Часть первая. Глава 3 (1/1)

Кроуфорд выслушал отчет Клариссы по телефону. Он медленно и устало ответил, что всё понял и рассмотрит предложение заключенного Лектера. Такой ответ немного поубавил у Старлинг радости. Она надеялась, что Кроуфорд примет её слова по-другому. Более воодушевленно, что ли. Холодный и сухой тон его голоса больно ударил по самолюбию Клариссы.Злая и вымотанная, она вернулась в общежитие. Пыталась писать конспекты, но разговор с Лектером всплывал в голове как заезженная пластинка. В конце-концов, плюнув на всё, Кларисса решила, что лучше всего лечь спать.—?Ты на кого так злишься, подруга? —?спросила её соседка по комнате Арделия Мепп.—?На Кроуфорда,?— ответила Кларисса, взбивая подушку так, словно она была виновата во всех её бедах.—?Ох, я бы и сама была на него зла. Если бы меня отправили в ту психушку, да чтобы там такое со мною произошло. Я бы ой как злилась на Кроуфорда,?— ответила Мепп, смеясь. Она естественно была в курсе всех приключений соседки.Кларисса посмотрела на её жизнерадостное лицо и тоже рассмеялась.—?Да ну его в пень,?— развеселившись, ответила Старлинг.—?Ну вот теперь я снова узнаю тебя, подруга. Выключаю свет?—?Ага.Мепп, в последний раз перед тем как заснуть, глянула на соседку. Что-то в Старлинг как-то неуловимо, но изменилось, и девушка чувствовала это нутром. Чувствовала, но объяснить этого не могла. Кларисса… Ссутулились ли её плечи или потухли глаза? Нет, это было нечто неосязаемое, тайное, внутреннее. Глаза Мепп блестели в темноте, и в этих глазах светилась житейская мудрость многих поколений.Мепп понимала: Старлинг была совершенно не такой, как она сама, что выросла среди бабушек и тётушек, которые постоянно сыпали советами. Может быть, не все эти советы были дельными, но Арделия никогда не чувствовала себя потерянной. Она четко шла по заложенной в её голову программе поведения ?стая?— сила?. Этим-то они и сошлись, Кларисса и Мепп. Они были интересны друг другу как две полные противоположности.Кларисса была одиночкой, внешне хрупкой, но неожиданно сильной внутри. Мепп заметила Старлинг ещё в абитуре. Её немного детское открытое лицо словно плыло над всем, находясь в своём собственном мирке. Некоторым она показалась гордячкой со слишком большими амбициями при такой то внешности: несколько девиц наградили её кислой миной, но Мепп сразу почувствовала, что эта девушка не так проста. Судьбе было угодно распределить их в одну комнату в общежитии. Они сразу подружились, словно их притягивало что-то: чернокожая южанка и бледно-молочная северянка?— их союз казался странным. Но, начитанная и неожиданно смелая, Кларисса сразу стала в их дуэте лидером, хотя именно Арделии было не занимать буйного темперамента.На удивление Арделия заняла роль дипломата в их отношениях и в отношениях с людьми вообще, это отчасти объяснялось её врожденной способностью всегда знать, что делать надо, а что не надо. Кларисса же часто набивала синяки и ссадины в сражениях серых будней, поэтому имела в академии весьма пугающую репутацию, что собственно не вязалось с её хрупкой внешностью. Просто, имея рядом с собою такую подругу как Мепп, она была уверена, что сможет всё, а это было тем ещё фактором для лобовой атаки. К тому же Старлинг имела своего рода недостаток-достоинство, а именно, чрезмерное любопытство, которое не раз играло с ней дурную шутку. Но именно этим качеством более всего восхищалась в ней Мепп.