него плохо выходило. Стив говорил ему, что и он сам скоро подрастет. Он был в этом уверен. Баки только соглашался:– Конечно, Стив. Может, даже этим летом.– Точно, Бак, – он уверенно кивнул и заговорщически шепнул. – Помнишь ту гадалку?От напоминания о ней у Баки мороз прошел по коже. – Она сказала мне! Пообещала! Ты же видел, какие штуки она выделывала!Баки закусил губу. Он помнил то, что она сказала ему. Это, наверное, был какой-то гипноз или трюк. Потому что картинки, пронесшиеся тогда перед его глазами были жуткими, пугающими. Липкими и отвратительными. Как в страшном немецком кино.– Баки, – голос Стива был встревоженным. – Ты бледный, как смерть.– Я просто вспомнил, что сказала мне та гадалка…– Сказала? – удивился Стив. – Но она ничего тебе не говорила. Вообще ничего.– Но мы говорили… Я отвечал, Стив. Ты ведь должен был слышать, ты ведь стоял рядом. Она, наверное, владеет каким-то гипнозом, она показала мне… что-то.– Бак, – Стив подергал его за руку. – Баки, что ты тогда увидел?– Сам не пойму. Больницу какую-то. Инструменты страшные. Гул такой, как от электричества, знаешь? Саркофаг. А там я, только взрослый. Я так испугался, Стив. А вдруг меня поймают те люди? А вдруг сделают что-то со мной?Стив нахмурился.– Чушь какая-то. Может, она и не настоящая ведьма. Шарлатанка и все. А что я вырасту, так это же понятно, что я ребенок и я расту. А тебе она показала какой-нибудь фильм. Может, она умеет гипнотизировать и показывать фильмы.– Она показала, как я убиваю людей. Это ведь запрещено, Стив. Понимаешь?Стив пожал плечами:– В общем, конечно, запрещено. Могут и на электрический стул отправить. Но бывают же случаи, когда нет другого выхода. Лучше, конечно, без крайних мер, ты прав.– Нет, Стив. Я не о том говорю. Нам нельзя убивать. Это вообще самое страшное преступление для нас: убить человека.– Даже если он отъявленный ублюдок?Баки посмотрел на свои руки.– Каждый человек может быть чьим-то донором. Поэтому ты убиваешь сразу двоих. А про себя он подумал, что смог бы убить, если бы от этого зависела жизнь Стива. Баки защитил бы его.– Я тебя защищу, – услышал он голос Стива. – Я не дам тебя в обиду. Ерунда все эти побасенки. Я всегда найду тебя и защищу. Где бы ты ни был.Баки улыбнулся.– Не завидую этим мерзавцам, – сказал Баки, но липкое чувство страха все еще сжимало его живот.?Я буду ждать тебя, Стив,? — подумал он: ?Если меня схватят те вампироборцы, я буду ждать тебя. Я не умру, ты только приди, а я дождусь.?***Учебный год прошел, и началось жаркое лето. Закончился седьмой класс, и впереди маячили два месяца беззаботных дней. Они нашли работу на верфи, и обоим она была по силам. Все, что им требовалось – потрошить рыбу после утреннего улова. Они работали до полудня, а потом могли заниматься чем угодно. Платили, конечно, мало, зато разрешали брать сколько угодно мелкой рыбешки, которую было не продать. Но Сара знала, как ее приготовить. В то лето они все пропахли рыбой, а на столе были, наверное, все рыбные блюда, которые только можно представить. Сара делала суп, запекала с картошкой, жарила, варила, делала пироги, солила, сушила и даже коптила во дворе. Все коты и кошки в их районе бежали за ними, подняв хвосты, как только чуяли их приближение. Иногда они скармливали им по полведра: холодильника дома не было, и они все равно не сохранили бы всю добычу.Днем, после работы, когда все дела в доме были сделаны, они забирались на крышу и лежали там, спасаясь от жары и зноя. Их кожа и волосы пахли рыбой, но Баки этот запах даже нравился. Хотя ему было все равно, как пахнет Стив, для него это был лучший аромат в мире.