Часть 33 (1/1)

Я просыпаюсь от ощущения тёплых чанёлевских пальцев на моей коже под кофтой. Губы невольно растягиваются в улыбке. Жмурю глаза и шумно вздыхаю, жалея о том, что утро наступило настолько быстро, а вместе с ним появилась необходимость обсуждать проблемы, в которых мы погрязли. Рано или поздно это пришлось бы сделать, но я ничего не могу поделать с заходящимся в кольце рёбер сердцем.Страшно. Вспоминаю, что мне предстоит всё объяснить Чанёлю, нам нужно будет встретиться с Чондэ, говорить о вещах, которые мне даже в кошмарах не снились, и меня всю передёргивает.Чанёль чувствует это и, уверена, понимает, в чём причина моего резкого движения.—?И давно ты не спишь? —?шепчет он мне в волосы.—?Только проснулась,?— хриплю в ответ я, обхватывая его большую руку своими пальцами и выныривая из мрачных мыслей.—?Так вставать не хочется,?— бормочет он, и я улыбаюсь.Собираюсь предложить ему после того, как всё закончится, уехать туда, где можно будет просыпаться, когда вздумается, и быть счастливыми без страха, что нам могут перекрыть кислород. Но из-за этих мыслей внутри снова всё холодеет, и я решаю промолчать.По факту Чанёлю светит срок. И немалый. При условии, что его прямую вину смогут доказать. Я ничегошеньки во всём этом не понимаю, но знаю одно?— это всё затянется на долгие месяцы. И боюсь я не того, что не дождусь окончания этой жуткой истории, а того, что Чанёля у меня могут отнять.Я жмурю глаза и заставляю себя выкинуть это из головы. Мы обязательно поговорим об этом с Чондэ и найдём выход. Не будь Чондэ уверен в том, что делает, он бы не стал вселять в меня надежду. Правда же?—?Тебе сегодня в универ? —?заспанный голос Чанёля возвращает меня обратно в его объятия, в тепло этого уютного дома.—?Да вообще-то, но я не пойду,?— говорю я. —?Нам нужно сегодня с Чондэ пересечься.Слышу, как Чанёль громко вздыхает. Радости ему происходящее не доставляет, но он, видимо, как и я?— понимает, что для того, чтобы выбраться из дерьма, придётся рискнуть и сыграть по-крупному.Поставить на кон всё.Ему уже доводилось так жить, только тогда не было меня. Не приходилось волноваться за мою жизнь. А если взглянуть с другой стороны?— сколько бы ещё Чанёль во всём этом крутился, если бы я не привела к нему Чондэ?Замкнутый круг.—?Где и когда? —?коротко спрашивает он, сгребая меня в охапку и переворачивая лицом к себе. Глядя на него, и не скажешь, что только проснулся. Видимо, своим напоминанием я его окончательно разбудила.—?А вот тут проблема,?— признаюсь я. —?Понятия не имею.И, несмотря на серьёзность ситуации, меня пробирает смех. Я собралась помочь в расследовании и упечь за решётку тех, из-за кого у Чанёля сейчас вагон и тележка проблем, но при этом толком не договорилась с Чондэ ни о чём. У меня даже номера нет. Хороша, ничего не скажешь.—?Как это? —?губы Чанёля автоматически растягиваются в улыбке. И мне становится тепло от того, что я могу вызвать у него такую реакцию одним только смехом.Он первый человек, который так воспринимает меня?— ловит каждое движение, пытается разобрать все эмоции, невольно улыбается, когда улыбаюсь или смеюсь я. И неизменно смотрит взглядом ?ты-особый-вид-искусства?.Целую его в уголок губ, радостно жмуря глаза.—?А так, что я дурочка,?— улыбаюсь я. —?У меня никаких контактов Чондэ нет. Если так подумать, то он всегда сам меня находил. Так что надеюсь, что вскоре он даст о себе знать.Кажется, мои слова о том, что у меня с Чондэ даже элементарно мобильной связи нет, Чанёля безумно радуют. Я знаю, что ему не нужны были доказательства моей сумасшедшей верности ему, но слова всё же играют важную роль в жизни человека. Мы все иногда нуждаемся в словесном подтверждении чужих чувств.—?Ты ему доверяешь?