Послевкусие (1/1)

"Мне пришлось на себе волочить его в ванную и два раза окунуть в ледяную воду, чтобы привести в чувства!" - увлеченно вещал садовник. "Мистер Леншерр ругался, как сапожник, и, кажется, даже плакал".- Бог ты мой, что с ним могло приключиться? - причитала горничная.- Не иначе, разорился наш банкир! - слуги сделали самый логичный вывод в рамках своего понимания. Слухи о финансовом фиаско мистера Леншерра вскоре достигли и его самого. Он не стал их развеивать. В конце концов, к чему искать оправдание, когда его уже придумали за тебя?По-настоящему Эрика терзал далеко не поиск убедительного алиби. Всю ночь библиотеке воспаленный мозг пытал его тягостными ожиданиями. Скандал. Тюрьма. Самоубийство. Год назад Эрик думал о выстреле в висок с мрачным упоением и даже купил Sauer восьмого калибра. С тех пор его жизнь еще больше обесценилась. Тогда предательство любимого человека лишило его надежды и веры в будущее. Теперь он, кажется, лишился души - остались только зияющая пустота на ее месте и смертельная усталость. К чему таким, как он, вообще жить на свете? Что его ждет в этом мире, кроме бесконечного одиночества и отверженности? Новые жертвы, которых он потащит за собой в ад? Что будет с Чарльзом, юность которого отравлена его страстью, запятнана несмываемыми отпечатками его грязных рук?Но мысль о Чарльзе, как ни странно, вырвала Эрика из суицидальных фантазий.Прежде чем свести счеты с собой, он должен его увидеть. Просто увидеть. Быть может, попытаться заслужить прощение, пусть это будет стоить ему свободы.Жертва и насильник, как бы они ни ненавидели друг друга, обречены на особую близость. Они будут преследовать друг друга во снах, в мечтах о мести или раскаянии. Они могут настолько сжиться с этой болью, что сделают ее частью себя и забудут, какой была жизнь до. Эрик интуитивно понимал это и потому верил, что юноша не отвергнет его. У них есть общая тайна и в ней они мучительно близки. Эта убежденность дала Эрику силы надеть привычную маску нормальности. Он терпеливо ждал возможности встречи, которая должна была решить его судьбу....Миссис Леншерр с тревогой сообщила, что у Чарльза лихорадка и он не позволяет никому входить в его комнату. Парень прогнал даже врача, хотя потом согласился на молодую сиделку из ближайшей больницы. О том, чтобы отправить его домой в таком состоянии, не было и речи. Эрик даже не пытался нарушить этот запрет - ему становилось не по себе от мысли, что он сделает мальчику еще хуже.Жизнь шла своим чередом. Эрик, как и раньше, облачался в безупречный костюм, ездил на утреннем экспрессе в Сити, ужинал с матерью и сестрами. В банке он рассчитывал проценты и анализировал прогнозы, чувствуя не больше, чем механическая машина. Его ум в эти дни даже стал яснее и четче, видимо, компенсируя атрофию чувств. В один вечер он не опоздал по своему обыкновению на ужин и, спустившись к столу, увидел среди родных Чарльза. Юноша явно был плох: вместо обычного румянца, кровь с молоком, - нездоровая бледность. Большие глаза в обрамлении темных кругов делали его похожим на мученика. Губы сухи и почти белы, ни следа прежних красок.Увидев друг друга, оба опустили глаза. Эрик старательно культивировал в себе вину и раскаяние. Но все его усилия обратились в прах, когда его жадный взгляд отыскал побледневший, едва заметный след от синяка на шее жертвы. Картина грехопадения во всей красе встала перед его глазами: запрокинутая в немом крике голова юноши, его собственные цепкие пальцы на соблазнительной шее. Вспомнил и томное возбуждение во взгляде Чарльза за минуты до...Как он мог, как он посмел тогда не остановиться? Не случилось бы трагедии, а, напротив, продолжалась бы восхитительная игра. Но Эрик знал, что не мог, не мог противостоять дикому зверю, который все эти годы набирал силы внутри него.В конце ужина Эрик почти физически ощутил на себе пристальный взгляд. Чарльз улыбался ему печальной, выстраданной улыбкой. Тонкой тенью он проскользнул мимо Эрика, пробормотал "доброй ночи" и - Эрик отпрянул от неожиданности - коснулся его груди невесомым прикосновением призрака. Уже у себя в комнате он заметил в кармане пиджака обрывок бумаги. В записке значилось: завтра в полдень, в саду за оранжереями....