К середине июля их тела покрылись загаром. Баки потерял свою обычную бледность и стал даже темнее Стива, его кожа бронзовела, зато Стив стал бело-золотым, только наоборот: раньше его пшеничные волосы отливали солнечной золотинкой, а теперь они выбелились почти до молочного цвета, зато кожа была будто присыпана золотой пыльцой. Баки смотрел на Стива все чаще.Надежды Стива на то, что он вырастет, почти не оправдались. По сравнению с весной он подрос меньше, чем на дюйм. Зато Баки от солнца и постоянного питания вытягивался, как бамбук. Скоро он стал почти на голову выше, обогнал даже Сару. Скрывать теперь свой рост, сутулясь, он уже не мог. Даже подвернутые брюки Джозефа Роджерса не скрывали его щиколотки. Пришлось распрямить штанины до конца. Стив не подавал виду, что это его как-то задевает, но Баки видел – Стив переживает. Особенно остро Баки это прочувствовал, когда они, отправились вечером на рынок, чтобы добыть продуктов со скидками на вечернем базаре, и встретили стайку девчонок из их школы. Те стояли поодаль и шептались, косясь на них, пока Стив выбирал капусту. Они уже пошли обратно с тяжелыми сумками, когда одна из девиц, самая бойкая, подбежала к ним и окликнула:– Хей, Баки!Им пришлось остановиться.– Здравствуй, Мередит, – отозвался Баки. – Как дела?– Ты знаешь, по субботам устраивают танцы в Блэк-Холле?– Не знал, – вежливо ответил Баки, но он почему-то сразу же представил, как они могли бы пойти туда со Стивом. В воскресенье рыбаки в море не выходят – ведь утром все они идут в церковь, и у них свободен весь вечер субботы и все воскресенье. Они могли бы пойти туда. Баки купил бы мороженое и газировку, они танцевали бы, менялись партнершами, дурачились бы.– Но тогда ты должен пойти с нами! – воскликнула она.– Я вовсе не против, – широко улыбнулся Баки. – Мы придем обязательно.– Мы? – на хорошеньком лице Мередит застыло выражение удивления и непонимания.– Ну да, Стив и я, – Баки обернулся. Стив стоял за ним – Баки загородил его почти полностью, он сделал шаг в сторону.– Привет, Мередит, – угрюмо поприветствовал ее Стив и поправил челку.– Привет, Стив, – Мередит улыбалась, но Баки показалось, что как-то неестественно и натянуто. Ее симпатичное лицо сразу стало отталкивающим. – Ну ты, конечно же, тоже можешь прийти, – сказала она чересчур любезно.– Мы придем, – ответил Баки. Он уже так размечтался о сказочном вечере с газировкой и мороженым для Стива, что не собирался отказываться от веселья из-за какой-то там Мередит. – Пока, Мередит.– Пока, Баки, – прощебетала она и пошла обратно к своим подружкам.– Пока, – угрюмо ответил Стив.Некоторое время они шли молча. Баки рассеянно представлял этот самый Блэк-Холл в зеркалах и ярких хрустальных люстрах. Он видел только фойе того злосчастного кабаре и в мечтах о танцах всплывало именно оно, а еще он переживал, что им со Стивом, по сути совершенно нечего надеть. Все их вещи… обычные. И если у Стива имелось две пары брюк, то у Баки носил только те, которые были на нем, но, в конце концов, у них в районе все ребята из рабочих семей, и похвастаться вещами из Блумингдейла не мог никто.– Весело будет, правда, Стив? – спросил Баки.– Ага, – промямлил тот кисло. – Тебе-то точно будет.– А тебе разве нет? – спросил расстроенный Баки. – Чем плохо? Потанцуем, возьмем газировки или там мороженое…– Тебе-то что за радость от мороженого? – буркнул Стив.– Ну я не для себя, – растерялся Баки.– Точно, очень весело будет сидеть и есть мороженое, когда эта Мередит тычется в тебя сиськами.