Глава третья. Часть 10 (1/1)

?Нельзя дружить только с солнечной стороной человека?Эрленд Лу, ?Фвонк?Голова Клариссы металась по подушке. Жар и лихорадка давали испарину на лбу и щеках, пылающих нездоровым румянцем. Кларисса спала то беспокойно, то словно проваливаясь в сон без сновидений. Когда это случалось, её лицо становилось ровным, бледным, похожим на детское, и Ганнибал снова и снова ловил себя на мысли, что нянчится с Клариссой, как нянчился с сестрой в военные годы: та же хрупкая ускользающая жизнь, что находится в его руках.Ведь и решение стать хирургом пришло к Ганнибалу не сразу. Невероятное очарование смертью, замирание жизни у самого края?— сколько это вызывало восторга от соприкосновения с извечной тайной бытия. Но если Ганнибал с восторгом смотрел на то, как люди умирают, то жизнь возвращал нехотя, хотя и делал все, что было положено, но не получал от процесса никакого удовольствия, возможно, именно поэтому он стал самым лучшим хирургом на курсе, потому что никогда не попадал в эмоциональные ловушки: не впадал в горячку и не совершал промахов из-за волнения, равно как и не был подвержен эйфории от успеха.Кларисса, её тонкие руки, изящные пальцы. Доктор бережно протирал их влажным полотенцем, а затем долго вдыхал ароматы, оставленные на ткани. Фетиш? Нет, в этом акте не было пошлой противоествественной неизменной страсти (какая жила в Мигзе, за что он и был наказан), просто доктор иногда думал на языке запахов, как иные мыслят на языке музыки, впрочем, музыкальное, равно как и цветовое, всё это были знакомые доктору виды мышления. Доктор радовался своей предусмотрительности и тому, что прихватил с собой пару флаконов тех особенных духов, какие сделал для Старлинг ещё в Вашингтоне от имени Ринальдо. Доктор Лектер достал флакон и чуть приложил его к полотенцу, едва капнув духами на ткань, затем он медленно провел полотенцем вдоль шеи Клариссы, переходя на плечи и грудь. В этот момент, когда до обостренного обоняния донесся аромат, скрывающий в себе немыслимую глубину оттенков, глаза Лектера вспыхнули, как уголья в затухающем камине, растревоженные нетерпеливой рукой.Минуту пребывая в стране блаженных грёз, доктор нехотя вернулся и прикрыл тело Старлинг одеялом.А вот чего никак не мог вспомнить доктор, так это запаха сестры. Он помнил, как пахла кожа матери, какие запахи были в её комнате, как пахло в кабинете отца, но он совершенно не помнил запахов Миши. Наверное потому, что Миша целиком и полностью перешла в умение доктора чувствовать вкус. Вкус и образ Миши был во многих его кулинарных полотнах. Вообще в особенные вечера, когда на стол подавались блюда с секретным ингредиентом, то Лектер совершал как бы путешествие в глубь образов, рожденных туманным сознанием. Это были полунамеки и полуметафоры, воссоздаваемые из напечатлений от человека, от места, где он находился, что связывало его с моментом смерти, что его предвосхищало, какие люди должны были собраться за столом. Это была сложная композиция, выстроенная и выверенная идеально и специально ко времени и месту великим и ужасным умом. Наслаждение такой пищей было опасно. Опасно тем, что иной уже больше и не хотелось. Не зря о званых вечерах в доме Лектера ходило так много легенд. Хм, теперь наверняка все приглашенные жалеют об этом. Жалеют потому, что не могут забыть, и не знают наверняка, а был ли тот паштет, что вызвал самый удивительный восторг в жизни, на сто процентов не из человечины. Хм, милые приятные воспоминания, шалости с щепоткой сарказма. Люди всегда заслуживают того, что с ними происходит. Для доктора это была неоспоримая аксиома.