Так они обрели друг друга, а их мир стал полнее и шире, но теперь, когда в голову Клариссы вмешалась какая-то третья сила, Арделия не могла спать спокойно. Она знала, что у них со Старлинг стая: одна на двоих беда, одна радость, одна боль. Лишь любовь могла быть разной. И они знали это. Однако их дружба сумела выдержать и это испытание. Через месяц занятий обе поняли, что по уши влюблены в одного и того же преподавателя по курсу огневой подготовки, Джона Бригема. Женское соперничество могло бы разрушить их дружбу, но они решили иначе, и поэтому Джон Бригем оказался в пролете, став не более чем излюбленной темой для разговора. Однако теперь Мепп не знала, что происходит. Ей казалось, что Старлинг что-то утаивает от неё. Хотя, может быть, Кларисса и сама не знала, что её тревожит.Арделия еще долго смотрела на соседку, пока сон не взял своё. Кларисса же продолжала беспокойно спать, ворочаясь. Ей мерещились во сне отрезанные головы и пыльные склады, полные мышей.***Кроуфорд не позвонил ни на следующий день, ни в следующий за ним. Кларисса чувствовала, что её тело словно состоит из иголок. Она была настолько зла на Джека за его молчание, что даже подумывала игнорировать его, когда он вновь решил бы связаться с ней.А в это время за тысячи километров от Старлинг доктор Лектер, лёжа на своей жёсткой и холодной лежанке, испытывал тлетворную тоску больничного быта в клинике для невменяемых преступников города Балтимор.Минуты тянулись словно воск: медленно и вязко. Чтобы хоть как-то развеять поселившуюся здесь тихую скукоту, охранники начали играть в карты, хотя это было строжайше запрещено. Доктор слышал, как они увлеченно перебрасывались отдельными фразами в запале игры. Видя, что проповеди отца Бернарда должного успеха не возымели, доктор Чилтон решил отказаться от миссии воцерковления Ганнибала и наконец-то приказал убрать телевизор, ибо вместо доктора Лектера излишним религиозным пылом начали неожиданно гореть другие заключенные.На место Миггза привезли нового больного. Очень занятного малого, который на любое движение в коридоре выкрикивал: ?Иисус?— это ты? Боженька, забери меня к себе!? И если бы не он, то тишина в отделении стояла бы гробовая. Однако, несмотря на внешнюю апатичность тела, мозг Лектера работал на полную, ибо, сам доктор, точнее сознательная его часть, находилась во Дворце Воспоминаний.Это было вынужденное бегство в себя, иначе разрушающая тоска проникла бы в самое сердце, а этого Ганнибал Лектер позволить себе не мог. Он уже пытался жить в этих стенах, общаясь и улыбаясь, но, увы, через год сорвался, напав на медсестру. Теперь он избрал другой путь не сойти с ума, он старался не замечать этих стен, как и не замечать всего в них происходящего. Он надолго уходил в себя, лишь изредка возвращаясь, чтобы сделать что-то необходимое вроде приёма пищи или же написания ответа на очередное письмо из своей обширной корреспонденции.Галерея Уффици, Лувр, бесконечно узкие лабиринты улиц Неаполя, вид замка Шато, Астрономические Часы?— всё это было там, в его Дворце, расставлено строго по предпочтениям хозяина. Зал математики и точных искусств, западное крыло, библиотека, каталог имен и дат, галерея любви, зал музыки. Ганнибал неспешно прогуливался по широким коридорам, иногда останавливаясь у какого-нибудь произведения искусства, чтобы внимательнее его рассмотреть.Картина ?Юдифь отсекающая голову Олоферну? кисти Караваджо. Доктор остановился напротив неё. Картина была точь-в-точь копией оригинала, но имела и значительные отличия. Так, например, у Олоферна было лицо Клауса, а Юдифь имела более мужские нежели женские черты лица, а если присмотреться внимательнее, то было видно, что Юдифь и вовсе была переодетым мужчиной. Доктор Ганнибал Лектер вплотную приблизился к холсту. Он внимательно изучил лицо псевдоженщины с бледными серо-голубыми глазами и, довольный собою, улыбнулся. Насвистывая мелодию, доктор поспешил пройти дальше в галерею любви.