Глава третья (1/1)

Ни я, ни тем более южанин Анжелико не обрадовались высадке в Ньюгорте, который встретил нас порывами злого промозглого ветра, но Сирша, казалось, наоборот ожила, словно бы её подпитывал этот сырой холод.— Я родилась на островах, которые расположены между Шоссией и Ньюгортом, — пояснила она. — Там даже летом было холодно и сыро, но мне привычна такая погода. Это лучше, чем постоянная жара; и как только люди живут на юге?— Если ты останешься моей ученицей достаточно долго, пожалуй, после этой поездки ты проверишь это лично, — ветер заставил меня на секунду забыть даже о том, что на юге душ сейчас куда больше, чем живых людей, но потом на память пришёл Солезино, тошнотворный запах трупов...?Уж лучше оказаться под Монте-Розой в одной рубашке?.Душу и вовсе не трогали проблемы живых людей: плотный чёрный дым не рассеивался под порывами ветра. И я, и Сирша мало говорили с тёмным в присутствии человека из Церкви: кто-то из нас мог случайно обмолвиться, что Мориц — тёмный, что привело бы к самым неприятным последствия. Вряд ли посреди диких ньюгортских пустошей найдётся хоть один представитель Ордена Праведности, но опыт подсказывал мне, что слуги матери-Церкви часто обладают самыми неожиданными талантами, и Анжелико вполне мог преподнести неприятный сюрприз самостоятельно.Он вызывал у меня смутную опаску. Всегда вежливый, улыбчивый, чересчур доброжелательный, но отстранённый и не болтающий по пустякам. Я видел у него арбалет, но ещё ни разу не наблюдал его в действии, хотя были поводы: в портовом переулке на нас попытались напасть какие-то местные молодчики, но ушли ни с чем, однако Анжелико вооружился простой палкой. Это могло означать многое — и ничего, поэтому мне приходилось изводить себя бесполезными гаданиями.— Он плавно двигается, — душа подбросила мне поводов для настороженности. — Слишком плавно и легко — я видел это, когда на вас напали. Если он решит напасть на тебя, то будет трудно.— Ты не поможешь мне?— Кто не так давно осуждал Сиршу за то, что она собралась натравить меня на разбойников ради самозащиты? Или, мыслимое ли дело, страж решил заключить союз с тёмной душой? Неужели ваши кодексы больше это не осуждают?— Кодекс. ?Кодекс теней?. Но дело не в этом, я просто хочу выяснить, кто ты. И, пока ты не причиняешь вреда, я не стану уничтожать тебя, чтобы не расстраивать Сиршу.— Ты просто не хочешь в одиночку возиться с ней, признайся честно. Это тяжело: постоянно следить за тем, чтобы она снова не разрыдалась или не испугалась чего-то.Я раздражённо пожал плечами.— Я знаю, — продолжил Мориц. — Но она заслуживает того, чтобы ей помогли стать сильной.— Я не говорил обратного.— Но тебе тяжело.— Не спорю. И ты и вправду помогаешь мне, — признал я.— Зачем ты вообще взялся за это, раз не расположен возиться с убогими?— Мне стало её жаль, но не уверен, что ей не было бы лучше, окажись она в заточении.— Никого ещё не делала счастливым тюрьма.Он бросил взгляд на Сиршу, отъехавшую чуть дальше и любовавшуюся открывшейся с обрыва картиной: полями вереска, освещёнными заходящим солнцем. Её лицо в кои-то веки лишилось обычного настороженного выражения и было совершенно безмятежным.Незаметно подъехал Анжелико, и я почёл за лучшее прекратить разговор.— Нам ехать ещё несколько дней, — сообщил человек Церкви. — Но понадобится несколько дней на месте, чтобы раскопать подвалы.— Что мы ищем? — в который раз спросил я, но сегодня Анжелико, видимо, был в хорошем настроении.— Одну... реликвию. Она поможет в борьбе с потом. Мы должны привезти её в Риапано, именно поэтому кардинал Эсприто, который, как известно, заменил покойного ди Травинно, сказал мне взять стражей. Если мор доберётся до Риапано раньше, чем мы, неплохо было бы иметь спутников, которые не могут заболеть.