Глава 13. In vino veritas! (1/1)

─ Пошел ты, ─ нервно процедил дрожащий от холодной воды на груди Флоран сквозь стучащие из-за напряжения зубы, рывком дергая руку из железной хватки Микеланджело. Микеле буквально вытолкнул француза из туалета несколько секунд назад, молясь всем известным и неизвестным лично ему и всему остальному миру богам, чтобы не встретить на пути избитого преподавателем Мервана или вообще хоть кого-то из студентов, которые разбрелись по своим "сверхважным делам" во время перемены. У Мика была лишь небольшая надежда на их лень и подростковое своеволие: многие любили уйти в ближайшую к лицею кофейню и не появляться следующие полчаса.Обычно никого не волновало, что нужно хоть немножечко соблюдать регламент, даже если вы свободолюбивые художники, поэтому хорошо, если дети приходили хотя бы через тридцать минут после звонка на перемену. Итальянцу обычно, мягко говоря, не нравился сам факт того, насколько развязно ведут себя его на всю голову творческие студенты, но сейчас он был бы очень рад их неповиновению. ─ Вроде бы я уже сказал тебе, что поднимать на меня руку ─ это очень плохая идея, ─ цепким взглядом озираясь по сторонам и шипя не хуже змеи, предупредил Микеле сквозь зубы, все так же зло сверкая глазами, как и пару минут назад. ─ Ты совсем плохо меня слышишь?! Пальцы Фло с хрустом сжались в кулак, а затем медленно-медленно разжались.─ Не трогай меня, ─ еще раз попросил Мот, снова упертым бараном дергаясь в сторону. Да куда там! ─ Я и сам вполне передвигаюсь, ─ мужчина не мог спокойно переносить прикосновения, даже если это была обыкновенная городская толкучка в переполненном спешащими по своим делам людьми метро, которое Фло периодами использовал, когда все дороги в городе превращались в настоящий филиал Ада на земле. Только об этой тактильной фобии вовсе не обязательно кому-то знать. Ведь это слабость, а Флоран не мог позволить себе быть слабым! Однако как не вживайся в эту роль, потом все равно накатывает. Порой удается дотерпеть до дома, а порой накрывает очень не вовремя, как, к примеру, сейчас, когда Флоран, вроде бы, окончательно принял решение поделиться с Микеланджело тем, что произошло в далеком, совсем не радостном прошлом, а также рассказать о происходящем сейчас в целом. ─ Не смей меня трогать, ─ и мужчина, снова встретившись взглядом с карими глазами Микеле, понял, что его совершенно не слушают. Вот абсолютно. С таким же успехом можно разговаривать с, например, кирпичной стенкой и надеяться на ее поддержку.─ О, ─ Микеле издевательски покачал головой и закатил глаза, ─ я еще как посмею, Флоран, ─ расплылся в нахальной улыбке итальянец, снова по-хозяйски подталкивая упиравшегося Мота в спину одной рукой. ─ Я совершенно не горю желанием тащить тебя силком. Так что лучше бы тебе идти за мной самому. ─ Пошел ты! ─ еще раз со злостью в голосе прошипел Мот. Кабинет Локонте, к сожалению, становился все ближе и ближе, а вот состояние Фло с каждым шагом ухудшалось все сильнее. ─ Отпусти меня! ─ сорвался на почти неконтролируемый страх француз. Плевать! Нет! Всё! Рассказывать, вновь проживать все эти дебри, из которых он выбрался ─ небо, только не это! Не дотрагиваться до этого снова. Не слышать звуков, откликов, криков. Не видеть эту разодранную острым вселенским ножом ухмылку прошлого. Флоран был уверен, что стоит ему снова, по доброй воле, второй раз в жизни ─ как много лет назад, в Торонто, в доме той немолодой пары ─ коснуться этой темы, и он тут же сойдет с ума, он же не сможет пережить, осмыслить это заново! А если у мужчины и получится хоть что-то рассказать, то потом он вообще от этого не оправится ─ ведь Микеле будет знать о нем, о преподавателе философии, об этой "темной лошадке" слишком многое. То, что знать для итальянца, возможно, смертельно опасно.