Часть 5. (2/2)

Уже наступила весна. Около пары недель я живу у тебя, изредка отвечая на смски матери. Я ей не родной, но она обо мне печется, как о частичке себя.

— Да, милый, — слышу в трубке. Еще слышу бурчание отца. Он ругается. Таких бранных слов я от него не слышал. Мать признавалась, что он плачет ночами, говорит мое имя. Скучает. Но пока я не покаюсь в своих грехах, не приму Бога и не пройду обряд, в котором, по его словам, из меня изгонят нечисть, домой могу не приходить.

— Я хочу в пятидесятый лицей поступить, — шепчу я, закусывая губу, — там без родителей не поступишь. Поприсутствуешь при зачислении?— Конечно. Я рада, что ты будешь там учиться, — кажется, она плачет.Мам, прости. Я не смогу принять иное. Помехой всему стал Бог. Вот видишь, из-за глупой веры страдаешь ты, мама.

— В среду я пойду туда. Встретимся в девять у входа. Я тебе позвоню, идет?— Ты кушаешь? Не болеешь? —это единственное, что может спросить она. Голос дрожит. Я зажмуриваю глаза.— Кушаю. Не болею. Пока, мам.

Кладу трубку. Не хочу. Не хочу больше слышать её голоса. Я скучаю по ней. Но я же не виноват, что мы расстались. Отец опьянен этой верой! Всё из-за отца. Всё из-за Бога!В среду мы встречаемся с матерью. Она плачет, обнимает меня. В приемной комиссии слова выговорить не может. Руки трясутся.

— Вы знаете, он самый лучший сын,— врет. Прекрасная ложь.

— У нас в школе не положено красить волосы в яркие цвета, — говорит директор.

— Смою, — у меня нет денег на ту дорогую краску, которую заказывал мне отец. Значит, я стану белым снегом. Белым призраком. Снежным мальчиком. Меня снова все будут дразнить.Так принято, что большинство дразнит меньшинство. Большинство, имея силу, приходит к так называемой власти. Это большинство порабощает мир, диктует ему свою моду. Но, как правило, среди большинства найдется то меньшинство, которое будет жить по своим правилам. Таких будут считать отбросами, говоря, что их стиль в одежде или жизни — неправильный. За непослушание — применение силы.

Люди не научатся принимать с честью и достоинством тех, кто не похож на них.Но это снова мои мысли. Они пусты так же, как и пуст ветер, предвещающий лето.

В школу меня берут, хотя и сомневаются в моих способностях. Одноклассники тут другие. Со мной никто не разговаривает, но, по крайней мере, не высмеивает.

Так проще, когда на тебя не обращают внимания.

Я сижу на третьей парте во втором ряду. И всем, даже учителям, все равно, кто тут сидит. Я или другой парень. Их задача — прийти, вдолбить знания и уйти.

В школе группа парней и девушек собираются за углом. Они зовут меня к себе, предлагают закурить. Недавнее курение травки закончилось для меня галлюцинациями и мерзкими снами. Поэтому, что бы они ни предлагали, отказываюсь.

Они рассказывают о том, что директор школы гнетет их, заставляя любить власть, что находится сейчас в России. Как я понимаю, все они — сторонники левого фронта, юные революционеры.

Они рассказывают мне о том, как надо правильно править страной, осуждают ошибки государства. Меня это сборище за углом и с сигаретами — ничуть не радует. Такие проблемы, как правило, они обсуждают у себя в штабе.

Штабом является высокое, некогда заброшенное здание. Там строилась поликлиника. В итоге строительство было прекращено, так как владелец участка обанкротился, а денег занимать было не у кого.

Само здание высокое, в десять этажей. Группа располагается на втором этаже. Там у них свой мини-офис.

После школы идем с ними туда.

Сам я люто правительство наше ненавижу. Поднимая такие восстания, мы можем добиться того, что люди, сидящие в Кремле, думе, протирающие свои дорогие штаны, все же задумаются над переменами.

Оказывается, что по всей Москве таких ?шаек? около десятка. Примерно сотня человек выйдут на площадь.

Меня приглашают идти впереди, объясняя тем, что я яркая личность.

Соглашаюсь. Об этом я мечтал всю жизнь.

Ты отвергаешь мои походы. Говоришь, что меня загребут в тюрьму. Разрешение на митинг, конечно, мы не получаем. Идем сами, без приглашения.

Стартует каждая группа от своих школ. Мы должны идти до Красной площади, собраться там, включить динамики и требовать пересмотра законов по образованию. Требовать отставку правителя. Требовать свободу слова. Требовать изменение всего правительства, заявляя всем, что мы новое поколение, достойное большего в этой ?прекрасной? стране.

Меня трясет.

Я скатился в ту сторону, к которой, в принципе, принадлежал.

Оставил домоседство, Бога, приличное поведение.

Иду я с ними даже не для того, чтобы добиться отставки правительства, а чтобы получить очередной драйв, адреналин, который растечется по моим венам и артериям бешеным потоком.

И Тайлер Дёрден абсолютно прав:Власть — это кролик, если ты — удав.Настало время сбросить лишний жир,Нам нужно мыло, чтоб очистить мир!У революции рецепт один:Мешая кислоту и глицерин,Получишь средство для борьбы со злом.Добро пожаловать в проект ?Разгром?!В колонках громыхает Луана, их песня, специально выбранная для этого. После каждого припева мы громко вскрикиваем: ?Не отступай назад!?Люди собираются на площади, чтобы посмотреть на нас. Тут и представители других левых фронтов. Они присоединяются к нам. Я иду вперед. Со мной идет какой-то парень. Мы кричим громче всех, что-то требуем.

Адреналин течет по моим венам. Сейчас я сам взорвусь! Бешено! Столько эмоций!Люди собираются. Нас становится очень много. Меня охватывает ледяной ветер, голова кружится; кажется, я сейчас потеряю сознание от того, что сейчас нахожусь в диком потоке революции.

Песня заканчивается. Но мы продолжаем говорить яркие, громкие слова из этой песни, которые громогласными птицамилетят в серое небо, нависшее над площадью.

Вокруг нас репортеры. Кто-то вызывает полицию.

Парень, стоявший со мной, требует стоять до конца.

Революция, как правило, это сложно. Но сложнее всего не просто собрать всех, а постараться, чтобы никто не ушел.

Трусливые бросают флаги, плакаты и убегают с площади.

Сам тот парень, стоящий со мной, бросает микрофон и бежит, когда на нас надвигается целый отряд.

Стоит ли мне стоять до последнего?..Я срываюсь с подмосток, путаюсь в проводах от колонок и кубарем лечу вниз.

Меня задерживают за проведение несанкционированного митинга…А я так и не позвонил тебе, Герда. Ты увидишь меня в новостях и скажешь, какой я дурак. Пошел на такое лишь ради того, чтобы получить адреналин и попытаться заставить эту слепую власть увидеть простых людей, на которых они смотреть не желают.

Прости, что не сообщил, что сегодня вечером не приду домой.

Прости…Дневник Августа Н., задержанного за проведение митинга, возглавление его, пропаганду.

Полицейский участок.

3 апреля.