6 (1/1)

Гефестион внезапно проснулся и огляделся кругом, пребывая в некотором замешательстве. Он лежал на полу в куче подушек, разбросанных по всей комнате. Полностью обнаженный. В следующее мгновение македонец схватился за голову: за что судьба так жестоко поступает с ним, заставляя его вспоминать прошлую ночь и то, что произошло между ним и Бессом, но оставляет недоступными воспоминания о прошлой жизни.

Попытавшись двинуться, Гефестион тряхнул головой, словно пытаясь вытрясти нечестивые мысли, но заработал только головокружение и тошноту. Он старался не обращать внимания на собственное тело, покрытое синяками и кровоподтеками. Свет пробивался сквозь ткань шатра, македонец был один. Воздух был спертым, вчерашние благовония все еще витали в воздухе, заставляя Гефестиона горестно опуститься обратно на подушки.Поскольку осознание сложившейся ситуации постепенно восстанавливалось, неутолимая жажда стала изводить его. Горло его было воспалено, он не мог даже вздохнуть нормально. Усталость охватила каждый дюйм его тела. Но он не мог тратить время на жалость к самому себе.

Бесс заставил его выпить вина вчера, оно не было слишком крепким, но только сейчас Гефестион осознал, что бактриец все-таки добавил снотворное в напиток. Ему ведь так нравилась покорность, а это слово никак не может охарактеризовать строптивого македонца. Он провалился в забытье, в дремоту, лишенную сновидений. Гефестион был благодарен Морфею за спокойствие, которое тот подарил ему.Сейчас он хоть и отдохнул, но не чувствовал себя способным спокойно встать. Но нужно было. Когда комната перестала кружиться перед глазами, он неуклюже подошел к столу, на котором остались остатки завтрака Бесса, тарелка с фруктами. Гефестион взял яблоко и вонзил в него зубы, жадно глотая сок. Ему нужно было поесть.Он сделал глоток воды, подыскивая что-нибудь из одежды Бесса, достаточно удобной для него. В-основном, ничего хорошего, слишком много драгоценностей, но, порывшись, Гефестион был вознагражден маленьким декоративным кинжалом. Он был больше похож на игрушку, чем на оружие. Весь усыпан драгоценными камнями, он был очень изящными. В следующую секунду Гефестион ошарашенно убрал его от кровоточащей ладони. Игрушка была остро заточена, роза показала шипы, порезав ладонь мужчины достаточно глубоко.

Громкий крик орлов и ястребов снаружи привели его в готовность. Сражение уже должно было начаться. Значит, вполне возможно, ужас уже закончился.Гефестион надел на себя рубашку, которую нашел в сундуке. Кинжал, его единственное оружие, он спрятал в задний карман штанов.

Он принялся искать больше оружия или чего-либо, что могло бы пригодиться ему, но сделал при этом гораздо больше шума, чем мог себе позволить. Тряпишная створка палатки откинулась в сторону, и два стражника шагнули внутрь с копьями наготове.Горько выругавшись, Гефестион бросил в них тяжелый кувшин для воды, понимая, что в таком состоянии и с таким оружием он не сможет их одолеть.Стражники в гневе вскричали на него и принялись спорить между собой на персидском (кто знает, может, они решали его судьбу?). В конце концов, с большим усилием они вывели Гефестиона из палатки, наставив на него острия копий, и подвели того к тому месту, где вчера он и мальчик были связаны цепью.Солнце уже поднялось. Стояла высокая температура, Гефестион задыхался от жары и впервые услышал звуки сражения. Эти звуки были похожи на отдаленный шторм, который приближается все ближе и ближе. Голоса, звуки железа и животных, крики умирающих и безмолвная тишина уже мертвого.Мальчик все еще был там, лежа почти в том же самом положении, что и вчера. Ночные ветры покрыли его пылью. Он выглядел маленьким, жалким, опустошенным, будто хищники съели его плоть. Сердце Гефестиона упало. После того, как Бесс запер его в палатке, сатрап приказал, чтобы его подданные оставили мальчика в покое, но без воды и еды в том жалком состоянии, какое у него сейчас, он, возможно, легко умер бы ночью.Один из стражников прижал полупустую чашу воды к руке Гефестиона, заставив того приподнять брови. Было похоже, что Бесс приказал привести Гефестиона к мальчишке. Хм, по крайней мере, он сдержал слово, - мрачно подумал мужчина. С надеждой на то, что он не пришел слишком поздно, Гефестион встал на колени и осторожно перевернул паренька, кладя его голову на свои руки. Он съежился от ощущения прохладного тела, надеясь, что у него не были сломаны кости, что могло бы вызывать еще больше боли у бедного юноши.Предыдущим днем на глазах Гефестиона мальчик был изнасилован и неоднократно избивался. Один из нападавших предложил, чтобы они продолжили свои развлечения завтра, после победы. Увидев это варварство, скотство, Гефестион возненавидел бактрийцев до конца своих дней.Как же македонцу хотелось, чтобы все ответственные за это были подвержены этой же участи. Убийственный гнев разгорался в его сердце, когда он видел, что мальчишка лишь не мог отбиться, потому как был слабее других. Как ему было жалко, что эти ублюдки умерли не медленной, мучительной смертью.Воспаленное горло мальчика не позволило пройти воде через него, и вода пузырилась, душа его, и бежала по подбородку и шее. Но Гефестион постарался сохранить спокойствие, слегка массируя мышцы шеи, пока он не удостоверился, что хоть что-то смогло проскользнуть через горло бедняги. Сколько времени это заняло, Гефестион не знал, но приближающиеся звуки сражения заставляли его хмуриться все больше и больше. Что-то явно было не так. Это был повод для беспокойства и охранников тоже, которые начали испуганно переговариваться между собой.И затем, как вода, сносящая все на своем пути, солдаты – персы и македонцы – вторглись в лагерь со всех направлений. Гефестион мог различить, кто есть кто, потому как одежда воинов разительно отличалась. Шум возрос до необычайных высот, когда люди бежали через оружия, через людей, через животных, конница и пехота, все бежали вместе. Если первые бежали, спасаясь, заботясь лишь о себе, то преследовавшие их бежали на захват.С некоторым чувством удовлетворения Гефестион отметил отчаяние и панику на лицах персов и мстительность на лицах греков.

