Глава 8. Казнить нельзя помиловать (1/1)

Младший натянул тетиву и положил уже на нее стрелу, но вдруг опустил лук к ногам, повернулся и сказал, заплакав: "Нет, я не могу сделать этого... Не буду стрелять в труп моего отца".А.И. Куприн "Суламифь" Девушке очень хотелось напрямую спросить, кто мать Герберта. Но боялась услышать ответ, что та сейчас точит клыки в подготовке к балу. Лучше не знать, про эту женщину ничего, ведь тогда иллюзия, что граф ее любит развеется как дым. Ещё окажется, что у Его Сиятельство целый гарем из жертв на кладбище.—?Какие мы деликатные! —?обиделся вампир.—?Герберт, расскажи, пожалуйста, про себя, точнее, почему ты захотел стать вампиром? Он оставил тебе выбор? От неожиданного вопроса парень прокусил себе губу.—?Про выбор я никогда не думал. Да и какой может быть выбор у умирающего?! —?поправив волосы, он продолжил,?— Единственное, что меня волнует- это родной ли я сын графу или нет?! Я сейчас все расскажу, а ты мне ответишь на мой вопрос. Анастасии стало дурно: не дай Бог она ответит неправильно и разозлившиеся вампир растерзает ее, не дожидаясь бала.—?Своих родителей я не знал. Когда я был ещё крохой, меня отдали на воспитание в семью дворянина, проживающего в Париже. Опекун не рассказывал про моих родных, утверждая, что меня нашли в корзинке на пороге дома. Иногда мне казалось, что ему платят за молчание, которым он мучил меня. Зато слуги не стеснялись сплетничать о моем происхождении. Каких версий я только не слышал: что я внебрачный сын опекуна, или что его жена изменила ему во время своего путешествия по Европе и, чтобы скрыть свой адюльтер, тайно родила и потом якобы взяла на воспитание младенца, или некий господин с непонятным заболеванием попросил позаботиться о его сыне и ежемесячно высылает деньги на содержание?— одна другой нелепей. Жену опекуна я в глаза не видел, она исчезла, когда я был совсем маленький. Спросить про мое происхождение мне было не у кого. Герберт вскочил со своего места, и в волнении стал ходить из угла в угол.—?Наверное, для меня все началось (или закончилось) на Гревской площади.*** Весь жадный до зрелищ народ собрался на площади. Но, увы, представления не состоялось. Лезвие гильотины со свистом рассекло воздух и быстро опустилось на осуждённого рядового воина, пойманного на воровстве. Противный звук ломающихся костей и хрящей?— голова отделалась от туловища и как мячик упала в корзину. Анри Кузен, подручный палача, моментально столкнул тело в подготовленный глубокий ящик с крышкой.—?Вот до чего доводит демократия и гумманизЬм,?— произнёс впереди стоящий мужчина, были времена раньше, когда ведьм сжигали заживо, или четвертование?— хоть посмотреть есть на что. Герберт непроизвольно схватился за шею, словно проверяя, на месте ли его буйная головушка. Будь его воля, он бы ни за что не стал смотреть на расправу. Но новый главнокомандующий наводил порядок в распустившейся армии по-своему: на казни однополчанина должны были присутствовать все воины, дабы у них пропало желание воровать и нарушать устав.—?Mon Cher, ты слишком впечатлительный,?— его друг Эжен ласково потрепал по щеке, если бы не толпа вокруг них, то он бы поцеловал Герберта,?— зато Николас точно войдёт теперь на страницу истории, как первый осуждённый, на котором испытали гильотину. Юноше хотелось выругаться самым грязным ругательством, которое он знал, тем временем его товарищ сменил тему,—?Пойдём прогуляемся по набережной, зайдём в кабачок ?Образ Богоматери?, промочим горло.?— Нет, у меня есть дела поважнее. И потом, ты же знаешь, я не пью! —?поправив кивер, ответил Герберт, неожиданно для себя решив, что настал час узнать о своём происхождении. Пока опекун заседает в ратуше, у него есть прекрасная возможность порыться в документах.—?Увидимся вечером в салоне мадам Жюли,?