Наутро Чарльза действительно лихорадило. В одну ночь он пережил столько эмоций, столько противоречивых чувств, для которых даже не мог подобрать названий, что чувствовал себя постаревшим на десятилетие. Нет, совсем не так он представлял себе это раньше. Чарльз тайно читал любовные романы - запретное, но все же достаточно пристойное развлечение скучающих леди. Иногда он воображал себя на месте прелестной соблазнительницы.Он мечтал о страстных поцелуях, воспоминаниями о которых он проживет несколько прекрасных дней. Потом он хотел бы повторить те школьные забавы, но без школярской спешки и стеснительности. И, может быть, после...У Чарльза, в отличие от Эрика, не было возможности ознакомиться с оргиями из романов Де Сада или буйством мужской плоти из Телени* (из последнего Эрик узнал о существовании мужчин-проституток, хотя природная брезгливость не позволила ему утвердить это знание на практике). Так что представления юноши о практике содомии были просты и в своем роде невинны. Случившееся же с ним в библиотеке не укладывалось ни в какие рамки. Эрик грубо и и бесцеремонно разбудил в нем что-то, о существовании чего он бы не догадывался еще долгие годы. С того дня Чарльз лишился беспечного спокойствия, свойственного юности. Ночь за ночью он не мог уснуть от того, что чувствовал присутствие Эрика, его прерывистое дыхание и руки на своем теле. Сначала он хотел его прогнать, потом надеялся приручить. И, в конце концов, отдаться ему, в отчаянии пытаясь извлечь из своего тела то отравленное наслаждение, которое Эрик дал ему, нисколько того не желая. Ночи без сна и дни взаперти быстро согнали со щек Чарльза маковый румянец. Его тело переживало потерю покоя еще тяжелее, чем дух. Он то дрожал в ознобе, то весь горел от жара. Он не так давно пережил инфлюэнцу, и потому смог убедить всех, что болен мучительно, но неопасно. Чарльз попросил к себе молодую сиделку, надеясь, что, в отличие от строгого доктора, она не будет пытаться его раздеть. ...Эрик нервно мерил шагами садик между прудом и оранжереей. Лишь две недели назад он разыгрывал здесь довольно бездарный перфоманс перед Глэдис Алькотт - сейчас он уже с трудом вспоминал ее миловидное личико. Идеальное место для свидания по-английски: достаточно затененное, чтобы чувствовать себя в уединении, и в то же время достаточно хорошо обозреваемое, чтобы оставаться в рамках приличий. Через полчаса он бросил гадать, зачем его пригласил сюда Чарльз. Будет ли он его шантажировать? Или захочет продемонстрировать свой триумф, прежде чем сдать его властям? Или, как настоящий романтик, вызовет на дуэль за оскорбление? Последний сценарий показался измученному ненавистью к себе мужчине пределом мечтаний: умереть от руки объекта страсти - чего можно еще пожелать?То, что Чарльз жаждет мести за причиненные страдания, казалось ему очевидным. Чарльз пересек садик легкой походкой. Он замер в паре метров от Эрика и по-кошачьи зажмурился, заново привыкая к солнцу. Все так же бледен, но среди света и пышной зелени эта бледность казалась загадочной, почти неземной.Эрик не мог не любовался юношей: нежностью его кожи, изяществом скул. Он пожирал его взглядом, даже когда в виски стучало раскаяние: почему он не мог любить его на втайне, с безопасной для обоих дистанции?- Чарльз, я не надеюсь, что ты меня когда-то простишь. По прихоти природы я порочен, я стараюсь держать это зло внутри, но оно оказалось сильнее меня. Я заслужил любое наказание и не буду ему сопротивляться... - начал он давно заготовленную исповедь. Тихий голос Чарльза прервал его. Ответ юноши был столь неожиданным, что Эрик был готов принять его за слуховую галлюцинацию.- Помнишь, "Ничто само по себе ни прекрасно, ни безобразно",* - произнес он задумчиво. - Помню...- Эрик, виноваты мы оба, если можно быть виновным в том, что не является твоим выбором. Но мы уже достаточно страдали и, я считаю, заслужили второй шанс, - в грустных глазах на мгновение блеснул прежний озорной огонек. - Ты разве не хочешь... сатисфакции*? - пробормотал Эрик, растеряв все более уместные слова.