Всё время, пока Старлинг находилась без сознания, доктор спал рядом с ней, сидя в высоком кресле. Спал он чаще утром, ночью же вглядывался в мерцание ночника, что представлял из себя силуэт женщины, переливающийся внутри разноцветными огоньками, похожими на звезды. От этого было спокойно. Хотя иногда закрадывалась мысль о том, зачем он за всё это взялся. С другой стороны иметь рядом с собою ручную птичку было крайне забавно.Иногда ночами он писал ей большое письмо. Писал пером и чернилами, как это делали поэты в восемнадцатом веке, посвящая даме сердца нежные строки, спрятанные в узорах каллиграфических букв. В такие часы доктор думал о том, что наверно именно сейчас самое сладкое и тихое время, когда можно быть рядом с любимой женщиной и безмятежно любоваться ей. Скоро его птенчик пробудится и начнет снова скакать и пытаться выпрыгнуть из гнезда. Что же он в ней так любит? Честность? Внутреннюю чистоту? Искренность? Возможность быть прямодушным? Всё вместе? Это было по сей день неуловимым, ускользающим. Он бы наверное сам себе сказал так. К последней женщине мужчина относится по-особенному не потому, что это его самая большая любовь или самая страстная, а потому что именно последняя, а Старлинг для него не только женщина…Доктор вспомнил Уилла, его нервное болезненное лицо, неряшливые кудряшки, запах дурацкого лосьона после бритья, забавный несочетающийся со внешностью взгляд затаившего зверя. Да, и в Уилле, и в Старлинг было то самое родное и приятное?— ощущение приближающейся смерти… своей смерти. Несмотря на крайнюю неопытность, милая Старлинг имеет все шансы стать его палачом. Это она решит позже, когда перестанет пытаться убежать и поймет кое-что в искусстве убийства потому, что убийство?— это не просто акт умерщвления, это грандиозная цепочка решений, разворотов судьбы, умений быстро ориентироваться, это высшая игра. Те, кто придумали шахматы, придумали их только ради одного?— изощренного развлечения убийства себе подобных. Более того, те, кто играют в эту по истине самую кровавую игру, как правило, играют сами с собой. Очень важно помнить, что игрок всегда стоит за шахматной доской и никогда на поле.Кларисса тяжело вздохнула, и из её груди вырвался слабый стон, вырвав доктора из плена дум. Лектер прекрасно понимал, что ещё ни тело, ни психика Клариссы не восстановились полностью, поэтому он подошел к ней, измерил температуру и, введя в плечо Старлинг препарат, снова погрузил её в состояние медикаментозного сна. Ведь что такое сон? Хорошо, когда это простая гибернация и восстановление сил, но ужасно, когда это наплыв и напечатление кошмарных образов, когда постель это камера пыток. Лектер прекрасно знал, что такое плохие сны и не хотел, чтобы Старлинг сейчас истощалась психически. В конце концов ему нужна была не сломленная личность, а вполне здоровая и адекватная.Яд плохо подействовал на организм Клариссы, хотя доктор взял минимальную дозу. Это наводило на тревожные размышления. Такая реакция была возможна, если человек долгое время принимал седативные или психотропные. Впрочем, доктор Лектер прекрасно знал, что половина агентов ФБР плотно сидела на стимуляторах и если не на алкоголе и табаке, то на чем-то более ?веселом?.Яд, м-да, это всё же был довольно рискованный шаг, хотя по-другому было не обойтись. Малейший намёк на то, что это не смертельно, и Старлинг бы сделала всё, чтобы не сдаться. В какой-то момент доктор действительно подумал, что она предпочтет дно реки. Сейчас же он с особой заботой возвращал отнятое же им самим здоровье.Температура пришла в норму, лихорадка отпустила. Кларисса по-прежнему теряла в весе, но Ганнибал надеялся, что уже вскоре она сможет самостоятельно есть и двигаться. Дыхание Клариссы было ровным, хотя иногда она посапывала или вздрагивала во сне, но, поскольку её состояние было стабильным, доктор не счёл нужным злоупотреблять двойной дозой снотворного, как в первые дни. Тяга к жизни пересилила в Старлинг тогда в лодке на Гранд канале, пересилит и теперь, он был в этом уверен.