Часть 3. (1/2)
Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых;оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо; потому что они не заснут, если не сделают зла;пропадает сон у них, если они не доведут кого до падения;ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения…Путь же беззаконных — как тьма; они не знают, обо что споткнутся.Библия. Книга Притчей Соломоновых.
(Притч. IV, 14-19)В комнате воняет лекарствами. Очнувшись на диване в гостиной, я вижу маму, сидящую рядом со мной. Она строго смотрит на меня. Я чуть приподнимаюсь на локтях, усаживаясь поудобнее.
Она все еще смотрит на меня. Запах не покидает комнату.
Принюхиваюсь и понимаю, что это корвалол.
— Где ты был? — единственное, что может спросить расстроенная мать. Единственное, что должен ответить такой плохой сын, как я, так это правду. Но я неисправим. Меня испортило что-то за это время.
Решаюсь провести этот вечер в испорченности и лжи. Я лгу ей:
— Однокласснику плохо стало, я с ним в больницу поехал.
Когда ты врешь, то отводишь взгляд. Влево или вправо — неважно. Просто отводишь взгляд.
— Что с ним? — мама берет меня за руку. Я вздрагиваю. Не такое прикосновение. Не похожее на прикосновение Герды. Я ничего не чувствую, словно мамина рука из воздуха.— Плохо стало. Разве я могу человека оставить? — перед глазами стриптиз-клуб. Перед глазами туман, а в этом тумане Герда, которая как змея извивается около начищенного до блеска шеста.
— Конечно, не можешь, — шепчет мама, улыбаясь, наклоняется ко мне, поглаживает мое запястье. Я убираю руку, так как мне становится очень стыдно за свою ложь.
Я вскакиваю с дивана, пытаясь сбежать в комнату под любым предлогом. Лишь бы сбежать.
— Подожди. Зайди к отцу, — просит мама, пытаясь остановить меня.
— Зачем? — поднимаюсь, но ноги еле держат. Что же со мной случилось? Отчего я так себя паршиво чувствую?
— Он в спальне. У него сегодня сердце прихватило.Меня пронзает молния. Меня пронзает стрела. В спину, острие ее проходит через самое сердце.
Я чувствую, как наконечник проходит через мягкие ткани моего сердца, режет сосуды, пробивается через грудь. Я захлебываюсь чем-то. Снова мало кислорода.
Я медленно разворачиваюсь к ней, разводя руками. Мои глаза широко раскрыты.
У него болит сердце. Из-за меня. Он переживал. Всё из-за моей оплошности.
Я срываюсь со своего места и бегу наверх, в спальню. Широко распахиваю дверь.
— Папа.
Лежит.
— Папа.
Молчит.
— Папа.
— Убирайся! — вскрикивает он, запуская в меня будильником. Я вовремя успеваю закрыть дверь. Слышу глухой стук будильника о дверь.
Закрыв глаза, я стою у двери, прижимаясь к ней лбом.
Я не только нагрешил. Я оставил родителей. Я отрекся от них ради мимолетного влечения.
…Всю ночь я сижу за уроками. Скоро экзамены.
Голова не соображает. Мысли уходят в сторону. Текст учебника кажется нескончаемым. Я перелистываю Библию, лениво читая через предложение то, что там написано.
Только сейчас я понимаю, что мне это все совершенно не нужно. Я осознаю, что все эти семнадцать лет мне вдалбливали какую-то ересь. Мне совершенно не нужно фанатеть от Бога. Я мог бы спокойно жить, как и другие подростки. Я мог бы верить в Бога, живя без обязательств, не боясь грешить.
Сейчас слишком поздно отрекаться от всего этого. Испорчу свою душу еще больше. Я сгорю в аду.
Ненавижу за это своих родителей. Неизвестно, кем бы я был, если они меня не оставили. Ну уж точно не верующим фанатиком.
Я открываю Библию на произвольной странице и громко читаю вслух первое попавшееся на глаза предложение:
— Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе (пятая заповедь).
Они не мои родители.
Но они пригрели меня, воспитали. Нет, вдолбили в голову эту ерунду!
Я вскакиваю, хватаюсь за голову. Внутри меня все горит. Что происходит?!
Я хватаюсь за голову, жмурюсь. Каждая клеточка тела подвергается адской боли. Я падаю на колени, кричу. Кричу так громко, что уши у самого закладывает.
Вскакиваю, скидываю все учебники со стола. Не нужно мне ничего! Гори все в аду! Гори вместе со мной!— О нет! Нет! — запрыгиваю на кровать, затем падаю на нее, свертываюсь и снова кричу.
Боль пожирает. Все тело разрывается на маленькие частички. Меня словно тянут в разные стороны. В груди пылает пламя. В горле все пересыхает.
Я слышу протяжный звон в ушах. Хватаясь за голову, готовый умереть, лишь бы эта пытка прекратилась.
— Изыди из меня! Изыди, демон, — сваливаюсь с кровати, не переставая терзать волосы на своей голове.
Оборачиваюсь, видя напротив себя свое собственное отражение в огромном зеркале.
Я сам демон. Я черт. Я нечистая сила. Я воплощение зла. Я никогда не был хорошим. Я родился изначально плохим! Я не принадлежу Богу. У меня нет Бога. Я сам себе Бог.
Красные волосы растрепаны. Пряди торчат в разные стороны. Я подползаю к зеркалу, прижимая к нему ладони.
Из глаз текут слезы. Радужка глаз из розовой стала красной. Черные тонкие брови сведены, и бледные губы расплылись в омерзительной ухмылке.
— Сатана, — смеюсь я, чувствуя металл в своем голосе, — тебя обманывали, уродец. Ты исчадие зла! — бью кулаком по зеркалу и оно тут же разбивается. Разбивается вдребезги. Осколкипадают на пол. Из запястий течет багряная кровь.