Часть вторая: Ганнибал. Глава 1. (1/1)

Бездумно танецМотылькаОборвалаМоя рука.А чем и яНе мотылек?Ведь нам одинОтпущен срок:ПорхаюИ пою, покаСлепаяНе сомнет рука.Считают: мысльЕсть жизнь и свет,А нет ее?—И жизни нет;А я порхаюНад цветком?—Таким же точноМотыльком!Уильям БлейкКак необыкновенно успокаивает море. Ганнибал Лектер стоял на борту морского лайнера под названием ?Изабелла? и смотрел в темную даль, где миллионами звезд отражались в морской воде огни города. Соленый ветер бил в лицо?— долгожданный ветер свободы. Впереди ждало длительное путешествие до Южной Америки. Ганнибал сознательно выбрал этот путь покинуть страну. Он рассчитал, что в туристической группе его будут искать меньше всего. Тем более в группе туристов любителей морского плавания. Его расчёт оправдался. Документы на имя Роджера Клейна он сделал ещё задолго до своего заточения под стражу. Ганнибал был вообще предусмотрительным человеком. Он понимал, что рано или поздно его ?хобби? заставит его переменить образ жизни. Впрочем, он ни о чем не жалел. Он вообще никогда ни о чем не жалел, кроме того, что с ним случилось в детстве. А это, увы, как и своё пристрастие к человеческому мясу, он исправить не мог.?Изабелла? была комфортабельным лайнером с большим количеством баров, ресторанов, магазинов и прочих видов развлечений. Такой вид отдыха был весьма популярен. Он был относительно недорог и поэтому доступен для большинства бюджетных туристов. Ганнибал, правда, себя к таким не хотел относить, его радовала возможность приобретения отдельной каюты с балкончиком и прочими прелестями улучшенного комфорта при том, что это не бросалось в глаза. Таких людей, как он, было пруд пруди. Очередной не бедный турист-одиночка, желающий уединенно провести неделю-другую. Ничего предосудительного или подозрительного. И вот она?— свобода. Когда корабль отчалил, Ганнибал испытал что-то среднее между восторгом и чувством удовлетворения. Теперь можно было неделю не думать ни о чем.В ресторане он заказал прекрасно приготовленного фазана. Выбор вин тоже весьма порадовал. В общем, Ганнибал остался доволен. Глядя на красиво сервированный стол, на вишневый десерт, заказанный им после основного блюда, Ганнибал невольно сравнил это время и это состояние с другим, менее радостным. Это был тоже корабль, но совсем другой, пропахший машинным маслом и страхом, корабль, где он убил Валдиса Грутаса.Разглядывая дрожащее на ложечке желе, Ганнибал вспомнил о темных пятнах крови на светлом ламинате. Грутас плевал кровью, впрочем, плевать ему уже было почти нечем. Ганнибал откусил ему и губы, и щеки, предварительно изрезав их буквами ?М?. Какое жалкое зрелище.?Я сдам тебе Гренца, только прошу, убей меня быстро?,?— молил его Валдис, когда ему ещё было, чем говорить.?Хорошо?,?— ответил Ганнибал, но, услышав адрес Гренца, начал неспешное поедание.М-м-м. Вишня под коньячным соусом?— это было нечто. Ганнибал, смакуя, даже прищурил от удовольствия глаза. С мыслями о прошлом он давным-давно сроднился, они не мешали ему видеть действительность, даже иногда чем-то по-своему украшали её.Ночь выдалась безоблачная, но весьма прохладная. Наблюдая за волнами в компании таких же закутанных в плащи туристов, Ганнибал приметил её. Невысокая, стройная, грустная женщина, что стояла поодаль от всех. Она словно была отгорожена от остального мира невидимым покрывалом. Её почти никто не замечал, да и она сама старалась быть незаметной, но только не для него. Когда она повернулась, он увидел её лицо на три четверти, и чуть было не пришел в замешательство от её непередаваемой схожести с Клариссой Старлинг.Только присмотревшись, он убедился в том, что она была всего лишь отдаленно похожа, не больше. Но внутренне он усмехнулся над собой. Если он начал видеть Старлинг в других людях?