***Кларисса спала. Переходя из одного сна в другой, она иногда оказывалась в снах весьма реалистичных, хотя и не отдавала себе отчёта, что находится во сне. Иногда что-то звало её куда-то, и она видела, что бродит в бесконечной иллюзии искаженных реальностей своего разума, остатками сознания понимая, что проснуться ей все ещё не под силу. Иногда ей казалось, что она ощущает комнату и склонившегося над ней человека, больше похожего на тень, но пахнущего как-то слишком лично, слишком интимно. Снилась Клариссе её жизнь, её работа. Когда состояние было более стабильным, Кларисса видела Арделию, дни рождения, видела папу, но стоило ей занервничать, она начинала видеть работу, серые коробки в подвале близ её кабинета, слышать мышиный запах, чувствовать затхлость и пыль помещения. Когда напряжение достигало пика, то она перемещалась в подвальные помещения, где шла по каменным плитам, противно пахнущих лизолом, который всё равно не перебивал запахов мочи и пота. Она шла по тёмному коридору, в чьих тенях прятались отголоски сущностей, когда-то бывших людьми. Иногда меж ними встречались и ягнята, робко жмущиеся от света её фонаря друг к другу и кидающиеся прочь при любой попытке выманить их наружу. Иногда Кларисса просто доходила до конца подвала, до пустой холодной камеры за стеклом, и сон заканчивался, иногда всё же могла остановиться посредине пути и силой воли выкинуть себя куда-то, где можно было хотя бы дышать, но чаще, против воли, её стремительно выносило в странное помещение, где воочию пред ней восседал самый главный Страх.Страх мог просто сидеть и смотреть немигающим взглядом словно в никуда. Иногда Страх по-змеиному ползал на белом кафеле, слизывая с него отвратительно красную кровь, иногда бесшумно появлялся в соседнем коридоре, а сами коридоры становились больше похожими на складские помещения, где свистели дротики и слышался топот ног.Сегодня Кларисса слишком близко подошла к тому, чье имя она боялась называть даже во сне. Сердце билось как бешеное. Раньше ей всегда удавалось убежать, даже если Страх хватал её, заставляя подскакивать адреналин в крови до предела. Кларисса невероятно ловко выкручивалась из любых самых невозможных объятий, кусаясь, выворачивая руки, кидая через плечо. В самых редких случаях она стреляла в Лектера, но так правда ни разу и не попала, словно стреляла в дым. Ни разу ей не снился и тот злосчастный бал, но если и были подобные образы в голове, то они неслись с такой скоростью и таким сумбуром, что невозможно было ничего опознать. Мог лишь присниться отдельно истекающий кровью Лемон, но он был словно в другой реальности, куда ей доступ был запрещен.С потолка лился белоснежный свет, явный признак того, что сейчас её вынесет туда, куда бы Клариссе не хотелось. Она попыталась сопротивляться своему переносу. Безрезультатно. Неотвратимая сила втянула её словно пылинку.Кларисса стояла в клетке Лектера, и на ней было всё тоже ненавистное зеленое пальто, в каком она ходила, учась в Академии. После дела Гамба она выбросила его, как часть плохих воспоминаний. Панический ужас, закравшийся внутрь ещё с появления белого света, теперь объял Старлинг с головы до ног. В нос ударил запах помещения, стиранных простыней, линолеума, и ещё многих других запахов, на которые она раньше не обращала внимания. Среди них особняком выделялся один запах?— его запах.