Глава 15. Хань (1/1)

Еще десять минут назад самой большой проблемой последних дней я считала утраченный часофон. Еще в первом зале я спросила крыса, нельзя ли достать мой ?Ники-Тики-Таки? со дна ?бассейна?. Однако Деннис-младший лишь покачал головой и сказал: даже если он достанет устройство, стоимость ремонта часофона будет выше цены на новый. Грязная вода — не лучшее соседство с тонкой часовой механикой и электрическими схемами.Сейчас же куда большая проблема — мое же обоняние. Оно и само по себе у вульпес хорошее (куда лучше, чем у кошек, например), но конкретно здесь и сейчас… Атакованное обилием химических запахов, оно превратилось в изысканную пытку моего несчастного мозга.Третий зал, куда нас вывел мюрид, официально считался отгрузочным ангаром. Но вонь здесь стояла куда сильнее, чем в помещении с бассейнами. То ли сосуды негерметичны, то ли еще что — я почти не могла дышать. А хуже всего то, что разум помутнел. Мир воспринимался как картинка на экране телевизора: нечетким и как будто игрушечным. Все вокруг меня вдруг потеряло натуральность, словно и не я шла в компании с двумя длинноусыми товарищами, а какая-то другая Роксана — персонаж художественного произведения, героиня приключенческого фильма.Да, я могла управлять этим героем как собой. Говорить, двигать руками и ногами, дышать и даже ощущать мир всеми доступными органами чувств. Но это не делало ощущение мира более настоящим. Мы шли вдоль шеренг деревянных поддонов, уставленных все теми же стеклянными сосудами. Помещение ангара оказалось небольшим: метров двадцать на сорок. Центральная часть зала оставалась пустой, но мы вышли со стороны боковой стены, и сейчас топали по импровизированному проходу между поддонами. Метров через десять идущий первым мюрид повернулся и произнес тихим шепотом:— У них оружие.Вместо ответа крыс подбросил на ладони свой собственный шестиствольный метатель. Из-за чрезвычайной тяжести Деннис-младший нес оружие наперевес: впереди себя, двумя руками, с наклоном вперед. Я немного понимала в оружейной теме, однако знала, что даже полицейский усыпитель с его малюсеньким диаметром ствола дает приличный толчок назад, когда стреляешь. Что будет с маленьким крысом, задумай он выстрелить из этого бревномета — страшно подумать. Но Деннис-младший знает, что делает.Мы вышли в центральный проход.Как и на складе, освещение было тускловатым — слабосильные химические светильники не могли разогнать подземный мрак. А в этих условиях глаза выросших под землей раттусов намного сильнее, чем у канида. Поэтому первого из шакалов крыс увидел раньше, чем тот его. Деннис-младший дал нам с мюридом знак стоять на месте, после чего тихим, почти кошачьим шагом быстро устремился вперед.В то время как все мое существо бунтовало в предвидении смертельного выстрела, ?я-на-экране? спокойно смотрела, как крыс бежит убивать ни в чем не повинного каниса. Вот Деннис-младший почти добежал до охранника, вот тот все-таки услышал шаги и начинает поворачиваться, вот он поднимает свое оружие — тот самый длинноствольный пистоль. Николас говорил, похожим оружием обстреливали нашу машину.Я ожидаю неминуемой смертельной развязки — могучий бабах, клубы дыма и поверженная фигура албанийца. И лужа свежей красной крови — как из моего видения, где Бахир жестоко разобрался с двумя наемниками.Но ничего этого не происходит. Крыс в прыжке падает на колено, прицеливается, затем раздается громкий, но совершенно не пугающий щелчок — и тут же слабый свист, похожий на звук пара из прохудившейся скороварки. Охранник вздрагивает, его рука с оружием останавливается на полпути, и через секунду шакал плавно оседает на пол. Крыс не успевает подхватить тело, и вторым из нарушивших тишину звуков становится лязг от удара длинным стволом о бетонный пол.Мы с мюридом подошли, когда крыс уже обыскал потерявшего сознание противника. Против ожидания, я не заметила следов крови. Зато здесь царил новый запах — кислый, вязкий, как будто с привкусом горелого. Но стопроцентно синтетический. Я не знала, чему он может принадлежать в природе.— Ты его… — начала я, но крыс меня прервал.— Тс-с-с! — Деннис-младший приложил пальцы свободной руки к губам и сказал шепотом. — Тише. Где-то еще один бегает.Я послушно перешла на почти бесшумный шепоток.— Так это не метатель? — спросила я, глядя на шестиствольное чудовище в руках крыса.— Метатель, — кивнул Деннис-младший, вставая на ноги. — Только особая модель. Их только в Скандии делают, и то подпольно.— А почему нет крови?— Потому, что заряжен обычными парализующими иглами, — ответил крыс, потом оглянулся и прислушался. — Тебе в самом деле интересно??Я-на-экране? пожала плечами. Не сказать, что я изнывала от любопытства, но вульпес от природы любопытные, и Роксана К. Быстролап не исключение.— Эй, хвостатый! — крыс вполголоса позвал мюрида. — Иди сюда.Подошедший к нам лабораторный мыш вопросительно взглянул на Денниса-младшего.— Это тот самый охранник? — крыс указал на бессознательное тело. — Который хвастался?Мюрид присмотрелся к шакалу и отрицательно покачал головой.— Хорошо, — произнес Деннис-младший. — Объясни лисичке, как работает Князь Тишины. Ты ведь знаешь, верно?— Да, — виновато ответил мюрид. — Мне доводилось их перезаряжать. По распоряжению Дыма. Это мерзкое оружие, хоть и гуманное.— Ну вот и объясни, — приказал крыс. — А я пойду найду нашего хвастуна.Деннис-младший удалился, оставив нам усыпитель, но предварительно что-то вынул из спускового механизма. Затем забрал у албанийца его длинноствольный пистоль. Тот хоть и был вдвое длиннее, зато легче и, как я понимаю, точнее Князя Тишины.Крыс ушел, а мюрид поднял с пола оставленное Деннисом-младшим оружие. Приглядевшись, я заметила, что рычажок на боковой части исчез, оставив лишь маленький крепежный пенек.— Откуда раттус? — спросил белый мыш. — Полиция? Федеральный агент? Спецназ? Никогда не слышал, чтобы из шпионов набирали из канализационного отребья.?Я-на-экране? покачала головой.— Я сама уже ни в чем не уверена.— Ну ладно, — мюрид вздохнул, осматривая монструозное оружие. — Хитрый парень. Заблокировал предохранитель и вынул рычаг управления. Теперь этой штукой разве что в рукопашную. Даже если не выстрелит, можно дать по башке.Белый мыш хихикнул.— Смотри, — мюрид ткнул пальцем в один из шести граненых стволов. — Это ствол-патрон. Когда он заряжен, в задней части находится гремучий порошок, потом, ближе к концу ствола, металлическая шайба-пыж, и уже за ней — подкалиберная игла.— Какая-какая игла?— Забудь, — отмахнулся мыш. — Тоненькая, в общем. Ствол большой, а игла маленькая. В пробковом коконе, он потом на лету разваливается. Вот, смотри, что дальше. Когда я нажимаю на спуск, замыкается электрическая цепь, и в одном из стволов от электричества раскаляется до бела специальная проволочка. Она поджигает гремучий порошок, который при горении выделяет безумное количество газа. Газ толкает шайбу, та — иглу в своем коконе. Она разгоняется по стволу, но стоит ей вылететь… Вот, смотри сюда.Аккуратно держа оружие направленным от меня, мюрид поднес дульный срез мне к глазам. Я сумела заметить, что только пять стволов из шести по-прежнему смотрят в мир своими амбразурами. Шестой же оказался заперт изнутри металлической крышкой. То ли от удара, то ли от воздействия того самого гремучего газа ее аж немного выгнуло наружу, но крышка выдержала. Из тонюсенького отверстия в ее центре струился дымок с тем самым неприятным кислым запахом.— Пыж выталкивает иглу и запирает ствол до того, как раскаленный газ вылетит следом и раздастся хлопок сжатого воздуха, — объяснил крыс. — Излишки давления стравливаются через тоненькое отверстие по центру.Я понятия не имела, что такое гремучий порошок, почему он должен гореть, а не греметь, и что такое пыж. Большой пыжик? Все, что я выяснила из объяснения мыша, это что маленькая иголка бесшумно вылетает из большого ствола. Этого мне хватало настолько, что хотелось забыть.Вздохнув, я решила не расстраивать мюрида и поблагодарила за проведенную лекцию по оружию. Оставался только один вопрос:— А почему его называют Князь Тишины?— Понятия не имею, — мюрид пожал плечами и опустил оружие обратно на пол. — Наверное, романтика северян. Пушка родом из Скандии, где до сих пор в ходу огнестрельное оружие.— Огнестрельное? — не поняла я.— Ну да, — кивнул мыш. — Работающее на энергии сгорающего гремучего порошка. У них не ахти с технологиями: до сих пор не умеют хранить сжатый воздух. Поэтому изобретают другие энергоносители. Грубые, но мощные.Я затрясла головой. От обилия научных слов у меня загудели виски. А может быть, из-за этого дурацкого всепроникающего химического запаха, дополненного кислым ароматом сгоревшего ?