— не значило ли это, что он слишком увлекся? Ганнибал помнил свои влюбленности, ничем хорошим они никогда не заканчивались. Хорошо, что жизнь, сведя его со Старлинг на непродолжительное время, тотчас развела их судьбы. Милая, славная девочка…Быть может, от того она так несравненно желанна, что так же недоступна, как звезда на небосклоне? Их разговоры, их встречи?— это было самое замечательное времяпрепровождение, что случилось с ним в Балтиморской психиатричке, словно бонус за восемь лет заключения. Несмышленый птенчик, держащийся за воспоминания о папе, как за самое дорогое в жизни. До чего же интересно, в кого она превратится, когда немного подрастет? А как скоро она разочаруется в своей работе? Ведь, по сути, она совсем не то, что пытается из себя сделать.Но ладно… будет о ней. У него в Воспоминаниях есть её комната, и этого будет вполне достаточно. Сейчас вовсе не то время, чтобы забивать его мыслями о девочках. Сейчас ему надо спланировать свои действия на дальнейшее. Впереди ждала жизнь, полная неопределенности. Ганнибал не исключал и парочки визитов к некоторым из своих старых знакомых. Но всё же, вопреки здравому смыслу, он искал, он жадно искал знакомое лицо на той незаметной женщине.Так продолжалось ещё день. Он смотрел, наблюдал, приглядывался, прежде чем заговорить. Восьмилетнее заключение несомненно сказалось на нём. Восемь лет не видя женщин, не имея возможности делать то, что хочется. Теперь он хотел наверстать всё, но он не торопился с этим, соблюдая осторожность. Он сразу отмел от себя мысль о романе или мелкой интрижке с какой-нибудь незатейливой, глупой женщиной, жаждущей сексуального разнообразия. На него посматривали некоторые хихикающие особы, и он с легкостью бы мог вскружить голову любой из них, но ему это было и противно, и слишком легко, а, как известно, легкие победы не были столь ценны. Размышляя, лежа на шезлонге, подставив свое бледное тело лучам солнца, Ганнибал думал и о той женщине, планируя свой к ней подход.Она очень удивилась, когда он заговорил с ней. Ещё больше была удивлена, когда он предложил ей сходить в бар. Они пили прекрасное сухое вино, разговаривали о жизни. В бликах красного света она и впрямь была немного похожа на Клариссу, но только чертами лица. Её скованность в движениях и недоверчивость к людям?— это были качества, присущие только ей, и вскоре они перестали быть для него загадкой. Люди вообще во многом перестали быть загадкой для выдающегося психиатра Ганнибала Лектера. Элеонора Трам тоже. Это, наверное, можно было назвать самым обыкновенным курортным романом, который быстро затевался и рано заканчивался безо всяких обязательств. И они понимали это. Они понимали это, заходя к нему в номер, выключая свет и снимая с себя одежду.Ганнибал держался из последних сил, чтобы никоим образом не выдать в себе издержек заключения. Он старался быть галантным и ненавязчивым, пресытившимся и усталым, нежным и обольстительным, в то время когда хотелось совершенно наоборот. Но он не был бы самим собой, если бы позволил примитивным инстинктам взять верх над разумом. Элеонора, чем-то так невообразимо похожая на Клариссу, стонала под его телом. А он целовал её и думал, думал вовсе не о ней.***Солнечное Рио на его вкус было слишком пестрым и громогласным. Но что поделать, если любимая Европа теперь вовсе не рада была его видеть. В известной частной клинике Иво Питанги ему за весьма солидную сумму безо всяких расспросов согласились сделать полную реконструкцию внешности. Ганнибал знал, что в этой клинике не в первой было видеть подобных клиентов. Мужчина, отметивший пятидесятилетие, имеющий деньги, но не желающий мириться с морщинами у глаз, что смущали молоденьких девиц, которых обладатель морщин никак не мог соблазнить?