Часть 7 (1/1)

—?Джи? —?неверяще переспрашивает Чунмён. Его губы в крови, а бровь рассечена. Вся одежда в грязи. Жалкое зрелище.—?Ты что здесь делаешь? —?я нахожу в себе силы задать самый главный вопрос.—?Ты знаешь этого мудака? —?в свою очередь спрашивает Чанёль, но мне сейчас ой как не до него.Знаю. Я очень хорошо знаю Ким Чунмёна.Это мальчик, который в шесть лет украл мой первый поцелуй; мальчик, который любил надо мной издеваться, но при этом терпеть не мог чужих поползновений в мою сторону; мальчик, который в свои четырнадцать обожал конструкторы лего; мальчик, который исчез пару лет назад из моей жизни, уехал, не сказав ни слова, и который даже не пытался со мной связаться.Это мальчик, который был моей первой любовью.По-свински от меня сбежавшей.Чанёль и Чунмён наконец отпускают друг друга и встают на ноги. Оба неряшливо отряхиваются и не забывают метать глазами молнии. Я внезапно понимаю, как тесен этот мир. Парень, который мне нравится сейчас (о, Джи, ты наконец это признала), и парень, который когда-то нравился, стоят сейчас друг напротив друга и лишь из-за моего присутствия не пытаются снова подраться.И я понимаю, что мне больно. Затянувшаяся пару лет назад рана вновь дает о себе знать. Я была болезненно зависима от Чунмёна даже тогда, когда у меня не было возможности с ним связаться. Лишь чудом получилось его забыть. Я ни за что не забуду свои нервные срывы в танцевальной студии и попытки не сойти с ума. Мне ведь тогда казалось, что я тоже Чунмёну нравлюсь. Он давал мне надежду, когда провожал до дома, невзначай касался меня или типа по-дружески обнимал. А потом взял и испарился, оставив выжженный на подкорке мозга и царапающий внутренности образ мальчика с самой искренней улыбкой и холодными пальцами.И его чертово возвращение?— это слишком.Я не готова сейчас разговаривать с ним. Как и не готова довериться Чанёлю, потому что могу снова оказаться у разбитого корыта.—?Как ты вообще могла с ним спутаться? —?неприязненно глядя в сторону Чанёля, спрашивает Чунмён, и мне хочется влепить ему пощечину.—?Если бы ты был здесь, может быть, и не спуталась бы,?— ядовито выплевываю, а у самой поджилки трясутся.—?Я задал вопрос,?— Чанёль делает шаг в мою сторону, пытаясь не дать Чунмёну подобраться ближе, и я в этот момент, несмотря на всю свою злость к нему, благодарна ему.—?Джи, откуда ты его знаешь?—?Не твое дело! И вообще: отстаньте от меня оба.Я резко разворачиваюсь и иду вперед. Сейчас правильнее всего?— сбежать от них обоих. Этот день меня вымотал, и будет лучше для всех, если я доберусь до дома и отосплюсь. Разговаривать с ними у меня нет желания. Впечатление от сумасшедшей близости с Чанёлем смазывается неожиданной встречей с моей первой любовью. И это и правда выше моих сил.—?Колючка! —?Чанёль успевает среагировать раньше Чунмёна: он хватает меня за предплечье и тянет к себе. —?Одна ты никуда не пойдешь.—?Отъебись от нее, я могу сам проводить Джи,?— Чунмён делает два шага вперед, и тут я понимаю, что он тоже сейчас коснется меня и попытается перетянуть на свою сторону. А мне это не нужно.Я зло вырываю руку и замечаю во взгляде Чанёля нечто такое, чего не видела раньше. Какое-то подобие волнения. Не решаюсь назвать это страхом. Скорее беспокойство. Потому что появился кое-кто, кто пытается отнять его забаву. И у меня внутри почему-то все сжимается.Мгновение?— и взгляд Чанёля снова такой же, как и всегда.—?Сама как-нибудь доберусь,?