Глава 16. Вик (1/1)

Получив доступ к стационарному фону и позвонив нескольким уважаемым людям, Ульфсон распутал наконец этот клубок. Последний звонок был федеральному агенту. После этого Николас уже представлял себе и систему преступлений, и действия всех лиц, вовлеченных в этот большой спектакль.Итак.Все то, что они узнали вместе с Быстролап — правда.Действительно, ?П и Ж? выпустил на рынок новый продукт, детский шампунь. В его составе были задействованы секретные технологии, позволяющие увеличить лояльность покупателей. Ничего токсического или вредного, просто маленькая коммерческая хитрость. Однако некто, имеющий доступ к лабораториям ?П и Ж?, саботировал первую партию товара. Он разработал секретный модификатор и подсунул его на производственную линию ?Чистомытика?. В итоге первая партия шампуня становится попросту незаконной. Хотя ничего серьезного не произошло, корпорация ?П и Ж? все-таки перестраховывается и, дабы избежать скандала, идет на уступки саботажнику. Его требованиями оказалась передача нескольких технологий для промышленного извлечения аммониака из сточных вод.Саботажником оказался господин Небулоси — шеф Следственного отдела Прокуратуры, который таким образом открыл собственное производство компонентов смертельного оружия. Пока оставляем под вопросом, зачем ему это нужно.Первой, кто узнает о подозрительной активности Небулоси, становится его подчиненная — младший следователь Китти Муар-Линьковская. Она кошка, у нее свои собственные инструменты дознания, но главное — она падчерица Леопольда Линьковского, генерального прокурора Фаунтауна. Поэтому у нее обширные знакомства, включая выход на членов Госсовета Федерации.А еще у Китти есть секрет — возможность посмотреть видения прошлого или будущего. Ей в этом помогает гадалка Абессинская, которая уверяет, что кто-то в прямом смысле химичит с детским шампунем. Вот только выводы гадалка сделала неверные. Рассматривая историю только под одним углом, гадалка посчитала, что налицо заговор против так называемого Мира Фантазии. Так она именует тайное ментальное пространство, доступное только для фелис.Однако для куда более трезвомыслящей Китти, когда она узнала об этом от Абессинской, все не так просто. Куда сложнее и одновременно интереснее. Она понимает, что с шампунем действительно что-то не то. И поскольку ее прямые обязанности — проверка антимонопольного законодательства, Китти берется за сложное расследование.Агент прокуратуры допытывается, что так называемая ?смывка фантазии?, о которой ей сообщила чокнутая подруга, на самом деле значит сильно больше. Не много не мало, а новым словом в науке: сплаве биотехнологий и чисто химического производства. Особенность новой технологии в том, что ее невозможно ?вскрыть? только микробиологическими или только химическими методами.В рамках своего предварительного расследования Китти знакомится с таинственным заказчиком гадалки — малорослым пардом Хайде Зикенбергом. Изначально он не собирался подключать молодую прокурорскую сотрудницу к своему собственному расследованию. Но когда столкнулся с тем, что его верное ?оружие? — магический дар гадалки-Абессинской — начинает сбоить, пард соглашается на работу с Муар-Линьковской.Хайде берет на себя общую координацию, а Китти — работу полевого агента.В результате промежуточного этапа расследования кошка выходит на пожилого енота Линна Лина, который таинственным образом восстановил популярность старого детского телеутренника — сразу после того, как компания ?П и Ж? подписала с телеканалом спонсорский контракт на рекламу ?Чистомытика?. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы усомнится в таком волшебном совпадении.Завербовавшись на телевидение в качестве администратора (как она туда попала — вообще отдельная история), Мими Миу начинает следить за енотом, и в итоге выходит на одного из технологов химического концерна — безымянного лабораторного мыша. Он отвечает за поддержание рецептуры ?Чистомытика?.Организовав слежку и за ним, Китти узнает, что в свободное от работы время мюрид оказывает услуги некоему заказчику. Его имя тщательно скрывается. Разработка касается производства аммониака из сточных вод — при помощи все того же биохимического метода. Китти пытается узнать, когда и с кем на эту тему будет говорить мюрид. Однако возможности Абессинской не безграничны. Все, чем может помочь кошка — показать время и место очередной встречи мыша с заказчиком.Однако дар гадалки снова дает сбой, и вместо разговора об интересующем Китти производстве аммониака она попадает на беседу мыша с енотом — на тему психоактивного компонента детского шампуня. Раздосадованная Китти теряет терпение и концентрацию — случайно оставляет в лаборатории свою записную книжку.