Ах, сколько мучительных, томных, щемящих сердце минут были собраны здесь! Некоторые мимолетные связи, о которых доктор решил сохранить память, превратились в изящные статуэтки или акварельные миниатюры. Милые, но приятные сердцу безделицы. Женщинам, что оставили более глубокий след в личности Ганнибала, были отведены отдельные комнаты, хорошо освещенные и украшенные под стать своим обитательницам. Сегодня Ганнибал решил ненадолго посетить их все. Кстати, сами комнаты были устроены весьма необычно. Время в них не текло в привычном нам всем русле, обитатели комнат могли находиться сразу в нескольких проекциях, и Ганнибал мог одновременно видеть своих пассий и лежащими на кровати, и гуляющими по узорчатому полу между раритетных произведений искусства.Вот покои леди Мурасаки, убранные в японском стиле. Доктор может вновь и вновь смотреть на то, как её изумительное и необычное по красоте тело с фарфоровой кожей плавно опускается в прозрачную воду бани офуру, совершенно не возмущая её. А в соседней комнате другая проекция леди Мурасаки составляет икебану. Изящные руки порхают словно крылья бабочки, ловко управляясь с острым ножом. Леди…Леди во всём. Это его первая юношеская любовь. Трепетная и одухотворенная. Это его первые желания, первое прикосновение к женщине, первый поцелуй.А еще эти комнаты полны разнообразных запахов. Так японские покои тёти Ганнибала наполнены ароматами апельсина и терпких восточных духов.Вот комната Эстель Дюран. Доктор долго может смотреть, как на постели в складках шелка цвета шоколада нежится и потягивается красавица француженка. Черты её настолько совершенны, что Ганнибал вновь и вновь берется за мольберт. Но как её портрет никогда не будет закончен, так сама баронесса всегда будет объята тревожным утренним сном. Что за женщина? Она свела с ума не одного мужчину, но внутри она холодна, как сталь. Доктору нравится её изворотливый ум, её умение преподнести себя, даже её неуёмное желание подчинить его себе. Светская львица… Но, увы, она не знает, с каким зверем пытается состязаться.Следующая комната. Там, у окна сидит его бывший секретарь Эдит. Женщина из тех лет, когда у него ещё была своя частная практика. Её взгляд?— взгляд небесной синевы. Эдит всегда рада видеть его. Её улыбка блекло-лучезарная самая добрая на свете. Её руки самые ласковые и покорные. Они всегда готовы обнять Ганнибала, когда он попросит об этом. Даже после суда, даже после его заключения, даже узнав о нём всю правду, она писала ему письма. Нежные письма с робкими признаниями в любви. Вот они, лежат на его рабочем столе, ведь комната Эдит больше напоминает его кабинет, в котором он вел прием пациентов. В этой комнате пахнет кофе и деревом, и потертой кожей с обивки его стула. Дорогие запахи. Дорогие во всех смыслах. Эдит… Одно время он подумывал на ней жениться. Её преданность была безгранична, но подобная зависимость начинала его утомлять. Он мог бы признаться ей, что убивал некоторых из своих пациентов и употреблял их органы в пищу, она наверняка приняла бы это, разделив с ним трапезу каннибала. Эдит?— женщина с обаянием ромашки и характером голубя. Он пытался огранить её по своему вкусу, покупал ей бельё и духи, платья и туфли. Но когда он понял, что она стала для него чем-то вроде куклы, пусть живой, пусть с чувствами, но куклы, с которой играются, он мгновенно охладел к ней. Да, он в ней по-прежнему нуждался, когда ему были необходимы тепло и ласка, но сделать их отношения более близкими, а не чем-то вроде служебной интрижки, он не мог.Другая женщина из его прошлого и её комната?— комната Франциски Гленвуд, его пациентки. Их бурный роман. И это несмотря на то, что Франциска была замужем. Долгие беседы, переходящие в поцелуи и объятия на кушетке у него в кабинете. А иногда и встречи у него дома. Франциска пришла к нему, неуверенная в себе и боящаяся всего. Она боялась, что муж не позволит ей посещать психотерапевта, поэтому Эдит пришлось позвонить мистеру Гленвуду и сказать, что миссис Гленвуд записалась в клуб ?