Часть 10 (1/1)

—?Грелль, прекрати. —?А ты не клади вещи на мою тумбу, Спирс! Грелль оскалился, смахнув книги Уильяма со своей тумбочки, а дальше демонстративно наступил на них ногами. Каблуки обуви оставили вмятины на обложках. Это привело Уильяма в ярость. Уилл прорычал что-то неясное, но явно угрожающее для Сатклиффа. Посему он резко сделал шаг вперёд. —?Сколько раз я повторял: ?не касайся моих вещей без спроса?? Сколько, черт тебя дери, раз?! Грелль, смотря на разъярённого Уилла, тихо хмыкнул, немного щурясь. В глаза Смерти ярко светило осеннее солнце, покидающее пост. Вечереет. Октябрь не был столь суров, как всегда, и Лондонское солнце появлялось чаще, чем промозглые тучи. Прошедшее лето они запомнили надолго: не одна драка, работа, тренировки, отравление дешёвым виски и много ситуаций, за которые ещё получили от Гробовщика. —?Много-много раз… —?состроив из себя жертву, он помялся на месте, ещё больше зля Уильяма, добиваясь его эмоций. Сатклифф упивался двумя вещами: гневом Уильяма и той краткой улыбкой, что видел лишь раз за шесть месяцев бок о бок. Грелль был экстравагантен?— неприлично шутил в приличном обществе, но этим он добивался Уилла. Злость, а может, любовь? Между ними будто накалывались магнитные потоки, что превращались в яркие молнии из глаз. Шумное дыхание словно можно ощутить на коже, и это только разжигает огонь где-то внутри. А нутро чувствовало, что, вероятно, что-то не так. Грелль бездействовал, как и Уильям. Пара сантиметров, пара секунд. Грелль шумно выдохнул. Его поведение для самого себя не ясно, но он сделал резкий шаг, и его губы оказались на губах Уильяма. А пока тот от изумления приоткрыл глаза, Сатклифф смело углубил поцелуй. Сатклиффу было страшно, что Уильям оттолкнёт его, откажет, накричит. Но, нет. Уилл попятился назад, уперевшись в стену, к которой приложился спиной. Сомнения на второй план. Жнец откинул (хотя бы ненадолго) свои моральные принципы и прижал к себе Грелля, держа за талию. Томный вздох похожий на стон растворился в чужих губах. Сатклифф, понимая, что ему ничего не грозит, довольно закрыл глаза, обнимая Уильяма за шею. Из невинного поцелуя все переросло в страсть и безумие. Пальцы Грелля ловко зарылись в волосы Уильяма на затылке и несильно сжали тёмные пряди, что всегда до безобразия были идеальны. Как и сам Уильям. Уже его Уильям. —?Грелль… —?Да, Уилл. Я тоже. Для Спирса слова признания были будто удары молний, и словно электрический разряд прошел от головы и до пяток, напомнив о животном желании обладать этим телом. Дикая страсть буквально вырывалась наружу, сказывалось отсутствие близости. Уильям не подпускал к себе никого ближе, чем на метр. Разум затуманивался от столь желанных губ, от того, что он наконец-то может ими обладать. И Грелль вновь прильнул к нему, словно жаждал этих касаний, поцелуев и ощущения свободы. На самом деле, они словно цепями связаны, но вдвоём дышать было легче. Полной грудью. Эти цепи словно нити Госпожи Смерти, она тянет их так, как ей угодно?— ради правосудия или её веселья. В их случае?— веселья. Нити сплелись в одну. Чёрная, словно воронье крыло, и красная, как густая кровь. Уильям перехватил его за ягодицы (Щёки Спирса от этого воспылали, благо Грелль пока не видел юношеского смущения.), а Грелль обвил ногами его талию, ведь руки, словно проволокой, окутали шею. Пара небольших шагов?— и они оказались на постели, где Уилл прижимал его к мягкому матрасу. Всё слишком рано. Уильям отпрянул от его губ, смотря снизу вверх на Грелля. В чистые зелёные глаза. Дыхание сбилось, пускай они не в нужде кислорода, их вздохи были шумные. Чёлка Уильяма вконец растрепалась и немного падала на его глаза, что нравилось Греллю. Его вид был мил. —?Грелль… Ты уверен? —?они оба юноши. Это так неправильно, необузданно, и неизвестно, во что выльется их спонтанная близость… Но желание выше. Уильям прикусил нижнюю губу, а щёки покраснели более. Он прикрыл глаза, но из-под опущенных ресниц смотрел на зацелованные розоватые губы Грелля. —?Конечно,?