— видит бог, но я готова разреветься. Вообще-то я отпустила Чунмёна тогда, когда поняла, что это конец, но мне сейчас все равно не по себе от его присутствия. Кажется, что я чувствую его крепкие объятия. А этот дурак даже не знает.Я быстро и упрямо иду вперед, слыша пререкания парней. Через минуту понимаю, что они идут за мной, каждый пытаясь создать иллюзию спокойствия. Но я-то знаю, что дым из ушей у них не валит только потому, что это будет признаком некой слабости. Гордецы, черт их побери.Я слышу их отрывистые шаги, вижу их тени краем глаза и вздыхаю. Можно подумать, мало мне было одного преследователя. Я обещаю себе подумать над этим позже, когда у меня будут для этого силы, а сейчас я так быстро, как могу, вышагиваю домой. В носу щиплет, и это очень плохой признак: того и гляди?— разревусь.Стоит мне заметить угол, за который нужно свернуть, как я вновь поворачиваюсь к парням. Мне почти плевать, подерутся они или как.—?Дальше идти не нужно.Чанёль усмехается, качая головой, я наизусть знаю привкус его разочарования. Чунмён удивленно вскидывает брови.—?Не позволишь поздороваться с твоими родными?—?Нет. Будь так любезен, держись от меня подальше. Не хочу иметь с тобой ничего общего.Слова, горькие и жалящие, даются мне с трудом. А потом я просто отворачиваюсь от них и ухожу, даже не попрощавшись. И чем дальше я отхожу, тем сильнее становится желание расплакаться.Ни один из них так меня и не окликает.~Я совру, если скажу, что все в порядке. Все просто отвратительно. И я чувствую, как сегодняшний вечер оседает пеплом на моих ребрах, пытаясь сжать сердце в тиски. Это больно. Очень больно.Матери дома нет, а отец чем-то занят в своем кабинете. Идеально. Мне удается тихо пробраться в свою комнату и лечь спать. Я устало бросаю сумку на пол, быстро принимаю душ и наконец ложусь. Сон обычно помогает мне снять напряжение. Я зарываюсь под одеяло с головой и сжимаю в объятиях огромного медведя. Я, по сути, не сплю с игрушками, но сегодня мне хочется чьего-нибудь мнимого тепла. Даже если медведь не может обнять меня в ответ.Я вспоминаю невинные Чунмёновы поцелуи в щеку (по-дружески, конечно), его неловкие объятия и чересчур громкий смех. Я была влюблена в него два с половиной года, а он бессовестно то притягивал к себе, то отталкивал. У него не было девушки, но он часто флиртовал с кем-нибудь в шумной компании, а я сгорала от ревности. И ко мне он пытался относиться как к сестре. Вот только смотрел иногда отнюдь не по-братски и притворялся, что некоторые прикосновения случайны.Я жмурю глаза и отчаянно пытаюсь не плакать. Если он еще раз появится, я все ему выскажу, и на этом конец. Я не мазохистка, мне не нужно его присутствие в моей жизни.Телефон под подушкой тренькает, и я уже знаю, кто мне написал.22:21Спишь?Яростно запихиваю мобильный обратно. Пошел ты, Чанёль.Следующее сообщение не заставляет себя ждать.22:23Мне нужно поговорить с тобой.Я хмыкаю. Хорошо, что не ?нам?, а ?мне?.22:23Я знаю, что ты сейчас уставилась в экран телефона и намеренно меня игнорируешь. Я очень зол, колючка, и в твоих же интересах ответить мне.Я закатываю глаза. Зол? В моих интересах? С меня хватит. На сегодня лимит игрушки исчерпан. Чанёль звонит мне, а я выключаю звук и снова залезаю с головой под одеяло.Дай мне всего одну ночь, Чанёль, и не приходи в мои сны, потому что в реальности тебя и так слишком много.~Утром он не дает о себе знать. Мобильный молчит, во время поездки до университета нас с отцом не пытаются вновь обогнать, и я вздыхаю с облегчением. Мне нужно еще немного времени, чтобы прийти в себя. Чунмён тоже не появляется, и я не знаю, что делать. В случае с Чанёлем я уверена в том, что он обязательно ворвется без приглашения, а вот Чунмён непредсказуем пока.