Я смотрю в чуть-чуть обеспокоенные чанёлевские глаза и понимаю, что от моего ответа зависит то, какое отношение у Чанёля начнёт складываться к Чондэ. Но я не могу выразиться по поводу этого парня однозначно. Он не вызывает чувства дискомфорта, не пугает, даже располагает к себе, однако всё это не показатель. А я ещё не научилась тонко понимать людей, чтобы видеть их насквозь. Такое у меня только с Чанёлем, и то бывают моменты, когда я не могу прочесть даже его.—?Больше да, чем нет,?— говорю я. —?Поймём, когда он сделает то, что обещал.—?Он уже что-то пообещал?—?Только не переживай, ладно? —?прошу его я, зная, что на такое спокойно не отреагирует никто. А Чанёль?— и подавно.—?Ты знаешь, что эти слова не изменят ничего? —?Чанёль щурит глаза и внутренне подбирается, уже уверенный?— то, что он услышит, ему не понравится.—?Да,?— вздыхаю я. —?Но твоё беспокойство тоже пользы не принесёт.Чанёль ничего не отвечает и ждёт, а я и не представляю, как ему рассказать об угрозах.?Если ты не будешь убивать, прихвостни твоего босса уничтожат близких мне людей?.?Мои родные под прицелом и выживут, только если ты сделаешь то, что тебе скажут?.—?Джи? —?моё молчание, видимо, затянулось.—?Помнишь Исина? —?господи, я даже знаю, как зовут того ублюдка. А вместе с его именем на коже воскресают отпечатки его грязных пальцев.Только услышав мой вопрос, Чанёль весь напрягается, а в его взгляде медленно начинает гореть ненависть к Исину и к самому себе.—?Он не появлялся больше! —?сразу выдаю я. —?Дело в другом.—?Хватит тянуть, Джи, скажи, как есть. Если ты будешь подбирать слова так, словно перед тобой не я, а какая-то истеричка, которая не вынесет правды, я разозлюсь.Раздражение Чанёля я осязаю кожей, и всего на мгновение мне становится обидно. Но секундой позже приходит осознание?— будь я на его месте, меня бы тоже подобное отношение вывело из себя. Однако я не он, и я пытаюсь мягче преподносить ему всё это дерьмо, потому что боюсь, что злость, не продемонстрированная моей матери во всей красе, выльется на того, кто прислал мне видео и сообщение.Чанёль убьёт его. Ни секунды не задумается над тем, что делает, и просто разнесёт ему череп.—?Ты догадываешься, зачем его подослали, ведь так? —?спрашиваю я, и Чанёль отрывисто и раздражённо кивает. Согласна, глупый вопрос. —?Они сказали, у меня неделя.—?А то?.. —?Чанёль подначивает меня закончить фразу, и я, глубоко вздохнув, говорю то, что могла бы сказать раньше и не трепать ему нервы:—?Они поставили снайперов и следят за моими близкими. За семьёй, за друзьями, за тобой.Чанёль с горьким вздохом садится, я же остаюсь лежать и наблюдаю за ним. Плечи у него опущены, кулаки сжаты. Дышит он рвано и зло. Я не вижу его лица, но догадываюсь, какой у Чанёля сейчас взгляд. И, честно говоря, я не хочу оказаться сейчас перед ним. Мне больно от того, что кто-то вызывает в нём эмоции, которые способны сжечь его дотла. Люди в таком состоянии не контролируют себя.И больше всего на свете я хочу научить Чанёля самому главному?— забыть, что людей можно убивать.Жизнь?— самое святое, что может быть у человека. И отнять у кого-то право на то, чтобы дышать, право на то, чтобы видеть этот мир, право на то, чтобы познать красоту и важность существования, неправильно.Чанёль и без меня всё это знает, но в его случае мало?— просто знать. Закон не всегда действует так, как мы этого ждём, и за решёткой зачастую гниёт меньшее зло, чем то, которое на свободе. Но если каждый будет пренебрегать им и начнёт вершить самосуд, ничем хорошим это не закончится. Я в состоянии понять тех, кому закон не смог помочь, и в какой-то мере осознаю, что в определённой ситуации я бы не стала думать, правильно ли кого-то убить. Примеров масса.Вопрос в другом. Нужно начинать с малого?— с себя. Только так можно наставить кого-то на истинный путь.—?И что тебе пообещал Чондэ? —?спрашивает Чанёль, и голос его звенит от едва контролируемой злости.—?Он найдёт снайперов и постарается заменить их своими людьми. То есть создаст видимость, что у твоего босса всё идёт по плану, и никто не умрёт.