Часть 2. (2/2)

— С ума сошла? Зачем остановила меня посреди дороги? — в панике кричу на неё я, хватая за плечи и встряхивая, пытаясь хоть как-то привести эту сумасшедшую в чувство!— Уродец, пусти, — она не перестает смеяться, отталкивает мои руки, — я хотела проверить, нравлюсь ли я тебе.

— Совершенно нет! — заявляю я. — Совершенно!

— Тогда чего остановился вместе со мной? Чего не перешел через дорогу?

— Но ты же остановилась, и я… — тут я замираю, прикладывая руку к своим губам. Боже, что со мной? Она права. Если бы я не испытывал к ней ничего, то обязательно бы перешел через дорогу, бросил её одну…

— Я специально стояла, — она показывает проколотый язык. Дразнит, — и ждала, когда ты возьмешь меня за руку, — тут она демонстрирует мне свою руку. Ту самую, которую я держал пару минут назад. — Я тебе нравлюсь, Уродец, — вновь заключает она.

Какой безрассудный поступок.

Боже, если бы люди были такими, как она, жизнь наша была куда интереснее.

Но мы погрязли бы в грехах.Хотя, если бы мы были такими, то не верили ни в Бога, ни в дьявола. После смерти душа не попадала бы ни в рай, ни в ад. Умирая, мы видели бы пустоту. Пустота — вот чем кончалась бы наша жизнь.Я, не противясь её словам, вновь взял её за руку. Она не желала идти домой, да и я тоже. Я забыл про мой дом. Я забыл обо всем. Даже о Боге. Мы просто гуляли по улицам города, держась за руки, говоря и изредка смотря друг другу в глаза.

Она играла со мной, а я влюбился.

...Уже было поздно, но домой идти в одиночестве я не хотел. Мы обменялись с Гердой номерами ICQ и id в контакте. Номера ее телефона я не спросил.

Время идет. Все меняется. Мы меняемся, все, что нас окружает, тоже меняется, подстраиваясь под нас. Раньше люди обменивались адресами, посылая гонцов или почтовых голубей. Влюбленные по переписке, получая по паре слов в письмах, влюблялись по уши друг в друга.

Потом, с изобретением телефона, люди обменивались номерами. Они могли не только писать, но и звонить.

С появлением мобильников люди стали писать друг другу смс. Теперь они могли писать сообщения, находясь на гигантском расстоянии друг от друга, причём эти письма доходили с бешеной скоростью.

С появлением Интернета ненужной стала бумага, чтобы писать письма, не понадобились домашние телефоны, чтобы звонить возлюбленному каждый день на другой конец города, отпала необходимость и в смс-сообщениях. Всем этим мы пользуемся редко, ведь есть Интернет, который может заменить всё, даже жизнь.

Герда пообещала отвести меня домой сразу, как только покажет место своей работы.

— Мне уже девятнадцать. Учиться буду только в Лондоне. До тех пор, пока мама хоть немного не образумится, я отсюда не уеду.

— Что за работа?

— Ночной клуб, — мы подошли к заведению, которое напоминало развратный стриптиз-клуб. Такие мне удавалось видеть лишь по телевизору.

— Пошли, заморыш, — она толкнула меня вперед. Перед входом вырос шкаф-охранник. Он свирепо глянул на меня.

— Николай, — раздался за моей спиной голос. Герда закидывает руки мне на плечи, виснет на мне.

— Кто это? — он в недоумении уставляется на меня. Я снова весь сжимаюсь. По сравнению с ним я маленький, беззащитный и ничтожный.

— Этот со мной, — она хлопает меня по спине, — я же никогда не приводила никого. Пропусти, я никому не скажу, — она подмигивает ему. Николай лукаво улыбается.

Брр!— Ему восемнадцать-то есть? — я почти зашел туда, но он снова преграждает мне путь.

— Есть, — она лжет. Она знает мой возраст. Знает, что мне недавно исполнилось семнадцать. Я кусаю губу и снова отвожу взгляд. Не хочу, чтобы этот шкаф потребовал от меня документы, подтверждающие личность.

— Он точно не наркоман? — слышу за спиной. Снова судят по внешности. Одна внешность у них на первом месте.Герда проследовала за мной.

Итак, я, паинька, ученик православной школы, верующий в Бога, ни разу в жизни не сказавший бранного слова, нахожусь в стриптиз-клубе.

Как и в фильмах, тут все до неприличия вульгарное и вызывающее. Черный в смеси с лиловым — декор этого заведения. Девушки на подиуме, у шестов, рядом со столиками толстых, потных мужчин.

Неужели этим девицам не противно в окружении этих стариков?

Сейчас я сам оценил внешность.

— Скоро приду, сядь сюда, — она касается губами моей щеки. Этот кроткий поцелуй заставляет забыть о плохом. В голове растворяются мысли. Я падаю на диван, на котором уже сидят двое мужчин лет тридцати. Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что сижу у самого основания подиума. Вокруг подиума рассаживаются мужчины. Самых разных возрастов. Все они смотрят на меня и посмеиваются. Не из-за внешности, на этот раз из-за моего юного возраста.

Свет приглушают. Начинает играть жесткая музыка. Рок, определенно он. Занавес резко раскрывается, и на подиум выходит плавной походкой девушка в костюме из блестящего латекса. Присматриваюсь и понимаю, что это Герда.

Меня кидает в панический шок. Но она двигается под эту музыку, развратно, пластично, вульгарно, возбуждающе. Весьма соответствует этому заведению.

Я, затаив дыхание, наблюдаю за ней. Она делает широкие шаги, мужчины тут же окидывают её ноги голодными глазами. Они машут купюрами и зовут её к себе. Она не обращает на них внимания, идя ко мне.

Я весь загораюсь. Это не возбуждение. Это отвращение.

Я прикрываю рот ладонью. Чувствую, как кислород отказывается поступать в легкие. Меня воротит от всего этого.

Герда садится на шпагат, мужчины вскакивают, я тоже вскакиваю, но не чтобы закидать её деньгами или пихнуть в её латексный корсет или шорты большие купюры, а чтобы сбежать отсюда.

Господи, дай мне сил. Господи, спаси меня от этого страшного греха. Выведи меня из этого ада.

Но я не успеваю убежать, меня хватают за плечи. Тонкие, длинные пальцы проходят по моей шее, заставляют окончательно потерять равновесие.

Это Герда. Она сидит на коленях, склонившись ко мне, её пальцы забираются в мои волосы, а губы впиваются в мои. Все кричат, она резко опускает руки мне на грудь, затем еще ниже, на бедра, заползает руками под толстовку, не разрывая поцелуй, а пытаясь его углубить.

Мы всегда будем помнить наш первый поцелуй. Дай Боже, он состоялся у нас с любимым человеком. А если не с любимым? Если вот так, как сейчас? На глазах у этой публики, орущих, пьяных мужчин.Я откидываюсь назад, отталкивая её. Она краснеет. Я краснею. Все это отвратительно, сообщает мне мозг. Но сердце, бешено стуча, утверждает, что было все прекрасно.

Мы смотрим друг на друга.Первым не выдерживаю я. Вскакиваю, выбегая к выходу.

…Домой добираюсь вяло. На улицах совсем темно. Там, где я живу, фонари почти не работают.

Усталый, я добираюсь до дома. Вхожу. Нет, вваливаюсь внутрь.На пороге меня встречают разъяренные родители.

Папа абсолютно без объяснений врезает мне пощечину. Я падаю на пол. Обессиленный. Просто вырубаюсь.