— это обычное дело.Через месяц, когда сошли последние синяки, он наконец-то решился снять бинты. Ганнибал долго стоял у зеркала, вглядываясь в своё новое лицо. Вообще он не любил смотреть на себя в зеркало, потому что с годами становился лишь только более отточенной копией своего отца. Седеющие темно-русые волосы, серые глаза, высокий с залысинами лоб, прямой нос, аккуратно очерченные губы. Так выглядел Леонас Лектер. Даже морщины на лице его сына ложились так же: мелкой россыпью лучей вокруг глаз и рта, а на лбу, когда он морщился, образовывалась птица.Это всегда печалило Ганнибала. От матери?— красавицы итальянки?— он почти ничего не унаследовал, лишь музыкальный слух и тонкое восприятие красоты. Он так любил в детстве лежать у неё на коленях, любуясь темным шелком её волос, слушая её напевную речь, вдыхая изумительный запах её кожи. Её большие карие глаза напоминали ему две спелые вишни, которые лучились теплом, когда она улыбалась. Всю красоту матери забрала себе Мика, младшая сестренка Ганнибала. Он сначала завидовал ей и жалел, что не унаследовал ни единой черты Сфорци. Но потом смог отчасти смириться с этим, понимая, что полюбил Мику так же сильно, как и маму.Однажды он задал маме этот вопрос. Мама лишь ласково посмотрела на него и сказала, что лицо в человеке?— это не главное, главное, что скрывается за ним. Маленький Лектер принял это к сведению, но в душе так и не перестал желать обратного. Узнав от старших, что черты лица со временем могут меняться, он чуть ли не каждый день подбегал к зеркалу и вглядывался в своё отражение, стараясь найти хоть какие-нибудь изменения. Увы, тщетно. Каждый раз из-за зазеркалья на него смотрел словно помолодевший на двадцать лет, строгий, но справедливый, достойнейший из достойнейших?— граф Леонас Лектер.Ганнибал понимал, сколь велика его ответственность?— носить такое значимое лицо, поэтому он старался, чтобы его отец никогда не разочаровывался в сыне. Но вот теперь, сорок лет спустя, на Ганнибала уже не смотрел тот, кто спрашивал его: ?А стал ли ты достойным сыном??. Он уже никогда больше не спросит…Ганнибал без малейшего сожаления лег под нож пластического хирурга. И дело было даже не только в том, что ему надо было сменить внешность. Эта схожесть была причиной некоторых кошмаров Ганнибала. По ночам он видел пугающий своей реалистичностью сон.Он был маленьким, съежившимся от холода мальчиком из далекого 1944 года. Русский танк, в снах всегда необыкновенно огромный, ломая деревья, выезжал к их дому. Из танка вылезали люди почему-то бесформенные, но с очень четко прорисованными лицами. Они брали воду из колодца и не замечали немецкого летчика. Ганнибал знал, что ничего не сможет изменить. Липкая серая масса сковывала его движения, заливала его глотку холодным металлом, и он не мог крикнуть.Он молча, в страхе и восхищении от несокрушимой фатумной мощи, наблюдал, как пули из немецкого пулемёта одна за одной прошивают тело отца насквозь. Однако, смертельно раненный отец смотрел в тот момент не на свою умирающую, изрешеченную пулями жену, его красавицу маму, а на него. Он смотрел спокойным взглядом, без тени страха. Почему? Может быть, он хотел дать пример мужества и стойкости сыну, просил его быть таким же? Ганнибал смотрел в это бесстрашное лицо, в эту повзрослевшую копию своего лица и вскакивал с кровати. Он бежал к зеркалу убедиться, что на его груди нет кровавых ран - ведь его лицо было копией отцовского, а значит и его судьба была его судьбой. За грудиной гудела волнующая непонятная боль. Ганнибал с предвосхищением беды глядел в темноту стекла, пытаясь понять что происходит, ощупывая свою грудь, своё лицо, не понимая кто перед ним в отражении он или отец. В этот миг всегда происходило самое страшное - зеркало