Чанёль усмехается. Я не слышу, но вижу, как передёргивает от этой усмешки его плечи.—?И далеко вы такие наивные собрались? Думаешь, вы сможете обвести вокруг пальца этого человека?—?Не думаю,?— честно говорю я. —?Но если мы ничего не предпримем, сначала умрут ни в чём не повинные люди. Потом ты погрязнешь во всём ещё больше. Я никогда не видела твоего босса и, надеюсь, не пересекусь с ним, потому что он даже так внушает мне страх. Но в первую очередь он?— человек. Из плоти и крови. Такой же, как мы.Чанёль ничего не отвечает.Я приподнимаюсь и накрываю его плечи своими руками, целуя за ухом. Он мгновенно расслабляется и поворачивается ко мне. Вот только во взгляде у него?— ледяная непоколебимость.—?Если всё получится, ты не будешь лезть в расследование, которое задумал этот Чондэ. Сядешь и будешь ждать. Ни шагу из дома не сделаешь, пока я не скажу. И в качестве свидетеля в суде выступать не станешь. Что бы ни случилось, как бы всё ни повернулось, ты вмешиваться не будешь ни под каким предлогом. Поняла меня?Я не согласна ни с одним его словом, потому что умру от страха, сидя дома. Однако спорить с ним, что со стеной говорить. Не имеет смысла. В конечном итоге ты устанешь и замолчишь, а он выйдет победителем. В данной ситуации придётся не только признать его правоту, но и подчиниться ей.—?Поняла,?— тихо говорю я, а внутри меня всё протестует.Чанёль касается моей щеки ладонью, ведёт её за голову и, зарывшись в мои волосы, тянет меня к себе, чтобы поцеловать. Делает он это медленно и нежно, но дышит при этом так рвано и тяжело, словно сдерживается изо всех сил, чтобы не истерзать мне губы. И, прочувствовав это, я цепляюсь за его майку, сжав ткань в кулаках. Отвечаю на его поцелуй так неистово, словно это наш с ним последний день на Земле.Чанёль слегка оттягивает меня назад, по-прежнему держа за волосы. Я приподнимаюсь и, подавшись вперёд, сажусь ему на колени, крепко обхватив. Чанёль сдавленно выдыхает мне в губы, а потом опускается и влажно целует в ключицу. Сердце падает, а между ног всё знакомо сводит.—?Если ты продолжишь в этом духе,?— отрывисто шепчет Чанёль, оттягивая резинку моих трусов и заставляя меня пожалеть о сделанном,?— то мы сегодня отсюда не выберемся.Его слова меня отрезвляют, но не настолько, чтобы слезть и наконец одеться. Чанёль отстраняется, заглядывая мне в глаза, и я ловлю своё отражение в его взгляде. Волосы всклокочены, лямка лифчика сползла с плеча, а губы приоткрыты.Объективно говоря, видок тот ещё.А субъективно… обожание в глазах Чанёля дорогого стоит.Я целую его в губы и всё-таки слезаю. От греха подальше.—?Когда Чондэ объявится, я позвоню тебе,?— предупреждаю об этом Чанёля, пытаясь понять, куда дела свою одежду.—?Обязательно,?— кивает он и не отрывает взгляда от моих обнажённых ног. Удивительно, как я ещё не сгорела дотла из-за того, что он умеет глазами делать. —?Куда ты сейчас?—?Поеду к бабушке. Может, созвонюсь с Сольхён или с Чонином. Мы давно не виделись. Ощущение, что вечность прошла. А ты?—?Создам видимость работы,?— отстранённо говорит Чанёль.Я наконец нахожу, куда сложила свою одежду?— всё на стуле около двери, за исключением кофты, которую я сняла уже ночью, потому что в комнате было невероятно душно. Взгляд Чанёля, блуждающий по моей фигуре, меня здорово смущает. Дело не в том, что я стесняюсь своего тела, а в том, что никому ещё не позволяла заходить так далеко.Надевая кофту, я собираюсь как можно скорее натянуть джинсы, но сердце уходит в пятки от чанёлевского прикосновения?— его губы ласково целуют мою родинку чуть ниже колена. Я резко оборачиваюсь, не понимая, как он бесшумно подошел. Чанёль полухитро, полунежно смотрит на меня снизу вверх, а потом поднимается.—?Красивая. Похожа на цветок лилии.Родинка на самом деле бледная и не особенно симпатичная, да и всегда напоминала мне скорее пламя, нежели лилию.