Замужних дам? на курсы ведения домашнего хозяйства и в кружок ?Веселые мамы?.Франциска?— женщина, запутавшаяся в себе, филолог по образованию. Она вышла замуж по настоянию матери. Франциска до этого вообще не встречалась с молодыми людьми, предпочитая всему увлекательный мир литературы. Доктор Лектер стал для неё героем из какого-то забытого романа. Мужчина?— идеал. Мужчина?— Бог. Сложно отказаться от мысли быть Богом, пусть даже в глазах только одного человека. Они могли долго-долго рассуждать и полемизировать о поэзии восемнадцатого века, об изысканности раннего классицизма. Франциска раскрылась неожиданно сама для себя. Ганнибал ловко вывел её из темницы собственных страхов. И перед ним явилась нежная, утонченная, сама словно сошедшая с книжной страницы женщина, увы, совершенно убитая семейным бытом. Муж Франциски никогда не интересовался, чем живет его жена. Она была для него лишь матерью их сына, кухаркой и домохозяйкой. Поэтому он и не уследил, что однажды его благоверная оказалась в чужих страстных объятиях, на кушетке с героем из своего мира. Ганнибал понимал, что для Франциски он так и останется персонажем из сказки, что она вернется к мужу, и для всех это будет самый лучший из финалов. Но иногда он жалел об этом. Даже сейчас он изредка писал ей, как и раньше, маскируя свои послания под именем Джессика Протт. Она, конечно же, не отвечала.А в следующей комнате камерной певицы Елены Голдфиш всегда звучит музыка: нежный альт сливается с сильными нотами фортепьяно. Волосы Елены темные и длинные. Карие глаза с легкой усмешкой, полные губы. Елена всегда в хорошем настроении, всегда соблазнительна, всегда желанна. С ней он иногда говорит по долгу о высоком и прекрасном, а иногда они вместе сидят в концертном зале Балтиморской филармонии, слушая струнный квартет. Иногда он сидит в зале один, Елена в это время стоит на сцене. Её удивительный голос с мягким обволакивающим тембром так тревожит его душу, даже слишком сильно. Именно с появлением в его жизни Елены, у Ганнибала начались учащенные приступы желания убивать. Он долгое время отказывался это принимать, но отношения с Голдфиш делали его невменяемым. Возможно потому, что он по-настоящему любил её. Возможно, сбылось именно то, о чем предупреждал его Эйбман. Возможно к счастью, он порвал с нею цинично и жестоко. Она уехала из страны, так и не узнав, что перед тем, как прийти к ней на свидание с букетом великолепнейших роз и коллекционным вином года её рождения, он убил и растерзал студентку из Мерилендского университета.Его женщины. Его сокровища. Его тайны. Со всеми ними он был в разное время. С кем-то дольше, с кем-то меньше, но с каждой по-своему уникально и незабываемо.И вот на поляне посреди прекраснейших цветов появился новый незаметный и скромный?— Кларисса Старлинг. Как бы он описал её? Наверно так: она та, которую хочется защитить, уберечь, просыпаться посреди ночи от её нервного движения и, гладя по волосам, шептать ей на ухо: ?Не бойся, милая, я с тобой?. Доктор Лектер не без удовольствия отметил про себя, что в этом мире ещё остались вещи, способные его удивить.Старлинг. Робкая и сильная. Неудовлетворенная и неуверенная в себе, но следующая по крутому извилистому пути, по которому боятся идти иные мужчины. Задатки вкуса, умение вести беседу, обходительность, природные такт и вежливость неожиданно сочетающиеся с грубыми, внезапно вылетающими словечками, чрезмерной напористостью и даже мальчишеством. Кларисса Старлинг?