Впадающий с каждой секундой в панику Мот совсем запутался, а вот сосредоточиться у него, к сожалению, никак не получалось. Ему было очень страшно говорить обо всем этом, собственными губами признавать в себе человека, который смог пережить подобное, вновь вспоминать прошлое, но одновременно было жутко и продолжать жить наедине со своим ужасом. Он боялся этой ослепляющей темноты вокруг себя, боялся потока мыслей, которые опять могли унести его в сторону ранее пережитого животного отчаяния. Он чувствовал, что теперь уже не сможет справиться в одиночку ─ у него попросту не хватит на это сил: да, Флоран сильный, Флоран стойкий, но он ведь не вывезет! Слишком много пришлось перенести, а у того, кто с самого рождения притягивал собой всевозможные беды и горести словно магнит ─ металлическую стружку, внутренние ресурсы все-таки далеко не безграничны.Фло боялся. Боялся человека, который чисто гипотетически может помочь ему выбраться. Потому что раньше никто не помогал. Лишь топил.И где вообще вероятность того, что Микеланджело имеет такие же мотивы, что и та самая немолодая пара из Торонто, случайно нашедшая больного, голодного, насквозь промокшего ребенка на улице рядом со своим домом? Где вероятность того, что этот противный итальянец в будущем не решит использовать всю полученную информацию Флорану во вред? Где, в конце концов, вероятность того, что он сам ни с чем этим никак не связан? Мерван, нагло ворвавшийся в самое сокровенное ураганом, ведь тоже не вызывал у Мота абсолютно никаких страхов или подозрений ровно до сегодняшней ситуации с гребаной маленькой шпорой и предложением переспать!─ А ну, успокойся, сейчас же! ─ Локонте резко, по-мужски, поставил точку в метаниях Флорана, с силой втолкнув-таки все еще упирающегося француза в свой кабинет. Тот от неожиданного для себя толчка не смог удержаться на ногах и грузно, словно подкошенный, свалился на небольшой диван, стоявший у стенки. Спасибо, хоть мимо не пролетел, а то собственных костей бы не собрал в этом грандиозном художественном бардаке! ─ Ты что, вообще еще ничего не понял? Только попробуй даже голос подать! ─ Мик с усилием понижал свой тон, но этого не было достаточно: мужчина клокотал, словно закипающий чайник. ─ А если бы... А если бы тебя тогда услышали дети?! А если они Мервана увидели... Что это, твою мать, было за дерьмо, Мот? ─ Микеле уже совсем не мог с собой совладать: его сильно затрясло, словно мужчина стоял на ледяном ветру в одной футболке. Голос итальянца противно прыгал, но Мик, казалось, этого не замечал.─ Отвали, ─ с плохо скрываемой злостью процедил Флоран. В голове неожиданно загудело до яростной колющей боли в висках. Будто память раскалывалась на тысячи маленьких кусков и вовсе не спешила складываться обратно, а резала до крови, кромсала голову, весь мозг изнутри. ─ Я тебе отвалю! ─ и Микеланджело лихорадочно дрожащими пальцами сжал обивку спинки за головой француза. Раздался до ужаса противный скрип, и даже сам мужчина от этого поморщился. ─ Я тебе сейчас так отвалю!..─ Сейчас же дай мне выйти, Локонте, ─ по слогам добавил Мот, делая попытку встать с дивана. ─ Всё в порядке!Ну в самом деле ─ не рваться же через итальянца в холл? Не идти же ему по трупам?─ Зато я теперь не в порядке, твою мать! ─ теперь Мик позволил своим чувствам вырваться наружу, чего не мог себе разрешить за пределами своего кабинета. Итальянец толкнул преподавателя ладонью, чтобы тот сел обратно. ─ Что же ты делаешь, Флоран?! Ты чуть не прикончил ребенка, да и меня едва не задушил... Не считай меня идиотом, окей? ─ Микеле своим поведением словно специально делал все для того, чтобы этим самым вышеупомянутым трупом стать. Мужчина неожиданно сделал шаг от Мота, осторожно перебирая ключи в кармане так, чтобы Фло, полностью сконцентрировавшийся на лице преподавателя, этого не видел и не слышал. ─ Никуда ты отсюда не выйдешь, пока не успокоишься, пока не объяснишь мне все это, пока ты не...─ Хватит опекать меня, словно я какой-то полудохлый! Все нормально! ─ Мот довольно резко поднялся на ноги и, чувствуя головокружение от резкой смены положения, угрожающе двинулся к медленно отступающему итальянцу. ─ Чего отходишь от меня, мудак?! Тебе обязательно так кудахтать над кем-то?