II (1/1)

Небольшой платой за проживание было внимание. Да, именно этого требовала пожилая женщина от парочки временных постояльцев. Надо сказать, что это, хоть и было требованием, меня нисколько не тяготило. Хозяйка жила не в доме, где сдавала квартиры таким же приезжим и нищим, как мы, у неё в распоряжении было небольшое палаццо. Несмотря на то, что она по наследству являлась его хозяйкой, власти считали это здание своим и устроили там военное общежитие. С тех пор она старается меньше выходить из своей комнаты - единственного, что осталось у неё.Я прохожу во двор и по привычке снимаю шляпу перед охранником. Он уже запомнил меня в лицо и спокойно пропускал, чтобы я смог помочь старушке. Розмари ходила сюда реже - у меня было больше свободного времени. Перешагивая через ступеньку, а иногда и две, я поднялся на второй этаж. Настроение удивительно поднялось благодаря башмачнику, почему-то в этот раз я был полон оптимизма. Может, вид этого усатого старика с сигаретой действительно внушал доверие? Задавшись этим вопросом, я, видимо, слишком погрузился в мысли, потому что не заметил человека, вылетевшего с этажа.- Извините, - растерянным взглядом обвожу разлетевшиеся по полу тюбики. Надо же, неужели выпало столкнуться с художником? Но это же было военное общежитие. Если я не ошибаюсь, морского флота или чего-то такого. Я наклоняюсь, чтобы собрать краску. Видимо, один случайно открылся, и теперь на полу красовалось желтое пятно. Я недовольно цокаю языком, теперь меня отчитает уборщица. Или не меня, а этого молодого человека, но не лучше.- О. Это же солнце!- Простите? – я удивленно смотрю на присевшего рядом человека. Тот довольно рассматривает кляксу на полу, его взгляд бегает по деревянным половицам, словно исследует. Я удивленно смотрю на его улыбку, дрожащие руки и выражение лица. Пугающее и завораживающее зрелище, если честно. Я сначала не решаюсь спросить, но потом всё-таки уточняю. – Вы художник?- Можно и так сказать, - молодой человек улыбается и, наконец, встаёт с пола, подобрав и сложив несколько тюбиков в небольшой саквояж, с которого свисает оборванный кожаный кусок. Видимо, он порвался, когда мы столкнулись. Я виновато опускаю взгляд на оставшиеся тюбики и поднимаю их с пола. Как-то нехорошо получалось.- Вы служите на флоте? – я передаю художнику краски и замечаю у него зажатые подмышкой картины. Если честно, подобных я ещё не видел, они какие-то необычные и странные. Странные формы, краски, я быстро отвожу взгляд, чтобы не вызвать подозрений, но впечатление остаётся не самое лучшее. Это и есть так называемое современное искусство, или только моряки сходят с ума таким образом?- Служил. Егерем, - он смеется и, поправив саквояж, неглубоко кланяется. - Прошу меня извинить, но я спешу, - с улыбкой он бежит в сторону лестницы и быстро спускается по ступенькам, громко стуча каблуками.Я продолжаю удивленно смотреть ему в след. Егерем? На флоте? Едва заметно трясу головой и, обойдя пятно краски, иду до конца коридора, но уже медленно и хмуро. Как можно быть егерем на флоте? Морских коньков обхаживать? Что за вздор. Я поправляю шляпу и прохожу дальше. Под ногами тихо что-то звенит, я убираю ногу и нагибаюсь. Это табличка с квартиры, напротив которой я остановился. Она немного помята, но видна выгравированная надпись ?Танги?. Я не раз замечал её, проходя к крайней квартире, а теперь она лежит тут. Я снова оглянулся в сторону лестницы. Может тот молодой человек на самом деле не художник, а вандал? А может, он и есть Танги, и решил выселиться отсюда.Снова по привычке поправляю шляпу и встаю. Я не нанимался в следователи по морским егерям. Бросив табличку обратно, всё-таки дохожу до двери и стучу. Два коротких, один длинный и ещё два коротких – хозяйка отличалась паранойей, она так нежно любила свои подозрения, что они явно переросли в болезнь. Недоверие к властям - самая опасная паранойя. Самая частая и в тоже время самая стойкая. А если ты живешь в одном доме с армейскими, причем в своём доме, то оно и неудивительно.Дверь медленно открывается и в темноте сверкает стекло. Это хозяйка изловчилась с зеркальцем и вместо того, чтобы смотреть самой, теперь стоит к двери спиной, а с помощью зеркальца из пудреницы смотрит, кто пришел. Да, пудреницу же надо куда-то использовать, в самом деле, а то косметика ей уже не помогает. Дверь открывается шире, и я уже могу войти. Привычно улыбаюсь, как можно шире, она не любит, когда улыбки не видно за несколько метров. Повесив шляпу и плащ на вешалку у входа, прохожу дальше. В квартире явно пахнет гарью. Я поворачиваюсь к хозяйке.