Что произошло дальше, Николас знал уже очень хорошо, в том числе и из показаний лисички Быстролап.Возможно, служба безопасности ?П и Ж? как-то вышла на Муар-Линьковскую по ее записной книжке. Это неважно. Факт, что агент Прокуратуры пропадает. Ее отчим, генеральный прокурор Фаунтауна, знает о расследовании падчерицы. Он обязан начать ее поиски, но по какой-то причине он не доверяет шефу собственного Следственного отдела и поручает поиски кошки Департаменту полиции.Это было последнее тонкое место в расследовании, где Николас до недавнего времени плутал. Потребовалось несколько звонков уважаемым людям, чтобы получить домашний номер генерального прокурора. Николас позвонил господину Линьковскому в предрассветный час и коротко изложил свое видение картины произошедшего.К превеликому удивлению Ульфсона, господин Линьковский нашел в себе силы подтвердить, что шеф Следственного отдела — в числе подозреваемых. Уж неизвестно, откуда Линьковский получает информацию. Очевидно, из заслуживающих доверия источников где-то очень сильно наверху.Вооруженный этим новым знанием, Николас без труда достроил картину.После похищения прокурорской дочки Небулоси был обязан зачистить всех, кто так или иначе мог выйти на Китти. Первой под раздачу попала гадалка — ей просто подсунули сильнодействующий наркотик, выведенный по приказу Небулоси в тех же нелегальных химических лабораториях ?П и Ж?. Тоже биохимической природы — до тех пор еще неизвестной полицейским криминалистам.Затем замолчать должна была журналистка, с которой Абессинская случайно встретилась в метро. У Николаса, впрочем, были сомнения относительно случайности этой встречи. Гадалка немного полоумная, но таинственный кошачий дар предвидения все еще при ней. О роли молодой канида Абессинская могла знать из своих видений. В любом случае, здесь Небулоси сделал первый большой прокол — не убедился, что за Роксаной не следят другие игроки.Первым делом — сама Китти Муар-Линьковская, которая сумела нанять одного из самых известных шпионов Фаунтауна, господина Денниса-младшего. Скорее всего, помощь в этом она получила от того же Хайде Зикенберга, с которым крыс работает не первый год.Обезопасив таким образом свои тылы, прокурорская могла расслабиться и рискнуть проникновением в святая святых банды Небулоси — его тщательно скрываемое загородное имение. И вот это — ключевой момент всего расследования.О существовании у Небулоси загородного особняка Николасу стало известно из телефонного разговора с дежурным администратором Прокуратуры. Причем почти случайно. Не то, чтобы дежурный прямо об этом сказал — он об этом и знать не знал. Однако по записям в книге доступа к служебной информации падчерица генерального прокурора дважды обращалась в архив кадровой службы Прокуратуры, пытаясь выпытать объекты недвижимости в собственности Небулоси. И дважды получала отказ. Причину Николас узнал из беседы с Хайде Зикенбергом. Оказывается, господин Небулоси — член императорской семьи! Неудивительно, что информация о нем засекречена.Именно факт засекреченности личной информации и послужил тем самым толчком, который позволил Николасу выйти на парда.Ну а дальше все разворачивалось очень быстро.Неудачное похищение Роксаны Быстролап было скомпрометировано самим похитителем. Лисичка таинственным образом справилась с тренированным убийцей — Черным пантером.Николас подумывал об этом еще с позавчерашнего дня. Уж больно невероятной ему казалась вся эта история. Уложить поспать Черного пантера? При помощи одного, пусть и модифицированного гражданского парализатора? Не шутите так. Безусловно, пантер поддался. Вот только зачем?Николасу пришлось поднять из кровати очень высокопоставленного бизнесмена, вхожего в высочайшие федеральные кабинеты. От него он узнал, что все Черные пантеры Федерации — наперечет. И что по звонку в служебную картотеку Совета Федерации можно узнать текущую регистрацию каждого из них. Николас снова поднял из кровати Хайде Зикенберга и уговорил его лично позвонить в картотеку.От уставшего и сонного федерала Николас наконец узнал, что такого гражданина как Черный пантер Бахир бюрократия города не знает. Это могло означать только одно — информация о Бахире также строго засекречена.Так Николас пришел к нужному выводу. Как уже было сказано выше, единственная категория жителей Федерации, информация о которых не подлежит разглашению ни при каких условиях — это члены императорской семьи, их обслуга и ближайшее окружение. Согласно полуторавековой давности мирному договору с Сообществом племен канис, Император и его близкие получают полнейший иммунитет на неопределенный срок.