─ Слушай, я тебе все-таки сейчас врежу! ─ возвел глаза к потолку Микеле, найдя-таки в кармане нужный ключ. ─ Я больше не хочу слышать, что ты в порядке, потому что ты нихрена не в порядке! Что? ─ зло поинтересовался Локонте, неожиданно останавливаясь и хватая свободной рукой подошедшего почти вплотную француза за рубашку, все еще сырую на груди. ─ Сильно правда глаза колет, да?! Даже мудак, подобный мне, видит, как тебя корёжит!─ Замолчи, ─ тихо от того, что перехватило дыхание, произнес Фло. Его начало ощутимо трясти от ярости, и мужчина придвинулся максимально близко к лицу итальянца, шепча тому в лицо: ─ Заткнись, пока я тебя не убил прямо здесь...─ Злиться на добрых людей должно быть стыдно, а злиться на меня, конкретно для тебя, еще и очень опасно, Мот! Сидеть! ─ четко приказал Мик, отталкивая мужчину от себя обратно в кабинет, к дивану. ─ Подумай о том, что именно ты мне скажешь! Я сейчас приду, ─ и быстро, не давая французу даже простой возможности опомниться, Микеланджело, довольно резко отпустив Флорана, все-таки выскользнул за дверь и захлопнул ее за собой, закрыв на замок с обратной стороны.Все это произошло так молниеносно, что до француза даже не сразу дошел сам факт случившегося. Когда, спустя пару секунд, до мозга все-таки вежливо достучалась мысль о том, что его, Флорана, просто-напросто взяли и заперли в провонявшем маслом кабинете, первым желанием мужчины было выйти в окно, чтобы не оставаться в этом рассаднике издевательства. Правда, это было трудновыполнимо, и дело было даже не в тройном стеклопакете или снятых ручках: ручки заманчиво блестели на своих местах, только вот для того, чтобы до них добраться, нужно было разобрать завалы рулонов бумаги, планшетов и рам, а у преподавателя на это сил точно не было.─ Сволочь же ты... ─ зло прошипел Фло, слыша звук вынимающегося из замочной скважины ключа. ─ Сука! ─ схватив себя за волосы трясущимися руками, Мот, упав обратно на диван, откинулся на мягкую спинку и глубоко вздохнул. Очень захотелось что-нибудь разбить или кого-нибудь ударить. До боли, до крови, до осколков. ─ Что же я сделал... Что же я наделал... ─ в отчаянии повторял мужчина сам себе, зная, что его никто не слышит.Теперь же Фло ни о чем он не думал ─ не мог, а лишь потерянно глядел на нижнюю полку шкафа, где лежали красивые ткани для драпировки на студенческие натюрморты. Через двадцать минут такой вынужденной тишины у Флорана, так и продолжавшего сидеть в одиночестве, окончательно опустились руки. Пришло очень тяжелое состояние ─ какое-то отупение "после ярости", когда становится противно, и не хочется даже существовать: тошно от самого себя и от того, что тебя окружает. Он сам загнал себя в эту ситуацию, что и вариант "не рассказать", и вариант "рассказать" один другого будет не лучше. Внутри вяло шевелилось нечто, похожее на какого-то жуткого паразита: мужчина не понимал, как же ему себя вести дальше. Впрочем, француз все-таки несколько раз попытался собраться и собрать свои мысли в кучу, которая могла бы в обозримом будущем обрасти хоть какими-нибудь членораздельным звуками, но ведь когда приходится делать что-то через силу, то получается, ровным счетом, никак... Моту захотелось сделать хоть что-то, что могло бы его отвлечь, но сил не было даже на то, чтобы просто подняться, и в голову не пришла мысль лучше, чем постучать ногтем по гипсокартонной стенке, чтобы выстроить в голове ритм мыслей.Тук.Тук-тук.Тук-тук-тук.Равномерный тихий звук немного успокаивал.***─ Я отпустил детей, Флоран. Они были так рады свалить чуть раньше, чем нужно... ─ осторожно произнес Микеле, тихо заходя обратно в свой кабинет и вновь закрывая за собой дверь на ключ, как и около половины часа назад. Надеясь на то, что в голову ему сейчас неожиданно не прилетит какой-нибудь тяжеленный предмет по типу бюстика мужественного Аполлона или женственной Нефертити, от которой получить синяк будет ничуть не приятнее, Микеланджело, поставив на входе какой-то небольшой завязанный пакет, исподлобья взглянул на мужчину. Тот сидел, крепко сложив руки в замок перед собой, и усердно гипнотизировал нижние полки шкафа, даже не поднимая взгляд на вошедшего человека. ─ Наперегонки выбежали из мастерской в сторону