начинало засасывать его внутрь себя, окутывая металлическим холодом. Этому процессу поглощения нельзя было сопротивляться, не за что было ухватиться, и мальчик проваливался внутрь и, онемевая от удивления, осознавал, что это он стоит в светлом серо-коричневом пальто перед охотничьим домиком, это он смотрит на двух маленьких, съежившихся от холода и страха детей, чьи лица застыли в немом ужасе, а в это время в его грудь одна за другой входили навылет пули, оставляя за собой ожог и холод. Ганнибал смотрел на себя самого, маленького и беспомощного, но ничего не мог сделать. Он снова падал и просыпался, и это было неизменно.Проснувшись, Ганнибал долго лежал в постели с открытыми глазами, дыша часто и тяжело. Он убеждал себя, что это была не явь, но весь следующий день избегал любых отражающих поверхностей. И вот теперь, скептически глядя на своё новое лицо и не находя в нём ничего от прежнего себя, он думал, что может быть теперь тот кошмар прекратится. Отголоски войны, что он каждый день видел в зеркале, должны были когда-то умереть. В одном его матушка была бесконечно права: лицо не главное, главное, что скрывается за ним.Ганнибал оглядел себя со всех сторон. Новая внешность была хороша. В дополнение к образу Ганнибал купил дорогую, но уже не раз проверенную им краску для волос. Теперь доктор стал как никогда близок к обожаемому с колыбели образу?— он выглядел как типичный итальянец. Единственное, чего ему не доставало, так это карих глаз, но современная индустрия с легкостью могла решить и эту проблему. Цветные линзы были вовсе не редкостью.Одно ?но? омрачало его радость?— новая личина принесла с собою некоторые проблемы, к счастью, устранимые. Лицо было не очень подвижным, хотя ни один лицевой нерв не был задет. Ганнибал попробовал улыбнуться. Вышло не очень. Конечно он знал, что тренировки вернут лицу былую пластичность, но было немного жаль времени. В прошлом он много упражнялся, чтобы излучать шарм и обаяние. Ведь Ганнибал Лектер знал, что нет в мире ничего более привлекательного и обманчивого, чем человеческая улыбка, а в мастерстве актерского перевоплощения доктору не было равных. Немного теплоты в голосе, искренности в улыбке, доброты в глазах, чуть блеска и маленький налёт загадочности?— и вот перед нами тот, о ком в прошлом судачил весь высший свет Балтимора: милый, обаятельный доктор медицины, психиатр Ганнибал Лектер, человек безупречного вкуса и изысканных манер, человек, который вызывал у вас необъяснимое доверие и расположение, просто серийный маньяк-людоед.Да, его новые маленькие неприятности были временны. Но подумать только, сколько новая внешность давала простора для фантазии. Ганнибал задумался. В специальных комнатах его дворца хранилось огромное количество информации о важных для него людях. Ганнибал с неимоверной скоростью пролетал мимо стеллажей, на которых он хранил последние свои записи об адресах. Так-так, доктор Фредерик Чилтон, его медицинские карты, домашний адрес, телефон, это не то, а вот то, что надо?— запись из туристического агентства, сделанная, как он и запомнил, на шероховатой бумаге в широкую линейку: Аргентина, Буэнос-Айрес, отель ?Марадон?.Довольный собою, Лектер вернулся к реальности. Деньги, те, что остались от покойного Найджела, и те, что он припрятал на черный день, неумолимо таяли, а сделать нужно было ещё очень много. Похоже, пришел черед выйти в свет миссис Фалбери, которая была плодом его фантазии, но для двадцати одного банка в разных регионах мира вполне настоящим человеком. Миссис Фалбери имела все для того, чтобы юридически считаться живым человеком. У неё были паспорт и страховка, водительское удостоверение и много чего ещё (подумать только, что можно сделать по почте). Она была владелицей всего того имущества, которое доставалось Ганнибалу Лектеру не вполне законно и за которое он не платил государству налоги (какое кощунство).