Эсприто... Гера ничего не написала мне о нём, и мне оставалось только гадать, как изменится политика Церкви по отношению к Братству. Меня это, по счастью, не должно было особенно заботить, но Гере, наверно, приходилось сейчас непросто.?Если бы не пот и не всё это, мы были бы сейчас женаты. Проповедник бы закатывал глаза, Пугало ухмылялось...?Пустоши показались мне чуть более унылыми и неприютными, чем раньше, но, как бы мне ни хотелось прямо с этого места перенестись в Риапано, до таких высот никакая магия и наука не могли дойти, по крайней мере при нашей жизни.Как, впрочем, ничто не могло перенести нас мгновенно и к развалинам монастыря, которые показались из-за пологих холмов только к концу третьего дня пути со времени разговора с Анжелико.— Давно его забросили?— Около сотни лет назад. Носителей церковной магии становится всё меньше, Церковь перестаёт нуждаться в таком количестве помещений.— Значит, приюта мы там не найдём, — я был настроен более прозаически и думал лишь о том, найдутся ли целые стены для того, чтобы защитить нас от ветра и дождя.Этот монастырь был куда меньше, чем тот, что находился возле Монте-Розы, но здесь тоже чувствовались остатки дара. Душа недовольно зашипела, заметив остатки старой фигуры, начертанной поперёк всего двора, и Сирша, спешившись, пнула неплотно прилегавший камень, разрывая плетение.К счастью, на этот раз всё прошло без взрывов и разрушений, но я всё равно недовольно нахмурился, намекая, что в следующий раз ей может оторвать голову. Она виновато потупилась, но, стоило мне отвернуться, расшатала ещё один камень, чтобы душа могла пройти.— Завтра нам предстоит работа. Нужно разобрать завал, вон там, в дальнем углу.— Не видел, чтобы ты прихватил с собой хотя бы кирку.Он пожал плечами.— Когда разберём завал, тебе не придётся об этом беспокоиться.Смеркалось, на костре закипала похлебка. Я поискал глазами Сиршу и с трудом различил её в подступающей темноте у дальней стены, как раз рядом с завалом.Когда я подошёл ближе, то с удивлением заметил, что на стене до сих пор сохранились фрески с нечёткими, размытыми латинскими буквами, которые я с трудом мог разобрать, но сами изображения кое-где оставались ясно различимыми: крест с каплями крови, фигура с чашей и девушка, стоящая перед прямоугольным камнем, на котором снова стояла всё та же чаша, над ней разливался ореол света.— Она была нарисована в годы Людовика Святого, — благоговейно прошептала Сирша, будто не слыша моих шагов. Её ладонь поглаживала шершавую поверхность, как будто она была величайшим сокровищем на земле.— Что это за сюжет?Она даже не вздрогнула, как обычно, при моём приближении, хотя душу я с ней не видел.— Грааль. Его нередко изображали в те годы, когда крестоносцы обнаружили его в Святой Земле и ещё не успели утратить. Это чаша, из которой Христос впервые причастил своих учеников, а потом кто-то собрал в неё Его кровь и сохранил в каком-то месте. Говорят, это был апостол, но версия о том, что это был кто-то из мироносиц, гораздо логичнее, ведь апостолы, кроме Иоанна, не остались у креста, к тому же дальше легенда становится всё более странной. Чаша была достоянием одного из первых монастырей на Святой Земле, женского монастыря, пока его не разрушили хагжиты. Грааль пропал на сотни лет, пока его не нашли рыцари короля, но ни один из них не смог к нему прикоснуться. Говорят, это смогла сделать только девушка. Чаша исцеляла болезни и очищала душу от грехов, но не смогла принести крестоносному войску победы; она так и исчезла на том берегу моря.