энергоносителя?.— Погоди, — спросила я. — А из чего делают этот порошок?Мюрид заинтересованно поднял на меня свой страшноватый, красноглазый взгляд.— Ну, вообще-то рецептов много. В предвоенное время наука Империи уже освоила промышленный выпуск этого вещества. Потом его, правда, запретили как негуманное.— Хорошо, спрошу иначе, — вздохнула я. — Какой из этих рецептов как-то касается содержимого канализационных труб?Лабораторный мыш на пару секунд призадумался.— Пожалуй, самый простой рецепт из калиевой селитры, серы и угля. Селитра выводится из мочевины, которая является… Хотя нет, постой. Ружейный порошок на базе пироксилина тоже можно синтезировать, если предварительно перегнать из мочевины аммониевую кислоту. Мочевина это…— Я знаю, что такое мочевина! — шикнула я на мюрида. — Можно ее добывать из канализации в промышленных масштабах?— Разумеется! — с энтузиазмом подтвердил мыш. — Как раз здесь ее как нигде много.?Я-на-экране? испарилась вместе с последними крохами кислого огнестрельного запаха. А обычная, нормальная я достала из кармана курточки изрядно промокшую, но все еще наглядную схему канализации.Развернув лист, я оглядела его внимательно. Так и есть, кроме ?нашей? лаборатории в верхнем левом углу бумажки, на схеме располагались еще несколько похожих объектов. Все они были помечены какими-то знаками, которые я расшифровать не могла.Но смог мюрид. Привстав на цыпочки и заглянув в схему, он удивленно округлил свои красные зыркалки.— Откуда у вас это? — с потрясением в голосе произнес мюрид. — Это же…— Это что? — раздался голос за спиной низкорослого.Я оторвала взгляд от схемы и глянула поверх плеча мюрида.Деннис-младший вернулся. Мужчина прижимал правую руку к животу. Ткань фуфайки, что он носил под курткой, вымокла. В темноте я не видела цвета, но нюхом ощутила знакомый, кислый запах человеческой крови. Крыс с трудом стоял на ногах, свободной рукой опираясь на длинноствольный пистоль, как на трость.— Очень шустрый Золотой, — сквозь зубы попытался пошутить Деннис-младший. — Был… Теперь спокойный…Крыс скривился от боли и начал падать на бок.Я бросила карту на пол и рванулась к Деннису-младшему, мюрид секундой позже. Вдвоем мы стащили с крыса куртку и усадили его на пол. Впрочем, долго в таком положении крыс не просидел, все заваливаясь вправо. Я попыталась повернуть маленькое тельце, но мюрид неделикатно оттолкал меня от Денниса-младшего.— Найди какую-нибудь тряпку! — приказал он.— Где? — я подняла брови. — Здесь, под землей?— Да где хочешь! — рявкнул мюрид. — Он истекает кровью! Нужно что-то впитывающее!Я глупо покрутила головой вокруг. Сплошные деревянные поддоны, стекляшки на них, бетон под ногами и над головой. Где здесь найти бинт или тряпку, я решительно не представляла. Может быть подойдет бумага? Увы, взгляда на пол, где лежала брошенная схема канализаций, хватило, чтобы понять бредовость этой идеи. Деннис-младший истекал кровью, мюрид возился рядом с ним, придавливая рану ладонями. И ничего, что могло бы сойти за бинт, рядом не было. Даже тряпок — и то нет. Моя куртка из парусины. У крыса — вообще из брезента. Стоп!— Эй, ты! — крикнула я, прежде чем сообразила, насколько это невежливо. — Твой халат подойдет?Лабораторный мыш оглядел себя, словно впервые видел.— Да вот же ж! — произнес он. — Вульпес, иди сюда. Клади ладони мне на руки! Смелее, рыжая!Я склонилась над крысом. Деннис-младший часто и неровно дышал, с хрипом и бульканьем. Как приказал мюрид, я закрыла своими ладонями маленькие ручки мыша, хотя не понимала, чем это может помочь. Получился бутерброд из ладоней: две (одна на другой) мюрида, а потом точно так же две уже мои.Мюрид лихо вытащил окровавленные руки и тут же шлепнул ими поверх моих.— Держать так! — крикнул он. — Дави на рану! Как можно сильнее!Пока я с ужасом смотрела на уже свои окровавленные ладони, из-под которых медленными толчками выбивалась горячая кровь моего недавнего спасителя, лабораторный мыш выскользнул из халата, затем неловко, но быстро порвал его на несколько частей. Скатал одну из тряпок в бесформенный комок размером в кулак и подсунул мне:— Держи! Прижми рану как тампоном!Я послушно подложила комок под ладони и снова прижала. Когда-то белоснежная ткань разом потемнела. Я осознала, как быстро пропитался импровизированный тампон и побледнела. Стало очень, очень страшно. И от вида и запаха крови, и вообще от случившегося, и от моей роли в этом… Но еще больше я боялась потерять Денниса-младшего, поэтому давила на рану изо всех сил. Крыс сначала постанывал, но вскоре и на это он уже был неспособен. Лишь дышал хрипло и страшно, с бульканьем где-то в груди.Подскочил мюрид. Из остатков халата он сварганил длинную ленту-бинт, которой мы за пару минут обернули крыса вокруг тощей груди. Все это время я тупо держала в руках напрочь промокший ?тампон? — мюрид отдал его мне, подсунув вместо него свежий. Я обрадовалась, увидев, что новый ?тампон? темнеет много медленнее, чем первый. Посчитала, что худшее позади — мы справляемся с кровотечением.И тут же пожалела о своей беспросветной медицинской тупости. А еще на курсы медсестер ходила!— Давление упало, — скривился мюрид. — Слишком большая кровопотеря. Нужна срочная госпитализация.— Да, но…— Без тебя вижу, что но! — вскрикнул мыш. — Давай, бери его под руку и понесли к выходу.Я стояла в полной неподвижности. Понимая, откуда и куда нам придется нести крыса, я не тешила себя надеждами. Даже если вынесем его наверх, до ближайшего госпиталя еще топать и топать. И это ночью, в промышленной части города — считай, с водоочистной станции. Найти такси здесь вообще не вариант.Думай, рыжая, думай, — говорила я себе. — Если мало шансов донести крыса до больницы, что можно сделать? Позвать на помощь? Безусловно. Но как? Мюрид сказал, что всех людей здесь только он да четверо охранников. И все очнутся нескоро. Кто может помочь?Решение пришло в мою голову быстро. Как будто озарение.Если никто в этом мире не может помочь, может, следует позвать кого-то из другого? Бред-бредовый, я отчетливо это сознавала. Но висящий на моем плече крыс как-то устранил все блоки и предубеждения, и я решительно остановилась.— Держи его! — уже я приказала мюриду. — Мне нужно уснуть.— Чего?Глазами лабораторного мыша можно было остановить пару локомотивов на полном ходу. А если бы он начал моргать попеременно левым-правым, то вполне сошел бы за светофор на железнодорожном переезде.— Мне нужно уснуть, чтобы позвать на помощь! — крикнула я. — Не спрашивай ничего. Как мне уснуть? Ты же ученый, ты знаешь!Мюрид задумался, усаживая крыса на пол. Затем аккуратно положил его на бок и распрямился.— Нужно снотворное, — наконец сказал он. — Или какой-то наркотик.— Да где ж я его возьму… А если выстрелить в меня из усыпителя?— Тебе уснуть или вырубиться? — зло спросил мюрид. — Парализатор блокирует большую часть нервных функций, это вообще не сон! Ты вообще знаешь, какой это удар по организму — боевая оружейная отрава?— Погоди, а сможешь сжать мне сонную артерию? — спросила я. — Черный пантер так делал!— Я не убийца! — отозвался мыш. — И не пантер. Потом, нужна боевая практика. Это только в шпионских фильмах все просто — нажал и готово.Я раздраженно притопнула. Ну почему ничего не получается?Если только… Безумная мысль, но почему бы не попробовать? Хуже точно не будет.Я рванулась назад, где мы бинтовали крыса, схватила с пола шестиствольный монстр и с трудом подняла его в горизонтальное положение. Три килограмма? Три раза ха! Эта жуть весила, должно быть, с половину меня! Ну и хорошо. Чем тяжелее, тем лучше! Как там сказал мюрид: если даже не выстрелит, можно дать им по башке?Двумя руками я схватила метатель за пачку стволов, подбежала к ближайшей стекляшке с неизвестным мне пока содержимым, со всей силы размахнулась и долбанула Князем Тишины по емкости. Ничего не вышло — на стекле лишь образовался скол величиной с кулак, а обратная отдача бросила пистолетную ручку мне в лицо.Удар, звездное небо перед глазами, дикая боль в разбитой брови. И тут же — что-то мокрое и темное, застилающее взгляд левым глазом. Я поняла, что это моя собственная кровь. Странным образом это лишь добавило мне злости и силы. Второй удар был уже точнее — по стеклу поползли трещины. Третий удар, как в детской сказке, оказался решающим. Бутыль почти с меня ростом лопнула, и заключенная там жидкость рванулась на свободу — попутно облив своего освободителя с ног до головы.Я втянула воздух широко открытым ртом, чтобы тут же закашляться в невыносимой химической вони. Ни малейшего сходства с ароматом ?