– Что за глупость ты говоришь, Стив? – Баки нахмурился.– Скажи еще, не заметил, – огрызнулся тот. – Как будто только капусту и жрет, вот на нее все и клюют. А сама она с тремя парнями разом крутила. Скажешь, честно это?– А ты только на ее сиськи и смотрел, как я погляжу, – Баки неожиданно разозлился. – Ну да, оно и верно. Куда тебе еще смотреть? Они как раз на уровне твоих глаз.Баки выпалил это от злости, сам не понимая, почему так вспылил. Он тоже считал Мередит нечестной, и после того, как она смотрела на Стива – со снисхождением – она перестала ему нравиться совершенно. Только он жалел уже о своих словах, а внутри все равно жгла непонятная злость. Стив покраснел, схватил из рук Баки сумку с брюквой и огрызнулся:– Сам донесу!– Да и пожалуйста! Очень надо, – огрызнулся в ответ Баки и направился в другую сторону. Просить прощения он не хотел. Стив его обидел, только чем именно, Баки не мог понять. Но от этой обиды хотелось задеть его посильнее. Баки и задел, только перестарался.Он не хотел, чтобы его кто-то видел, и забрался на крышу кирпичного дома по пожарной лестнице, спрятался за развешанными на просушку простынями и заплакал, уткнувшись лицом в колени.Зачем Стив такое сказал? Он же хотел только повеселиться с ним. Что ему эта Мередит и другие девчонки? Неужели Стив не понимает? Неужели не понимает, что… что… что. Это Стив заглядывается на девочек, а не Баки. Это Баки должен быть обижен! Это Баки потеряет его рано или поздно! Баки не был дураком. Стив был лучше всех в мире. Храбрый, смелый, со Стивом он не боялся ничего на свете. Конечно, у Стива появится девушка, и он захочет завести семью, а Баки останутся только короткие встречи раз месяц. Своей семьи у него не будет. Баки знал это. Ему просто никто не нужен, кроме Стива, и когда Стив встретит достойную девушку, то Баки только и останется, что стоять в стороне и смотреть на счастье друга. А сегодня Баки сам притянул к себе свое несчастье. Ну зачем? Зачем он только сказал про его дурацкий рост? Обидел Стива. Разве же он теперь простит? Баки предал его, знал прекрасно, как Стив переживает из-за этого, и все равно кольнул в самое больное, испортил все! Он мог бы быть со Стивом еще год или два, может, даже целых пять лет, пока Стив не решит жениться, но сам разрушил все своим болтливым языком.Хуже всего было то, что Баки знал, куда бить, и бил в самое больное сознательно. Сознательно сделал наговорил жестоких слов самому дорогому человеку. Самому лучшему. Самому прекрасному. Стив не был мелким. Стив был добрым, нежным, яростным, воинственным, решительным, хитрым, безрассудным и справедливым, но уж точно никогда не мелким. Все, что было в нем мелкого – его рост, но душа Стива была огромной. Стив был, как маленькое бобовое зернышко из сказки, которое, если дать ему прорасти, достанет до небес. Баки было порой страшно от этого. Стив с каждым годом пугал его все больше, и Баки любил его за это все сильнее. Когда они встретились, Стив кидался на мальчишек больше и старше их за издевательства над голубем с поломанным крылом, и всего полгода потребовалось для того, чтобы Стив так же кинулся на мафиози, защищая незнакомую ему девушку. С кем Стив решит сражаться через десять лет, Баки боялся даже представить. Только знал, что хочет быть всегда рядом. Рядом, пусть даже и ненужный ему. Ненужный потому, что через десять лет Стив засияет, как самая яркая звезда. Ярче Солнца. Баки знал это, и ему становилось все горше. Баки стало так жалко себя, что он покрепче обхватил свои колени, и слезы потекли сильнее, впитываясь в ткань брюк.