Рассудив здраво, что покойникам деньги ни к чему, а ему даже очень пригодятся, Лектер на протяжении многих лет укрывал значительные средства, которые он, чаще всего, приписывал себе от убитых им ?клиентов?. Иногда ?клиенты? сами переписывали на него имущество, но Ганнибал никогда не ставил под этими актами ?дарения? своего имени.Сложная цепочка перерасчетов каждый раз приводила к другому имени, а чаще всего просто терялась в бумажной волоките, но если бы ФБР вплотную взялись бы расследовать эти мифические счета, то все их искания привели бы к имени миссис Фалбери, а далее пустота. Это был весьма гениальный ход. Ганнибал даже думал, что может быть зря он не стал финансистом или банкиром. Он бы мог стать одним из самых блистательных аферистов нынешнего века. Мог бы, если бы имел за собой такое желание. Но деньги ему нужны были только постольку-поскольку. Ганнибал в своей жизни никогда не делал акцента на приобретении вещей. Конечно, он любил роскошь и комфорт, но хороший вкус?— это не повод бездумно спускать баснословные суммы денег. Ганнибал знал, что самое главное в этой жизни нам и так дается бесплатно. Но вот месть и её планирование, а также убегание от преследования требовали больших затрат.Поэтому деньги для Ганнибала хоть и имели сейчас первостепенную важность, но были всегда только способом достижения цели. Важнее всего для него была сама игра. Ведь ничего больше в этом мире Ганнибалу Лектеру уже не доставляло радости, всё человеческое в нём было давно похоронено вместе Валдисом Грутасом на том злосчастном корабле, что теперь покоился на дне реки во Франции его юности.Причесав свои ныне смолянисто-черные волосы, Ганнибал набрал номер междугороднего туристического оператора.—?Чем могу вам помочь, сэр,?— раздалось на том конце провода.—?Я могу через вас заказать номер в гостинице ?Сладкие грёзы?? Это Аргентина, Буэнос-Айрес.—?Конечно, сэр.Название ?Сладкие грёзы? вызывало в нем приступ дурноты. Он даже ожидал увидеть нечто столь же ужасное, дешевое и кричащее. Эдакий бюджетный отельчик для небогатых молодоженов. Но, на его удивление, когда он прибыл туда, отель оказался вполне сносным.***Фредерик Чилтон прилетел в международный аэропорт ?Эсейса? частным рейсом. Он готов был платить любые деньги, лишь бы чувствовать себя в безопасности. Но именно в этом желании обезопасить и оградить себя он и прогадал. Ганнибал спокойно ждал, когда доктор-коротышка выйдет из здания аэропорта, как он, нервно озираясь по сторонам и подпрыгивая от каждого шороха, сядет в такси и поедет в свой отель. Ганнибал улыбнулся. Он бросил на столик, за которым сидел, более чем щедрые чаевые и, выходя, подмигнул какой-то девчульке?— совсем малышке. Мало кто обращал внимание на джентльмена в белом льняном костюме, что с грацией кошки неспешно шел по пыльной и шумной улице, постепенно растворяясь среди местных работяг и прибывших громогласных и растерянных туристов.Фредерик Чилтон очнулся от острого запаха нашатыря и чьих-то настойчивых похлопываний по лицу. Перед глазами всё плыло. Он попробовал пошевелиться, но у него ничего не получилось. До его затуманенного сознания не сразу дошла мысль о том, что он сидит, привязанный к стулу.—?Ну, здравствуй, Фредди!Такой знакомый голос. Такой до боли знакомый… И тут Фредди подбросило на месте. Он моментально пришел в себя, с ужасом осознавая, где находится, и кто стоит перед ним. Хотя по части ?находится? он мог сказать только одно: ?В полной жопе?. Ганнибал Лектер лучезарно улыбался, глядя на испуганное, взмокшее лицо своего визави.—?Да, Фредди, да. Я сменил внешность,?— ответил доктор Лектер за Чилтона, у которого рот был забит кляпом и перемотан скотчем. —?