Чистомытика? — страшная, выворачивающая ноздри наизнанку вонища, напрочь лишающая возможности дышать. Грудь как будто сковало стальным обручем — я лишь бессильно хватала воздух ртом, пока не провалилась в бессознательное…Девятый сон РоксаныНа этот раз Фантазия выглядит плохо. Я не знаю, что случилось, но окружающее меня пространство будто выцвело. Потеряло краски и прозрачность одновременно, стало мутным и серо-коричневым. Я по-прежнему стою в центре белого ?ничто?. Если в прошлый раз тут было огромное окно с видом на город, а в позапрошлый — миллион кошек, то сейчас полная тишина и пустота, ничего конкретного.— Есть тут кто? Эй! Кто-нибудь меня слышит? — спрашиваю я и не получаю ответа.Я иду вперед. И чем дальше топаю, тем меньше освещенность. Наконец ?свет из ниоткуда?, так удививший меня в первое посещение Фантазии, меркнет до состояния полутьмы. Странное дело, но стоило только стемнеть — я начинаю лучше видеть! Из неясных контуров ткется полотно новой картинки: я оказываюсь между рядами склянок с неизвестным содержимым. Ровно таких же, как в ?отгрузочном ангаре?, только бутылки не стоят на деревянных поддонах, а лежат несколькими ярусами прямо на полу. Они обращены донышками в проход, и я вижу свое искаженное отражение каждый раз, как прохожу мимо очередной емкости. Удивительно, но в каждом новом отражении — новая я. То в каких-то жутких рваных шмотках, то с синяком под глазом, то наоборот — в изысканном вечернем платье и в космической стоимости украшениях. Странно.— Эй, есть тут кто-нибудь? — снова спрашиваю я.И снова тишина.Я иду дальше и дальше, пока не выхожу на пересечение двух проходов в рядах бутылок. Мой путь ведет вперед, но ненадолго — я вижу, что метров через десять он завершается тупиком. Боковые же проходы свободны на бесконечность в обе стороны. Я несколько минут стою, пытаясь выбрать верное направление. Но ни один из путей не кажется мне правильным.— Заплутала? — раздается знакомый голос позади, и я спешно оборачиваюсь.Мими Миу! Надо же, я уж и не думала ее повстречать!— Мими? — спрашиваю я.— Да сто лет уже Мими, — улыбается кошка. — Ты какими судьбами здесь, рыжая? Это мое дело. Я его расследую.— Расследуешь? — я не понимаю.— Ну да, — кивает фелис. — Нелегальное производство. У наших милых дельцов из ?П и Ж? контракт на производство страшной вещи. Этого нельзя допустить.— Да-да, — поддакиваю я, — знаю даже какой. ?Чистомытик? и смывка фантазии.— Что? — кошка удивленно округляет без того огромные глаза. — Причем тут детский шампунь, Рокси? Я расследую производство гремучего порошка — у военных он называется пиропо?рох. Ну или короче — просто порох.Настает моя очередь удивляться.— Погоди, — говорю я. — Я думала, ?П и Ж? воруют фантазию у детей при помощи своего шампуня! Чтобы поддерживать продажи!— А, вот ты о чем, — говорит кошка. — Да, была наводка, что какой-то там шампунь как-то странно действует на людей. Но ничего не подтвердилось. Наши медики купили несколько флаконов и проверили — чисто. Но я в этом не участвовала. Мне больше интересен криминальный бизнес корпорации — нелегальное производству аммониака. С его помощью делают тот самый порох — запрещенное еще с довоенных времен вещество страшной убойной силы. Этим делом я и занимаюсь.Я потрясенно молчу и все, на что меня хватает, это:— Но я…— Я не знаю, что ты ищешь, Рокси, — говорит Мими. — И честно говоря, не хочу знать. Я просила тебя вытащить гадалку из неприятностей. Мне нужна была ее провидческая сила, чтобы справиться с этим заданием. Но ты не успела, и гадалке пришлось идти на риск — усиливать свой талант непроверенным пока еще стимулятором. И… не справилась. Не сумела помочь мне. И сама еле на этом свете осталась, и меня подвела. Я вот-вот окончательно усну, а ?П и Ж? выполнит контракт на производство порошка смерти. Мне очень жаль.Мне тоже было… странно.Я слушала Мими, которая говорила вроде бы разумные вещи, но в голове у меня никак не укладывалось, что я могла так ошибиться. Нет, это совершенно исключено. Может быть, Мими хочет подсказать мне что-то? То, что я сама уже знаю, но никак не могу признать?Я подняла глаза и поняла, что кошка исчезла. Вот только что стояла передо мной, а теперь — пустота.И снова позади меня раздается голос.— С ней все будет хорошо.Нет, ну что это за привычка такая подкрадываться сзади? Ненавижу эту черту фантазийного мира! Я уже неспешно поворачиваюсь, зная, кого увижу.Госпожа Абессинская собственной персоной. Кошка в том виде, в котором я ее увидела в метро. Обилие украшений, темно-синие одежды и большие серьги-колечки. И еще — почему-то моя сумочка в руках.— Здравствуйте, — говорю я. — Вы уже выздоровели?— Твоими стараниями, милая, — улыбается кошка, подходит и чмокает меня в щеку. Я сама невысокая, но маленькой фелис все равно приходится встать на цыпочки, чтобы дотянуться до моей щеки. Не удаленные кошачьи вибрисы щекочут мне нос.— Почему вы сказали про Мими, что с ней все будет хорошо? — спрашиваю я.— Потому, что я это видела, — отвечает гадалка. — Ты ее спасешь.— Снова я? — злюсь я. — Другие спасатели заняты? У меня, на минутку, друг истекает кровью.— Его спасут другие.— Вы это видите.Фелис кивает.— Да, — говорит Абессинская. — Я это тоже вижу. Но это не значит, что тебе не нужно стараться.— Как? — кричу я. — Как мне разорваться на части, чтобы все успеть? Чтобы никто больше не страдал! Будь проклят этот шампунь, эта наша с вами встреча в метро и вообще!Кошка смотрит на меня, прищурив свои бездонные глаза.— Аккуратнее, — говорит Абессинская. — В мире Фантазии любое случайно брошенное проклятье может сбыться.— А мне все равно! — отвечаю я. — Сейчас я хочу только одного: чтобы все это кончилось! Я уже не понимаю, где правда, а где вымысел. Вы мне поведали страшную сказку о Фантазии и детях. Мими — о преступном сговоре в огромной корпорации. Кому верить?Гадалка вздыхает и произносит:— Я рассказала тебе историю, как ее вижу я. Ты разделила мои страхи и стремления. Но перед тем, как рвануться в мир Фантазии, ты узнала и другую правду. Что ?П и Ж? нечисты на руку, и занимаются нелегальным производством оружия.— Ну и? — я требую продолжения.— Дело в том, что обе правды совершенно независимы, — объясняет гадалка. — Я вижу ситуацию так. Наша с тобой знакомая — иначе. Возможно, кто-то третий увидит ее вообще по-другому. Ситуацию это не меняет. Тебе нужно исправить мир. Ты для этого рождена.— Ничего себе предназначение! — вскрикиваю я. — Пойти в дом сумасшедших, расследуя смывку фантазии у детей. Или получить дырку во лбу из запрещенного оружия, когда буду расследовать производство пороха.— Повторяю, — настойчиво говорит Абессинская. — Может быть, обе эти правды неверны. Ты должна слышать только себя.Я делаю шаг назад и отхожу от Абессинской. И прислушиваюсь только к себе.Моя голова работает как счетная машина. Последняя деталь мозаики встает на свое место, и теперь я вижу картину так, как она выглядит на самом деле. А не так, как я додумывала, пользуясь разрозненными подсказками тут и там.— Нет, — я мотаю головой. — Все не так. Нет никаких двух правд. Есть один процесс, просто Миу и вы смотрите на него с разных сторон. Корпорация действительно использует ?Чистомытик? в своих целях. Но совсем не так, как вы мне это описали.— Милая, я честно не понима…— Все куда проще и прозаичнее, — прерываю я гадалку. — Нужна была одна романтичная, но бездетная незамужняя лисичка, чтобы скормить ей басню про страдающих ребятишек. Вы знали, что рыжая канида рванется помогать гибнущему миру.Гадалка молча смотрит на меня, и я продолжаю.— О помощи в расследовании вас попросила Мими Миу. Но вы ошиблись. Не хватило таланта прорицательницы — и решили расширить подсознание кошачьим стимулятором. В итоге Мими ринулась не по тому адресу и вместо интересующего ее процесса изготовления гремучего порошка выслушивала ссору престарелого енота-лицедея и главного технолога ?П и Ж?. Именно это так обескуражило Мими, что она потеряла концентрацию и забыла записную книжку в лаборатории.И все, что было дальше — результат вашей ошибки. Единственной ошибки, которая запустила целую цепь неслучайных случайностей. Меня похищают, кому не лень, но я выкручиваюсь. Вы чуть не уснули навсегда, но я вас спасаю, за что меня хотят арестовать. Хорошего полицейского обвиняют в несовершенных им преступлениях. Целая семья Питерболд уснула, причем глава семейства — навсегда. Нашу машину обстреливают из невозможного оружия. Талантливый шпион и отличный друг — при смерти. Всего этого могло бы не случиться. Если бы вы признали, что не можете точно назвать Мими Миу нужную лабораторию.