Сражение было выиграно, Гефестион знал это, но в то же самое время он осознал, что теперь он в еще большей опасности. Разоруженный и разодетый в персидские одежды он, вероятно, будет пронзен одним из своих соотечественников, которые сейчас убивали убегающих персов и поджигали палатки. Не тратя впустую дыхание, Гефестион поднял слабеющее тело мальчика и побежал в поисках самого близкого убежища. Стражники сбежали почти сразу.Вдруг македонский кавалерист направился прямиком к Гефестиону, размахивая на скаку мечом и намереваясь отрубить голову тому сразу же. Гефестион отклонился в сторону, как только смог – лезвие прорвало его рукав – и опустил мальчишку на землю. Кавалерист же возвращался, гнев на его лице возрос. Гефестион схватил его за ногу и стащил с коня, повинуясь лишь своим инстинктам.Непострадавший и разъяренный солдат вскочил на ноги и обнажил кинжал, поворачиваясь лицом к Гефестиону, который поднял ладони к небу в умиротворяющем жесте.- Я Гефестион Аминтор, - кричал он через рев, надеясь, что человек признает его. Пыль ослепила их обоих.Кавалерист недоверчиво посмотрел на него какое-то мгновение, вложил клинок в ножны и помчался вперед к нему, радостно сжимая руки Гефестиона.- Боги будут отблагодарены, Гефестион, - кричал он в ответ. – Мы думали, что ты мертв.- Пока я жив, - ответил Гефестион. – Но если мы не поторопимся, то будем мертвы действительны. Мы победили, так?

Спросил, чувствуя, как улыбка расплывается на его губах прежде, чем другой кивнул с энтузиазмом.- Персы бегут так, что пятки сверкают. Воины передали, что Дарий сбежал с поля боя ещё в самом начале со своими офицерами на буксире.Гефестион и не ждал новостей лучше этих.- Хорошая работа, мальчик. – Он хлопнул его по спине, улыбаясь.Солдат озадаченно посмотрел на Гефестиона.- Разве ты не узнаешь меня? Я Сарий из полка Компаньонов.Гефестион судорожно вздохнул. Он понял теперь, что вернуться к прежней жизни ему будет тяжело, препятствия будут на каждом шагу. Он не помнил этого молодого человека, который смотрел на него потрясенными глазами. Как он мог объяснить ему свою амнезию?- Да! Конечно, Сарий, - запинаясь, сказал он и пальцами сделал жест, указывающий на беспорядок. – Я не был уверен до конца. Ты покрыт кровью. Я рад видеть тебя.Сарий оглядел спутника взволнованно.- Ты ранен?- Я в порядке, - нетерпеливо отклонил вопрос Гефестион.- Я бы мог призвать эскорт, - мрачно сказал солдат, выглядывая наружу. – Но мы будем растоптаны, если попытаемся выйти сейчас. Нужно подождать.- В этом нет потребности, Сарий. Спасибо.- Возьмите мою лошадь, Гефестион, - нетерпеливо предложил Сарий. – Боже, клянусь бородой Геракла! Александр будет невыразимо рад, когда увидит тебя, - с широкой улыбкой добавил. – Говорят, будто он обезумел от горя, с тех пор, как ты пропал без вести.Гефестион вздохнул с облегчением и наконец опустился на землю в задней части палатки. Он не хотел показывать Сарию, как худо ему на самом деле, иначе бы молодой человек никогда не уехал.Когда волна отступающих персов уменьшилась, Гефестион осторожно выбрался наружу, оставив персидского мальчика в палатке. Македонец был слаб, но старался двигаться быстро, потому как сейчас ему хотелось добраться до палатки Бесса. Мстительный огонь еще не угас в его душе.