Черный пантер — человек Императора?Запросто. Но только в одном единственном случае — он действующий офицер ?Черных когтей? — элитного охранного подразделения, подчиненного лично Императору. Каждый из чернокогтевцев — патентованный убийца, телохранитель, воин, солдат и ученый в одном лице. Каждый из них свободно говорит на обоих древних языках Империи, каждый из них имеет способность не спать месяцами, сохраняя боеспособность.Все это идеально подходило Бахиру.Возвращаясь к развитию событий, дальше все пошло по накатанной дороге.Почуяв интерес к своей персоне, господин Небулоси отдал распоряжение на устранение всех вовлеченных лиц, включая слишком уж настырного полицейского дознавателя. Но не учел, что подозрения генерального прокурора в адрес Небулоси были транслированы в полицию. В результате чего полковник Курцпоинт выделил Николасу бронемобиль — до этого мало кому нужный в спокойном Фаунтауне.Как итог — покушение с использование смертоносного оружия сорвалось. Карта, на которую Небулоси поставил все и сразу — возможность устранить Быстролап с Ульфсоном одним махом, оказалась битой.Небулоси начал нервничать. И в беседе с Николасом пард прокололся. В своей роскошной машине он спрашивает Ульфсона: ?Или не вас обстреливали сверхскоростными иглами?? Здесь Николас и понимает, что Альфредо Небулоси — или заказчик, или один из исполнителей покушения.Почему? Потому, что информация о типе примененного боезапаса стала известна полиции лишь во второй половине дня. То есть после (!) разговора Небулоси с Николасом, а не до него.С этого момента шеф Следственного комитета уже крепко сидел в мозгу полицейского дознавателя как наиболее вероятный ?главный злодей?. Последующая беседа с федеральным агентом лишь укрепила Николаса в его подозрениях.Ну а потом — не сработавшая ловушка в доме Питерболда, ночная регата по реке и затянувшееся путешествие по канализации. Все это не имело бы никакого отношения к расследованию, но в дело снова вмешалась кошачья магия — Роксана своим приобретенным даром передала сигнал о помощи в прошлое. Даже не спрашивайте, как это возможно. Николас накрепко вбил себе в голову, что он не будет в этом разбираться. Лучше все принимать как есть.Как итог — главарь Белых получает информацию из будущего. Дальше вопрос техники: и якобы случайно вовремя открытая сейфовая дверь, и экспедиция Роксаны и Денниса-младшего. Особенно интересно, что крыс знал об опасности, которая будет грозить ему через несколько часов. И все равно смело отправился с Роксаной навстречу огнестрельному ранению в бок. По мнению Николаса, смелость маленького серого шпиона граничила с безрассудством.Совсем другая история с Черным пантером. Он-то проявил свойственное себе благоразумие и умение шевелить мозгами.Попав в подземелье к Белым, агент императорской семьи отчетливо понимал, что с ним не будут церемониться. Застарелая ненависть голохвостых к представителям Черных пантеров мало кому известна, но она есть. Поэтому пард придумал гениальный план побега. Он просто отвлек полицейского ложным тактическим приемом и был таков. Похвальное хладнокровие.Единственный вопрос, который у Николаса оставался относительно Бахира — какую информацию тот собрал для семьи Императора, и собрал ли вообще. И знает ли он, что именно Небулоси производит в недрах канализации.Теперь же Ульфсону оставалось только разузнать, куда все-таки делась Китти Муар-Линьковская и зачем Небулоси запрещенное во всех цивилизованных странах оружие. И у Николаса зрела мысль, что эти два вопроса будут посложнее всех остальных вместе взятых.***Мне удалось настоять на своем.Мы больше никуда не бежали, по канализациям не ползали, а самое главное — перестали впутываться в неприятности. Одним словом, под моим нажимом Ульфсон согласился передать дело о производстве взрывчатого порошка правительству. Николас очередным звонком снова поднял с кровати таинственного Хайде Зикенберга, и федеральный агент пообещал, что Госсовет возьмет на себя дальнейшее расследование. Также он гарантировал, что с Николаса снимут все подозрения. Но расследовать исчезновение Мими Миу госсоветник отказался наотрез. Как бы цинично это не звучало, сказал Зикенберг, Госсовет не занимается преступлениями против личности. Только против государства.На Николаса было больно смотреть. Дознаватель хорохорился, говорил, что все улажено и что мы все молодцы, распутали такую сложнейшую аферу. Однако я чувствовала, что Ульфсона гложет совесть. Он так и не выполнил поставленного начальством задания. По репутации проехались, и Николас воспринимал это очень и очень тяжело.