Но вы ткнули пальцем — и вот, мой друг сейчас уйдет из жизни. И не в Дом Сновидений, где будет спать до второго пришествия, а в специальный отдел городской больницы. У которого даже названия нет, поскольку тамошние сотрудники фиксируют окончательную смерть — то, чего не должно случаться в нашем мире.Я останавливаюсь и выдыхаю. Странное дело, во мне нет злости. Только усталость и разочарование…— Ты не права, — тихо произносит Абессинская. — Совсем не права.— А конкретнее?— Я не знала, что ошибаюсь, — вздыхает кошка. — Тогда это казалось правильным решением. Я до сих пор уверена, что ?П и Ж? манипулируют детской психикой. Это самое страшное преступление, которое можно придумать.— А производство оружия — это так, невинная шалость на сдачу? — не выдерживаю я.— Я ничего об этом не знаю! — кричит кошка. — И твоей Мими говорила об этом прямо! Но она упрямая, захотела ?приоткрыть будущее?. Я ей нарисовала картину! Не моя вина, что это будущее ее не устроило!Кошка снова закрывает и открывает свои огромные глаза. Но на этот раз в них нет загадочной глубины. Одна боль и раскаяние.— Однажды я сильно задолжала Мими, — тихо говорит Абессинская. — Когда я начала стареть… Да-да, лисичка, я уже совсем немолода даже по меркам фелис. Так вот, когда я начала стареть, мой провидческий дар стал замыливаться. Как падает острота зрения, также ослаб и мой кошачий талант. Я стала ошибаться. Показывать людям не то, что будет. И самое главное — не то, что они хотели бы видеть. И меня стали избегать. Я потеряла всех своих клиентов… кроме одного. Мими Миу — впрочем, ее тогда звали совсем иначе — узнала об этом от третьего лица и самолично пожаловала в гости. С одним странным маленьким пардом в фетровой шляпе.— Мне прям жутко интересно! — не выдерживаю я, но Абессинская как будто не замечает сарказма.— Он предлагает мне пожизненное содержание, если я буду выполнять его поручения. Самые разные, но в основном — предсказывать всякие страшные преступления. Он оказался федеральным советником. Начальником оперативной группы, которой формально как бы и нет. Потому, что она занимается расследованием в отношении самых высокопоставленных трифов. Эдакая кошачья служба собственной безопасности.Гадалка берет длинную паузу.— И? — не выдерживаю я, потому что мне становится интересно.— С тех пор у меня нет проблем со средствами, — говорит гадалка. — Но за это я вынуждена смотреть на самые страшные поступки моих сородичей. Фелида, фелина, фелис — неважно. Я всегда верила, что мой род лучший на свете. И что не просто так мы чуть равнее, чем другие равные народы. Но…Я вспоминаю, как черный пантер кидает меня в багажное отделение электромобиля и снова ерничаю:— Но теперь все не так уж и радужно, да?— Да, — Абессинская тяжело вздыхает. — Здесь, в мире Фантазии я могу говорить об этом спокойно. Но там, в реальном мире, я слишком напугана. Я запретила себе видеть мир таким, какой он есть — в его худшем проявлении. Именно поэтому я отчетливо вижу, как ?П и Ж? смывает с детей фантазию. В расследовании этого преступления я готова помочь кому угодно. Но в упор не вижу, где и как они производят смерть.— Подозреваю, это не конец истории, — говорю я.— Ты права, — отвечает кошка. — Недавно ко мне пришел этот пард, снова в компании с прокуроркой. Они потребовали узнать, в какой лаборатории ?П и Ж? занимаются нелегальной деятельностью. Безусловно, пард имел в виду создание порошка смерти. Но я… я не смогла увидеть это. Мне просто стало страшно. Но еще страшнее было под закат своей недлинной кошачьей жизни оказаться выкинутой на свалку. Показать себя бесполезной.— И что вы им увидели? — спрашиваю я.— Я показала им другую лабораторию, — говорит Абессинская. — Там тоже занимались преступной деятельностью.— Я знаю, — хмыкаю я. — Там разрабатывали смывку фантазии. Как вы ее называете.— Именно, — кивает кошка. — Поэтому Мими направилась именно туда. И рассчитывала увидеть не то, что увидела.Картина полностью сложилась. Я закрываю глаза и беззвучно смеюсь. Ничего не могу с собой поделать, меня душит хохот. Это же надо такое придумать: подменить преступление! Вместо совсем страшного — подкинуть федеральному советнику шалости с детским шампунем!Через минуту я прихожу в себя.— И что теперь? — спрашиваю. — Что мне-то делать? Теперь, когда из-за вашей ошибки вот-вот окончательно умрет хороший человек, пусть он и крыс из канализации?Абессинская виновато опускает глаза в пол.— Я не знаю, милая, — говорит она. — Не знаю.— Попросите о помощи! — кричу я. — Ваша кошачья магия должна работать! Известите всех кошек Фантауна, хоть кто-нибудь да будет рядом! Или позвонит в полицию!Гадалка поднимает взгляд, и я вижу в глазах Абессинской полное отсутствие жизни. Ее очи как высушенный по жаре колодец: глубоки, можно провалиться до центра Земли, но пусты, как библиотека в полночь.— Ни одна фелис на свете не будет помогать крысу, — говорит гадалка. — Эта вражда сильнее, чем склоки между кошками и собаками. Мне очень жаль, Роксана. Я не буду помогать твоему другу.Абессинская исчезает. А я в бессильной ярости топаю ногой по полу — и тут же валюсь с ног от чудовищной боли в пятке. Проклятая ранка и попавший в нее ?психоактивный? компонент детского шампуня! Даже здесь, в запредельном мире травма дает знать.Неужели ничего нельзя сделать?Я вспоминаю разговор с обеими кошками. Пятка горит огнем, но голова светла и чиста. Я отлично понимаю, что оба разговора — это лишь проекция моего подсознания на текущую обстановку. Возможно, все это вообще неправда, а лишь мои домыслы. Но я в них верю! И это должно быть правдой.И еще я вспоминаю, что с перекрестка, где я до сих пор стою, ведут три пути. Вправо и влево я уже смотрела. Поэтому я поднимаю голову и устремляю взгляд вперед. Там тупик, но я уже столько всего навидалась, что не удивлюсь: за ним может оказаться главная улица Фаунтауна. Или ступеньки на радугу через весь город. Или выход в безвоздушное пространство далекой-далекой галактики. Что угодно.Мне страшно, но я преодолеваю свои страхи. Всегда наступает момент, когда нужно, просто жизненно необходимо уничтожить, размазать по стене темные порождения своего разума.Я делаю шаг, еще один, еще два. Ничего не происходит. Я бегу вперед, но предо мной встает та самая бетонная стена, и я с разбегу врезаюсь в нее.Страхи лопаются, как пузыри от детского шампуня.А мои локти взрываются радугой боли! Из груди вылетает весь воздух, оставляя там чуть ли не вакуум. Правое колено как будто застревает в полусогнутом состоянии, а в ногу отдает таким залпом болезненного чувства, что из глаз моих слезы уже даже не катятся и не льются, а бьют струями.Рыдая без слов, я ногтями царапаю бетон, не замечая, как кровоточат пальцы. Я изо всех сил луплю в стену костяшками кулаков, не обращая внимания на треск суставов и онемевшие кисти рук. Я готова прогрызть себе путь к спасению Денниса-младшего — если бы во рту остались удаленные еще в детстве клыки. Родители мои, почему же не разрешили оставить при себе злую плотоядную улыбку?Я снова одна в кромешной пустоте. Только я — и бетонная стена напротив. Изукрашенная багряной акварелью крови из разбитых рук.— Здесь миллионы кошек, где хоть одна? — кричу я, уже не понимая глупости сказанного. — Мне нужна помощь, слышите? Вы, обладатели магии! Прошу! Заклинаю, помогите! Ну что мне сделать, чтобы вы услышали…Я в последний раз бью кулаком в бетон, добавляя уже шепотом:— Да хоть самый страшный враг! Покажись! Пойму и прощу, только помоги человеку… Спаси и сохрани… Я в бессилии сползаю по стене. Я полностью разбита, но все еще надеюсь на чудо.И тьма тупика расходится. Бетонная преграда тает на ярчайшем свету, который бьет сквозь стену, словно прожигая ее. Я отшатываюсь назад и падаю навзничь, но зареванными глазами продолжаю смотреть в свечение.Из ослепительного огня выходит фигура. Из-за потока света, что бьет из-за ее спины, я не могу толком рассмотреть. И тем более, не могу узнать. Все, что мне остается видеть — что это мужчина. Фелис. Высоченный, с парда, но телосложением не дотягивает. В новом, с иголочки, модном костюме. Со странной морщинистой и совершенно безволосой кожей.— Здравствуй, Быстролап, — говорит высокий мужчина. — Так вот ты какая. Первая канида в Кошачьем мире.— Кошачий мир? — шепчу я. — Я думала, это Фантазия.Фелис иронично хмыкает.— Абессинская, надо полагать? — произносит мужчина, — Сумасшедшая гадалка, уставшая от кошачьего зла?Я потрясенно молчу.— Она безобидна, — добавляет кот. — Но ее давно уже забыли дети и внуки, а для новых отпрысков она слишком стара. Поэтому весь ее мир крутится вокруг малолетних. Этим много кто пользуется, и увы, не всегда во благо.