Повисла тишина. Я удивился тому, как преобразилась Сирша во время рассказа.— Где ты обнаружила это?— Прочла несколько старых хроник. В библиотеке Братства есть множество интересных книг, которые валяются в безвестности. Некоторые из них — жаль, что слишком мало — посвящены душам и одушевлённым. Это труды времён Прогансу. Думаю, большая часть была уничтожена или досталась Ордену Праведности... Я хотела бы найти их или... или написать свой труд о природе душ. Мне кажется, это и вправду то, чего я хочу. С книгами куда проще, чем с душами... или с людьми. Хотя не думаю, что стражам нужен такой учёный.— Ошибаешься. Уже много лет не было тех, кто посвятил бы жизнь изучению душ. Нас было слишком мало, но теперь, когда всё может измениться...— Скорее все перемрут от юстирского пота, — проскрипела душа, появляясь из темноты. — Но, если выживут, почему бы в вашем Братстве не появиться учёному?— Рано об этом говорить, — ответила Сирша досадливо, но было видно, что будущее в роли учёного ей кажется донельзя привлекательным.Впрочем, настоящее вносило свои поправки. Два дня мы разбирали завал, в основном мы с Анжелико, а Сирша следила за лошадьми и готовила еду. Временами она порывалась таскать камни вместе с нами, но быстро выматывалась.Что касается души, то тот заметил, что плывущие по воздуху камни могут вызвать у человека Церкви некоторые вопросы.Плита входа проявлялась под камнями и крошкой донельзя медленно, и мы, даже Сирша, успели в кровь изодрать руки, прежде чем квадратный камень с неровно выведенным крестом оказался полностью расчищен.Анжелико, казалось, ничуть не смутило то, что никаких признаков замочной скважины на этой странной двери не наблюдалось. Он провёл рукой по линиям, прошептав несколько слов на латыни, и края плиты приподнялись.— Отойдите!Мы едва успели отскочить, как плита с грохотом треснула и развалилась.— Вышло грубо, но что теперь поделать, — Анжелико, по своему обыкновению, лучезарно улыбнулся. — Проходите. Обойдёмся без факелов: там должно стать светлее.За дверью оказались ступени. Первые пятьдесят пришлось нашаривать ощупью, и я было хотел сказать Анжелико, что он зря велел подождать, но тут постепенно стало светлеть. Пришлось пройти ещё ступеней двести для того, чтобы свет стал почти дневным, разве что приглушённым.— Это старое хранилище реликвий. Магия слегка рассеялась, поэтому сюда не пришлось звать целый отряд ведьм, хватило и меня одного.?Он обладает магией?. Это известие было настораживающим — или я заразился постоянной подозрительностью от Сирши?— Нам нужно пройти до конца.Хранилище было почти пустым: должно быть, отсюда забрали всё ценное, а какие-то ненужные подставки догнивали на полу. Мы в молчании прошли несколько залов. Воздух здесь был удивительно чистым и сухим, а свет с каждым шагом разгорался всё ярче, и было странно думать о том, что над нами нависает слой земли.Наверно, после того, как я успел побывать в аду и прочих не менее примечательных местах, я должен был уже перестать удивляться, но краем глаза всё равно отмечал какие-то вещи, вводившие меня не в настоящее изумление, а порождавшие интерес праздного наблюдателя. Это было приятным разнообразием среди толпы живых и мёртвых, в силу моей профессии пытающихся меня убить.Следующий зал оказался последним и самым светлым, но большая часть тёплого сияния исходила от камня в дальнем углу зала, на котором стояла чаша.— Это же... — Сирша бросилась к постаменту, и ни я, ни душа не успели сказать ей о том, чтобы она побереглась скрытых ловушек, но, к счастью, всё обошлось. Я даже сделал к ней несколько шагов, но она остановилась сама, словно околдованная этим светом, а Мориц притормозил у самого её плеча.