Из канализации мы выбрались в начале восьмого утра — когда туда пожаловали парды в одинаковых серых костюмах с галстуками-бабочками. Делегация правительственных чиновников довольно вежливо дала знать Ши Зедуну, что никаких вопросов к Белым у них нет. И не будет, пока анклав чужого государства не начнет вмешиваться в дела приютившей его страны.В ответ глава Белых также вежливо сообщил, что у них и в планах нет никаких вмешательств, и уж тем более слишком смело называть их скромную обитель целым анклавом чужого народа. В общем, на этом обмен любезностями и закончился. Трое из шести пардов ушли инспектировать нелегальное производство, еще один уединился с Ши Зедуном в одном из бесчисленных кабинетов ?скромной обители?. Еще один остался в той комнате, откуда по стационарному фону звонил Николас. Наконец, последний агент проводил нас к выходу на поверхность.Крыса по просьбе самого Денниса-младшего оставили на попечение медикам Белых.Пард-федерал милостиво подбросил нас с Николасом до квартиры полицейского. Все просто, никаких двусмысленных предложений. Николас спросил, мне есть куда ехать? Я ответила, что нет. И он сказал, что тогда мы поедем к нему. Я согласилась. До приличий мне уже не было дела: моя одежда воняла канализацией, голова гудела как пчелиный улей, ухо и пятка горели огнем. В таких условиях мне было все равно, что могут сказать случайные соседи.По пути к Николасу, водитель-пард пристыковал машину к троллейбусным проводам и что-то отстучал на клавиатуре. Не знаю, что именно, но когда мы приехали, возле дома Николаса уже точно кто-то побывал. Ни следа наемников-шакалов, а еще целый городовой беар у входа. Увидев Николаса и меня в сопровождении невзрачного федерала, полицейский вытянулся стрункой и четко сообщил, что весь квартал проверен. Если Золотые и караулили, то исчезли. Возможно, их предупредили.Пард лишь скептически тряхнул усами.Подобно остальным федералам, этот был обычный, невзрачный фелида в классической для них серо-рыже-коричневой масти. Немолодой — когда-то контрастные пятна на шкуре выцвели, потускнели и теперь едва угадывались. Одет федерал был стандартно: серый, чуть старомодный костюм и такой же серый плащ. Не длинный, не короткий, непримечательный и не дающий даже возможности зацепиться глазом.— Все проще, — сказал госсоветник, прощаясь с нами у подъезда. — У наемников слишком хороший нюх на неприятности. Разбежались, едва запахло жареным.— Возможно, — согласился Николас. — В любом случае, спасибо за такси, агент.— Не за что, — улыбнулся пард. — Мне два месяца до пенсии. Как закончу с этим всем — может, пойду в таксисты. Глядишь, еще увидимся.Ульфсон и я одновременно засмеялись, представив себе таксиста-федерала.— Без сомнения, — с улыбкой ответил Николас. — Сейчас отблагодарить не имею права, но обещаю: хорошему водителю оставлю хорошие чаевые.Пард по-военному отдал честь, сел в свой неприметный черный мобиль той же марки, что и у полицейских патрулей, и уехал. Когда машина скрылась за углом, Николас повернулся ко мне.— Предупреждаю, — сказал полицейский. — Конфет ?Корувка? дома не держу. Чай будем пить с мёдом.— Иди уже, — засмеялась я в ответ. — Меня больше интересует горячая ванна.— ?Чистомытика? тоже нет, — добавил Николас совершенно серьезным тоном.Я остановилась перед дверью, посмотрела в блестящие серые глаза каниса. И произнесла максимально серьезно:— А я и не ребенок уже.Мылась я так долго и с таким наслаждением, что полицейский успел связаться с магазином готового платья на соседней улице и заказать мне вполне приличный костюмчик. Все как я люблю — укороченные штанишки, платье с фальшь-юбкой, жилетик и полотняная курточка с глубокими карманами. К моменту, когда мое нижнее белье более-менее высохло на полотенцесушителе (отстирала я его еще до начала банных процедур), Николас успел прогладить новый наряд. Поэтому обещанный чай с липовым мёдом я села пить в отличном настроении. Даже небольшая сырость одежды не мешала. Уж лучше чуть влажноватые, но чистые тряпки.Ухо и бровь мне заделали еще у Белых. Николас внимательно осмотрел раны, сообщил, что угрозы заражения нет и заклеил мне ухо новым пластырем — старый отвалился под душем. Бровь, к счастью, не кровоточила, разве что опухла и ныла Я глянула в зеркало, и меня передернуло. Госпожа Быстролап рисковала стать госпожой Страшноморд. Даже сквозь складку пластыря я видела, что без длинного, уродливого шрама не обойдется. Разный размер глаз (спасибо опухшей брови) на этом фоне как-то терялись.С пяткой тоже было плохо, но хотя бы не с такими мрачными перспективами на будущее. Нога по-прежнему болела, я из-за этого немного хромала, а ступня распухла. Ульфсон подержал ее в руках, покрутил в разные стороны, потрогал пятку своими сильными, но неожиданно мягкими пальцами.