Мгновение и белый особенно пахнущий Страх сообразил, что она в его пространстве в зоне досягаемости. Кларисса истерично искала на поясе пистолет и скорозарядное устройство. Как жаль, она оставила их у сержанта Тэйта. Медленно, с полным наслаждением момента, Лектер приближался. Старлинг же вжалась в прутья клетки и, оседая вниз, начала куда-то ползти, куда угодно лишь бы подальше от него. Лектер шел следом неотвратимый как сама судьба. Его лицо было сосредоточено и спокойно. Белый свет, лившийся с потолка, отражался в его белой одежде, усиливая и без того гулкое ощущение тишины и покоя. Никаких резких движений, никакого шума и паники. Медленно Ганнибал Лектер завладевал её пространством. Кларисса закричала. Крик был единственной её защитой, но крика не было слышно, словно кто-то выключил звук. Доктор стоял на расстоянии вытянутой руки. Он ничего больше не делал, лишь смотрел в глаза до смерти напуганной девушки. Миг, и его рука взлетела вверх к её щеке, к её коже, прошлась вниз легким прикосновением.—?Пожалуйста,?— взмолилась она, и из глаз полились слезы. —?Я хочу жить! —?крикнула она наконец-то ту самую заветную фразу, какую из-за глупой бравады не смогла произнести ни на складе в Вашингтоне, ни на венецианском канале.Кларисса сжалась в комок. Рядом находился человек который был способен одними зубами изуродовать её. Эта смертельная спокойная близость, наполненная током, сводила с ума.—?И не собирался,?— ответил он, пропуская между пальцев локон её волос.Он изучал её рукой словно замерший экспонат. Она же боялась даже шевельнуться, полностью замерев под его ладонью. Так примеряется хищник к будущей жертве? Так запоминает художник изменчивый образ? Так мужчина любуется красотой женщины? В его взгляде невозможно было прочесть намерений.—?Маленький ягненок, слабый и затравленный, прячется за показную грубость, самость и оружие. Отними у него оружие, лиши самости, останется лишь страх,?— тихо шептал Лектер. —?Ну, покажи, чего ты стоишь. Близкий контакт это самое трудное.Давление его голоса, его запаха, его присутствия нарастало. Кларисса, зажатая со всех сторон, словно пойманный зверек, смотрела дико. Она был готова сражаться, но он не нападал. Он просто стоял рядом и давил на неё своим присутствием, но запах его тела был для Клариссы таким родным. Едва услышав его, она почувствовала себя дома, с папой, в безопасности и тепле домашнего очага. Это чувство было неосознанным и давало Клариссе только беспокойство. Ганнибал приблизил к ней своё лицо, и чувство дома поглотило Старлинг целиком.Лишенная осознанности своих действий, она обхватила его шею и приникла к нему, к родному и хорошо знакомому запаху, краем сознания понимая всю глупость и безрассудство такого поступка. Будь что будет, врать перед лицом смерти нелепо. Лицом смерти. Смерти. Смерть. Отчего это такое знакомое слово, отдающее запахом речной воды и прохладой? Почему у слова Смерть такой противный розовый вкус?Зеленое пальто лежало на полу. На зеленом пальто лежала женщина. Её тело, лишенное одежды, извивалось под чуткими руками белоснежного монстра. Соприкосновения терпкие, тягучие как мёд. Бесконечные выдохи и вздохи. Нарастающие ощущения полнейшего взлома и откровенной наготы самой внутренней сути.Длинный красный язык, то и дело показывающийся в просвет между губами, вот он высунулся и начал своё движение, сначала плавно очерчивая контуры грудей, заставляя всё тело Клариссы покрываться гусиной кожей, а затем спускаясь ниже и силясь проникнуть в самую потаённую глубину её сущности. И как только язык резко вошел внутрь тела в районе солнечного сплетения, Кларисса закричала. Её быстро переносило по каскаду измерений, в конце концов остановившись на одном. Это была знакомая комната, где её тело лежало на большой кровати под балдахином.—?Я проснулась? —?