— очень интересная личность. В галерее любви она инкогнито. Скрыта за тяжелой шторой. Но почему она здесь? Возможно, ответ таится в самой Старлинг. Доктор почуял в ней нечто необыкновенное, точно также, как когда-то почувствовал в Уилле Грэме зачатки гениального безумия.Интересно, а что бы было, если бы он встретил её по другую сторону стекла, в самом блеске своего гения, в богатстве и достатке, в изысканности и одновременно простоте? Каким бы она увидела его? Да и сейчас, несмотря на страх, она все больше проникается к нему. Конечно, он ещё не завоевал её доверия, но смутил своей вежливостью гораздо больше, чем теми фактами, что она узнала о нем из пыльных и толстых архивных папок ФБР.Незаметно для себя Лектер погрузился в сон. В нём он увидел себя семилетним мальчиком, гуляющим среди одуванчиков. За ним шла его сестра Миша. Её голова мелькала среди травы то здесь, то там. Мише тогда исполнилось три года. Солнце заливало поля, отражаясь в бесконечных белых просторах. В тот день Ганнибал показал сестре фокус. Он дунул на макушку одного из одуванчиков, и вверх устремились сотня маленьких пушинок. Миша рассмеялась и принялась ловить эти забавные белые хлопья. А он снова дунул на цветы, и Миша вся покрылась белыми пушинками. И в комнату Клариссы ворвались белые пушинки. Они закружились на столе, упали на пол. Несколько пушинок легли на волосы девушки.Кларисса обернулась, и Ганнибал наконец увидел её сосредоточенные серые глаза. Но он не успел внимательно их рассмотреть. Сон преобразился, и на Ганнибала уже смотрел высокий мужчина лет тридцати. В его арктических голубых глазах застыли холод и смерть. Он вгрызался зубами в тело мертвой птицы, а вокруг него летали уже не пушинки?— белые хлопья перьев.Ганнибал вздрогнул и проснулся. Валдис Грутас не снился ему вот уже как двадцать лет. Во рту Лектер почувствовал привкус крови. Что-то должно было произойти.***Вооруженный очками ночного видения, высокий мужчина со светло-русыми волосами непонятного грязноватого оттенка глядел на молодую пышнотелую девушку, что неспешно выходила из своей машины.Утром того же дня Клариссу сняли с занятий. Она как и все её одногруппники проходила урок рукопашного боя. Старлинг лишь успела взглянуть на встревоженное лицо Мепп.Уже выйдя из помещения инструктор Белгинс быстро сообщил Клариссе, что она с Джеком Кроуфордом выезжает на место преступления как специалист по снятию отпечатков с топляка. Кларисса была немало удивлена этому событию. Кроуфорда она увидела уже в вертолете. Он сидел рядом с пилотом в наушниках. Шум стоял адский. Кроуфорд коротко поприветствовал её и вручил ей толстую папку. Внутри оказалось дело ?Билла? и досье на некую Фредерику Бимел.—?Изучи это,?— крикнул он ей сквозь рев мотора.По прибытию на место их ждала машина. И уже когда они ехали, Кроуфорд наконец-то соизволил обратить на Старлинг внимание.—?Я вижу, у вас ко мне есть какие-то вопросы,?— обратился он к ней, читая на её лице недовольство.—?Да,?— ответила Кларисса.—?Задавайте.—?Я хотела бы спросить, почему вы не ответили на мой рапорт о предложении Лектера.—?Я думаю над этим,?— туманно ответил он. —?А теперь коротко и по существу об этом деле. Дайте мне характеристику на этого маньяка.Кларисса ответила детально и точно. Кроуфорд слушал её, про себя отмечая, что Старлинг прекрасный аналитик, и что он не ошибся в ней. Такую характеристику, может быть, конечно, более развернутую, мог бы дать только Уилл Грэм.—?Молодец,?— похвалил он её, и Кларисса почувствовала, что острые шипы её чувств к Кроуфорду немного сгладились.В морге было полно народу. Джек ушел улаживать какие-то вопросы с шефом полиции. Это был типичный для маленького провинциального городка морг. Точно в таком когда-то прощалась с отцом и сама Старлинг. Кларисса почувствовала, что после ухода Кроуфорда она стала центром внимания не менее десяти мужчин. Это были полицейские, те, что вытащили тело несчастной девушки из реки и доставили сюда, они смотрели на неё, как на диковинную птичку, прилетевшую из столицы, едва сдерживая ухмылки. ?