— До свадьбы заживет, — произнес Николас. — Ранка затянулась, повторное заражение исключено.— Уж не знаю, кому я теперь нужна в качестве невесты, — хмыкнула я. — С такой-то мордочкой.— Ну, я бы не отказался.— Что? — не поняла я.— Не отказался бы от такой невесты, — совершенно серьезным голосом произнес Ульфсон.Хорошо, что мы еще не начали чаепитие. А то бы уронила чашку на новенькую одежку. И хорошо, если бы не обожглась. Впрочем, из нас двоих только что отжег Николас.Я повернулась к полицейскому.— Кончай так шутить, канис, — приказала я. — Я совершенно серьезно говорила.— А я похож на шутника? — Николас поднял свои густые брови. — Я тоже серьезно, вульпес. Я канида. Ты канида. Один вид, хоть и разные семьи. Одновидовые браки разрешены. В чем проблема?— В том, — вздохнула я. — что я понаприехавшая в столицу фокси с рваным ухом, подбитым глазом, мерзким характером и отсутствием приданного. Ладно, посмеялись и хватит. Где чай?Николас ничего не сказал и проводил меня на кухню.Не иначе как по случаю сегодняшнего чаепития рабочий стол Ульфсона перестал быть рабочим. Свежая скатерть, пузатый чайный бак с краником, набор неплохой посуды, включая глубокие розетки для варенья, заполненные чем-то янтарным. Я потянула носом: таки да, судя по запаху — липовый мёд.Я уселась со стороны окна, спиной к оконному проему. Во-первых, здесь было чуть просторнее, а во-вторых, первый день новой недели оказался на удивление чудесным. Начало десятого, удивительно теплое осеннее утро, солнышко светит, птички порхают, ну и все такое.Я села в позу нога на ногу — держать пятку на полу все еще было неприятно. Николас подлил кипятка в бак, нацедил мне в чашку парящего травяного чаю и подвинул розетку с медом.— Липа, как и обещал, — произнес Ульфсон. — В смысле, мёд липовый.— Я поняла, — кивнула я. — Спасибо.Разговор не клеился. У меня в ушах до сих пор стояло предложение руки и сердца со стороны полицейского. Пусть и выраженного таким странным образом — не поймешь, как реагировать.А еще мне совершенно не хотелось спать. Хотя странное дело, после всех похождений по канализации с купанием в сточных водах я должна была повалиться в кровать, едва дойдя до места отдыха. И уже совершенно неважно, кто там меня приютил.Ан нет. Голова светлая, мысли четкие, сна ни в одном глазу. Прям я не я.— Что дальше делать планируешь? — спросила я.— В смысле? — не понял Ульфсон.— Как собрался искать кошку?Мне показалось или же полицейский действительно вздрогнул от этого вопроса.— Меня сейчас больше Небулоси занимает, — сказал полицейский. — Найдем его, найдем и Китти Муар-Линьковскую. И потом, у меня к нему уже личное.— Ты ж теперь снова честный полицейский, нет? — спросила я. — Можешь затребовать его на допрос. Официально.Действительно, одним из обещаний федералов было восстановить Ульфсона в качестве добросовестного офицера полицейского департамента. Зная, как быстро и споро господин Хайде Зикенберг делает дела, не приходилось сомневаться — скоро у Николаса будет новый полицейский значок. Но мужчина не спешил этому радоваться. Вздохнув, он сказал:— Так-то оно так, но…— Что ?но??— Неважно.Николас поднялся из-за стола, вылил в раковину почти не тронутый чай, сполоснул кружку, поставил ее на полку и повернулся ко мне. Смотрел, не двигаясь, наверное, с минуту. Я пошла на принцип и спокойно пила чай, пыхтя и прихлебывая. Стараясь не дать понять канису, что в моих ушах до сих пор стоит его оценка меня в качестве невесты.— Что планируешь? — спросил наконец Николас.Я поставила опостылевшую кружку на стол. Язык и нёбо неимоверно жгло от горяченного чая, который я хлебала, как прохладную газировку из ларька. Подняла голову и встретилась глазами с мужчиной.— Планирую хорошенько выспаться, — сказала я.И тотчас почувствовала, как меня кто-то укусил в шею. Хлопнув по загривку ладонью, я вроде бы даже почувствовала насекомое. Но, когда посмотрела на ладонь, увидела только маленькое пятнышко крови.— Вот ведь зараза, — вырвалось у меня.— Что такое? — насторожился Николас.— Ничего, просто мошка, — ответила я. — Так что, выделишь мне комнату? Я сегодня же вечером съеду, не переживай.Полицейский пожал плечами.— Я и не переживаю. Не понимаю только, куда ты собралась на ночь глядя? Оставайся у меня. Завтра с утра я снова на службу, квартира в твоем распоряжении будет.Я внимательно посмотрела в серые глаза каниса. Нет, в них не было показушной заботы. Только искреннее желание сделать мою жизнь чуточку лучше. Похвальное устремление. Жаль только, я не смогу им воспользоваться. Вся эта беготня по канализациям меня действительно утомили, но я при всем своем теплом отношении к полицейскому все-таки не собиралась делить с ним квартиру. Сегодня же — на вечерний поезд до Вульпинска, и здравствуй, семья.