— на прощание крикнул он возлюбленному, убегая в особняк на бульваре Капуцинок, который был для него домом последние восемнадцать лет. В кабинете опекуна был бардак: на столе из красного дерева, покрытым зелёным сукном, лежали в хаотичном порядке бумаги. Складывалось впечатление, что кто-то специально вывалил все документы из шкафа. Герберт расстроился, в кипе мусора ему до скончания века не найти нужную информацию. От сквозняка распахнулось окно, в которое ворвался ветер, не добавляя порядка в комнате, разворошил бумагу. Один из листков освободился из кучи и спланировал к ногам юноши. На конверте был написан адрес деревушки в дебрях Трансильвании. Пока не вернулся его названный родитель и не всыпал за беспорядок, устроенный в кабинете, Герберт поспешил покинуть дом. Весь день он слонялся по улицам Парижа, обдумывая украденную информацию и перечитывая конверт с адресом. Видимо в сплетнях слуг таилась доля истины, его отцом был неизвестный дворянин с тяжелым заболеванием, чтобы не заразить сына он выслал его из дома. Забывшись мыслями, Герберт не заметил, как второй раз за день очутился на Гревской площади. В сумерках юноша увидел странную фигуру в белоснежном плаще, которая двигалась за ним. Лица не разобрать, ему показалось, что маска скрывает его полностью, видны только тонкие губы, растягивающиеся в улыбку, обнажая кривой клык. Понимая, что встреча с призраком, не сулит ему ничего хорошего Герберт забежал и спрятался под сводами Собора Парижской Богоматери. Только убедившись, что преследователь растворился, юноша со всех ног бросился в салон мадам Жюли. От пережитого приключения он не мог сосредоточиться. В каждом госте ему мерещилось лицо в маске. Очнулся Герберт в своей комнате. Каждая секунда, которую отсчитывала стрелка часов, тупой болью отзывалась в голове. Желудок бунтовал. Комнату шатало, и обстановка расплывалась перед глазами. Не стоило после коньяка употреблять шампанское. Вспомнив с отвращением уродливое дряблое лицо отчима с сеточкой сосудов на красном носе, парень пообещал себе, что напился первый и последний раз. Часы пробили. С ужасом увидев, что уже шесть вечера, Герберт поспешил во дворец, где ему сегодня предстоит нести караул вместе с Эженчиком у таинственной комнаты, где хранятся документы по предстоящей военной кампании. Друг с ним не разговаривал, обидевшись за вчерашний вечер. Голова раскалывалась, словно в неё втыкали миллион накалённых булавок, что было больно думать, а не то, чтобы вспоминать, чем он мог задеть своего возлюбленного. Сильно хотелось пить. Под мирное тиканье часов, висящих за стеной охраняемой комнаты, он засыпал стоя, но просыпался каждые полчаса под бой курантов.?— У меня сегодня свидание с Клодом,?— процедил сквозь зубы Эжен с целью задеть его чувства,?— Вернусь к смене караула.—?Захотел стать вторым испытателем гильотины?—?А ты что донесёшь на меня начальству? Мечтаешь, чтобы Buonaparte продемонстрировал тебе мою казнь? Друг ушёл. Тяжело вздохнув, Герберт закрыл глаза. Даже тусклый свет в длинных коридорах резал ему глаза.—?Герберт! Герберт! —?Эжен уже минуту тряс его за плечи, пытаясь разбудить,?— Посмотри, что ты натворил?! Дверь в охраняемую комнату была открыта. Заглянув в помещение, караульщики не поняли, пропало что-либо ценное или нет. Блондин схватил бронзовую статуэтку и запулил в часы, которые будили его весь вечер и под конец так предательски остановились!—?Теперь нам точно не оправдаться! —?Эжен заплакал, подбирая с пола циферблат. —?Нас ждёт Гревская площадь!—?Не дождётся! Я уеду к родному отцу. Он мне написал. —?в подтверждении своих слов юноша продемонстрировал конверт.—?А как же я? Не оставляй меня!—?Пошёл к черту!—?Сам катись в ад! Ты все наврал! Ты никто и нет у тебя никакого отца. Ничтожество! Мой отец отстоит меня. Самое страшное, что может произойти в моей судьбе, это разжалование в рядовые и отправка на фронт!—?Ты жалкое пушечное мясо для карлика с большими амбициями!*** Приложив титанические усилия и потратив все накопленные средства, Герберт добрался до своей цели. Но во всем округе его пребывания дворяне не плохо себя чувствовали в окружении детей и внуков. Семейная идиллия раздражала его до зубного скрежета. Трансильванская знать с сочувствием отнеслась к расспросам, но никто не спешил его признавать, а в последнем доме, куда он свалился как снег на голову, не стали слушать и вытолкали в шею. Такой жестокий поступок задел юношу до глубины души. Возможно от обиды он расплакался бы на глазах несостоявшихся родственников, но оставался ещё один человек, про которого никто не хотел ему рассказывать. Обедая в трактире, Герберт подслушал про некоего графа фон Кролока. Несчастного из-за его заболевания не пускали на порог ни одного дома, и чтобы не заразиться везде висел чеснок. Честно говоря, от