Я рассеянно листаю записную книжку и внезапно понимаю, что сегодня день рождения Сольхён. У меня нет подарка, и я решаю забежать за ним после пар. Наскоро пишу маме сообщение с напоминанием о том, что буду сегодня у подруги.Мы с отцом подъезжаем к университету, и вот тут-то жизнь наконец убирает невидимые руки с моих глаз и показывает чертов сюрприз. Ким Чунмён стоит на ступеньках и ждет, пока я выберусь. Сегодня он выглядит чище и лучше, чем вчера. А стоит ему заметить отца, как он громко кричит:—?Господин Ву!И вот тут я понимаю, что пропала. Я ведь так хотела не видеть с утра ни его, ни Чанёля, черт возьми. Чунмён торопливо спускается к нам, и я замечаю, как отец радостно ему улыбается.—?Чунмён-а, ты вернулся! Когда и почему не сказал?Отец, продолжая улыбаться, выбирается из машины и крепко и долго жмет руку парню. Я пытаюсь изобразить вежливое веселье. Мол, мне тоже очень приятно увидеться после стольких лет. Но Чунмён поступает со мной так, что выбивает воздух из легких.—?Джи, привет! —?он подходит ближе и заключает меня в свои объятия. Когда-то это было нормально, поэтому отец по-доброму посмеивается позади нас. Чунмён тихо, так, чтобы никто, кроме меня, не услышал, шепчет в самое ухо:?— Я так скучал, Джи. А ты?А я? А я нервно сжимаю руки в кулаки и чувствую, как к горлу подкатывает ком. Нет, Ким Чунмён, ты не можешь так со мной поступать. Ты не имеешь права срывать с моих ранок болячки. Потому что ты не дуешь на них и не пытаешься остановить кровь. Ты умело топчешься по моей боли еще сильнее.Ненавижу.Я несильно отталкиваю его и отхожу на шаг. Чунмён смотрит на меня долгим и внимательным взглядом, от чего меня начинает слегка трясти, а затем поворачивается к отцу и принимается вежливо отвечать на его вопросы. Чунмён когда-то был почти членом нашей семьи, настолько близкими друзьями мы являлись. Но сейчас вход в мой дом ему заказан.—?Оставлю вас одних, работа ждет! —?отец улыбается нам и, помахав рукой, идет к машине. —?Как-нибудь заходи, Чунмён!—?Конечно, господин Ву! —?Чунмён кланяется, словно он?— средоточие воспитанности.Я жду, пока папа отъедет, а потом, когда он наконец исчезает из виду, я бросаю взгляд на Чунмёна. Есть в нем что-то вызывающее, самоуверенное, но уступающее Паку в силе.—?Так ты не скучала по мне?Мгновение, и я залепляю ему пощечину. Так, что след от пальцев сразу краснеет на его щеке. Чунмён удивленно касается горящей кожи и хмурится. Ему неприятно и странно получать от меня подобное.—?Я повторю еще раз: не хочу иметь с тобой ничего общего. Проваливай.Чунмён шокирован, и только поэтому он не бросается вслед за мной, чтобы выяснить, что сделал не так. Взбираясь по ступенькам и забегая в университет, я задаю себе вопрос, на который у меня нет ответа. Почему я не могу точно так же оттолкнуть Чанёля?~Гаюн, которая, оказывается, все видела, садится рядом со мной в аудитории и начинает свой допрос. Глаза у нее горят: хочет подробностей.—?Кто этот парень? Твой папа тоже его знает? У тебя появился ухажер?У меня сразу начинает болеть голова. Ненавижу эту черту в Гаюн?— громко разговаривать и осыпать вопросами. Я медленно рассказываю ей о нем, не скрывая правды. В конце концов в этой ситуации нет смысла ничего скрывать. Это же не Чанёль, к которому меня так опасно тянет. Это Чунмён?— первая любовь, от которой в груди свербит.