лифтов. Но Мервана, ─ не зная, стоит ли это произносить, все-таки добавил художник, осторожничая, ─ среди них уже не было.. Мот не отреагировал на последние слова даже легким движением: так и продолжал смотреть прямо, не поворачивая головы. Мужчина аккуратно, чтобы случайно не задеть детонирующего даже с движения воздуха Флорана в условиях очень стесненной обстановки преподавательской, прошел к противоположной стене для того, чтобы открыть окно. Итальянец со знанием дела отодвинул пару холстов, поддержал левой рукой рамы и дернул за ручку. В таком бардаке ориентироваться мог только он, и справляться с пожизненно расползающимся в своем кабинете хаосом тоже мог только Микеле. Даже уборщица трижды осеняла себя крестным знамением перед входом в кабинет заведующего кафедрой, хотя, вообще-то, по жизни была законченной атеисткой. ─ Слушай. Мне ведь действительно важно знать... ─ начал было Локонте, но тут же резко замолчал.Решил дождаться хоть какой-нибудь ответной реакции для того, чтобы выбрать правильную линию поведения ─ не все же только Мику разглагольствовать. Монологи хороши лишь на лекциях да на прослушиваниях для поступления на актерский в их лицей. Агрессия и напористость, которых итальянец, по своему незнанию, придерживался ранее, не дали, ровным счетом, никаких результатов, кроме явно возросшего желания Флорана завершить начатый в туалете процесс удушения, что было очень отчетливо видно по лицу Мота. Оставались еще две линии: приспособление или компромисс. Микеланджело подумал, что первое может пока что и подождать ─ все же совсем не в характере мужчины было прогибаться под ситуацию и жертвовать своими интересами и внутренними установками, а вот последнее может помочь. Так что Мик, поразмыслив, решил найти какие-то общие точки. Мол, я тебя понимаю, очень рад, что ты успокоился, и я даже почти готов простить за то, что ты едва не закончил мою жизнь удушьем, а ты мне за это расскажешь, что с тобой вообще происходит.─ Ты действительно хочешь узнать, почему я так себя веду, Микеле? ─ сдавленно уточнил Мот, не дожидаясь дальнейших слов итальянца. Он ведь прекрасно знал, о чем Микеланджело будет говорить, чего уж тут продолжать притворяться?.. Сердце глухо билось, болезненно отдавая каждым ударом в оба виска. Взгляда мужчина от полок так и не отвел, поэтому со стороны создавалось впечатление, что он разговаривает с шкафом. ─ Зачем тебе это вообще, Локонте?─ Ты же словно шальной, Флоран, ─ развел руками итальянец, облокачиваясь своей слишком обтянутой для заведующего кафедрой штанами задницей на стол и испепеляя совершенно не желающего разговаривать собеседника взглядом. ─ Даже больше, чем тогда, когда я встретил тебя в первый день. Ты постоянно от всех исступленно шарахаешься, ─ наконец, прямо сказал Микеле, делая первый осторожный шаг в сторону компромисса и создания у Фло ощущения того, что все в порядке, и он, Мик, считает такое поведение, в целом, нормальным, ничего не имея против. ─ Знаешь, я бы понял, если бы только от меня, ─ засмеялся мужчина, вспоминая свою хваленую итальянскую беспардонность и игру а-ля "кто кого выбесит своей прозорливостью быстрее" при первой встрече. ─ Меня тебе тяжело вынести, это я понимаю. Но остальных-то?.. Тебе же никто ничего плохого здесь не сделал, а ты ни с кем не разговариваешь, ты даже на собраниях нас всех сторонишься. С детьми, судя по их разговорам, ты более открыт, поэтому они тебя любят, но... Позволь и остальным тебя полюбить, ─ тихо проговорил Микеланджело. ─ Позволь остальным помочь тебе, Мот. У вас что-то случилось с Мерваном, ─ не вопросительно, но утвердительно сказал Мик, любознательно наклонив голову вправо. ─ Когда? Почему, Фло? ─ голос Локонте звучал довольно мягко и даже как-то, к искреннему удивлению француза, обеспокоенно. ─ Это только мое с ним дело, Микеланджело, ─ коротко бросил Флоран, только через секунду понимая, что собственными губами признался в том, что какая-то проблема между ним и Мервом все-таки существует. И Локонте за это теперь уж точно ухватится.