— прозвучало над его ухом. Пальцы пробежались по пуговицам рубашки, а язык овёл выступающую вену на шее, пока Уильям мялся в своих действиях. Помимо того что воротник на шее начинал давить, в брюках так же стало тесно. Оба хотели этого. Одежды смело отметались на пол, а краткие вздохи растворялись в спёртом воздухе комнаты. Только из-за ветра приоткрылась форточка, запуская потоки холодного воздуха в спальню. Тела обдавало ледяными потоками осеннего ветра из маленького окошка. Сердца бились в сумашедшем ритме, и дыхание окончательно сбивалось. Многочисленные поцелуи, где Грелль вечно искусывал губы Уилла, неясный шёпот, усмешки обоих. Губы Грелля словно пытались запомнить его тело, от правильных черт лица до каждой родинки на теле. На плечах у Уильяма вовсе была россыпь веснушек, но их было никому не видно за костюмом, что редко сменялся на футболку для тренировок. Первый стон Сатклиффа словно разрезал напряжённую тишину, и Спирсу доныне оставалось представлять это только в свих неудачных снах. Но сейчас Грелль находился неприлично близко, и ладони любопытно исследовали тело Уильяма. Сатклифф хотел узнавать его, от начала и до конца, пока ладони поддавались несмелым ласкам, пока стоны растворялись в поцелуях. Мысли шли вперемешку, и первым делом были только эмоции. Оба совсем юны и особо не понимали что к чему, но их действия смелы (и смущены). Ведь каждый поцелуй на коже заставлял трепетать где-то внизу живота, а голову идти полным кругом, от которого ноги изредка подрагивали. Благо они находились на постели. Не скрипучей, к счастью. Страх был один: Гробовщик, который вновь не вовремя вернётся в комнату. Он не оценит их действий. Дальше было в забвении, пока их тела сливались воедино, а стоны заполняли пространство. Их мир сузился до обычной комнаты и постели. Тет-а-тет. Солнце уже давно спустилось за горизонт, а Грелль был на Уильяме, уткнувшись ему в изгиб шеи. Его тело мелко подрагивало после оргазма, а лёгкие словно отказывались вновь вбирать воздух. —?Уилл… —?тихо подал голос Сатклифф, прижимаясь к жнецу ближе. —?Ты жалеешь? Уилл выдохнул в потолок, закрыв глаза. Он сам не знал ответ на этот вопрос. —?Сейчас нет. Но, может, потом ещё как пожалеет. Но уж точно не сейчас, когда тёмновато-красные волосы, что немного отрасли и разметались по его плечу, а тонкие пальцы скользили по рёбрам. —?Можешь спросить у меня через пару десятков лет,?— тихо добавил он, целуя Грелля в висок. ?Надо будет спросить. Через несколько десятков лет…?*** Осень. Это время года?— нечто прекрасное, но только не для служителей Смерти Всеблагой. Начинались лёгкие заморозки, и не то чтобы жнецам это было помехой, но с первых недель холодов смерти людей учащались: походы, глупые детские игры на озёрах, сбор урожая и сезонный грипп. Отелло днями засиживался на втором этаже (после четырёх пар в Академии), в крайней комнате, откуда могли доносится лишь неразборчивые ругательства на ломанном французском. Судмедэксперт любил строить из себя умника, но его детский вид давал обратное, поэтому во время экспериментов он не высовывался из комнаты, или же вместе с Гробовщиком они отправлялись в поднебесье. Учеников в курс дела так никто и не ввёл, но они уже поняли, что намечалось что-то да серьёзное. Так же из хода дела Грелль выяснил одну деталь: не Уильям разложил свои книги на тумбе, а никто иной, как химик. Конечно, Сатклифф получил взашей и нагоняя, но Гробовщик не узнал, что произошло с одной из его книг. (На ней остались отпечатки каблуков. А вообще, Отелло брал эти книги и по случайности треппартировал* их не туда.) В один из дней на них свесили обязанности гробовщиков (Грелль был ?благодарен? так, что Спирсу пришлось выслушивать получасовой монолог о несправедливости жизни.), но после долгих споров Грелль чуть ли не слёзно упросил его сбежать на вечерок от обязанностей. Тем более, когда выпадет такая возможность после учёбы? Уильям оставил на столе купюры, расплатившись за две кружки пива. Всё таки за ?миледи? оплатить было надо. По другому?