спросила Кларисса у пространства с тоской и невнятной надеждой. Всё выглядело реальным и нереальным одновременно, и это очень сильно пугало. Уж не сошла ли она с ума?Внезапно рядом с кроватью колыхнулось что-то черное и бесформенное. Это бесформенное оплетало её тело чем-то напоминающем руки-щупальца по которым струились живительные темные токи, и Клариссе показалось это противным и ужасным, потому что существо таяло, отдавая ей свою энергию. Это черное вызывало ощущение тоски, ощущение чего-то древнего и старого, настолько старого, что вероятно оно знало и видело всё или как минимум бесконечно многое. Оно вглядывалось всей своей чернотой в её лицо, словно для него не было ничего важнее на свете.—?С пробуждением,?— улыбнулось оно, хотя Кларисса не наблюдала у сущности ни лица, ни тем более рта, но она точно знала, что сущность улыбается, улыбается страшно. —?Не думал, что ты будешь способна видеть меня и посещать это место.—?А где я? —?спросила Кларисса оглядываясь. То, что она видела, было очень похоже на комнату в той странной французской квартире, только всё было гораздо темнее. —?И что ты такое? —?спросила Кларисса, чувствуя, что инфернальный холод и спокойствие, идущие от существа, вызывают в ней первобытный ужас.—?Ты знаешь,?— ответило оно туманно и обыденно, словно так отвечать ему приходилось уже много-много раз. —?Ты знаешь, но очень боишься ответа, впрочем, скоро ты будешь готова произнести моё имя. Возвращайся скорее, я буду ждать тебя снаружи, возвращайся, осталось не так много времени.—?Для кого?—?Ты знаешь для кого,?— тихо ответило существо и склонилось, прильнув к её щеке.Как только это случалось, Клариссу словно вырвало из пространства и времени. Она с огромной скоростью помчалась, устремляясь в какие-то узкие трубки, понимая, что болезненно прогружается в своё тело. Появились реакции, ощущения, неудобство позы и вообще осознание, что она лежит на кровати. В тот же миг глаза Клариссы распахнулись.Это была все та же комната, та же квартира. На прикроватном столике также лежали препараты и шприцы, не было лишь пистолета.Кларисса села. Голова внезапно стала очень ясной, так бывает когда очень хорошо выспишься и встаешь сам, а не по будильнику. Тело было наполнено желанием действия несмотря на ужасную слабость, а в животе заурчало.?О, желание есть?— вернейший признак выздоровления?,?— подумалось Старлинг с неожиданным в такой ситуации оптимизмом. Кларисса попробовала встать. Ощущения были очень странные, словно она совсем ничего не весила. Дом был по-прежнему пуст.В ванной Кларисса увидела себя в зеркало. Зрелище было необычным. На крайне истощенном лице сияли глаза, наполненные жизнью, кожа была бледной, но без салатового оттенка и черных кругов под глазами, на щеках даже угадывался призрак румянца. Омовение в душе вернуло чувство чистоты и бодрости. Прямо в халате с мокрыми волосами Кларисса проследовала на кухню, где первым делом зацепилась взглядом за большую черную рацию. В шкафах нашлось чем перекусить на скорую руку, хотя в холодильнике было полно еды, которую всего и требовалось, что подогреть в микроволновке, но Клариссе было не до этого, она увлеченно разбиралась с рацией, по ходу жуя кусок хлеба, запивая водой.Рация была настроена только на один канал и никаким манипуляциям не поддавалась. Ещё Кларисса увидела в углу кухни напольные весы. Встав на них, она обалдело уставилась на цифры. Минус десять кило и это при её то миниатюрности! Сколько же она была в отключке? На Старлинг накатила былая веселая злость. Такая уже случалась с ней, и это всегда было предвестником большой бойни. А что, терять ей всё равно уже нечего. Она уже в силках. Но тут на Старлинг накатили ощущения сна. Черная рация смутно напомнила черный образ древней тени. А ведь парную рацию держал сейчас в своих руках Лектер. Отчего то Кларисса невероятно внимательно посмотрела на аппарат, словно сквозь черный пластик могла разглядеть лицо и место пребывания Лектера.