Я очень устала от всей этой детективной истории с расследованиями, погонями и вечной полутьмой. Нужно отдохнуть.— Нет, Ник, — вздохнула я. — Все, Роксана устала. Роксана размякла и хочет отдохнуть. Роксане хочется домой, к мамочке и сестренке.— Как считаешь нужным, — ответил Николас. — Иди спать, я сам съезжу на вокзал за билетом.Я снова взглянула в глаза полицейского. И впервые в жизни пожалела о несделанном. Что не ответила ?да? на его идиотское, но все-таки совершенно чистосердечное предложение руки и сердца.Эх, вот так и уплывают завидные женихи…***Николас приоткрыл дверь и снова заглянул в комнату, куда он поселил Роксану. Девушка спокойно спала, завернувшись в одеяло и уткнувшись носиком в подушку. Разорванное ухо торчит в потолок — держится на пластыре. Но Быстролап спит — крепко и сладко. Пока лисичка мылась, Николас позвонил знакомому медику, и тот порекомендовал ему максимально подходящие для вульпес транквилизаторы. Бегать за ними пришлось аж за три квартала, но говорят же — волка ноги кормят. Николас до хрипотцы надышался уже прохладным сентябрьским воздухом, но дело сделал: успел и забрать одежду из магазина готового платья, и сделать крюк до единственной канида-аптеки, где в наличии были нужные компоненты лекарства.Пока девушка сушила длинную рыжую шерсть под слабеньким, совершенно ?мужским? феном, Николас успел смешать нужные средства в нужной пропорции, и даже насытить ими банку с медом. Оговорка, когда он предлагал Роксане ?липу, то есть липовый мед?, не была уж совсем оговоркой. Результат того стоил. Измотанная, побитая, но непокоренная вульпес сопела в дальней комнате вот уже десятый час подряд.Вообще, с местом расположения девушки чуть было не возникла проблема. Дальняя спальная не использовалась, наверное, с весны. Там пыльно и грязно. Средняя комната давно уже отведена под вещевой склад, в гостиной спал сам Николас. Однако лисичка так долго плескалась, что Ульфсон успел привести дальнюю комнату в порядок: вымыл полы, протер пыль везде, куда мог достать, даже сменил постельное белье на новое. Когда Быстролап зашла в комнату, буркнула что-то типа ?спасибо? и закрыла за собой дверь, Николас остался возле входа. Его чуткие уши зафиксировали звук откинутого одеяла, затем под невеликим весом девушки тихонько скрипнул матрас, и уже через минуту комнату заполнял легкий посвист из лисьего носика. Быстролап выключилась, едва упав на кровать.Николас подумал, не переборщил ли с успокаивающим. Знакомый лекарь обещал три-четыре часа безмятежного сна. Роксана пошла уже на одиннадцатый. Впрочем, девушка так набегалась и напереживалась, что неудивительно. Николас прикрыл дверь дальней комнаты и пошел на кухню — разогревать еду. Видимо, кушать ему придется в одиночестве.Не то, чтобы Ник сожалел об очередном холостяцком ужине в одно лицо и сокрушался, что компанию ему не составит красивая рыжая гостья (пусть и с разорванным ухом). Просто за время вынужденного дневного безделья он накупил столько вкусного в ?Избушке? по соседству, что всерьез опасался обожраться на ночь. Планировались-то обед и ужин на две изрядно вымотанных персоны. Обед Роксана проспала, а Николас — пропустил, заменив на бутерброды с компотом. По всему шло к тому, что лисичка и ужин пропустит. Николас же на такие жертвы был не готов. Живот ощутимо подводило от голода.Он уже зашел в кухню, когда позади него, на стене коридора тихонько (Николас убавил звук звонка, едва Роксана уснула) затренькал фон. Мужчина напрягся — звонков в столь позднее время он не ожидал.Телефонная трель не умолкала. Николас выждал почти минуту, но фон не успокаивался. Кто-то явно требовал внимания хозяина. Скорее всего, это либо из Департамента, либо федералы. Собственно, больше звонить Николасу было и некому. Друзей, кроме Тундры, Ник так и не завел. Но северный бродяга сейчас в госпитале — отходит от кошачьей отравы. И потом, Сержис никогда не был болтуном. Бывало, что по три-четыре месяца не общались — и ничего, дружба не распалась. А может и наоборот, оттого и крепла.Николас подошел к стене и взял трубку.— Алло.?Добрый вечер, господин Ульфсон?.Накатывающую сонливость как рукой сняло. Говорящий на том конце провода был из кошачьих. Учитывая события последних дней, Николас не ожидал от этого разговора ничего хорошего.И не ошибся.— Кто говорит??Называйте меня господин М?.— Мяу??Очень смешно, — фыркнул триф. — Но уверяю, это ненадолго. Сейчас погрустнеет?.Николас не отвечал. В разговоре с телефонными хулиганами, да и вообще какими-либо гаденышами, излишняя болтливость не приветствуется. Это мягко говоря. А чаще категорически противопоказана. Это нехитрое правило Николас усвоил, едва приехал в большой город, где за анонимностью проводной связи можно спрятать кого угодно.