Мне даже становится чуть легче, когда я выливаю на Гаюн тонну информации. Она хороший слушатель: не перебивает. Лишь едва заметно улыбается.—?Ты его не забыла, Джи,?— выдает она, помолчав с минуту. —?И не отрицай.—?А я разве что-то сказала? —?устало огрызаюсь, открывая тетрадь с конспектами.—?Я издалека не разглядела. Он красивый-то?Красивый ли Чунмён? Он изменился за прошедшие годы. Стал выше, занялся своим телом, красиво подстриг волосы. И в его образе теперь явно сквозит что-то взрослое. Но взгляд все такой же: заботливо-дружеский. С нотками чего-то непонятного. Я даже спустя годы не могу распознать эти самые нотки.—?Красивый,?— говорю я, вспоминая то, как изящно выделялась его шея в вырезе синей рубашки.—?Тогда дай ему шанс!Я закатываю глаза и пихаю Гаюн в бок. У нее все просто: если красивый?— хватай и беги. Зато у меня не так. И я ничуть не жалею о пощечине, которую он получил.~Пары сегодня заканчиваются поздно, и я едва успеваю забежать домой, чтобы переодеться, а потом отправиться за подарком. Время поджимает. Это я понимаю, когда бегу на своих невысоких каблуках к остановке. Долго приходится ждать автобуса, и я скидываю Сольхён сообщение о том, что чуть опоздаю. Ненавижу такое, но ничего не могу поделать.В салоне автобуса я устало прислоняюсь лбом к стеклу и смотрю на расплывающуюся от быстрого движения местность. Телефон вибрирует. Сольхён, наверно.17:56Прекрати молчать.Я выключаю телефон, чтобы больше ничего не получать, и наконец оказываюсь на нужной остановке. Дом Сольхён грохочет от громкой музыки и голосов гостей. Я одергиваю платье, проверяю, цел ли подарок, и стучусь. Сольхён открывает не сразу. Я слышу, как кто-то кричит ей, что у нее еще один гость, и представляю, что сейчас Сольхён, раскрасневшаяся от жары, смущенная поздравлениями, пробирается к двери, чтобы открыть. Замок щелкает, и я вижу яркую Сольхён?— на ней прелестное коралловое платье, и она кажется сегодня красивее, чем обычно.—?Джи-и-и! —?улыбка до ушей и крепкие объятия.—?С днем рождения, дорогая! —?я целую подругу в щеку и протягиваю ей подарок.Затем оказываюсь втянута в дом. Гостей на самом деле не так много, но они очень шумные. Я слегка морщусь, а потом замечаю знакомые лица и решаю потусоваться в их компании. Я не люблю такие сборища, а на приглашение Сольхён согласилась из вежливости и из попыток сбежать из дома. Как и всегда.Мне сразу становится скучно, но я усердно притворяюсь, что все прекрасно. Не хочу обидеть Сольхён. Даже танцую со всеми под клубную музыку и съедаю кусочек пиццы. Но когда включают медленную песню и все разбиваются по парам, я пытаюсь по-тихому отойти в угол и просто понаблюдать.—?Не потанцуешь со мной?Клянусь, как бы шумно ни было и где бы я ни оказалась, я не могу не узнать этот голос. Чанёль дышит мне в затылок, и я чувствую, как меня медленно пробирает дрожь. Пак аккуратно разворачивает меня к себе.—?Как ты здесь оказался? —?глупый вопрос, ведь у Чанёля тысяча и один способ оказаться в непосредственной близости ко мне.—?Я знаком с парнем твоей подруги. Долго мне его убеждать не пришлось,?— усмехается парень, кладя свою руку на мою поясницу, а другой хватая мои пальцы.Мы танцуем с ним под испанскую версию всем известной BIG BANG?— If you, и меня вновь пробирает дрожь. Его близость сводит с ума, и я впервые не могу не признать этого. В движениях Чанёля сквозит удивительная нежность. Он крепко держит меня, а я соприкасаюсь с его грудью и вновь чувствую его запах.—?Ты меня избегаешь, колючка.—?Так не впервой же.—?Я злюсь,?