чудесного овоща Герберт уже заработал себе изжогу, так как в каждом блюде присутствовал сей ингредиент. Наученный горьким опытом, прежде чем наносить внезапный визит очередному отцу, юноша решил навести справки в церкви. За неимением ратуши в деревнях история о рождении и смерти хранилась в храмах. После общения с пастором Герберт окончательно убедился, что граф и есть его родной отец! В своих мыслях он чётко представлял, как тот обрадуется, узнав, что сын нашёл его, и Герберту было наплевать на болячку папы. Пусть он тоже заразиться, но только бы у него был родной человек, который любил бы его. Старик с упорством мула не желал рассказывать, кто такой граф и где его замок. Советовал вернуться во Францию.—?Лучше быть сиротой, окончившей жизнь на плахе, чем иметь такого родственника.—?Какого?! Он что чумной?!—?Твой папаша упырь?! —?неожиданно спросил парень, поднимаясь с лавки и направляясь к беседующим. Герберт узнал сына хозяина дома, где его оскорбили,?— отец Вильгельм, расскажите этому байстрючонку, как его драгоценный вурдалак очаровал вашу дочку и выпил всю её кровь. Гнев затмил разум. Сорвав с руки перчатку, Герберт со всей силы швырнул ее в физиономию обидчику.—?Сударь, Вы смеете оскорблять моего отца! Я вызываю вас на дуэль! Жду на закате на опушке леса недалёко от трактира. Сообщите мне со своим секундантом, какое оружие выбираете: пистолет или шпага.—?Секунданты нам не нужны, да и шпагой я не владею. Остаётся пистолет.—?Дети, опомнитесь! —?старался призвать их к разуму пастор.—?Святой отец! Я отомщу за смерть Элен. Если я не могу добраться до упыря, то уничтожу его сынка, которого он так бережно хранил!—?У вампиров не может быть детей! —?священник был в отчаянии. Герберт посчитал, что виконту фон Кролоку не пристойно ввязываться в спор, и с достоинством удалился. Спускаясь с крыльца, он поскользнулся на обледенелой ступеньке и чуть не разбил себе голову. Недоразумение испортило его эффектный уход.***—?Этот подлец совсем не знал, что такое дуэль! —?пожаловался вампир Анастасии,?— Я ещё не отошёл на необходимое количество шагов и даже не развернулся к нему, когда он выстрелил несколько раз! Одна пуля прошла на вылет. Герберт расстегнул рубашку от пижамы и продемонстрировал шрам под правой ключицей.—?Знаешь, как больно было?!***—?Это твой последний закат,?— жестоко произнёс оппонент и бросил умирать на снегу. Из последних сил и истекая кровью, юноша добрался до порога трактира. Страшным открытием стало для него, что местные действительно верят в существование вампиров.—?Его нельзя пускать в дом,?— произнёс хозяин постоялого двора,?— парнишка уже не жилец, а запах его крови привлечёт нежить.—?Когда я стану вампиром, ты станешь первым, к кому я приду в гости,?— процедил сквозь зубы Герберт. Угроза произвела эффект. Его пустили в комнату, в которой он проживал. Но на этом участие местных жителей закончилось. В темной комнате, где единственным источником света была печальная луна, Герберт умирал совсем один. От кровопотери хотелось пить. В соседней комнате от сильного ветра с грохотом открылось окно. В дверном проеме, ведущим в ванную возвышалась статная фигура в чёрном плаще, за которым шлейфом тянулся мрак. <tab >?Хорошо хоть не старуха с косой?,?— измученно подумал юноша, сожалея, что отца он так не нашёл. Отчаяние накрыло его с головой. Из последних сил он закричал:—?Папа! Папа! Наступила темнота. Жжение в области шеи. Чей-то стон. Обрывочно он чувствовал на своём лице ледяные пальцы. По губам провели влажной губкой. Очнулся Герберт в кромешной тьме, чувствуя себя странно, но сносно. Правда никак не мог понять, жив он или нет. Сердце сковало льдом, и оно не билось. При попытке подняться юноша со всей силы ударился обо что-то деревянное, но больно ему не было. От ужаса волосы зашевелились на голове, когда осознал, что лежит в гробу. Его похоронили заживо! Можно биться об крышку гроба и звать на помощь пока не закончиться воздух, но под землёй его никто не услышит. Крышку снял уродливый горбун. Герберт увидел, что находится в склепе, а из соседнего саркофага поднимается личность, которую он принял за смерть. Рассматривая графа, он расстроился, не увидев общих внешних черт. В голове проносилось миллион вопросов, не зная какой задать первым Герберт спросил:—?Как я выгляжу?