Пигалица-пигалицей, а уже важная особа??— так и читалось на их лицах. Старлинг были неприятны эти взгляды, и, чтобы как-то разрядить обстановку, она решила подойти к двери, ведущей в соседний зал, чтобы посмотреть на похороны, проходившие там.Да. К горлу подкатил комок. Всё было точно так же, как в тот черный для неё день. Музыка, искусственные цветы, люди в простой, неказистой, но самой лучшей своей одежде.Кларисса приоткрыла дверь. И вот она сама маленькая девочка, идущая по ковровой кровавого цвета дорожке. А там в простом сосновом гробу лежит бледный и холодный её папа. На его груди лежит значок офицера полиции.—?Ну же, Кларисса, поцелуй папу на прощанье,?— послышался голос сзади.Старлинг очнулась от морока. Это Кроуфорд звал её по имени.—?Кларисса! —?позвал он её вновь,?— Идём.Она вздрогнула всем телом, подавляя в себе слезы и слабость. Впереди ждала работа…Обратной дорогой ехали уже затемно. Кларисса неспешно наговаривала на диктофон протокол вскрытия и прочие свои измышления по-поводу этого дела. Неожиданно Кроуфорд, до этого дремавший на переднем сидении, повернулся к ней.—?Ты не обиделась, когда я тебя одну там оставил?—?Обиделась, сэр. Ведь эти люди ждут от меня указаний, а вы меня, так сказать, бортанули.—?Учту,?— коротко ответил Джек. В зеркало заднего вида он увидел, что Старлинг улыбается. —?Кстати, по поводу Лектера и его предложения. У тебя есть ещё вопросы.—?Да, сэр. Вы ведь не за тем меня к Лектеру посылали, чтобы я ему опросник предложила, а за этим,?— Кларисса кивнула на толстую папку Буффало Била.—?Да, Кларисса. Но пойми, если бы я сразу дал тебе задание завербовать Лектера к нам в союзники, то он просто поигрался бы с тобой и снова замкнулся в себе,?— с этими словами Кроуфорд повернулся к ней и улыбнулся. Шипы в теле Клариссы окончательно растаяли.***—?Утренние новости. Срочное сообщение,?— вещал диктор с монитора большого телевизора, что стоял на тумбочке почти что в центре комнаты учебного центра в Куонтико. —?Как сообщает полиция, вчера была похищена дочь сенатора Руф Мартин Кетрин Мартин, девушка двадцати пяти лет. На месте преступления была найдена разрезанная на спине блузка Кетрин. Увы, это стало печальной визитной карточкой маньяка ?Буффало Билла?. Пока это похищение не связывают с политической карьерой Руф Мартин, которая является сенатором от республиканской парии. Буквально несколько минут назад сенатор записала пленку с обращением. "Здравствуйте, мою дочь зовут Кетрин"….Это сообщение застало студентов Академии в холле второго этажа, где в аудитории проходили занятия студенты первого курса. Был перерыв. Арделия покупала себе кофе в автомате. Старлинг составляла ей компанию. Обе девушки поглядывали на свою однокурсницу блондинку Элизабет Сквотч, которая считалась первой красавицей в академии, обсуждая её идеальную супермодную прическу и макияж. И Мепп, и Старлинг находили это излишним в облике будущего агента и пророчили Элизабет максимальный потолок карьеры?— работу секретарем. Другие учащиеся тоже обсуждали с друзьями какие-то свои проблемы, но неожиданно, как по команде, все, кто находился в холле, затихли и приблизились к большому телевизору.—?Прошу вас поговорите с ней. Она добрая и милая девушка. Её зовут Кетрин…—?Грамотная запись,?— сказал кто-то из толпы.—?Действительно умно сделано…—?Да. Заметили, она всё время повторяет её имя?—?Конечно, если он увидит в ней человека, то ему будет труднее убить её,?— вставила своё слово Старлинг. Несколько человек обернулись на неё.Через несколько часов позвонил Кроуфорд.