- Безусловно. Следующее свидание - на моих условиях.- Каковы же твои условия? - эхом отозвался Эрик.- Нам стоит их подробнейшим образом обсудить, - Чарльз теперь по-настоящему улыбался, и ясная улыбка на потускневшем лице выглядела почти торжествующе.Эрик не посмел пошевелиться, когда почувствовал, как пальцы Чарльза нежно погладили его ладонь. Раздался заливистый смех поблизости, и мужчины увидели тонкий силуэт сестры Эрика Ады. Она бежала к пруду, шелестя пышными юбками, и ее с энтузиазмом догонял Чемпен - ее новый ухажер. - Мальчишки, пора на ланч! - звонко позвала она, заметив Чарльза и Эрика. - Завтра, в то же время - проговорил Чарльз и быстрым шагом направился к сестре....Случайный прохожий не заметил бы ничего необычного. Двое молодых мужчин в строгих костюмах сидели на противоположных концах скамейки в саду и тихо беседовали.Их позы и жесты были непринужденными. Один - развернут к собеседнику вполоборота, другой с блуждающей на губах улыбкой смотрел в даль.Они вполне могли обсуждать модели автомобилей или новости со скачек. Что еще может занимать мысли юных джентльменов в чудесный пятничный полдень?Было довольно ветрено, и, даже если бы садовник или егерь проходили рядом, в шуме деревьев невозможно было расслышать приглушенные голоса. - Я попрошу тебя раздеться, медленно, предмет за предметом. Как ты раздеваешься вечером у себя в комнате, будто случайно забыв задернуть шторы, - я однажды наблюдал за тобой с крыши домика для прислуги. - Я останусь в костюме, как дворецкий, который застегнут на все пуговицы, даже когда подает хозяину в ванной полотенце.- Я попрошу тебя сесть на диван и опущусь перед тобой на колени. Я буду целовать тебя, никуда не спеша, от этих изящных щиколоток до бедер. И, конечно, выше.Чарльз смотрел вдаль и ничего не видел - рот чуть приоткрыт, губы дрожат. Его щеки, шея и даже уши горели. Казалось, температура снова подскочила до 39 градусов, но этот жар был приятным и волнующим.Дерзкий юноша не переставал удивлять Эрика, если не шокировать. Выждав многозначительную паузу, пока Эрик занимал свое место на скамейке на комфортной от него дистанции, он заявил:- Расскажи мне, что ты хочешь со мной сделать на следующем свидании. Если мне это понравится, я соглашусь. Надеюсь услышать все детали, - Чарльз произнес это без тени смущения. Очевидно, он заранее успел подобрать каждое слово.Эрик сразу же принял правила игры и включил привычные деловые интонации. Они договаривались об интимном свидании, как о сделке, в которой должен быть учтен и проговорен каждый момент. С первых же фраз Эрик вогнал юношу в густую краску. У Чарльза не было столь богатого опыта ношения непроницаемой маски. Не говоря о том, что о многом из того, что щедро обещал ему Эрик, он слышал впервые.Кроме подробного перечня ласк и поцелуев они обговорили, что юноша в любой момент может сказать "нет", и Эрик молча оставит его одного. Игра по правилам оказалась даже более возбуждающей, чем без. Быть так близко, что чувствуешь запах кожи, слышишь каждый вдох. И не иметь ни малейшей возможности разрядить напряжение даже самым невинным прикосновением. Всецело отдаться друг другу в мыслях, но не позволить сократить дистанцию ни на сантиметр. - Ты... собираешься в меня проникнуть? - с усилием задал Чарльз давно мучивший его вопрос. В этот момент он был готов провалиться под землю от смущения или, наоборот, взлететь над садом от нахлынувшего ощущения безграничной свободы.- Только если ты сам этого попросишь. - Где?- Я надеюсь, тебе приятны водные процедуры? Кирпичный домик на краю березовой рощи - моя собственная турецкая баня. *?Телени, или Оборотная сторона медали? - эротический гомосексуальный роман 19 века, авторство которого приписывают Оскару Уайльду. *Из "Пира" Платона* Ответственность за оскорбление чести, а также возмещение морального вреда. В то же время, satisfaction - сексуальное удовлетворение. * погуглите butler sex position (поза дворецкого) - просто для интереса.