Ага, будто тому для верного умозаключения не хватит того маленького, совершенно не значительного факта, что чуть больше часа назад Мот едва не угробил Рима в туалете на этаже кафедры рисунка и живописи.Итальянец, игнорируя последнюю фразу, оторвал, наконец, мягкую точку от стола и подошел к Фло, нависнув над ним, словно хищная птица коршун, и вгляделся в лицо мужчины. Флоран нахмурился и неуютно повел правым плечом в сторону, готовясь вскочить с дивана и вылететь вместе с запертой дверью из кабинета, как только Микеланджело решит учудить что-нибудь этакое, что с его стороны будет еще одним проявлением хваленой итальянской дружелюбности и этого же итальянского беспардонства. Однако Локонте, похоже, чудить совершенно не собирался ─ его взгляд был спокоен, и в глазах не было ни издевки, ни той чертовщинки, которую Мот увидел, когда впервые встретился с преподавателем. Микеле двумя пальцами поправил прядь своих волос, выбившуюся из общей копны, и, не разгибаясь, находясь буквально перед носом Фло и поглядывая на француза сверху вниз своими крашеными глазами, нарочито медленно оттянул воротник расстегнутой рубашки, показывая свою шею, где уже, про прошествии получаса, красовались несколько продолговатых темнеющих синяков и едва видные красноватые следы ногтей. ─ Посмотри, что ты сделал, Флоран. Ты же меня едва не задушил, Мот, ─ с ноткой осуждения напомнил Мик, с вспыхнувшим в груди паническим ужасом вспоминая мерзкое сдавливание в горле от недостатка воздуха и лихорадочный выбор правильного поведения с этим сумасшедшим психопатом, сжимающим его шею обеими руками. ─ Я тебе это прощаю, потому что ты явно был не в себе. Заткнись, ─ сделал запрещающий жест дрожащей от приступа злости рукой мужчина, заметив, что преподаватель силится его перебить. Между мужчинами сейчас было, самое большее, семь сантиметров расстояния, и Микеле, находясь так непозволительно близко, видел, как у Фло дергается нижнее веко левого глаза. ─ Сейчас ты начнешь говорить, что я заслужил, я бесючая тебя сволочь и так далее по тексту... Все это я уже слышал, и не только от тебя, поверь мне! Только вот ты чуть не угробил студента нашего лицея, и если бы не я... Поверь, тебе бы пришлось плохо! Идиот! Я просто пытаюсь тебя понять и хочу помочь... ─ второй шаг в сторону компромисса только что был сделан. Слова о прощении, пусть и не с самыми лестными обращениями, были сказаны, а сие, в стройной теории от великого итальяно-французского психолога месье Локонте, должно было немного приблизить Флорана к осознанию того, что он может доверять человеку, находящемуся с ним сейчас в одной комнате. ─ Я видел, как изменилось твое лицо, когда ты заметил Мервана еще у меня в кабинете! ─ действительно, во Флоране в тот миг, буквально на пару секунд, будто проснулся другой человек, хотя итальянец тогда списал произошедшее на тот факт, что это случилось из-за неправильно упавшего света. ─ Я видел твой взгляд, когда ты попал Риму по сплетению, когда он задыхался! Но больше всего мне запомнились твои глаза, когда ты сжал мне шею, ─ шепотом признался Микеланджело, непроизвольно морщась и сглатывая вставшую в горле комом слюну. ─ Ты словно ослеп, Мот. Считаешь, мне не важно знать, что именно вызвало такой неконтролируемый гнев? Считаешь, что мне все равно? ─ Мик, наконец, отодвинулся, застегивая рубашку, и, желая выказать свою поддержку, положил свою ладонь на плечо преподавателя, однако Мот резко дернулся в сторону, стряхивая этим действием с себя чужую руку. Флоран вновь чувствовал нарастающее внутри раздражение. Этот Локонте, эта его непонятно откуда взявшаяся забота, эти его карие большие подкрашенные глаза, глядящие так обеспокоенно ─ все это делает только хуже. Зачем он так делает?! Впрочем, раздражение-раздражением, а вид синяков и ссадин на шее Микеланджело, особенно показанных буквально на расстоянии даже не вытянутой руки ─ вытянутого пальца, подействовали на Фло довольно удручающе. Ему будто бы на секунду стало стыдно?.. Это мерзкое, непонятно откуда взявшееся чувство своими длинными когтями мягко коснулось подкорки мозга и через секунду цепануло сразу несколькими, словно пожелало проложить пару новых извилин. И, похоже, проложить удалось: иначе как объяснить, что жалость к раздражавшему ранее человеку каменным кулаком сжала запнувшееся сердце Флорана и гулким эхом разнеслась по всему телу? Прежние извилины на это точно не были способны.