Македонцы бы определенно не потратили своего драгоценного времени, побывав в палатке Бесса. Гефестион обыскивал стол, пока не увидел то, что искал – свитки и карты.Он раскрывал их один за другим, самодовольно улыбаясь: все цитадели Бесса в Бактрии, пункты поставки продуктов, дороги, подробные отчеты о числе сил, которые он держал в каждом форте. Короче говоря, жизненная статистика, которую Александр оценил бы также дорого, как и его мужчины оценили бы золото.Несколько часов спустя Гефестион уже въезжал в македонский лагерь, сопровождаемый единицей солдат, которых к нему приставил к нему Сарий.Последствия сражения были самыми жестокими из всех времен. Цена, написанная в крови, которую должны заплатить и победители, и проигравшие, была слишком высока. Вся душа Гефестиона содрогнулась в муках и печали за погибших и умирающих. Слишком давно он видел подобные картины. Каждый шаг его был все слабее и слабее.Воины, радующиеся возвращению своего полководца, настояли, чтобы его осмотрели медики, хотя бы внешние раны. Гефестион отказался сначала – растерянный и разбитый их приветствием, он совсем не ожидал этого. Он говорил, что нуждался лишь в отдыхе. Но его воины не услышали его, а начали угрожать тем, что оторвут лекаря от другого раненного, которого нуждался в лечение больше полководца. Зная, что целители очень ценны именно сейчас, Гефестион согласился пойти, уговорив одного из них показать ему путь. Никто не догадался, что Аминтор потерял память и попросту не помнил лагерь.По пути едва ли кто-то обратил внимание на еще одного раненного человека кроме тех, кто был достаточно здоров, чтобы заметить и признать его. После того как они несколько раз останавливались, чтобы обменяться приветствиями, Гефестиону резко стало хуже, и его сопровождающий должен был подхватить его. Аминтор позволил себе прикрыть глаза, успокоить свой разум впервые с тех пор, как вернулся в дружественный лагерь.Но через мгновение он уже постарался вновь встать на ноги, потому как увидел вдалеке группу всадников, приближающихся в водовороте пыли. Когда они приблизились, Гефестион видел их тщательно продуманную бронь, видимую даже через слои пыли и крови.Оглушительные приветствия послышались со всех сторон. Гефестион же признал коня быстрее, чем наездника: пламенный черный жеребец из его видения, хотя гораздо более старый теперь. И на нем ехал непобедимый Александр.Даже покрытый кровью и пылью, этот низкий мужчина говорил своим внешним видом, что перед Гефестионом царь, не меньше. Если бы этот человек выглядел иначе, то Гефестион хотел бы удостовериться в том, кто перед ним. Но сомневаться в том, кто стоит перед ним, было бы глупо…Те мужчины, которые могли стоять, скапливались вокруг Александра, как стая ручных львов, они даже подняли его на время, такой сильной была давка. В глазах Гефестиона Александр словно находился в окружении любимых родственников. И он решил, что лучше пока остаться вне поля его зрения, чтобы не нарушить столь священный момент.Он задался вопросом, знает ли Александр о его, Гефестиона, возвращении. Мужчины, как галки, принялись передавать своему царю новости.Один человек помчался к Александру и указал пальцем на то место, где остановился Гефестион. Было ясно, что впервые за несколько дней царь получил новости, потому что он остановил того на середине предложения, его живое поведение вдруг стало тихим.В следующий момент Александр развернулся к Гефестиону, все его тело напряглось, казалось, что этот момент длится вечность. Царь колебался, всем его существом овладели недоверие и страх, он боялся, что увидит там. Гефестион перестал дышать, когда их глаза встретились впервые после стольких событий. Вот только для Аминтора это было действительно впервые.Александр в одно мгновение преодолел расстояние, отделяющее его от возлюбленного. И Гефестион понял, почему он любил его: страсть, невероятная сила воли горели в его глазах ярким пламенем, которое опалило македонца теплом.Александр не молвил ни слова. Было ясно, что все остальные люди перестали для него существовать, лишь он, Гефестион, стоял перед ним. Он остановился на расстоянии чуть ближе вытянутой руки, и брюнет почувствовал, что то существо, которое было окружено аурой божественности, чьи волосы сияли сейчас ярче золота, был все еще человеком.С еле слышимым вздохом царь обнял Гефестиона за широкие плечи и чуть потянул себя. Вся душа его сжалась от счастья. Радость, столь же необъяснимая в отсутствие памяти, утопила брюнета.- Тион. – Шепот, предназначенный только ему, коснулся его ушей. Гефестион не заботило то, что сейчас на них смотрит вся македонская армия. Его заботил лишь Александр, судорожно сжимающий его в объятиях, словно боясь отпустить. Лишь Александр сейчас был в его голове. Мужчина инстинктивно склонил голову ему на плечо, обняв в ответ.Сейчас Гефестион мог легко понять, что чувствовал Икар, когда рассекал небо, подлетев совсем близко к солнцу. Счастье истинное близкое к счастью смертельному. Он знал, что теперь, когда он так далеко зашел, он не сможет отклониться от царя лишь слепой потерей памяти.