Я смущённо улыбаюсь и продолжаю одеваться, чувствуя, что любовь к этому парню переполняет всё моё существо.—?Я пойду посмотрю, что можно приготовить на завтрак,?— с этими словами я выхожу из комнаты и, покончив с умыванием, иду на кухню.И в который раз понимаю, что было бы прекрасно, начинайся так каждый наш день.На холодильнике под магнитиком-купидоном висит полароидная фотография?— на ней мы с Чанёлем спим в обнимку в предрассветном полумраке его комнаты. А сзади размашистая подпись:?Честно, я не хочу лезть в вашу личную жизнь, но вы такие милые!!!С любовью,Лин!?Моё счастье можно ощутить кожей.~После завтрака (а точнее обеда, потому что когда мы сели есть, было уже около двух) Чанёль отвозит меня к бабушке, а сам уезжает, ещё раз напомнив мне про то, что сказал парой часов ранее. Я убеждаю его в том, что без его ведома ничего не стану делать, целую его в линию челюсти и отпускаю.Поднимаясь домой, я думаю о том, что было бы неплохо, если бы Чондэ объявился как можно скорее и мы бы поговорили. Мне хочется, чтобы мы начали действовать, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки, чтобы мы сделали хоть что-нибудь. Бездействие, а главное?— бессилие, съедает меня изнутри.—?Солнце, ты была с Чанёлем? —?поцеловав меня и заобнимав, бабушка задаёт-таки терзающий её вопрос, а я вспоминаю, что не поставила её в известность о своем местоположении.Мгновенно ощущаю себя сволочью.—?Ох, бабуль, прости-и-и,?— тяну я, сжимая её в своих объятиях и покачиваясь. —?Просто случилось кое-что, и я совсем позабыла. Знаю, это не оправдание. Зато у меня есть для тебя новости!Мою бабушку легко подкупить улыбкой и обещанием, что ты сейчас расскажешь ей то, о чём она ещё не знает и что однозначно осчастливит её. Я не стану говорить ей про маму, а вот о Лин и реакции Чанёля на Чондэ утаивать не буду.Незачем волновать её тем, что мама объявилась даже после моего побега. Не хочу, чтобы ещё и бабушка об это пачкалась. А она точно решит высказать всё своей невестке, вот только выговор не принесёт никаких плодов.Будет только разочарование?— тягучее и горькое.—?Хорошо-хорошо,?— смеётся моя самая любимая женщина. —?Ты поела?—?Ага, завтракала у Чанёля дома.Бабушка многозначительно улыбается, а я смеюсь, зная этот её взгляд.—?Отец привёз твои вещи и телефон,?— вспоминает она. —?Тебе там какие-то сообщения приходили, проверь. Я пока принесу тебе парочку пирожных.Я киваю и прохожу в комнату, где бабушка успела аккуратно разложить мою одежду. Телефон лежит на столе. На нём и правда есть сообщения?— парочка о пропущенных звонках и кое-что существеннее.Чондэ пишет, что завтра будет свободен к трём дня, и просит меня привести в назначенное место Чанёля и Чунмёна. А сегодня ему надо заняться моей проблемой. Пропущенные звонки от него же. Я в ответ набираю, что всё сделаю, а потом уже задумываюсь о том, что за нами и по телефону могут следить. Но поскольку Чондэ осознанно пишет и никак не шифруется, значит, знает, на что идёт, и у него есть план?Во всяком случае ответы на свои вопросы я смогу получить только завтра, поэтому забивать сегодня этим голову не буду.Пирожные с банановой начинкой уже ждут меня на столе, а бабушка листает каналы в поисках чего-нибудь интересного. Как только я, уже переодетая и собравшая волосы в хвост, сажусь к ней на диван, всё её внимание переключается на меня.—?Что там у тебя случилось? —?бабушке удивительным образом удаётся не выдавать то, насколько она заинтересована.—?Я познакомилась с мамой Чанёля! —?выдаю ей я, активно жестикулируя. —?Нет, ты представляешь, бабуль. Чанёль даже не предупредил меня, что мы едем к нему, а я ведь была вообще не готова!—?С его мамой? —?поражённо улыбается бабушка, и я понимаю, что не одна придаю произошедшему такое значение. —?Твой Чанёль нравится мне всё больше, несмотря на то, что мы о нём знаем.