Старлинг нажала кнопку приема, и рация зашипела.—?Доброе утро, Кларисса,?— раздалось из динамика. Голос был и похож и не похож на голос бесформенной тени.—?Для кого как, доктор Лектер,?— сострила Кларисса в ответ, особенно подчеркивая интонацией его фамилию. —?Где я нахожусь?—?А почему вы не спрашиваете, где нахожусь я? —?спросил Лектер загадочно, и Старлинг отпрянула от рации, ловя ощущение оплетания черными щупальцами.—?Судя по тому, что мы на радио связи, вы от меня не дальше двух километров,?— ответила она, собравшись с мыслями.—?Хм, с вами в этом плане не поспоришь, специальный агент Старлинг. Это верно, но что до вашего вопроса, Кларисса, вы ещё в прошлое своё пробуждение поняли, где вы находитесь и, даже помнится, пытались привлечь к себе внимание, выйдя на балкон. Не очень благоразумно палить по прохожим, не находите? Поэтому в целях вашей же безопасности пистолет я пока убрал, но не волнуйтесь, как только вы войдете в курс дела, я его вам верну. Не могу же я оставлять вас без защиты, хотя бы её иллюзии.На этих словах Кларисса разозлилась, Лектер не видел её, но он точно знал, какие мысли кружат в её голове и какие слова следует втыкать словно иглы.—?Отчего же вы так убеждены в иллюзорности моей защиты? —?спросила она с нарочитым вызовом.—?О, увы, мой друг, это не тема сегодняшнего разговора, она безусловно интересна, но к ней мы вернемся чуть позже, обещаю,?— мягко, но властно ответил Лектер. —?Сейчас меня более всего волнует то, как вы себя чувствуете. Поели ли вы?—?Чувствую? Прекрасно, доктор! Правда чувствовала бы себя много лучше, если бы не была похищена вами и заперта в квартире в другой стране в изоляции от внешнего мира, где провела явно немало времени, испытывая всю прелесть интоксикации от неизвестного яда, что был вколот мне ещё в Венеции.—?Эх, да, это маленькая такая досада,?— по интонации голоса слышалось, что Лектер широко улыбается. —?Я не думал, что ваше восстановление будет таким долгим. Яд, который я использовал, на самом деле не имеет таких последствий. Такая реакция возможна лишь на ослабленном организме. Вы принимали транквилизаторы в последнее время, Кларисса?—?О, да, после нашей встречи у складов, милашка Блум запихнул в меня чуть ли не тонну таблеток.—?Вы помните названия препаратов?—?Кстати, забыла сказать, некоторые в меня впихивали насильно, не утруждаясь особо говорить название.—?Они держали вас в психушке?—?Скорее не они, а Крендлер.—?Жаль, что я не знал этого раньше.—?Своё он от вас уже получил, доктор. Не расстраивайтесь. Ну, так что вы планируете сделать со мной, для чего вся эта буффонада?—?О, буффонада. Новое слово в вашем лексиконе? Меня всегда восхищала ваша храбрость, Кларисса, но иногда она в вас перерождается в безрассудство. В гостиной в сейфе, пароль два три два ноль, для вас лежат некие документы и сюрприз. Я вам очень рекомендую их изучить, но только после того как вы хорошенько отобедаете. Я конечно предпочитаю свежеприготовленную пищу, но боюсь моя компания пока слишком шокирует вас, поэтому используйте то, что в холодильнике. И, прошу вас, прежде, чем попытаетесь вновь продемонстрировать своё непреодолимое чувство к свободе, изучите документы. Для вас это первостепенно. Боюсь, что чем ближе вы будете находится к властным структурам, тем меньше будет стоить ваша жизнь.—?Что вы имеете ввиду?—?Ознакомьтесь. Приятного аппетита, восстанавливайте форму.Связь прервалась. Кларисса насуплено поставила рацию на край стола.