- Госпожа Моро, - всё с той же улыбкой смотрю на даму, явно обеспокоенную немного строгим тоном, - Вы же не пытались сами готовить? - уж этой дамочке явно нельзя готовить. Госпожа Патриция Моро действительно волшебный человек. Всех слуг ей пришлось распустить уже после войны, но палаццо отобрали у неё гораздо раньше. Всё, что осталось ей после смерти отца, - это многоквартирный дом в бедняцком районе. Приличным людям там ничего сдать нельзя, не их район, а бедным платить нечем. И уж тем более никто не собирался покупать этот дом, скорее его снесут власти, но им нет дела до бедных окраин. Тогда госпожа Моро стала сдавать там комнаты бедным приезжим или оставшимся без крова местным. В качестве платы она брала малые деньги, а если таковых не было, то вещи, еду, помощь по хозяйству, кто как мог. Тогда-то она и поняла, что можно не выходить из дома, потому что почти все жители знали, где её найти. Вот так её паранойя и начала обостряться, ведь жить одной чрезвычайно трудно. Тем более ни на что не способной бывшей дворянке. К слову, найти нам её удалось совершенно случайно, но мы были несказанно рады такой находке.- Вы сегодня поздно, Карл, - начала защищаться хозяйка. - Я была голодна! – она всегда так говорила, когда пыталась готовить. И знала, что сейчас я, как всегда, скажу, что оставлял вчера еду на утро. Из-за своей доброты, она всегда старалась что-то сама помыть, что-то сама приготовить. На мокрых полах я как-то раз уже поскользнулся, и синяк ещё не прошел. Ещё мне рассказывала смотритель за домом, что она не редко что-то пыталась зашить, погладить, приготовить, постирать. Старается, как может, но она ничего не может, как бы грустно это не звучало.- Вы отравитесь, если будете это есть, - строго посмотрев на пожилую женщину, прохожу на кухню, прикрывая рот и нос рукавом. Видимо, готовилось совсем недавно, потому что запах ещё стоит. Открыв нараспашку окно, выхожу в зал, прикрывая за собой дверь. Уборкой на кухне и приготовлением еды на ближайшие сутки я займусь потом, когда там будет чем дышать. Пока же можно было немного привести квартиру в порядок и послушать хозяйку, точнее её извечные рассуждения по поводу творящегося в столице Франции. Если честно, все эти разговоры я слушал краем уха, потому что искренне верил, что скоро появятся деньги и мы с Розмари продолжим наше путешествие. Конечно, это скоро было не совсем уж и скоро, наверное, на месяц задержаться придется.Госпожа Моро всё рассуждала о политике, хотя было видно невооруженным взглядом, что эта женщина понимает в ней столько же, сколько в готовке. Но зато как рассуждает! Все доводы и аргументы казались такими смешными, что без улыбки убираться было не возможно. Хотя, казалось бы, какое удовольствие может быть в уборке! Расставив книги по полкам, я довольно кивнул головой, убедившись, что ничего падать не собирается и развернулся, чтобы пойти проверить, как там дела на кухне, как нога наткнулась на что-то звенящее. Я нагибаюсь, чтобы поднять бутылек с таблетками.- Госпожа Моро, - перебить настолько увлеченного человека практически невозможно, но мне это удаётся, - это что? – я трясу бутыльком, словно это маракас, а не лекарство. Последний раз я видел такие бутыльки не при самых приятных обстоятельствах. Скорее даже наоборот. Я кручу его в поисках этикетки. Лишь бы какие-нибудь витамины или сахар, хотя как-то смешно хранить сахар в бутыльках, ей-богу!- Ах, это… - я не заметил, как хозяйка уже подошла ко мне. Она была маленькая (наверное, больше из-за возраста и того, что горбилась), и поэтому выхватила у меня лекарство, ухватившись за донышко, чего я никак не ожидал и лишь удивленно посмотрел на женщину. - Это чтобы спалось лучше, - она, гордо подняв носик, уходит обратно в кресло, убрав бутылек в шкаф. Я недовольно смотрю ей в след. Врет. Как и врала насчет того, что готовила от голода. Это не то вранье, которое из разряда выдумок, это ложь, скрывающая истину. Я хмуро смотрю на неё, но она продолжает рассказывать политические вести в своём видении.