Я благодарно киваю ей, начинаю уплетать пирожные за обе щеки и продолжаю эмоционально рассказывать ей знакомство с мамой Чанёля, не упуская ни одной детали. Бабушка ловит каждое моё слово, и глаза её светятся неподдельной радостью.—?Надо будет как-нибудь пригласить их к нам,?— заключает она.А потом я рассказываю ей о том, что выход из ситуации Чанёля есть. Она слушает так же внимательно, только теперь не улыбается, а вдумчиво переваривает информацию. Я не скрываю от неё ничего, кроме сообщения с угрозой. Это из разряда тех вещей, которые ей не нужно знать. Иначе она потеряет покой. А меня совесть загрызёт из-за того, что бабушка по ночам спать не сможет.—?Чанёль прав, ты в это лезть не будешь,?— говорит она, когда я заканчиваю.—?Ну да.Хочется возразить, возмутиться, сказать, что сидеть сложа руки я не смогу, но не получается. Так же, как и в момент, когда Чанёль мне всё это сказал. По глазам бабушки я вижу, что она знает о моём недовольстве, но не комментирует его.А потом мы утыкаемся в телевизор, найдя какую-то программу, и проводим за ней время до поздней ночи. Передача отвлекает и позволяет нам расслабиться. Мы готовим под неё, ужинаем, успеваем даже поболтать по мелочи о чём-то, краем уха слушая происходящее на экране, и меня вновь охватывает чувство, что я благодарна матери за каждую секунду, которую живу.Она превратила мою жизнь в ад, но перед этим подарила мне её. И если бы не она, меня бы никогда тут и не было. И я не знала бы ни бабушку, ни Чанёля, ни всех остальных близких мне людей. И у меня не было бы возможности безумно любить этот мир таким, какой он есть.~Я засыпаю с мыслями о завтрашнем дне?— боюсь реакции Чанёля и Чунмёна на Чондэ и одновременно предвкушаю её. Переживаю, сможет ли Чондэ провернуть всё, как описал мне. Голова от этого начинает болеть, поэтому я вынуждаю себя досчитать до тысячи (до которой не дохожу), чтобы заснуть.Но ночь выдаётся неспокойная. Непонятная. В какой-то мере пугающая.Я просыпаюсь в районе двух-трёх ночи от того, что мне холодно. Одеяло оказывается на полу, а окно почему-то открыто. Спросонья я не придаю этому значения. Вставать совершенно не хочется, но поскольку холодно, придётся.Я потягиваюсь и свешиваю ноги с кровати, устало, покачиваясь бреду к окну и закрываю его. На улице ещё темно и пустынно. Секунду постояв там, я возвращаюсь назад, поднимаю одеяло с пола и забираюсь обратно, надеясь, что скоро согреюсь и засну.В этот раз считать не приходится?— я быстро проваливаюсь в сон. Но не проходит (по моим ощущениям) и часа, когда я снова просыпаюсь. Теперь уже потому, что нос улавливает раздражающий, тяжёлый, бьющий по мозгам запах чьего-то парфюма?— явно незнакомого. Не знаю, бывают ли такие реалистичные сны, но у меня складывается впечатление, что обладатель этого аромата прямо надо мной.Моё обоняние улавливает его запах, кожа чувствует его дыхание, а что-то внутри испуганно ощущает его присутствие, и это почему-то пробирает до костей.Я открываю глаза, удивляясь тому, что это, кажется, сон во сне. Как-то раз уже такое было, но после таких ночей долго приходишь в себя и выкидываешь из головы увиденное.Первое, что я вижу,?— ворот чьей-то рубашки, а за ним?— острые ключицы. Запах ещё сильнее бьёт мне в голову, не давая сосредоточиться. Не переношу такие парфюмы?— и сама не пользуюсь, и у других они меня напрягают. Я всё время отвлекаюсь на этот аромат и не могу воспринимать, что мне говорит его обладатель.Прежде чем я успеваю толком продрать глаза и понять, что происходит в моём сне, человек, склонившийся надо мной, касается моей шеи холодным носом, ведёт им вниз, к ключицам, и, оказавшись у ярёмной ямки, жадно вдыхает мой запах.Страх, охвативший меня в ту секунду, неописуем.Я ощущаю, как мне в ключицы усмехаются. Сдавленно пискнув, подскакиваю, проснувшись, и понимаю, что в комнате я совершенно одна. В неё медленно пробирается лишь рассвет.Из открытого настежь окна.