Локонте все-таки ни в чем происходящем не виноват ─ напротив, возможно, он находится в опасности, сам того не подозревая. И все это только из-за того, что ему искренне хочется помочь. Мотивов француз пока не понимал, но не было похоже, что Микеланджело преследует какую-то выгоду. По крайней мере, Моту, несмотря на его собственное отношение к Мику, очень хотелось в это верить. Однако Флоран не хотел говорить с итальянцем о настоящем и прошлом не только потому, что ему было тяжело это вспоминать. Чем меньше Локонте знает, тем целее будет.─ Скажи, почему тебе не все равно, Локонте? ─ горечь противно щипала на языке, под языком и у самого корня.─ Оторви-ка уже пластырь, ─ неожиданно усмехнулся итальянец, требовательно прихлопнув в ладоши и облокачиваясь на шкаф, стоявший напротив француза. ─ И смотри на меня, я-то немного интересней шкафа буду.─ Какой пластырь? ─ Флоран, прищурившись, непонимающе глянул на художника снизу вверх, впервые за весь их разговор усмехнувшись: ─ Тебя там что, дети все-таки накормили той лимонной булочкой, о которой ты просил, и она оказалась не самой свежей? Ты что вообще сейчас несешь?! ─ поморщился он.─ Смотри. Представь, что у тебя есть ранка. Если ты быстро отрываешь пластырь от нее, ─ не обращая внимания на подколы, пустился в объяснения Микеланджело, проходя мимо дивана обратно к другому большому деревянному шкафу, расположенному уже не рядом с Мотом, а ближе к окну, ─ то тебе будет очень больно. Но ведь то же самое произойдет, если отрывать ты его будешь не спеша, не так ли? ─ итальянец сделал паузу, ожидая реакции Мота.─ Допустим... ─ нехотя согласился Фло, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. Дело в том, что с ранкой на ноге такое сработает, но с ранкой в голове все будет немного сложнее. Хотя бы потому, что ни один пластырь туда не приклеить и даже бинтиком не обмотать и зеленкой не помазать. ─ Однако я все еще не понимаю, к чему ты это...─ Разница лишь в том, ─ сделав останавливающий знак ладонью, Локонте продолжил свою мысль, ─ что если пластырь оторвать резко, то боль такая... ─ неопределенно пошевелил пальцами руки в воздухе итальянец, окидывая взглядом потолок и подбирая правильное слово, выражающее суть: ─ Одномоментная что ли... Она сильная, да, но очень быстро проходит. А вот если ты сидишь, не сдирая пластырь, под которым уже все прогнило, поддеваешь его ногтем, тревожишь воспаленные края, то не удивляйся, что рана не заживает.─ Похоже, булочка была не то, что не свежей ─ она была отравленной, да? ─ Флоран, со скрипом проведя-таки параллели своего состояния со словами Микеле, встал с дивана, удивляясь тому факту, что Локонте оказался куда как проницательней, чем образ расхлябанного любителя доебываться до окружающих, созданный им же. Затем мужчина по доброй воле подошел довольно близко к итальянцу ─ как раньше себе не позволял! ─ и неожиданно пальцами оттянул воротник его рубашки в сторону. Мик не отодвигался, не дергался и вообще ни коим разом не мешал этому действию ─ лишь непонимающе наблюдал за движениями Флорана с легкой долей насмешки и какой-то иронии во взгляде. Его это абсолютно не смущало и не пугало.Хотя, наверное, надо очень сильно постараться, чтобы его напугать. К примеру, сжать руки на горле. Фло же просто нужно было еще раз увидеть синяки на шее Микеле и напомнить себе о том, что он натворил и самое главное ─ что еще может натворить в будущем, если не возьмется за существующую внутри него боль уже с хоть какого-нибудь конца. Если не ухватиться за веревку, сброшенную ему этим доставучим заведующим кафедрой, которому жизненно необходимо везде сунуть свой любопытный горбатый нос. Если, в конце концов, действительно не оторвет от себя пластырь, на который за эти годы налипло просто невероятное количество гнили, гноя и свернувшейся крови.