Я вздыхаю и морщусь от боли в груди. Видимо, все-таки не только руками в стену ударилась, но и телом. Но все-таки я могу говорить, пусть и сорванным от крика голосом.— Питерболд? — спрашиваю я.— К вашим услугам, канида, — отвечает кот с легким, скорее ироничным поклоном. — Чем могу быть полезен отважной лисичке? Извините, вывести биотоксин из вашего организма я не могу.— Вы… — мой голос срывается. — Не издевайтесь, триф. В моей крови ваш отравленный шампунь. Я хочу закончить все это… Не хочу больше видеть эту серую мглу.Я оглядываю бесцветное нечто Фантазии.— Но сначала спасите крыса, — быстро говорю я. — Я не знаю, как вы это сделаете. Но если пришли на мой зов, то можете. Я уверена.— Конечно могу, — отвечает Питерболд. Я наконец могу рассмотреть коммерческого директора химического концерна. Он действительно очень странен. Даже если не принимать в расчет его лысину на все тело, Египтянин сильно отличается от обычных фелис. Длинный, словно вытянутый, гибкий, некрасивый… и потому притягательный в своем изящном костюме за много-много денег. Такое бывает. Властные и некрасивые мужчины бывают привлекательными. По-своему.Над глазом у кота я вижу след от укола полицейской иголкой. На месте ранения почему-то светящееся пятно, словно вместо крови у Питерболда раскаленное золото.— По поводу твоей первой просьбы, — произносит фелис. — Все не так просто, как кажется. Никто не поможет тебе вывести биохимический компонент из тканей. Или твой организм справится с этим сам, или…— Или?— Или ты уйдешь в сон вслед за мной, — жестко продолжает Питерболд. — Если, конечно, никто еще не придумал антидот.— Не поняла, — честно говорю я.— Я объясню, — с охотой произносит кот. — Дело в том, что ты умудрилась поймать в кровь не просто частичку ?Чистомытика?. А несколько милиграммов саботированного шампуня.— Еще больше не поняла.Мужчина вздыхает.— Оригинальный состав шампуня не вызывает привыкания и не содержит психотропных средств. Что бы тебе не казалось и кто бы тебе что не говорил.— Да ну?— Это так, — убежденно говорит Питерболд, и я начинаю ему верить. — Мы лидируем не только в химической промышленности, но и в микробиологии. Нам удалось создать технологию агрегации микробиологических и химических механизмов. Мы называем это хемиобионикой. Мы внедрили новое слово в фармацевтику и психотерапию. У нас миллиардные контракты с госпиталями по всей стране и даже за границей. И конечно, мы очень внимательно подошли к дебюту на потребительском рынке. Уверяю, ?Чистомытик? в своей оригинальной формуле абсолютно безопасен для детей любого возраста. И тем более взрослых. Даже канид.Фелис легонько искривляет губы в еле заметной улыбке.— Тогда в чем проблема? — спрашиваю я. — Почему все началось с этого проклятого шампуня и никак не закончится?— Потому, наивная канида, — невесело улыбается Питерболд, — что есть и другие люди, которые хотят владеть новой технологией. Наши враги. Они внедрили своего человека в команду наших разработчиков. И тот подменил формулу. Внес в нее небольшое, но критическое изменение. Шампунь стал вызывать у детей галлюцинации после каждого применения. Недолгие и совершенно безопасные. Но это факт. А вот со взрослыми ситуация особая. Пока он не попадет в кровь, он никак себя не проявляет вообще. Но достаточно уколоть палец и капнуть на ранку сколь угодно малую дозу лже-?Чистомытика?, и последствия непредсказуемы. Может случиться что угодно. От бессонницы до полного умопомешательства.Увы, мы слишком поздно это заметили — на рынок попало много дефектной продукции. Мы даже не успели объявить отзыв. Сами виноваты, в общем. Популярность ?Чистомытика? настолько велика, что весь проданный товар использовали еще до того, как мы вскрыли диверсию. Но даже в этих условиях мы не получили ни одной жалобы. Провели социологический опрос среди покупателей и поняли, что родители воспринимают видения своих отпрысков как обычные детские фантазии. Где-то положительные и светлые, где-то мрачные. Впрочем, обычные детские страхи бывают сильнее… Повторюсь, мы не отнекиваемся. Очень большая партия дефектного шампуня в самом деле ушла на рынок. И да, повлияла на психику детей. Но это забудется за месяц-полгода.— Вот как, — я скрещиваю руки на груди. — То есть фантазию все-таки смывают! Кое-кто считает, что это навсегда!— В Кошачьем мире невозможно лгать, Роксана, — говорит Питерболд. — Ты сама это чувствуешь. И думал, гадалка тебе об этом поведала. Прежде чем рассказать, что Фантазия — это мир детей. Где они творят будущее и все такое.— А это не так?— К сожалению для Абессинской, все куда сложнее и мрачнее, — говорит Питерболд. — Кошачий мир создан одновременно с перворожденными фелида. Такими древними, что даже мой род по сравнению с ними — новичок на планете. Перворожденные могли свободно входить и выходить в Кошачий мир, а мы довольствуется малым. Или заглянем чуть-чуть во снах, или… Или так. — Говорите, нельзя соврать? — спрашиваю я. — Тогда вот вам.Я набираю воздуха в грудь и решительно произношу:— Я всегда, каждый год навещаю…И понимаю, что не могу завершить предложение. Действительно не соврешь. Магия, не иначе!Фелис рождает вымученную улыбку и продолжает.— Испорченный шампунь, узнай об этом общественность, мог уничтожить потребительский бизнес корпорации, — говорит Египтянин. — Поэтому, когда с нами связался шантажист, Совет директоров принял решение пойти навстречу этому негодяю.— Кто он? — прямо спрашиваю я.— Я не знаю, — фелис жмет плечами. — Остался безымянным. Прислал своего человека и заставил трудоустроить моим личным представителем. С правом распоряжения и подписи. Совет директоров нажал, и мне пришлось согласиться.— А пойти в полицию и все чистосердечно рассказать — это в голову не приходило? — спрашиваю я. — Теплое служебное место директора важнее?— Роксана, — миролюбиво заявляет высокий фелис. — Если бы я мог это сделать, я бы сделал. Но поверь, полиция бессильна на высшем уровне. Здесь все решают договоренности. И потом, этот страшный человек умеет убеждать. Мы с женой успели отправить ребенка из города, но он прислал в мой дом Золотых. Ты не знаешь, что это за нелюди…— Знаю, — прерываю я фелиса. — Они пытались убить меня и моих друзей. Меня так и дважды.— Если пытались и ничего не вышло, ты родилась под счастливой звездой. Шакалы обычно не промахиваются. В моем случае, как видишь, все закончилось печальнее.— Я ж говорю, со мной были друзья! — поднимаю голос я. — Поэтому я справилась и с Золотыми, и с вашим шантажистом разобралась бы! Наверное, у вас в вашем корпоративном мире с дружбой все плохо, раз сдаетесь и лапки вверх.— Ну, кое-что я все-таки сделал, — с обидой в голосе произносит Египтянин. — Удалось через хороших знакомых передать весточку в Прокуратуру. Напрямую господину Линьковскому. Мы не получали ответа, но я уверен, старина Лео схватился за этот случай.Я киваю.— Схватился, — говорю. — Только в результате потерял дочку. Ее похитили.— Ты имеешь в виду падчерицу? — спрашивает Питерболд. — Не волнуйся за Кэтарину, — произносит кот. — Еще никому не удавалось ее обхитрить. И уж тем более похитить.— Для главы Следственного отдела Прокуратуры Альфредо Небулоси это не очень сложно. Он с ней в одном здании работает. Мы уверены, за всем стоит именно он.— Я знаю Небулоси, — говорит кот. — Довольно жестокий пард. Не стеснен и не стесняется в средствах. Теперь все ясно.— Ясно что?— Понятно, почему к нам явились Золотые. Почерк Небулоси — он никогда не ищет сложных решений. Простое — самое надежное, считает он. Поэтому купил самых дорогих наемников континента, и все дела. Другое дело, что на подобное он мог пойти только после какого-то эпического провала, когда его планы оказались полностью разрушены. И вот это меня, признаться, удивляет. Обычно шеф Небулоси по-крупному не ошибается.— Мы его крепко удивили, — я нахожу силы улыбнуться. — Сначала я сбежала, а затем Николас почти раскрыл его. Они пытались нас убить по-настоящему — расстрелять в автомобиле. Но не учли, что…— Не трать время, — прерывает меня кот. — Все, что произошло после моего перехода в этот мир, я знаю детально.— Погодите, — я трясу головой. — Хотите сказать, вы… отошли ко сну?Мужчина кивает.— Увы, это так, — произносит Египтянин. — У меня не было шансов. Четыре иглы, одна пробила глазную впадину и проникла в мозг. Мой род покрепче обычных фелис, но такого не выдержит даже Верховный сфинкс.До меня наконец доходит.— Так вы в самом деле из Пракошачьего царства? Что существовало за тысячи лет до Первой империи?— Не прямо оттуда, — улыбается Питерболд. — Но ты права. Мы с женой потомки строителей Великих пирамид. И мы почти такие же крепкие, как парды. Но это неважно. Я здесь потому, что услышал твой зов. Тебе нужна помощь.