— невежливо. В пабе заиграла живая музыка, где поначалу была только флейта, хотя дальше инструменты добавились: гитара и солисты начали похлопывать в такт. Сатклифф заметил, что некоторые люди встали из-за своих столиков парами, и поэтому он, осушив кружку, встал со стула. Он даже не пошатнулся и, как всегда, манящей походкой от бедра вышел вперёд. Чисто-зелёные глаза не сильно светились, но люди в окружении не обращали внимания на это. Слишком увлечены танцем и друг другом. Сатклифф несильно прогнул спину, откинув голову назад. Он провёл пальцами по своей талии и хмыкнул. Ощущение голодного взгляда Уилла заставляло кровь в жилах кипеть с большей страстью. Он повёл одним плечом, выставив ногу и похлопывая одной ладонью по ней в такт музыке. Жнец прикусил нижнюю губу в ухмылке, ненадолго показав свои острые клыки. Он знал, насколько они нравились Уильяму. Оттянув воротник рубашки, словно ему стало жарко, и немного приоткрыв губы, он не прекращал свой незамысловатый, но красивый танец. Грелль провёл по верхней губе кончиком языка, и кажется, терпение Уилла медленно трескалось. Слишком развратен. Он, сделав разворот, попал в руки к одному мужчине, что прокружил его. Уильям прыснул в кулак. Ладони от напряжения и лёгкого возбуждения (Всё-таки Грелль одним своим танцем вызывал много эмоций…) немного вспотели, и Спирс, решая отчасти затупить стресс, допил пиво в стакане. Грелль что-то шепнул сэру на ухо и довольно ухмыльнулся, пока тот был в лёгком ступоре, жнец медленно отошёл в танце подальше. Его тело изящно выгибалось, и некоторые мужчины не могли оторвать взгляд от него, получая от жён или девушек. Неприлично вышло. Сатклифф медленно вытянул руку вверх, проводя по ней пальцами второй руки, плавно изгибаясь телом под музыку, и после, замечая бездействие любовника, недовольно оскалился, но не прекратил свой танец. Надо идти до конца, но выдержка Уильяма лучше. Сатклифф подошёл к нему, поведя бедром. Он притянул Уильяма за галстук к себе. Спирс нахмурился, но дальше поддался этой нелепой провокации Сатклиффа. Он поправил очки и сделал шаг к нему. Грелль медленно положил одну ладонь в его, а Уилл положил вторую на его талию, сжав пальцы посильнее ненадолго. Грелль сдунул с его лба темную прядь волос, задорно улыбнувшись. В глазах этих двоих читалось лишь желание насладиться друг другом. Молодость, гормоны шалят. Сатклифф истомно прикрыл глаза, поддавшись ведению танца от Уильяма. Жнец сначала был неуверен, но всё-таки переборол своё смущение перед кучкой людей. Уилл не любил прогибаться под мнение других, но вот под Сатклиффовским он готов. Эту бестию хотелось защищать, брать и никому не отдавать. Уильям первый раз настолько влюблён. Спирс решил долго не церемониться. Он стал более увереннее, полностью отдавшись Греллю этим промозглым осенним вечером. Ему хватало одного взгляда Сатклиффа, который столкнулся с его глазами, осталось понять всё, что он хочет. Пустоватый бар стал пополняться людьми под взром смерти. Каждый желал взглянуть на эту пару не имеющую стеснения. Парень словно млел в танго с Уильямом, каждое движение было изящно и словно отточенно до идеала. Поворот, наклон, невесомый поцелуй в скулу. Грелль будто добивался гнева Уильяма всеми силами. У него не получалось пошатнуть хладного Уильяма. —?Даже не улыбнёшься? —?загадочно произнёс Грелль, пока сильные руки сжимали тонкую талию. —?Не в этот раз, Сатклифф. Уилл позволил себе лишь дёрнуть уголком губ в усмешке. Он приподнял его за талию, покрутил, но дальше Сатклифф почти коснулся спиной пола, ведь Спирс его нарочно отпустил, после держа за спину не дал упасть. —?Уилли, не честно,?— шепнул Грелль, но будто так и надо, вытянул ногу, откинув голову назад. Дальше Уилл легко поднял партнёра, и тот уже вел танец, уверенно положив руки на его плечи, смотря в тускло святящиеся глаза Спирса. Музыка закончилась, Спирс поцеловал тыльную сторону протянутой ему ладони и сделал шаг назад. —?Ах, это было прекрасно,?— мурлыкал Сатклифф. Этот вечер запомнился как их первый танец вместе. В помещении становилось душно, и если бы тут были зрелые madames* (Но этот бар был для обычных работяг.), то они бы запыхались в своих двух юбках, корсете и тяжелых платьях поверх. Но в пабе ?Old borb? присутствовали только юные миледи, что работали то ли в прачечных, то ли в швейных лавках. Они все кружились в танце с прекрасными мужчинами, их юбки в пол развивались от эластичных движений, и всё смешивалось в пёстрый маскарад. Также статные сэры после тяжкого дня приходили именно сюда: может, выпить, а может, подцепить одну из молоденьких официанток. Они, конечно, понимали, что вряд ли каждая юная леди готова купиться на их глупые рассказы, но всё равно шли за своими дурными надеждами. В этом заведении были люди среднего и последнего класса, что даже не странно: статус Ист-Энда не давал более, а высоты предпочитали ходить на балы, не опускаясь до дешёвой выпивки. Так и начался их головокружительный роман. Это была осень.