─ Хорошо, ─ уголками рта улыбнулся Мот в пустоту, деланно-безразлично пожав плечами. Когда человек окончательно теряется в своих мыслях, он доверяется своему инстинкту. А инстинкт пусть и настороженно относился к настойчивому желанию некоторых итальянцев узнать всякие нелицеприятные вещи, но в целом бунтовать стал намного меньше. ─ Давай оторвем этот пластырь, как ты выразился. Я действительно подумал о том, что скажу тебе, Локонте, ─ и теперь уже Флоран смотрел не мимо Мика, а на него.─ Я весь твой, золотце, ─ широко развел руки Микеланджело, улыбаясь во весь рот. Теперь он был похож на маньячеллу-психоаналитика, к которому пришел невероятно интересный клинический случай.─ Еще хоть раз так сделаешь, ─ Фло гневно посмотрел на мужчину, буквально лучившегося эмоциями, ─ и я тебе сломаю твой итальянский нос, понятно?.. К тому же, судя по его форме, тебе уже пару раз перепадало? ─ Флоран издевательски усмехнулся.─ Ха-ха, очень смешно, ─ с сарказмом похлопал Мик. ─ Ты быстро забываешь мои предупреждения, Мот, ─ предупредил Микеланджело, приподнимая левую бровь вверх, ─ про руки, которых ты лишишься, если их на меня посмеешь поднять! Кисточками затыкаю насмерть! ─ пригрозил мужчина, кивая на огромный кейс с кистями всех форм и размеров. ─Ты отсюда все равно не выйдешь, пока не поговоришь со мной, потому что ключи только у меня. И даже гипотетически сломанный нос не помешает мне тебя выслушать. Так что ты там надумал? ─ добавил итальянец после короткой паузы.Отлично. Этот метод сработал. Убеди человека довериться тебе ─ и ты победил. Похоже, Локонте когда-то сделал не совсем правильный выбор, связав свою жизнь с архитектурой... Надо было идти на психолога. Ему вообще многие говорили, что психология ─ это вот прямо его до мозга костей! После уточнения оказывалось, что они имели ввиду пожизненно зарезервированное за его именем место в психушке, но это уже были мелочи жизни. В любом случае, Микеле был художником, а каждый художник уже сам по себе отличный психолог, иначе у него точно не получится передать свои эмоции через картину.─ Я расскажу тебе... Сначала ─ то, что сам посчитаю нужным, а потом ─ то, что ты попросишь или чем заинтересуешься. Только я тебя прошу, Микеле, ─ лицо Фло осунулось и немного побледнело, ─ не смей об этом где-то заикнуться. Если я вдруг узнаю, что меня где-то кто-то с кем-то обсуждает, то я точно буду знать, какая тварь открыла свой рот и, поверь, Микеланджело, я... Я...─ Ну уж после того, как ты меня по имени, наконец, назвал, ─ беззлобно рассмеялся Микеле, ─ я просто обязан сохранить твои терзания в тайне от всего мира.─ Перестань мне мозг трахать, Локонте! ─ терпения Флорана хватило ровно на три секунды. Послышался глухой звук удара по шкафу. Где-то наверху опасно зазвенели фужеры, которые художник иногда ставил ребятам на натюрморты.─ Не тронь казенную утварь! Эх, ─ наигранно-тяжко вздохнул итальянец, ─ а так ведь все хорошо начиналось! Перестану я... Ты мне все расскажешь, и я перестану, обещаю! ─ и Мик по-детски нарисовал указательным пальцем крестик на своей груди.─ Какой же ты... ─ закатывая глаза, процедил Мот. ─ Бесишь ты меня, Локонте! Своей бестактностью, прямолинейностью...─ Какой есть. Разрешаю любоваться. Ладно, ─ махнув рукой, преподаватель неожиданно наклонился и полез на нижние полки, отодвигая бедром Мота в сторону. ─ Отойди, мешаешь... Ты будешь пить? ─ раздался голос Микеле, глухой от того, что голова итальянца теперь находилась где-то между первой и второй полкой нижнего яруса шкафа.─ Что пить? ─ искренне не понял Флоран, наблюдая за не слишком эстетично наклонившимся пятой точкой вверх собеседником. ─ У тебя что, здесь есть кофе?─ Кофе у меня здесь нет, да и не о нем сейчас речь. Знаешь, ─ начал Мик, пытаясь нащупать благодатную почву для разговора, ─ когда у меня были серьезные проблемы, ─ припоминая тяжелый, бьющий ножом по сердцу разрыв с Синтией, Локонте все продолжал рыться на нижней полке, ─ я почти каждый вечер сидел со своим психологом...─ И какой же это психолог тебя вообще умудрился вынести? ─ раздраженно спросил Фло, явно не уловив подтекста.