— Нужна! — вспоминаю и поэтому кричу я. — Мой друг умирает!— Я в курсе, — говорит кот. — У отошедших ко сну фелис особые отношения со временем. Я знаю многое из того, что в твоем мире еще не случилось или уже не случится. Видел, как ранили твоего друга. Раттуса. И то, как ему помогают.— Кто? — не выдерживаю я.— Друзья, кто же еще? — произносит высокий кот. — Я нашел тех, кто может помочь.Как будто бы лопнул железный обруч у меня на груди. Я снова могла дышать во всю мочь.— Спасибо! — хрипло кричу я, сбиваясь на кашель.— Не за что, — говорит Питерболд. — Обычные фелис никогда в жизни не вступились бы за крыса. Старые распри дают знать. Но мой род на пару тысячелетий старше, чем нынешние кошки и мышки. Меня сложно назвать добряком, но мой род уважает сильных. Ты — сильная. И я обязан помочь. Не волнуйся, вульпес. Возвращайся в свой мир. Все будет хорошо.— С чего бы такая уверенность? — спрашиваю я.Я не получаю ответа и прихожу в себя.Я по-прежнему была в подземном хранилище, на мне мешком висела облитая химической гадостью одежда, но хотя бы уже не пахла этой вонючей мерзостью. А главное — надо мной склонился кто-то, кто держал яркий фонарь и повторял:— …все будет хорошо, рыжая, все будет хорошо!..Свет слепил глаза. Я заслонилась ладонью, прищурилась и в конце концов узнала.— Ульфсон? — моему удивлению не было предела. — Какими судьбами вы… Почему ты тут?— Потому, что…Инспектор запнулся, явно подготавливая очередное заумно-занудное объяснение своего здесь появления. Но ему не дали ничего придумать. Знакомый, хрипловатый высокий голос произнес:— Потому что он от тебя без ума, дуреха ты вульпинская…Я обернулась и увидела рядом крыса. Деннис-младший сидел, прислонившись к ближайшей стеклянной емкости. Шпион по-прежнему прижимал рану на животе рукой, но из-под ладони уже хотя бы не текло. Судя по обилию свежих бинтов на теле, кто-то основательно его подлатал.Крыс закашлялся. Поборов приступ, добавил:— Я еще с полицейского участка видел, что между вами заискрило.Я хотела возразить, но… это было бы нечестно по отношению к самой себе. Не говоря уж о Николасе.— Ты как? — спросила я вместо подавленного возражения.— Жить буду, — ответил крыс. — Недолго, но счастливо. А теперь, пожалуйста, отстань… Что-то мне хреноватенько…Крыс упал бы на бок, но тут в круг света ворвался давешний лабораторный мыш и подхватил Денниса-младшего. Я огляделась и увидела, что кроме нас четверых вокруг еще толпа народу. Все — мюриды.Точнее, Белые. Одинаковые, как братья-близнецы. Серьезны, собраны, дисциплинированы до тошноты. Представители другой культуры, разнеси ее ураган.Один из Белых держал над нами фонарь на палке, который и создал тот самый удививший меня круг света. Другой — в богатом синем халате и цилиндрической шапочке — галантно склонился в глубоком поклоне.— Мое почтение, госпожа Быстролап, — произнес он на идеальном мырьяре. — Величайшее счастье знать, что теперь не только фелида владеют священным даром.— Священным даром? — не поняла я. — Я не владею…И тут же осеклась, вспомнив недавнюю встречу с отошедшими ко сну Питерболдами.— Я хотела сказать, не владею в должной мере.Мыш в халате вместо ответа снова глубоко поклонился. Разогнувшись, произнес:— Если бы не ваше сообщение в прошлое, — произнес он, — мы бы не смогли спасти нашего самого ценного информатора.— Какое еще прош… Стоп! Информатора?Мыш не ответил, лишь посмотрел куда-то мне за плечо. Я проследила за взглядом Белого и ошалело подняла брови.— Деннис, ты что, еще и на Белых подрабатываешь?Крыс забулькал вместо смеха, но все-таки смог произнести:— Подрабатываю? Кхе-кхе… У Белых? Рокси, да они меня вырастили! Если бы не Хань, я бы стал обычным канализационным отбросом. Как все поголовно мои сородичи.Ну вот, новое слово. Я оглянулась в поисках подсказки, но выручил лабораторный мыш:— Хань, — повторил он, — Так они называют свой народ.— Так во-о-от, к кому ты убегал, — протянул Ульфсон. — А я думал, к своему федералу.Вежливый мыш в халате подвел черту: — И вот, почему мы позволили вам пройти через наши владения, уважаемые странники, — сказал мыш с улыбкой. — И даже открыли входную дверь.Я понятия не имею, каким образом уснувший фелис мог отправить сообщение назад в прошлое. Но факт: о нашем визите в канализацию Белые узнали поздно вечером, почти сразу после того, как Николас и Деннис-младший чуть не попали в ловушку в доме Питерболда. И на несколько часов раньше, чем я пообщалась с четой Питерболд в своем видении. Кто именно переслал Белым весточку из другого мира — осталось тайной. Глава ханьского анклава ускользнул от обсуждения этой темы.Опуская подробности, Белые знали и о нашем визите, и о том, что крысу потребуется помощь. Единственное, чем ханьцы не владели — точным местоположением. Поэтому отправили сразу несколько боевых групп в разные тоннели, одну из которых и повстречал Николас. Он поначалу не собирался рассказывать господину Ши Зедуну ничего существенного. Но оказалось, что Белый мыш сам знал поболее многих. Таиться было бессмысленно — и Николас рассказал всю историю целиком. Включая подробности о моих видениях.Когда крыса подштопали лекари Белых, а мне продули легкие, избавив от мучительного жжения в груди (а заодно обработали бровь и заклеили разорванное ухо), настала пора раскрыть карты и мне. К этому моменту мы все перебрались в резиденцию Ши Зедуна. Включая и раненого крыса. Деннис-младший хорохорился, юморил на тему своего ?булавочного укола?, но состояние серого шпиона оставалось критическим. Поэтому его устроили на импровизированной лежанке из двух досок, обмотанных куском брезента. Маленький крыс почти полностью провалился в этот гамак, так что над досками был виден только острый нос.Другие участники этого ?совещания? — я, Ульфсон, Зедун с охранником и лабораторный мыш, имя которого мне так и осталось неизвестным.Мы с Николасом уселись прямо на пол. Точнее, на коврик из деревянных реек. Хозяин кабинета занял низенькую скамеечку через такой же низкий стол от нас с Николасом. У мыша за спиной молчаливым изваянием застыл телохранитель. Мюрид стоял отдельно от всех, попирая плечом стену. Телохранитель внимательно приглядывал. Учитывая сделанное им для Денниса-младшего, а также по его собственному желанию, мы увели его с собой обратно в канализацию.— Мы знаем, что большая корпорация что-то затеяла в канализации, — произнес Ши Зедун, когда все устроились на своих местах. — Но что именно они делают, до недавнего времени оставалось загадкой.— Вот как? — усомнился Ульфсон. — У вас под носом поставили целый завод, а вы и не знали?— Нет, не знали, — ответил Белый. — Тех трех ангаров, где все разместилось, нет ни на одной схеме. Кроме той, которая попала в руки уважаемой госпоже Быстролап. Да и вход туда, как сами могли заметить, из канализации поди еще найди. Мы несколько раз выслеживали людей с поверхности, но всякий раз они таинственно исчезали в каком-то из коллекторов. А поскольку эта часть городских стоков построена еще до появления Фаунтауна, и в бумаге не описана, мы были также слепы, как и остальные.— Откуда тогда у енота схема? — спросила я. — Вы же видели ее, вполне себе существующий документ.Ши Зедуну схему показал один из Белых. Подобрал с пола, куда она упала, когда мы с мюридом рванулись помогать крысу.— Да, видел, — сказал предводитель Белых. — Все, что могу сказать, это новодел. Схему печатали промышленным методом, и лишь надписи химическим карандашом рукописные.— Мы не об этом, — вклинился в разговор Деннис-младший со своей лежанки. — Что делает ?П и Ж? в канализации, нам в целом уже понятно.— Мне непонятно, — сказала я.— Да что здесь непонятного? — произнес Ульфсон. — Они намывают здесь аммониак. Теперь уже понятно, зачем: его используют для производства гремучего порошка. Вытягивают из мочевины при помощи биохимической формулы за авторством вот таких как он…Николас метнул неприязненный взгляд в сторону мюрида.— Не я автор формулы, — отозвался тот. — Я лишь технолог. Слежу, чтобы все правильно работало.— Неважно, — продолжил Николас. — В общем, схема простая. По всему городу активно продвигается новый детский шампунь. Очень агрессивная реклама, включая телевидение. Привлекательная цена. Хороший запах. А главное, малыши от него в восторге, и просят родителей покупать его снова и снова…— Еще бы! — не удержалась я. — С галлюциногеном в составе, почему бы и нет?Я метнула гневный взгляд на мюрида, но он стоически выдержал мой пламенный взор. В глазах лабораторного мыша не читалось раскаяния. Скорее — сожаление, не больше.— Я вам, уважаемая Роксана, уже говорил — у меня не было выбора.