Что значит ?меньше будет стоить жизнь??Сейф легко раскрылся. Внутри оказались небольшая папка с документами, конверт с письмом и стационарный телефон. Для телефона ещё следовало найти подключение, поэтому его Кларисса пока поставила на стол в гостиной, а папку и конверт она утащила с собой на кухню, чтобы ознакомиться с ними во время трапезы.Кларисса решила начать с документов. Первыми в папке шли выдержки и показания по проекту ЦРУ ?МК Ультра?. Далее следовал список фамилий людей которых требовалось устранить. На втором листе она нашла и свою фамилию с припиской. Агент ФБР Старлинг Кларисса М?— нужна как объект для контакта с объектом №1. После произведенного контакта и изымания материалов исследования по проекту ?МК Ультра. Управление сознанием? подлежит ликвидации.?Подлежит ликвидации??— последнюю фразу Кларисса перечитала раз пять. Подлинность документа конечно вызывала сомнение, но в чем тогда был мотив Лектера?В папке лежало ещё много документов. Одни касались бесчеловечных экспериментов, другие тайных кланов и культов. Кларисса читала это все с отвращением. На всё это вставал один вопрос. А куда смотрело правительство и ФБР? Почему они ловят одиночных маньяков и преподносят это с таким апломбом, словно спасли человечество от СПИДа, и в это же время уничтожаются тысячи людей: мужчины, женщины… дети. И никто не несет за это ответственности вообще.Закончив с документами и пожалев о чрезмерно плотном приёме пищи, Кларисса вскрыла конверт с письмом Лектера.?Дорогая Кларисса. Я надеюсь вы в первую очередь ознакомились с материалами из папки, если нет, то ознакомьтесь с ними вперёд письма.Итак, что вы сейчас увидели? Конечно первая мысль в вашей голове будет, что это неправда. Увы, но это не так. Наверно, мне надо рассказать вам, как подобные материалы вообще оказались у меня. Не думаю, что вы отправились на мои поиски не будучи подкованной, и даже думаю, что Джеки решил дать вам более широкий карт-бланш, чем требуется рядовому сотруднику. Джеки конечно потерял бы солидность в ваших глазах, но ему также как и вам наступали на горло. Тем не менее я предположу, что вам были или подброшены некие странные кассеты или документы, или какие-то странные типы начали продавать или выдавать вам информацию. Во всяком случае, я надеюсь, что вы хотя бы немного в курсе настоящих должностных обязанностей великого и ужасного Кроуфорда. Конечно, верить в это вам совершенно не хочется, и мне не особенно приятно шельмовать так близкий вам образ почти святого и почти отца, но это суровые реалии. Джек изначально направил именно вас, именно ко мне. Причем он специально выбирал из числа студентов, так как предыдущий опыт показал ему, что внедрять снабженного информацией или специально подготовленного агента проигрышно. Вы не спонтанный выбор, а долгий и кропотливый, нацеленный на долгое сотрудничество, так же как и ваш предшественник Уилл Грэм. Понимал ли при этом великий манипулятор Джеки, что это может окончиться для вас летальным исходом? О, прекрасно понимал, и наверняка снабдил вас тонной инструкций?— всё же послание курсантов на убой ему бы так просто с рук не сошло, да и не конченная он в конце концов скотина. Впрочем, и так ваше использование в деле Кэтрин Мартин многим в бюро встало поперек горла. Да, вас не трогали пока Джек был жив. К вашему сведению, после его смерти вы перешли под юрисдикцию ЦРУ, но это негласно, также как в свое время под ней был и Джек. А вот уже ваш куратор из ЦРУ находится под пристальным вниманием одной очень интересной компании, чьи цели далеки от гуманных. Именно поэтому я так настойчиво хотел избавить вас от жучка, потому что не меня вам надо бояться, Кларисса, а пули в затылок, пущенной снайпером.