Увы. Я надеюсь, эта маленькая формальность не испортит нам с тобою этот прекрасный вечер. Ах, какой чудесный воздух. Ты чувствуешь аромат? Впрочем, из-за собственной вони ты, верно, вообще мало что можешь почувствовать, но я учел этот маленький недостаток,?— сказал доктор, улыбаясь и сдергивая со стола белое покрывало.На столе, помимо хирургических инструментов, лежала машинка для нанесения тату, стояли небольшой примус и сотейник, бутылка красного вина и продукты для приготовления ужина на двоих.Чилтон, увидев всё это великолепие, захотел крикнуть, но вместо этого у него получилось слабое мычание.?— Я вижу, ты впечатлён? —?спросил Ганнибал, подойдя к Чилтону со шприцем в руке. —?Какая ирония, не правда ли? Теперь я на свободе, а ты в неволе,?— сказал он, ловким движением вводя препарат в плечо своему пленнику.—?А помнишь, какую судьбу ты пророчил мне, Фредди? ?Ты проведёшь остаток жизни, сидя на полу и пуская слюни в какой-нибудь государственной клинике, старый и беззубый. Ты будешь в состоянии разве что смотреть на тележку с памперсами, которая проезжает мимо. Тебя даже, возможно, переведут в общее отделение, где молодые будут шпынять тебя, как кусок мусора?,?— сказал он, копируя интонацию Чилтона. —?Ну вот, как видишь, ты сильно ошибался, Фредди. Хотя, возможно, такое будущее вполне подойдёт для тебя.Лектер отошел от Чилтона и положил пустой шприц на стол.—?Не волнуйся, Фредди. Скоро ты перестанешь чувствовать боль, а также неудобство этого стула и веревок. Я приготовил для тебя нечто особенное.Чилтон попытался дернуться, но понял, что мышцы его тела словно одеревенели. Тем временем Ганнибал посмотрел на наручные часы и, прикинув в уме какие-то свои расчеты, принялся разжигать примус и нарезать овощи.—?Знаешь, о чем я думаю, Фредди? Самое печальное в твоей жизни состоит в том, что ты легко можешь исчезнуть из этого мира, и никто не обратит на это ни малейшего внимания. Сомневаюсь, что твоего присутствия будет недоставать в психиатрических кругах, да и пациенты, я думаю, справятся без твоей дальнейшей, весьма сомнительной, заботы. Подозреваю, что единственный человек, который считает твою персону хоть сколько-нибудь важной, это ты сам. Но совсем скоро и ты забудешь собственное имя. На этом я, пожалуй, остановлюсь подробнее. Видишь, какие красивые игрушки я приобрел специально для тебя, Фредди? Да? —?Ганнибал хищно улыбнулся. —?Даже не сомневайся, сегодня мы опробуем их все. А на десерт я припас вот это,?— с этими словами доктор Лектер поднял в воздух аппарат для нанесения тату. —?Я вытатуирую инструкцию по кормлению прямо у тебя на лбу, для экономии бумаги и времени, разумеется, и врачи в госпитале, куда ты будешь доставлен самым бережным способом, возможно, сочтут этот шаг весьма разумным, когда поймут, что ты отныне станешь пригодным лишь для сопения в углу. А добрые санитары, наверное, смогут подпирать твоим телом дверь. И я думаю, этим ты принесешь гораздо больше пользы этому миру. Как думаешь, Фредди?Чилтон пытался кричать. У него ничего не получалось. Во рту было сухо. Запахло разогретым маслом и жареным чесноком.—?Твоё здоровье, Фредди. —?Лектер салютовал ему бокалом и, пригубив немного вина, достал инструменты для лоботомии.Гренки уже поджарились, и Ганнибал положил их на бумажную салфетку, чтобы та впитала в себя излишки масла.—?Знаешь, что это, Фредди? —?спросил он с долей иронии. —?Хотя откуда тебе знать. Ты ведь так и не получил медицинского образования. Что ж, охотно тебе объясню. Этими инструментами я проведу тебе лоботомию. Ты ведь знаешь, что такое лоботомия? Ты должен знать, Фредди. Она довольно широко описана даже в тех книгах, которые ты читал. Это чтиво, должно быть, доставляло тебе массу удовольствия, ведь Уолтер Фримен, основоположник трансорбитальной лейкотомии или, проще говоря, лоботомии топориком для льда, тоже не имел хирургического образования. Но ты не переживай, Фредди. Ты в надежных руках. После моих операций ещё никто не умирал, если, конечно, я сам не хотел этого.