Обещание счастья (1/1)

Всю следующую неделю Эрик провел в полете, похожем на счастливый сон. Ему казалось, что он помолодел на пять лет, а точнее, волшебным образом вернулся в то время юности, исполненной надежд.Он снова обрел способность наслаждаться маленькими радостями жизни. Он начал бегать по утрам не потому, что беспощадное тело требовало постоянной нагрузки, а чтобы просто наслаждаться прохладной росой и свежестью зелени.С несвойственным ему легкомыслием он перекроил свое расписание на фондовой бирже, чтобы чаще бывать в усадьбе. Эрик с энтузиазмом составлял программу развлечений для своего юного гостя: езда верхом, прогулки на лодках, уроки вождения, обсуждение книг – Эрик старался ненароком подкинуть ему что-нибудь наводящее на нужные размышления из античной литературы. И Чарльз, кажется, отвечал ему взаимным интересом – вскоре они ходили рядом, Эрик поддерживал его под руку и доверительно склонялся, чтобы рассказать что-то, предназначенное лишь ему одному. Он и не ожидал большего от вчерашнего школьника, мысли которого, ему казалось, были чисты и прозрачны, как первый лед. Эрик настолько погрузился в знакомую роль внимательного любовника, что не видел никаких препятствий для развития их симпатии в настоящие отношения. ….- Да где же Чарльз? - Порядок в доме – прежде всего. Эрик, тебе, как хозяину, следовало бы быть построже! – миссис Леншерр нахмурила лоб.- Порядок в этом доме – это свобода его гостей распоряжаться своим временем. Мы не можем строить их с утра по линейке, как школьников, – отмахнулся Эрик.- Хаха, но он как раз и есть школьник!На самом деле Эрик был совсем не против подняться в комнату к гостю с индивидуальным приглашением.На стук никто не ответил. И Эрик замер в дверях от открывшейся внезапно картины. Юноша лежал на простынях совершенно обнаженным. Мягкий утренний свет струился по его коже, придавая ей золотистое сияние. Его темно-каштановые волосы, обычно аккуратно приглаженные, разметаны по подушке восхитительными локонами. Эрик подумал, что никогда не видел чего-либо, столь же прекрасного.Его голос дрогнул и прозвучал хриплым полушепотом.- Чарльз, десятый час уже… Давно пора завтракать.Парень испуганно распахнул глаза и натянул одеяло до самого подбородка. - Простите… да, сейчас же спущусь. Видеть его смущение было отдельным удовольствием, он обязательно вернется к нему, когда останется один. Эрик в спешке сбежал вниз по крутой лестнице.…Случайный прохожий наверняка был бы растроган этой сценой нежного свидания.В тени цветущего сада высокая круглолицая девушка кокетливо срывает пурпурный цветок гладиолуса и протягивает его рослому юноше. Молодой мужчина пылко прижимает руку в белой перчатке к своим губам. Но человек более тонкий и наблюдательный непременно бы почувствовал, что что-то было не так.Улыбка девушки была несколько натянутой. Жест юноши – наигранным, почти неестественным. - Я, наверное, смотрюсь бледно на фоне этого буйства красок… Эрик, вы не находите меня слишком бледной? - Глэдис, ты расцветаешь ярче этого сада…Комплимент прозвучал настолько неискренне, что мисс Алькотт сумела лишь выдавить из себя неловкий смешок, осторожно отстраняя руку. Эрик, внезапно вспомнив, что женщины ценят настойчивость, обхватил ее за талию, приближая к себе. - Ах, отпустите меня, я совсем не шучу! – прошептала она, внезапно почувствовав холод его пальцев. В голове промелькнуло: ?как у покойника?.Эрик понимал, что ведет себя нелепо, и презирал себя за это. Презирал ее за то, что позволяла себя обманывать. Две недели кряду он разыгрывал роль куртуазного ухажера, и душевные силы его были на исходе.Он слишком долго обманывал себя и других – и в этом деле ему не откажешь в старательности и прилежании. Он до последнего верил, что в нем запоздало проснется то, что всем на свете кажется естественным. Что молодость, лето и женская красота возьмут свое. В конце концов, в женитьбе есть неоспоримые плюсы. Признание общества. Дети. А если его карьера будет продвигаться столь же успешно, деловые поездки и переговоры с клиентами избавят его на большую часть времени от общества нежеланной супруги. В конце концов, так живут многие люди вокруг. Разве не так же поступал его собственный отец? Но этим утром все его прежние надежды пали крахом.Задумчиво рассматривая упругие лепестки – он совершенно точно знал значение этого жеста юной леди – Эрик мысленно подбирал слова, чтобы описать тот чудесный оттенок, которым расцвели щеки сонного Чарльза, застанного врасплох. Так к чему ведет этот путь, каждый шаг на котором оборачивается для него новым мучением? Притворяться всю жизнь? Предать то, что для него действительно ценно, лишь ради того, чтобы казаться – даже не быть – как все?…Оказавшись, наконец, после полного суеты дня один в своей маленькой комнатке почти под чердаком, Чарльз не мог и подумать о сне. Вместо того, чтобы привычным жестом натянуть пижаму и нырнуть под уютное одеяло, он замер перед зеркалом. Не спеша, один за одним, снял с себя все предметы сложного костюма – шелковый жилет, жесткий воротник, узкие брюки с высокой талией. Осмотрел себя внимательно и критически. Без одежды он выглядел совсем юным и хрупким. Ему говорили, что он хорош собой, но он всегда переживал, что хорош только как мальчишка. Слишком нежная белая кожа, по-девичьи тонкие запястья, выдающиеся ключицы. И волосы, пожалуй, слишком мягкие и длинные для мужчины – ему было жаль их обстригать, и он соблюдал приличия, старательно зачесывая и выравнивая непослушные пряди.Но после утреннего происшествия Чарльз смотрел на себя совсем другими глазами… ЕГО глазами. Ведь это он, вчерашний школьник, заставил этого сильного красавца смутиться и убежать вниз по лестнице? Мысль об этом взволновала его и заставила лицо залиться румянцем. Трудно представить, что бы он почувствовал, если бы узнал, что этажом ниже Эрик, до крови закусив губы, ожесточенно дрочит свой член, представляя его бедра в легком, позолоченном солнцем пушке.