— Началось! — выдохнула я. — У всех почему-то…— Госпожа Быстролап, успокойтесь, — раздался голос Ши Зедуна. — Очевидно, вы плохо знаете, что такое родиться узкомордым хвостатышем в мире, которым управляют фелида.— При чем тут это? — спросила я.За своих сородичей внезапно вступился Деннис-младший:— Рокси-фокси, не горячись, — произнес он из гамака. — Я понимаю, ты ратуешь за детское счастье и все такое… Это нормально, ты женщина. Но когда мюрид говорит тебе, что у него нет выбора, это значит, что у него действительно его не было. Ты хоть вообще в курсе, что голохвостых в Фаунтауне не социализируют, пока они не получат рекомендацию с места работы?— Чего? — не поняла я.— Мы не можем получить паспорт, пока не отработаем пять лет и не получим блестящую характеристику с места работы, — сказал мюрид. — Об этом не принято говорить, но мыши и крысы — люди второго сорта в кошачьем мире.— Никогда об этом не слышала!— Об этом не принято говорить, — повторил лабораторный мыш. — А потом нас ставят на учет в профсоюзе, и малейшая ошибка — тебя вышвыривают на улицу. Не успел получить паспорт — твои проблемы.— А как же вы тогда учитесь? — удивленно спросила я.Раздался хриплый смех из гамака. Крыс булькал, перемежая смех негромкими стонами.— Я же тебе пел уже, — сказал он, отсмеявшись. — Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь.— Мы можем обучаться наравне со всеми, — перевел крысью иронию мюрид. — Школы и институты для нас не закрыты. Тот, кто сможет выдержать пятнадцать лет в обществе ?приличных людей?, получают иммунитет к насмешкам. Но таких меньшинство. Я и подобные мне — меньше процента из числа всех мюридов, пытавшихся получить образование.Я потрясенно молчала.Это позор для журналиста, живущего в крупном городе, не знать о подобном. Но я действительно не знала! Впрочем… По правде говоря, я никогда не общалась с мюридами. Ни по работе, ни лично. Единственные их родственники, с которыми имела дела — тальпида. Но кроты хоть и на хорошем счету в городе, но живут диаспорами и, честно говоря, сами по себе. Не говоря уж о том, что они вообще не любят подниматься на поверхность. Даже в хмурый день под затянутым тучами небом для них слишком светло. Вот, мой начальник уж на что адаптировался к жизни наверху, но тоже вынужден носить темные очки. И с огромными диоптриями.Ши Зедун перенаправил беседу в прежнее русло:— Давайте вернемся к основной теме, господа, — произнес он. — Корпорация ?П и Ж? производит оружие. Здесь, под землей. В нескольких лабораториях. Мои люди уже обследуют места канализации, обозначенные на схеме. Самое позднее к полудню мы будем знать все, что только можно. Но боюсь, этого будет недостаточно.— А в чем проблема? — спросил Николас. — Думаете, другие производства запрятаны так же качественно, как фабрика по получению аммониака?— Нет, — качнул головой Зедун. — Все промышленные участки мы обязательно обнаружим и изучим. Дело не в этом. Уважаемый инспектор, вы в курсе…— Я дознаватель! — устало произнес канис. — Инспектор ниже званием.— Прошу прощения, — мыш церемонно поклонился, извиняясь за свою ошибку. — Уважаемый господин дознаватель, вы в курсе, что такое официальное делопроизводство? Тем более, в масштабах такой большой компании, как ?П и Ж??— Никогда не интересовался бюрократией, — ответил Николас.— Делопроизводство большой организации не позволит скрыть такого рода проекты, — объяснил Белый. — Я совершенно уверен, что все подземные интриги совершены нелегально. Без документального оформления. Мыш повернулся к сородичу:— Ведь так, уважаемый коллега? Мюрид кивнул.— Да, — подтвердил он. — Я не видел ни одного документа по той теме, которую курировал. Все инструкции поступали напрямую от руководства. Устно. На бумаге только обезличенная техническая документация.— Кто их передавал? — оживился Ульфсон.— Некто Лени Марцоки. Фелис. Общались в основном по телефону, но дважды он навещал меня в лаборатории. Первый раз приехал, что называется, познакомиться. Показал доверенность от Питерболда. Все чин чином, официальный документ на представительские функции нашего коммерческого директора. Мы с Ульфсоном переглянулись.— Как он выглядел? — спросил Николас.— Фелис как фелис, — мюрид пожал плечами. — Высокий, чуть пониже вас будет. Масть черная, ладони и горло белые. Одет очень прилично. Немного банальный, но хороший кошачий парфюм.— ?Мятный рассвет?? — вклинилась я. — Туалетная вода такая. Слабая доля мяты на фоне прохладных ароматов полевых трав.Лабораторный мыш снова пожал плечами, но уже более определенно.— Да, возможно, — кивнул мюрид. — Я лишь скромный хвостатик, у нас совсем не такой нюх, как у трифов. И тем более и рядом не близко со способностями канида. Но мятой точно пахло, и… как вы сказали, в слабой доле. Не вызывающе. Другие запахи, извините, не запомнил. Но фон был растительный, совершенно точно.Мы с Николасом снова пересеклись взглядами.— Похоже, дело начинает проясняться, — констатировал Ульфсон. — Фелис с похожими приметами похищал Роксану. Точнее, похищал ее Бахир — по приказу этого товарища. Черный пантер также говорил, мол, это доверенное лицо Питерболда, но все выглядит так, что это формальность, и на деле он представляет другого, более могущественного типа. И к слову, этот же запах позволил нам найти вход в подземный завод.— И более того, — продолжила я. — Мы почти уверены, что всем этим процессом руководит шеф следственного подразделения Прокуратуры. Некий пард по имени Альфредо Небулоси. А упомянутый Ником фелис — его главный представитель.Повисло недолгое молчание, которое нарушил хозяин кабинета.— Если вы правы, то ситуация тяжелая, — вздохнул Белый. — Шеф Небулоси может делать что хочет и как хочет. Даже генеральный прокурор ему не указ.— Это с чего бы еще? — произнес Николас. — С того, что Небулоси родственник Представителя?— А этого мало? — Ши Зедун иронично склонил голову. — Или вы всерьез полагаете, что элита кошачьей Империи добровольно сдала все полномочия и объявила торжество демократии и толерантности?— Ну…— Уверяю, это не так, — продолжил Белый. — Мы три минуты назад затронули факт совершенно официального притеснения прав голохвостых жителей. И в этом нет ничего объективного: только застарелая ненависть кошек к мышино-крысиному племени.Николас недоверчиво покачал головой, потом сел прямо и скрестил руки на груди.— Не помню, чтобы фелида когда-то конфликтовали с мюридами, — сказал он. — Война с моими… нашими с Роксаной сородичами — да была. Но не с вашим племенем.— И снова жертва общественного мнения — вздохнул Белый, — У нас не так много времени на беседу, но несколько минут на просвещение молодежи я могу найти. Вы готовы выслушать правдивую историю основания Империи?Судя по установившемуся молчанию, дефицита времени ни у кого из присутствующих не было.***Империя родилась на севере Срединного моря. Точнее, на южном побережье материка, которое это море омывало. Да, прародина фелида находилась сильно дальше к юго-востоку, сейчас уже даже мало кто может сказать, где именно. Но свое государство они построили не так уж и далеко от нынешнего Фаунтауна.Примерно в одно время с первыми фелида на континенте жили прародичи тех, кого сейчас принято называть мюридами и раттусами. Словом, голохвостыми товарищами. Случилось так, что их царство находилось на другом берегу того же самого моря. И их теплый берег, соответственно, именовался северным.Обе цивилизации примерно в одно время освоили мореплавание и начали активную торговлю, а затем и завоевания. Каждая со своей стороны моря. И если фелида больше практиковали вооруженные набеги с последующим покорением народов, то их визави ограничивались финансовым давлением. Торговый флот голохвостых на два порядка превосходил боевую флотилию кошек. К моменту, когда цивилизация фелида покорила южное побережье континента, их будущие противники контролировали противоположный континент почти целиком.Поэтому это был лишь вопрос времени, когда две могучие державы столкнуться в неизбежном конфликте. Поскольку мюриды по природе своей скверные воины, они предпочитали покупать наемников со всех концов своей огромной империи. В то время как фелида практиковали порабощение захваченных племен и использование их боевого потенциала себе на службу. И тот, и другой подход имели свои сильные и слабые стороны. Но случилось так, что все решили буквально две войны, следующие друг за другом через двадцать лет. В наемных войсках мюридов было несколько армий из центра Черного континента. Свирепые, беспощадные в бою, отлично видящие ночью и очень, очень мотивированные солдаты… большие кошки. Да-да, Черные пантеры. На момент описываемых событий они еще ни разу не сталкивались в бою с легионами Первой Империи — так тогда именовали государство фелида.