Лоботомия была довольно простой операцией, которая в конце сороковых годов имела бешеную популярность в Америке и некоторых странах Европы. Ганнибал Лектер, будучи по образованию хирургом и психиатром, несомненно знал об этом методе хирургического вмешательства. Знал он и то, что ныне эта операция была признана неэффективной и жестокой, и официально находилась под запретом. Суть её заключалась в том, что через глазницу напрямую в мозг вводился инструмент, с помощью которого разрывалось белое вещество нейрональных связей, соединяющих лобные части с другими отделами мозга. Знал Ганнибал Лектер и о высоком уровне смертности после таких операций и о почти стопроцентной умственной деградации пациентов.—?Я вот только не могу решить для себя один вопрос, Фредди? —?Ганнибал повернулся к Чилтону с самым серьезным выражением лица. —?Может быть, сначала тебе сделать тату, чтобы ты смог по достоинству оценить то, каким красавцем станешь? Ведь после операции ты вряд ли сумеешь это сделать. Хотя, с другой стороны, вдруг выйдет плохо? Честно признаюсь, в исходе операции я уверен больше, чем в своём художественном мастерстве. Я ведь впервые буду выводить текст на коже. Вдруг не получится? Что скажешь, Фредди? Но знаешь, лоботомию я тоже буду делать в первый раз. Так что была не была.Пока Лектер рассуждал, Фредерик Чилтон бешено вращал глазами. Им всецело владела паника, но сделать он уже ничего не мог, кроме как молча наблюдать за тем, как доктор Лектер приносил и ставил перед ним большое зеркало.—?Прости, Фредди, было мало времени. Так что пришлось купить первое попавшееся зеркало, но ничего, я обещаю, ты ничего не пропустишь.Затем добрый доктор взял машинку для татуажа и принялся выводить мелким каллиграфическим почерком ?инструкцию по кормлению? прямо на лбу Чилтона. Делал он это кропотливо и старательно. В итоге получилась довольно красивая надпись. Когда он закончил, то отошел в сторону, чтобы Фредерик мог увидеть себя в зеркале во всей красе.—?Фредди, ну не надо плакать,?— утешал его доктор. —?Тебе ведь не было больно? —?спросил он, поднося к щекам бывшего главврача платок и промакивая лившиеся из его глаз слёзы.—?Ну что, приступим к основному действу! —?радостно воскликнул Лектер. —?Знаешь, Фредди, твой приятель Фримен, он просто молодец. Чтобы добраться до мозга, он придумал дырявить глазницу ножом для колки льда. Я, честно признаться, до этого бы не додумался. И представляешь, этой варварской операцией он лечил людей. В период с тысяча девятьсот тридцать шестого по пятидесятые годы было сделано почти пятьдесят тысяч операций. Что ж, думаю, господь закроет глаза на ещё одну. И если ты не возражаешь, Фредди, я проведу тебе операцию без наркоза и теми же инструментами, что и Фримен.Чилтон ещё даже не успел осознать и переварить услышанную информацию, когда Ганнибал отвел его голову назад и резко воткнул в глазницу остро заточенный нож для колки льда.Когда люди на одной из улиц обратили внимание на странного мужчину с широкой повязкой на лбу, что сидел на автобусной остановке и тупо смотрел в одну точку, Ганнибал Лектер уже летел в самолете билетом бизнес-класса по направлению к Японии. Он сидел у окна и смотрел на облака, что простирались под самолетом. В его ушах были наушники, а в плеере звучал Бах, Гольдберг вариации. Настроение мужчины было просто великолепным. Лететь ещё было долго, и Ганнибал решил потратить это время, находясь во Дворце Воспоминаний. Ему нужно было теперь создать ещё одну комнату.