— Чанёль выдыхает мне это прямо в ухо. Его щека касается моей, и меня прошибает током. Я судорожно вцепляюсь в его плечо.—?Почему?Чанёль оставляет мой вопрос без ответа и, все еще соприкасаясь со мной щекой, тихо напевает по-испански. Сомневаюсь, что он знает этот язык, наверное, выучил песню. Но этого хватает, чтобы по моему телу в очередной раз пробежали мурашки. Я дрожу от того, что пальцы Чанёля ласково поглаживают мои позвонки, что он трется об мою щеку своей, покрытой совсем легкой щетиной, что он сжимает мою руку в своей, что так тихо поет мне на ломаном испанском.В этот момент я готова ему простить все прошлые выходки. И я знаю, что это глупо. Но я сентиментальная дура.Когда песня заканчивается, Чанёль, не спрашивая, уводит меня на задний двор дома Сольхён. Ветер бьет меня по щекам и отрезвляет. Но, черт возьми, я все еще чувствую запах Чанёля и тепло его кожи.—?Ты знакома с Чунмёном?—?Допустим,?— уклончиво отвечаю, облокачиваясь на легкий столик, стоящий на веранде.—?Он опасный тип, колючка.—?А ты? —?смело смотрю ему прямо в глаза. Чанёль усмехается. Этой своей усмешкой, от которой у меня внутри все сводит.—?Я тоже.—?Тогда мне и от тебя следует держаться подальше.—?Не получится,?— цокает Чанёль и смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц. И это что-то новое, честно. Этот его взгляд забирается под кожу, намереваясь вскрыть мне вены.—?Почему это?—?Уже поздно,?— объясняет так, словно я нерадивая школьница.—?Почему? —?и нет, мне не надоедает задавать этот глупый вопрос. Отчасти я знаю ответ. Мне просто интересно, что же он скажет.—?Вот поэтому.Я не успеваю и глазом моргнуть, как Чанёль наклоняется и прижимается своими горячими губами к моим, сухим. Это, черт возьми, слишком неожиданно. Так, что я стою с открытыми глазами и вижу, как слегка трепещут его ресницы. Чанёль отстраняется так же быстро, как приблизился, а я чувствую привкус апельсинового сока, который он, наверное, выпил в доме Сольхён.Я позволила ему поцеловать меня. Пусть и так коротко и невинно, но позволила. И сердце бьется в груди так, словно ему не терпится выбраться из своей клетки.—?Ты рехнулся, что ли? —?оказывается, голос у меня дрожит.—?Всего лишь ответил на твой вопрос,?— пожимает плечами Чанёль. —?Надеюсь, ты меня услышала? От Чунмёна стоит держаться подальше.И заходит обратно в дом. Я прижимаю руки к горящим от смущения щекам и жмурю глаза. Все еще чувствую то, какие у него горячие губы. Все еще вижу, как трепещут его ресницы. Дышать становится нечем, а руки не перестают трястись. Я понимаю, что не смогу больше оставаться тут, в компании Чанёля. Сгорю со стыда.Торопливо набираю Сольхён сообщение, извиняясь, что была вынуждена уйти по-английски, и глупо сбегаю. Я знаю, что это некрасиво и неправильно, но не в моих силах после этого смотреть Чанёлю в глаза. Фактически это был мой первый поцелуй, ведь то, что случилось с Чунмёном в шестилетнем возрасте, не в счет.Я на дрожащих ногах то бегу, то нервно шагаю. Меня впервые поцеловали вот так: полунастойчиво, полуневинно. И я ничего не могу поделать с тем, что бабочки больно кусают все внутри. Мне не нравится происходящее, но я понимаю: поздно бежать. Чанёль прав. Бежать надо было тогда, когда я впервые его встретила.А сейчас… Сейчас нужно пытаться не сойти с ума и совладать с горящей от нового чувства душой, когда теплые пальцы смыкаются на моем запястье и резко тянут на себя.—?Куда ты бежишь, колючка?И я отчаянно пытаюсь не сорваться в пропасть, когда вижу расцветающую на губах Чанёля усмешку и ощущаю пьянящий запах его одеколона.Слишком поздно.