Поскольку у мюридов государственная машина управлялась несколькими сотнями самых богатых купеческих семей, их понимание военного дела оставляло желать лучшего. Кроме того, они не видели разницы между различными родами, и справедливо считали, что главное — это жалование. В итоге случилось то, что случилось: несколько элитных батальонов Черных пантеров в очередном сражении сошлись с тяжелой пехотой Первой империи, набранной из пардов. Рубка была жестокой. Никто не хотел уступать, у каждого из больших котов, что проливали кровь во имя своего хозяина, была своя гордость и честь. На третий день схватки, когда от изначального состава армий оставалась едва ли половина, командиры обоих воинств протрубили переговоры.Они длились два дня и три ночи. К утру третьего дня каждый вернулся к своим и объявил о перемирии. И мало кто знал, что в составе обеих парламентерских делегаций было по одному чужаку. Черные пантеры привели с собой парда, чей мех специально для этого окрасили в темный цвет. Ну а парламентеры Первой Империи взяли к себе Черного пантера. Его шерсть обелили щелоком, получив в итоге черные полосы и пятна на рыжем фоне. Совсем как у тяжелых панцирников Империи.Через два месяца разведчики вернулись каждый в свое расположение. Черный пантер подробно рассказал о том, в каком единении живут парды Империи, как им все поклоняются, и какая это честь быть настоящим человеком в мире покоренных варваров. Ну а разведчик от пардов разузнал подробности военного обустройства наемной армии мюридов, вызнал слабые места и принес контакты командиров тех отрядов, которым надоело воевать под бездарным руководством прижимистых торгашей. У которых из ценностей ничего, кроме величины мошны с монетами.Словом, уже через год мюриды потеряли до четверти своей армии. Начался саботаж в портах — корабли уходили в походы неподготовленными. Наконец, все воинство Черных пантеров предало своего нанимателя и переметнулось к Империи — прихватив лучшую часть купеческого флота.Гибель Царства после этого стала предопределена. А род мюридов на все оставшиеся столетия лишен родины, рассеян по всему миру и выживает за счет торговли и умения быстро считать чужие деньги. Их никто нигде не преследует, а кое-где уважает. Например, в далекой восточной Империи Хань крысы и мыши считаются зажиточной и респектабельной Семьей. Но на территории Империи (а сейчас — Федерации) все раттусы и мюриды законодательно поражены в правах.— Теперь мне понятно, почему Бахир у вас в черном списке, — сказал Николас.— Именно поэтому, — кивнул Белый мыш. — Мы не простили его роду предательства.— Но это было тысячу лет назад! — воскликнула я. — Я читала про эти войны. Правда, там причина поражения Царства мюридов описана иначе. В любом случае, не слишком ли долгая у вас память, уважаемый Зедун?Белый посмотрел на меня, и в маленьких, невыразительных глазах иноземного мыша я прочла что угодно, только не желание простить.— Предательство не фрукт, — сказал он твердо. — У него нет срока годности.— Не согласен, — вклинился в беседу Николас. — Они уже искупили свою вину. Их народ так же рассеян, как и ваш. Империя рухнула, погребя их вместе с собой. Сейчас они не меньшие изгои, чем ваш род, господин Ши. А возможно, и большие.— Вы все еще в плену сиюминутного понимания истории, Николас, — улыбнулся Белый. — Да, я знаю, что сто?ит сейчас быть Черным пантером. Но это сегодня. Когда кошачья цивилизация снова встанет на путь захватнических войн, все изменится. Вот увидите, Черные вернутся в строй и снова будут уважаемыми членами кошачьего общества. Они — дети войны. Начнет проливаться кровь, и они напьются ею досыта.Я закрутила головой. Даже слышать об этом мне было больно. Почти физически.— Какая война? — я вскочила с плетенки.Николас попытался меня успокоить, но я оттолкнула его руку и продолжила:— Какая кровь? Какая война? Можно как угодно относиться к Империи в разные годы ее существования, но нельзя отрицать — именно фелида подарили разрозненным племенам континента культуру, строительство, технику и прогресс, экономику и финансы. Они привнесли в варварский мир элемент цивилизации — и развили его до максимума. И вот уже полтора века мир. И вот уже полтора века мы живем, забыв о ненависти и насилии. И, к слову, полтора века правит не единоличный лидер, а сообщество наиболее прогрессивных мыслителей! Они написали законы. Они запретили армию. Они ограничили полномочия федеральной власти. Они следят за тем, чтобы в стране не появлялось негуманного оружия! Да плеть меня раздери, они вытащили из забвения традицию ухода за ушедшими в сон родственниками! Кем бы мы были без кошек? Лающими в ночи и воющими на луну оборванцами!Я остановилась, тяжело дыша. Мне нужно было выговориться. Я просто не могла терпеть тот поток чернухи и мрака, который выливал на меня белый иностранец. Вот еще делец: захватил частичку моего мира, а устраивает мне тут циничную проповедь! Нужно было тысячу лет назад уметь договариваться и не пытаться обворовать свою же армию! Тогда, быть может, боевые парды предали бы Первую Империю и влились в армию Царства мюридов.Я повернулась к Николасу, ища поддержки. Но получила лишь холодный взгляд серых глаз, полный сожаления и сочувствия. Ульфсон не разделял мою точку зрения.— Я вижу, каждый остался при своем, — подвел черту Ши Зедун. — И я не собираюсь силой менять ваше мнение, уважаемая Роксана. И не согласен с позицией уважаемого Николаса. Однако наше время на исторические дискуссии истекло. Нам нужно решить, что мы делаем дальше с господином Небулоси и его подпольным производством оружия. У кого-нибудь есть идеи?Совершенно неожиданно голос подал до этого помалкивающий мюрид.— Всегда есть причина, — сказал лабораторный мыш. — Нельзя просто так взять и начать что-то делать, не имея к этому резона. Мы приблизимся к пониманию, что делать с этим вашим Небулоси, когда поймем, зачем ему смертоносное оружие. И вообще, оружие ли он делает из аммониака. У этого вещества, знаете ли, много других назначений. Вплоть до создания удобрений.— Я знаю, что аммониак можно использовать по-разному, — сказал Ши Зедун. — Но увы, мой дорогой сородич. У меня есть сведения о том, что в город пошел поток нелегального гремучего порошка.— Откуда знаете? — прищурился Николас.— Слухи как мухи, летают везде, — улыбнулся Белый. — Кроме того, вы могли заметить, мы сами производим огненный порошок. В стране, откуда я прибыл, этому изобретению уже больше тысячи лет. И конечно же, мы сбываем его излишки на черном рынке Фаунтауна.— Однако, — хмыкнул Николас. — Вы только что подняли с пола очень серьезный срок в исправительной колонии.— Вы не поняли, — засмеялся Ши Зедун. — Я не говорю о торговле боеприпасами. Мы продаем черный порошок только в составе огненных шутих. У вас их называют заморским словом ?фейерверк?. Сгорающее вещество, которое мы там используем, непригодно для создания зарядов к метателям. Слишком медленно горит, слишком дымное, и в присутствии окислов любых металлов теряет до половины своей мощности. Так что, выражаясь вашим языком, это дело вы мне не пришьете, гражданин полицейский.Белый снова рассмеялся, но тут же взял себя в руки.— Мои люди сообщают, что в продаже появились мешочки с очищенным, высокого качества гремучим порошком. Стоят очень дорого, и спрос ограниченный. Мы через посредников купили несколько штук и испытали в своем оружии.— И как результат?— Двое испытателей с тяжелыми травмами, — вздохнул Ши Зедун.— Погодите, — воскликнула я. — Вы что, испытываете метатели на своих…— Нет, конечно же, — перебил Белый. — Там другая причина. Порошок столь мощный и чистый, что стволы наших метателей просто разрывает.— Все встает на свои места, — сказал Николас. — Любое производство чего-то опасного и дорогого выливается на черный рынок. Это закон. Если кто-то торгует этим гремучим порошком, то кто-то его и ворует. Но вопрос остается тем же — зачем Небулоси производить и продавать оружие?— А ты уверен, что он его продает? — раздалось из гамака.Я вздрогнула. Признаюсь, я и забыла о том, что Деннис-младший с нами и все слышит.— То, что кто-то подворовывает — однозначно и понятно, — продолжил крыс. — Но я не уверен, что пард руками купленных сотрудников ?П и Ж? делает оружие на продажу.— А зачем еще делать оружие? — вырвалось у меня.Трое из четверых моих собеседников одновременно посмотрели на меня с жалостью и сочувствием.— Например, чтобы воспользоваться им самостоятельно, — медленно, четко, чуть ли не по слогам сказал Николас. — Не обижайся, Роксан. Ты девочка, тебе это просто не приходило в голову.