— Если это то, о чём я думаю... он же остался за морем? — я обернулся к Анжелико.— Понятия не имею, о чём ты, — небрежно сказал он, но его глаза оставались настороженными. — Это церковная ценность, которую мне получили забрать... и я совершенно не понимаю, зачем мне для этого вы двое.Он откинул в сторону полу плаща и поднял руку, в которой очень легко лежал взвёдённый арбалет.— У Церкви не нашлось людей получше, чем жадный наёмник?— Тех, кто согласился бы ехать через заражённые земли даже ради великой цели? Увы, кардинал Эсприто на это немало жаловался... Все лучшие люди погибли в Солезино, и теперь, как он небрежно выразился, пришлось платить воришкам, да ещё и колдунам. Но это поправимо: он давно выдал мне патент на волшебство, ещё тогда, когда впервые нанял меня к себе на службу, а с тех пор я кое-чему научился и много узнал; ну а за эту штуку, должно быть, отвалит кучу денег... Стой! Или ты думаешь, что я просто так с тобой болтаю? Не тянись к своему кинжалу.Я и вправду отвёл руку — время ещё будет, — но Сирша, как и всегда, проигнорировала предупреждение, вцепившись в рукоять кинжала и неловко потянув его из ножен.— И что ты собираешься делать, девочка? Убьёшь меня? Этим? — в голосе Анжелико звучало плохо скрываемое презрение. — Ты даже держишь его криво, у тебя дрожит рука.— У меня есть душа. Тёмная душа, — выпалила она прежде, чем, должно быть, подумала, но Анжелико только рассмеялся.— Неужели тебе не стыдно натравливать монстров на людей?— Ничуть! — голос Сирши дрожал от ненависти. — Будь моя воля — я бы много кого попросила его убить!— Сирша, не надо. Я разберусь с ним и без этого, — тихо сказал Мориц и двинулся к Анжелико, но тот, словно почуяв, вскинул арбалет выше.— Там чёрные стрелы, тёмный. Думаешь, есть только мечи и кинжалы? В Прогансу было много секретов, и один из них мне доверили в Церкви. На всякий случай. Ты же знаешь, чёрная стрела отправит тебя прямиком в ад, поэтому отойди и не мешай.Душа замерла в нерешительности.— Брось кинжал, девочка.— Ты всё равно меня убьёшь, — презрительно сказала она. — Так зачем мне умирать безоружной?— Не испытывай моего терпения! Ты ещё можешь остаться в живых! — он начал выходить из себя.— Любопытно, как ты повезёшь меня пленницей в Риапано через половину континента? Ты просто убьёшь меня в лучшем случае, а в худшем... так вот, Анжелико, я лучше перережу себе горло собственным кинжалом, но я не сдамся. Я не хочу больше быть беспомощной.— Ну так будь мёртвой!И он выстрелил.Сирша выронила кинжал, закрыв лицо руками, но навстречу стреле куда быстрее ринулся дымный клуб. Стрела попала Морицу туда, где у людей находится правое лёгкое, и он взвыл так, что, казалось, Анжелико тоже это услышал.А потом свет погас. Раздался шум, но я ничего не мог понять, не мог даже зажечь факел, поэтому предпочёл держаться подальше от звуков борьбы и криков.После наступила тишина.— Людвиг, — прорезал её, наконец, человеческий голос, — тут лежит Анжелико, он мёртв. Нужно его обыскать.— Мориц! — Сирша, судя по топоту ног, бросилась к нему, но споткнулась и полетела наземь.— Всё в порядке, Сирша. Возьми Грааль.Спустя какое-то количество времени, наполненного шорохами, я увидел слабый свет, озаривший руки и лицо девушки. Он разгорался с каждой секундой всё ярче, прогоняя кромешную тьму из самых дальних углов зала, наполняя его приятным полумраком.Я не сразу понял, что рядом с неподвижным телом Анжелико, в горле которого торчала сломанная чёрная стрела, находится вполне материальная фигура.— Не хватайся за кинжал, Людвиг. Это я.