Также он знал, что любому недоброжелателю нужно дать возможность выговорится. В таких условиях ему и ошибку сделать проще, да и вообще. Под ?вообще?, например, кроется недокументированная функция домашних телефонных линий сотрудников полиции — все их входящие и выходящие звонки фиксируются на фон-станции. Запись не ведется, конечно, но список адресатов хранится месяц. Об этом мало кто знает, хотя информация не из секретных.По всему выходило, что Господин М — из числа знающих.?Прежде чем вы броситесь выяснять, откуда я звоню, — произнес голос в трубке, — вынужден сообщить: я здесь проездом и ненадолго. Буквально на минутку. Я должен передать вам сообщение?.Голос замолчал, не подавал звука и Николас. Игра в молчанку длилась с полминуты, и наконец полицейский не выдержал.— Говори уже, — произнес Николас.?Другое дело, — в голосе из трубки послышалась усмешка. — В общем так, Ульфсон. Если хочешь, чтобы твоя подружка когда-нибудь проснулась, ты будешь делать все, что мы скажем?.— Продолжай.?Отлично, — обрадовалась трубка мягким, чуть хрипловатым кошачьим голосом. — Девчонка будет спать еще сутки. Плюс-минус. Потом отойдет в сон — это мы гарантируем. Не пытайся искать противоядие, не получится. Даже если найдете следы отравы в крови, все равно не хватит времени на синтез антидота. Я понятно излагаю??.— Более чем.Николасу все было понятно. И неожиданный ?укус мошки?, и то, каким образом стрелок из-за окна отравил лисичку. Духовая трубка — тихое и в умелых руках смертельное оружие. Само по себе не редкость, но без мастера стрельбы из него — довольно безобидное. В случае с Роксаной, увы, к духовой трубке прилагался и профессиональный стрелок-духарь. Даже страшно подумать, в какую сумму обошлась его аренда. По всей стране их то ли трое, то ли четверо, Ульфсон сам точно не знал.?Не слышу искренности?.— Понятно излагаешь, дурь валерианная, — прошипел сквозь зубы Николас. — А теперь слушай сюда, сын крысоловки. Я сделаю все, что эти самые ?вы? скажете, не вопрос. Надо будет, голым пройду через всю канализацию с плакатом ?крысы — отбросы? на груди. Протанцую два часа на углях или проглочу ужа живьем. Что попросите. Только ты уж себе запомни. Если журналистка не проснется, вы с ней в этом вашем кошачьем мире не пересечетесь, не надейся. Выслежу и перещелкаю всех до одного. И не в сон, а совсем. Ну как, я понятно излагаю??Вы, канисы-полицейские, настолько предсказуемы, что даже скучно, — с напускной ленцой в голосе произнес триф. — Да-да, злой большущий волчище, я все услышал. Теперь ты послушай меня, маленького черного котенка. Даже если ты до нас доберешься и, как ты образно сказал, перещелкаешь, это не вернет твою подружку в мир. И не забывай, серая башка, что от вечного сна до этого твоего ?совсем? — полшага. А у нас обувь большого размера. Тебе и не снилось, какого большого?.— Хвост не дорос со мной размерами меряться, Лени.Секундная пауза в ответе наглого кота подтвердила все догадки Николаса. Он давно уже заприметил за таинственным ?посланником Небулоси? слабость маскировать имена через начальную букву — инициал. Это подвело его и в первый раз, когда Ник и Роксана вычислили нанимателя Золотых, и сейчас — когда Лени Марцоки таким же образом зашифровал уже свое имя.?Что??— Что слышал, Марцоки, — усмехнулся Николас. — По-прежнему душишься ?Мятным рассветом?, кошара? И думаешь, такой совсем умный, что никто тебя не опознает??Я не знаю, куда у тебя там повернулся разум, полицейский. И что ты сейчас несешь. Но пока совсем не обезумел от горя, слушай сюда: сегодня ровно в полночь ты с лисой в багажнике приезжаешь по адресу, который лежит в твоем почтовом ящике. Не боись, рыжая этого не запомнит. Ей спать еще долго. Если будешь вести себя хорошо, получишь девчонку живой и невредимой. Вколем ей антидот, заберешь тепленькую, и можешь делать с ней, что хочешь. Если же нет…?— Я все уже сказал, — прервал поток условий Николас. — Сделаю, что вашей милости угодно.?Ну и отлично, — снова по-кошачьи фыркнула трубка. — Тогда до полуночи?.— Я буду на месте, — произнес Николас. — И не забывай, я тебя предупредил. На всякий случай ищи самую глубокую крысиную нору, Лени.Трубка ответила короткими гудками.Николас спустился к подъезду, проверил почтовый ящик и действительно обнаружил там неподписанный конверт. Вскрыл и удостоверился, что никаких зацепок письмо от преступников не содержало — выйти с этим ?вещдоком? на кого-либо в Фаунтауне было решительно невозможно: стандартная почтовая бумага, обычные чернила, печатный почерк.