Осторожно приоткрыв кухонную дверь, понимаю, что уже можно туда заходить и, пройдя на кухню, открываю дверь настежь – хозяйка не любит, когда между собеседниками есть глухая стена, но открытая дверь её вполне устраивала. Хотя на беседу это мало было похоже. Убирая за хозяйкой её утренние кулинарные потуги, я всё думал о бутыльке. Почему-то он крепко врезался в мозг и не оставлял мне покоя. Хозяйка не была похожа на человека, которому нужны были таблетки для лечения, разве что какое-нибудь лекарство от паранойи, но вряд ли оно существует. С другой стороны, её навязчивые мысли могли привести к тому, что она уже не может спокойно уснуть, потому что всё думает, что кто-нибудь да и замыслил недоброе, и тогда снотворное оправдано. Я разъяренно стукнул кулаком по столу. Эта старушка так добра, что уже успела привязать к себе, но с чего я так серьезно к этому отношусь? Совесть замучила? Я ухмыльнулся. Нет, этого быть не может.- Я закончил, госпожа Моро, - приготовив обед и сделав несколько бутербродов на завтра и вечер, а также не забыв заготовить кисель, я выхожу в комнату. Она останавливается на полуслове, смотрит на меня, потом на часы, и вдруг подскакивает на месте и уносится в свою спальню. Я удивленно смотрю ей в след и осторожно подхожу к комнате. – Всё в порядке?- Да-да-да! – госпожа Моро выбегает из комнаты, на ней уже не домашний халат, а легкое платье, в таких обычно принимают гостей, которых уже не раз видел и ради которых принаряжаться смысла нет, но и в халате их не встретишь. - Помогите застегнуть, - я, вздохнув, застегиваю петельки на платье. Что уж поделать, слуга есть слуга, зато квартплата не волнует. - Просто я совсем забыла, что сегодня должен прийти нотариус, так неудобно, простите меня, Карл!- Да… ничего, - я немного удивленно смотрю на макушку женщины, стоящей передо мной. Раньше к ней посетители не ходили. Странно это. Неужели что-то случилось? Нотариус не тот человек, которого вызывают на кружечку чая. Да и если вызывают, то приглашают его в качестве старого знакомого, а не нотариуса. – Госпожа Моро, а зачем Вам нотариус? – я всё-таки решаюсь спросить.- Надо внести изменения в завещание, - от неожиданной прямоты и честности я даже промахнулся с крючком и случайно погнул его. Тихо чертыхнувшись, я выправил его и застегнул петельку, но, кажется, Моро даже не заметила моего промаха, - В наше время завещание просто необходимо, особенно мне и в моём возрасте, - верно, конечно, подмечено, но старуха же не собирается умирать! В голове снова всплыл только что забытый бутылек, и я хмуро посмотрел на женщину. Нет, с этим точно надо что-то делать.- Вы же не собираетесь покидать нас, - я застегиваю последний крючок и поправляю бант, скрывающий череду застежек. - Надеюсь, Вы ничем не заболели, - осторожно интересуюсь я в надежде, что так хоть немного прояснится ситуация с лекарствами, но чтобы не вызвать подозрение, добавляю: - Или Вам кто-то угрожал?- Что вы, Карл! – она со смехом легонько ударяет меня в живот. Это даже не больно, скорее забавно, что такая женщина ещё и кокетку из себя строит. - Я здоровее Вас буду! Уже не помню, когда последний раз видела врачей, - так, значит. Всё-таки не выписанное врачом лекарство стоит у неё тут. Эк лиса какая! Что же у неё там тогда? Всё-таки сахар? Не поверю. – А угрожать пока некому, слава богу. Но именно для таких тихих угроз мне и нужен нотариус, – она прищуривается и осматривается. Это даже не в шутку, как делали дети, когда играли в шпионов, она действительно думает, что где-то есть угроза. Всё-таки удивительно, как можно одновременно доверять человеку, которого знаешь неделю, застегивать платье, и при этом не доверять охраннику внизу, только потому что он представитель властей. Вот такая удивительно избирательная паранойя.- Ясно, - я осматриваю комнату. - Моя помощь ещё…- Нет, Вы можете идти. Да поскорее, а то нотариус может прийти с минуты на минуту! – она взмахивает руками, от чего её пышные рукава немного задираются, открывая худые руки, и убегает на кухню. - Карл! Пока вы не ушли, где кружки? Я хочу налить чаю гостю!- Сейчас принесу, они не на кухне, - я подхожу к шкафу с посудой и открываю его. Странно, только что она туда убирала бутылек и не помнит, что кружки для гостей тут. На кухне только один набор, потому что здесь никого не бывает, а я или Розмари тут не едим как-то. Не предлагали ещё. А может, и предлагали, но за её болтовней этого не заметили. Открыв шкаф, я достал две кружки и блюдца. Кстати, может, она и не из-за склероза забыла про кружки. Они стояли на верхней полке, так что даже я с трудом дотягивался. Немного постояв, я всё-таки взял бутылек с лекарством. Ничего, ночь без него потерпит, а я хоть спокоен буду. – Нашел! – сунув баночку в карман брюк, прохожу с посудой на кухню.- Спасибо большое. Дальше я как-нибудь сама, на сегодня всё.