Тонкая грань (1/1)

Эрик с легкостью подхватил Чарльза и повалил его на письменный стол, прижимая всем своим весом к гладкой прохладной поверхности. Поцелуи стали требовательными и грубыми. Жилистые руки срывали одежду и жадно исследовали тонкое податливое тело: сжимали чувствительные соски, впивались в бедра, скользили между ног.События развивались так стремительно, что Чарльз не успел осознать тот момент, когда возбуждающая игра превратилась в парализующее волю насилие. Тот момент, когда Эрику стало все равно, что хочет и чувствует его жертва. Он лишь готовил его для того, чтобы воспользоваться им по своему усмотрению. Тело Чарльза больше ему не принадлежало. Эрик прикусывал его воспаленные губы, а потом язык проникал к нему в глотку, перекрывая воздух. Ногти Эрика вонзились в тонкую кожу члена Чарльза, превращая возбуждение в пытку. В действиях насильника не было спешки и суеты. Он наслаждался выполнением давно продуманного сценария и при этом не давал жертве ни малейшего шанса вырваться из безжалостных объятий.Эрик облизнул пальцы, а другой рукой с силой сжал тугие ягодицы Чарльза, бесцеремонно нащупывая желанное отверстие. Резкая, но короткая боль. Он стал растягивать его изнутри так же методично и не спеша. Его заложник отлично понимал, что последует дальше, но никак не мог этого предотвратить. Он оказался в ловушке.Чарльз не мог отвести взгляда от нависшего над ним члена, больше и тверже, чем он успел почувствовать сквозь ткань брюк. Его била дрожь, а из широко распахнутых в испуге глаз лились слезы. В мозгу пронеслись все предупреждения, все тревожные звоночки, которые он легкомысленно проигнорировал. Кого теперь винить, если он сам выпустил дикого зверя из клетки?Он так страстно мечтал о том, чтобы все наконец случилось по-настоящему, что ни на миг не задумался о том, что это может быть опасно. За 17 лет своей беззаботной жизни Чарльз ни разу не сталкивался с грубым насилием. - Эрик, умоляю тебя, не делай этого, - шептал он в отчаянии. - Эрик, не так, все должно быть по-другому! - с обидой.- Эрик, ты за это заплатишь. Это правда стоит 10 лет тюрьмы? – сквозь сжатые со злобой зубы. Но Чарльз совсем не был уверен, что говорит это вслух.- Эрик, нет… - простонал он, понимая, что уже поздно. Вряд ли что-то сможет остановить это возбужденное животное, в которое превратился респектабельный мистер Леншерр.По телу Чарльза разлилась свинцовая усталость, он уже не чувствовал ни боли, ни страха. Он лишь безучастно, словно со стороны, наблюдал за своим падением в пропасть. В какой-то момент напряжение нервов стало невыносимым и он отключился.Эрик почувствовал, как трепещущее в его руках тело обмякло. Лицо его жертвы стало бледно, как полотно, а ладони - влажными и холодными. Теперь он был бессилен и полностью безразличен к своей судьбе. И только в этот момент Эрик осознал, что творит. Терзавшие его всю жизнь стыд и вина обрушились смертельной лавиной. Эрик сполз на пол и замер, крепко обхватив виски обеими руками. Его лицо исказилось в беззвучных рыданиях. - Ты видишь, какой я на самом деле. Теперь ты знаешь. Умоляю, уходи и держись от меня как можно дальше, - тихо проговорил он.Как ни странно, Чарльз его услышал. Он не помнил, как оказался в своей комнате на верхнем этаже, запер все замки и бросился на кровать. Он скинул с себя остатки одежды и в трансе стал ощупывать свое тело - как делают после падения с лошади или аварии, чтобы убедиться в его целостности. Он видел синяки и ссадины на молочно-белой коже, но поначалу почти не ощущал боли.Он до сих пор чувствовал на себе руки Эрика, как будто тот так и не выпустил его из своих жестоких объятий. Осторожными пальцами, боясь сделать хуже, он шел по его следам: Корка подсыхающей крови на губах. Физически ощутимые, удушающие следы от пальцев на горле. Синяк на лопатке от падения на жесткую поверхность. Синяки между ребрами и царапины на нежной коже бедер - следы грубых ласк. Чарльз коснулся ануса, который еще болел от грубого вторжения пальцев Эрика, и с удивлением почувствовал в боли примесь возбуждения. Сильнейшего физического возбуждения, все еще требующего разрядки. Подчиняясь непререкаемому требованию тела, Чарльз встал на четвереньки и по-животному вульгарно прогнул спину. Он обхватил свой член, чтобы завершить начатое его мучителем - так же резко и грубо, как это делал он. Расцарапанная кожа члена неприятно саднила, но это только усиливало возбуждение, от которого он уже был готов задохнуться. Казалось, его тело сжигает изнутри мучительный огонь. Оно настойчиво требовало все более сильных ощущений, еще, еще... Чарльз уткнулся лицом в подушку и скользнул второй руки между ног: тонкие пальцы растянули колечко мышц, внезапно податливых, и остались внутри.В этот момент он кончил. Под закрытыми веками сверкнула вспышка невыносимой силы и яркости и на несколько мгновений он почувствовал, что покинул свое тело, паря в невесомости. Чарльз рухнул на постель, содрогаясь в сладких конвульсиях, и впился зубами в хлопковую ткань, пытаясь заткнуть ею дикий крик восторга.....Утром Эрика нашла в библиотеке горничная. Она в ужасе всплеснула руками и побежала за помощью садовника. На кухне потом долго судачили, что никогда не видели хозяина дома в столь ужасном состоянии. Он был пьян вдрызг.