Он вернулся домой, в розетке из-под меда сжег записку вместе с конвертом, затем снова подошел к телефону и на память набрал номер.— Привет, Вик, — сказал полицейский. — Собирайся, ты мне нужна сегодня ночью. Нет, и не надейся, не для этого. Жду.Вообще-то, по паспорту она Виктория де Краси?. Но все, кого знал Ульфсон, обращались к ней в мужской форме этого имени — Виктор или Вик. Да и сама она давным-давно уже подписывала бумаги своим ?мальчиковым? именем. Тому вполне себе имелось оправдание, и крылось оно в настоящем имени дальневосточной лисички — кицунэ на ее родном языке.Вику Сенбути — так на самом деле звали единственного оборотня в Отделе прямых расследований. Структуре в Департаменте полиции, о существовании которой знали только высшие руководители муниципалитета, да и то не все. Волею судьбы об Отделе однажды совершенно случайно узнал и Николас. За что был публично унижен полковником Курцпоинтом, а потом принужден подписать страшнейшие бумаги о неразглашении. Такой крутизны бумаги, что Николасу было проще отказаться от собственного имени, чем растрепать кому-либо о существовании и Отдела, и Вик, и вообще о чем-либо даже близко к ним стоящем.Семья Виктории родом с Архипелага восходящего солнца, но сама девушка родилась уже здесь, в столице. И годиков до десяти ничем не отличалась от других иммигрантов с Востока: раскосая, черно-бурой масти, с шикарной переливчатой шевелюрой, сохраненным хвостом и врожденной чуждостью для всех вульпес Фаунтауна. Несильно отличаясь от молодых лисичек города, она оставалась чужестранкой, даже не смотря на свой образцовый мырьяр и модные молодежные тряпки. Может быть, желание быть ?как все? и пробудило природный дар Вику Сенбути. А может, что-то еще. В любом случае, сейчас девушке еще и двадцати нет, но она официально — офицер оперативной группы в звании капитана. На два чина выше, чем у Николаса.Что, впрочем, совершенно не добавляло Вик серьезности.— Ты совсем сбрендил? — спросила кицунэ, разглядывая объект мимикрии. — Затащил смазливую лисёну в кровать, а меня просишь ее продублировать?— Да.— Могу поинтересоваться с какой целью? — прищурилась Вик. — Чтобы отправить меня к ее папочке до наступления ночи? И это после всего, что у нас с тобой было романтического?— Из всего, что у нас с тобой было роматического, Вик, так это девятичасовое сидение в мусорном баке.— Да-да, помню, — усмехнулась девушка, по-прежнему не сводя глаз с Роксаны. — Я помню упругость твоих бедер… Я вспоминаю запах твоих волос…— Конечно, — прервал девушку полицейский. — Ты сидела у меня на коленях, иначе мы в баке не помещались. А пах я потому, что повар местного ресторана вылил мне на голову забродивший соевый соус.Если бы не история с беспробудной сейчас лисичкой, Николас, пожалуй, даже рассмеялся бы, вспоминая то совместное с кицунэ дежурство. Однако сейчас Ульфсону было совершенно не до веселья.— Сможешь изобразить? — спросил он оборотня.— Спрашиваешь! — по-кошачьи фыркнула та. — В прошлый раз ты попросил меня скопировать броненосца.— По-моему, у тебя отлично получилось.— Ага, — кивнула кицунэ. — Потом неделю по привычке ходила сгорбившись.— Соберись, Вик, — попросил Николас. — Мне на самом деле сейчас очень нужна помощь.Дальневосточная лисичка наконец повернулась к полицейскому.— Когда все закончится, — сказала Вик, — ты ведешь меня в ресторан. И не так, как в прошлый раз.— Напомни, а что было в прошлый раз?— В прошлый раз, Ульфсон, мне пришлось быть официанткой и обслуживать тебя с какой-то вшивой фелис! Не представляешь, как неудобно прятать диктофон в костюме лакея!— Это была жена главного контрабандиста Западного округа.— Да хоть муж! — девушка топнула ногой. — Ты привел меня в синайский ресторан, и там не было ничего вкусного! Только девяносто шесть сортов лапши!— Не отвлекайся, Вик, — перевел тему Николас. — Копируй вульпес, и пошли. Нам еще подготовиться к операции.Девушка отвернулась и снова уставилась на лежащую лисичку.— Уходи.— Зачем? — не понял Ульфсон.— Я сейчас перекидываюсь.— Это я понял. Но зачем мне уходить?Кицунэ обернулась через плечо.— Я буду переодеваться, дубина. И обнажать твою лисёну до белья, чтобы напялить ее одежду. Не видишь, она упала в кровать, не раздеваясь?Николас усмехнулся.— Ну, здесь тебе повезло, — сказал мужчина. — Эту одежду я ей только сегодня купил. Она нигде не примелькалась, а значит, нам с тобой бесполезна. Ты пойдешь в ее собственных тряпках. Я как раз все постирал, все висит на балконе, должно было высохнуть.Виктория де Краси секунды три смотрела на полицейского своими широко открытыми восточными глазками, после чего с придыханием произнесла:— Николас, женись на мне, а? Ну, если у тебя с этой интеллектуалкой ничего не получится.