Как вы думаете, дадут ли вам ещё один шанс, после того, как вы, в очередной раз упустив меня, придёте ни с чем? Подозреваю, что вас отправят в психиатрическую лечебницу, где довольно быстро вы и скончаетесь. Кто может вас защитить? Да никто, Кларисса! Вы сирота! Вы знали, что Грэм тоже был сиротой? Он также в начале своей карьеры обожал Джека, впрочем, потом он так уже не думал. Телефонный кабель, кстати, находится в спальне за диваном.Вы все ещё хотите поймать меня и сдать им или выкрасть у меня из головы те ценные сведения, за которыми вас скорее всего и послали? Нет? Или же дайте-ка подумать, вам нужна терапия, Кларисса? Вам нужно избавление от всепроникающих демонов, которые преследуют вас и днём, и ночью? Возможно вы помните мой вопрос, заданный ещё в Балтиморе. Хорошо ли вы спите? Впрочем, мне сейчас ответ не нужен, как не нужен был и тогда. Я прекрасно знаю цену снам, Кларисса, и могу сказать, что ваш отдых совершенно паршивого качества. Какой препарат вы принимали на ночь все эти шесть лет, чтобы иметь возможность спать без сновидений? Или по старинке глушили виски, как и все ваши коллеги, вызывая тем самым асфиксию?Кларисса, вы сейчас не в положении заложницы, хотя верить мне на сто процентов вы не сможете, слишком хорошо и плохо одновременно вы меня знаете, а для того, чтобы понять вообще всю суть происходящего, вам придется поменять многое, в том числе и мировоззрение. Сейчас вы измеряете жизнь совсем другими категориями. Вы живете как во сне, так вы никогда не поймете ни меня, ни ситуации, потому что не понимаете самой сути. Я бы хотел объяснить это просто, но вряд ли смогу. Это совсем другая сторона реальности. Вы смотрите на неё каждый день, но вы не видите её. Вы слышите её каждый день в своих мыслях, но она тонет в сомнениях. Вы видите её своих снах, но просыпаясь вы не можете вспомнить о ней. Вы живете в круге своих страхов, день за днём, проходя по одной и той же дороге, даже не пытаясь мыслить более широко. А вы сумели бы рискнуть? Бросить всё и пойти вслед за кроликом, словно Алиса? Я знаю, что вы не из тех людей, агент Старлинг, что смотрят строго в ту сторону, куда указывает возничий, вы на всё имеете свой взгляд. Что ж давайте начнем. Попробуйте убедить меня в своей правоте, девочка Старлинг из Западной Вирджинии. Докажите мне, что я не прав, и клянусь я тотчас пущу себе пулю в сердце. Но знайте, взамен я покажу вам иной мир, я научу вас видеть то, что вы сейчас не видите. Сможете те ли вы остаться после этого такой же убежденной как и сейчас? В конце концов что вы теряете? Только свои иллюзии. Вы всё равно скоро в них разочаруетесь. Пока, мой друг. Скоро я свяжусь с вами, не скучайте. Кларисса отложила письмо. Дело пахло жареным. Лектер знал, чего хотел, он знал о её сомнениях, знал, чего хочет она. Играть с ним на его уровне ей сейчас невозможно (а возможно ли было вообще), но Кларисса хоть и не играла в шахматы, но знала их золотое правило, хочешь научиться играть?— играй с сильными соперниками. У Лектера на неё какие-то очевидные планы, возможно он честно сказал о них в письме, но это не отменяет его лицемерного коварства, хотя верить в то, что доктор пудрит ей мозги, чтобы, притупив её бдительность, отобедать ей, Кларисса отказывалась.Телефон. Если что она может позвонить. Международный номер бюро Кларисса знала, как отче наш. Подсоединив телефонный кабель и услышав заветные гудки, Кларисса замерла, так и не дотронувшись рукой до диска. Внутреннее чутьё, обострившееся после долгого сна, говорило, а нет ли здесь уловки?Лектер смотрел из окна противоположенного дома. Он выдохнул и опустил винтовку, так как Кларисса сделала правильный выбор и положила трубку на аппарат.