Мориц немного выпрямился и поднял голову. У него было обычное, ничем не примечательное южное лицо с узким подбородком, крупным носом и большими тёмными глазами. В полумраке я не мог рассмотреть его целиком, но видел, что он довольно хрупкого телосложения, а если поднимется — едва достанет макушкой мне до подбородка.И что бы ни вернуло тёмную душу в мир живых, об одежде оно не позаботилось.— Сирша, ты не могла бы отвернуться?Даже в полумраке было видно, как у неё вспыхнули щёки.— Конечно... я сейчас.Она прикрыла глаза, а я шагнул вперёд. Мне не так уж и часто доводилось обыскивать тела, но это у меня получилось лучше, чем у Морица: тот словно не мог привыкнуть ко вновь вернувшемуся телу, пальцы у него путались и слегка дрожали.Чёрных стрел у наёмника, к счастью, больше не нашлось, зато оказались несколько обычных, кинжал и кошелёк с несколькими серебряными монетами. Я уже начал раздевать труп с намерением отдать одежду Морицу — она должна была висеть на нём мешком, но другая вряд ли бы нашлась и на сорок миль окрест, — когда моя рука наткнулась на какую-то бумагу, зашитую за подкладку камзола. Пришлось доставать кинжал.— Не попорти мою одежду, Людвиг, — улыбнулся Мориц, но я заметил, как у него дрожат губы. Он поймал мой взгляд и чуть закатил глаза:— Не думаю, что тебе хоть раз приходилось воскресать из мёртвых!— Доводилось, но, справедливости ради, я никогда не бывал душой. Думаю, этот опыт войдёт в анналы Братства как самое странное событие за последние несколько сотен лет.— Что это за бумага?— Сирша, придвинься, тут слишком темно.Девушка послушно подошла, не раскрывая глаз, и чуть не споткнулась о труп Анжелико.— Стой, — Мориц протянул руку, коснувшись её свободной ладони, чтобы остановить перед препятствием, и она вздрогнула.— Ты живой? Ты правда живой? — кажется, её это событие поразило больше, чем самого Морица.— Предполагаю, что да, но разберёмся поточнее, когда выйдем отсюда. Что там, Людвиг?— Это пропуск к кардиналу Эсприто в любое время дня и ночи для человека, который желает передать ему некий дар.— Я передал бы ему голову этого негодяя, но она испортится, — буркнул Мориц, вызвав смешок Сирши.— Кардинал может быть и ни при чём. Анжелико не знал, зачем он послал нас с ним. Возможно, он оказался попросту чересчур беспечен?— Ты пришёл к нам из мира беспечных кардиналов, щедрых ростовщиков и милосердных палачей?Я пожал плечами.— Увидим. Что я ещё могу тебе сказать?— Ничего. Отдай одежду, пока Сирша во что-нибудь не врезалась.Рубашку и штаны ему пришлось подкатать, как мальчишке, донашивающему одежду за старшим братом.— Что с этим? — спросил Мориц у меня, кивая на тело.— Он сам не взял кирку, — я пожал плечами. — В этом была его ошибка.— Пойдёмте, — тихо сказала Сирша. — Пусть он лежит тут, а я хочу на поверхность.Костёр долго не желал разгораться, а когда огонь всё же заплясал, повалил дым, от которого все раскашлялись. Мориц сидел на камнях, закутавшись в одеяло, и дрожал, пока Сирша не сумела вскипятить воды и не налила ему горячего травяного отвара, щедро смешав с вином.— Спасибо, — сипло сказал он, обеими дрожащими руками обхватывая кружку. Сирша замялась, но всё же села рядом и обняла его. Я тотчас почувствовал себя лишним и отвернулся к костру, сделав вид, что поддерживаю огонь.— Куда мы дальше отправимся? — нарушила тишину девушка. — Что нужно сделать с Граалем?— Думаю, ты знаешь это лучше меня. Я услышал эту историю хоть немного полно от тебя, вчера, когда мы разглядывали фреску. До этого я слышал только о том, что Грааль способен исцелять все болезни и очищать души, но не более того. Инквизитор сказал мне однажды, что его потеряли в Святой Земле. Возможно, он и вправду не знал.— Я тоже ничего про это не знаю, поэтому, Сирша, вся надежда на тебя, — Мориц попытался ей улыбнуться, устало и неловко.Она сосредоточенно прищурилась, всё меньше напоминая испуганного ребёнка, боящегося подземелий.— Я уже рассказывала, что Грааль обладает исцеляющей силой. Видимо, кардинал Эсприто хочет победить с его помощью эпидемию юстирского пота — это очевидно. Понятно и то, что я становлюсь чем-то вроде хранительницы Грааля: к нему не может прикоснуться ни один мужчина. Но я не знаю, что мне сделать для того, чтобы он не просто служил фонарём в пещере, а начал исцелять людей. И знает это, скорее всего, только кардинал или кто-то другой в Риапано. Нам нужно отправиться туда... если, конечно, это возможно, — поспешно оговорилась она.— Почему нет? Мы сейчас на востоке Ньюгорта. Если продвинуться дальше к югу, там будут рыбацкие городки, в которых можно найти корабль и приплыть в Шоссию. Оттуда через княжества, Фирвальден и Лезерберг мы сможем добраться до Ливетты.— Почему не через При? — спросил Мориц, чуть прищуриваясь. Насколько я помню карту, там ближе порты?— Оттуда не выпустят корабли. Сейчас пот, они пытаются отсрочить пришествие болезни, к тому же к тому моменту, когда мы дотуда доберёмся, там уже могут появиться заболевшие. На юге мы сможем передвигаться только по суше.— Лошади выдержат?— Должны. Почему ты спрашиваешь?— Я не сильно хочу возвращаться в Лезерберг, — прямо сказал он. — Дорога в Ливетту идёт через те места, где я погиб. Если это необходимо — так и быть, но я предпочёл бы идти другим путём... И это если не говорить о том, что нам нужно будет преодолеть несколько горных цепей, а зима уже совсем скоро.— До гор мы доберёмся едва ли не к весне, а может, и действительно к ней. Пока нам надо решать насущные задачи: добраться до побережья Ньюгорта.— Пока мы здесь не замёрзли, — Мориц поёжился, и Сирша тут же набросила на него край собственного плаща.— Я могу отдать тебе одеяло. Мне не холодно.— Оставь, Сирша. Ты простынешь. Лучше сядем ближе к костру.Мы грелись у дымного огня все втроём. Сирша внимательно рассматривала в отблесках костра Грааль, осторожно поворачивая его в руке. Это была обычная чаша из потемневшего металла, без всяких лишних украшений, даже поцарапанная и погнутая кое-где, но абсолютно чистая. За все эти годы на ней не осело ни пылинки.— Странно, что клирики не разукрасили её камнями, — Морис наклонился чуть ближе к огню.— Возможно, украшения исчезли? Почему они оставили Грааль?— Это очевидно, — Мориц посмотрел на меня, словно на круглого дурака. — Ты много видел женщин в рядах каликвецев?— Она такая древняя... — заворожённо прошептала Сирша, не обращая ни малейшего внимания на наш спор. — Она была уже старой в годы Людовика Святого... она уже тогда была на земле больше, чем отделяет святого короля от наших дней. Она... она была в руках Христа, а потом у его распятия... Грааль стоит у истоков нашей цивилизации. Из него на нас смотрит вечность.Глаза у неё блестели с той живостью, какая обычно бывает у людей, увлечённых любимым делом. Она легонько поглаживала древний металл, словно ребёнка, и мне представлялось сомнительным, чтобы она когда-то отдала бы этот предмет в руки хоть клирикам, хоть кому бы то ни было ещё.— Ты слышала что-то о других девушках, которые получали Грааль?Она покачала головой.— Только обрывки. Они либо были монахинями, либо выходили замуж и с тех пор теряли право прикасаться к Граалю, но, быть может, это всего лишь легенда. Я даже не знаю их имён: всё исчезло. Слишком многое из истории было потеряно, и прошлое потерялось...Сирша замолчала и снова погрузилась в задумчивость, не выпуская из рук чашу.— Завтра мы отправляемся на побережье, — подвёл я итог беседы.