─ Хороший двадцатилетний шотландский психолог, ─ рассмеялся Микеланджело, разгибаясь со старческим кряхтением и ставя на стол почти полную бутылку "Chivas Regal", два крепких стакана и коробку с камнями для виски. ─ Этот психолог не двадцатилетний, конечно, но тоже, судя по отзывам, очень даже замечательный. Я еще с ним не пообщался как следует, хотя пытался: мы почему-то не нашли общий язык, и я уснул сразу же как...─ О-о, нет! Даже не думай, ─ отрицательно покачал головой Мот, испуганно перебивая Микеле, и, словно сдаваясь, поднял обе руки над головой. ─ Я не пью!─ Ты в моих владениях, ─ обвел рукой свои захламленные художественными причиндалами "владения" Локонте, ─ а в моих владениях ты пьешь, ─ тоном, не терпящим возражений, перебил мужчину Микеланджело, и его лицо осветилось милой улыбкой маньяка-садиста. ─ Ты что, совсем тронулся здесь от никогда не выветривающегося запаха масла? ─ взвился француз, широко открытыми глазами глядя на итальянца. ─ Моя должность после... После той ситуации, ─ запнулся Мот, вспоминая не самые приятные минуты, проведённые в туалете, ─ и так наверняка на волоске висит, а ты мне предлагаешь еще и напиться прямо в лицее? Да меня за это выгонят завтра же! ─ Я тебя умоляю! ─ сложил губы трубочкой Микеле и с забавным звуком выпустил воздух. ─ Ты что, думаешь, я бы предложил тебе такую авантюру, не попробовав это в первую очередь лично? ─ округлил глаза Локонте, оскорбленный в лучших чувствах. ─ Я периодически остаюсь здесь... Не пить, конечно, а писать, ─ пояснил мужчина, не желая, чтобы его посчитали законченным алкоголиком. ─ Дома растворителем пахнет сильнее, чем в мастерской! Я уже из-за этого спать толком не могу... Но ведь одно другому не мешает, ─ усмехнулся итальянец, объясняя ситуацию. ─ Если кто-то что-то увидит ─ ты меня просто вдохновлял. Своими речами о совместимости чая с человеческой жизнью, о смертных грехах, о... ─ начал загибать пальцы Микеле, перечисляя интересные темы для разговора. ─ Знаешь, моим любимым предметом, ─ рассмеялся итальянец, ─ в университете как раз была философия!─ Ты, по-моему, мне говорил, что на нее не особо ходил, ─ едко уточнил Флоран, вопросительно изгибая бровь.─ Не ходил, ─ согласно кивнул мужчина, пожав плечами, мол, чего уж тут отпираться, если так все и было. ─ Но из всех предметов, которые я не посещал, философия была самым любимым, уверяю тебя, ─ надулся от важности Локонте, протирая стаканы от пыли невесть откуда взявшейся тряпочкой.─ И почему же? ─ спросил француз, смутно ощущая, что он догадывается о причинах. Возможно, у причины были ноги от ушей, третий размер или красивая мордашка. Или все вместе. В университетах, все-таки, иногда и молодые преподаватели бывают.─ Потому что по философии учебник был самый большой, ─ огорошил Мота Микеланджело неожиданным поводом.─ И что с того? Он помогал тебе от тараканов в общаге отбиваться? ─ не понял Флоран, поднимая бокал, который художник уже протер, и оглядывая лазерную гравировку на боку.─ Нет. Вообще-то у нас тараканов в общаге вроде как не было, ─ пожал плечами Локонте. ─ Хотя, подозреваю, что они просто не доползали до моей комнаты, потому что их съедали, ведь тараканы ─ это не только ценный мех, но и две десятых грамма чистого белка... А учебник... За таким учебником можно было скрыть целую бутылку домашнего вина. Собственно, ─ признался Мик, с легким смешком вспоминая приятные моменты, ─ я так экзамен и сдавал. Я не то что пьяный на экзамен пришел ─ я еще и прямо там напился... И ведь сдал, Флоран, ты представляешь? Сдал! ─ радостно повторил Микеле.─ Кошмар, ─ в деланном удивлении Фло схватился за виски, ─ и как только ты вообще дожил до своего преклонного возраста?─ Сменил две печени, три почки и сделал интимную пластику, ─ скорчил итальянец просто непередаваемое выражение лица. ─ Хватит меня забалтывать. Если ты думаешь, что это тебя спасет ─ нет, смирись, Флоран. Успокойся ты, никто не узнает, что мы с тобой здесь сидим. Даже камеры... Не работают они, Мот, для красоты висят, чтобы детям казалось, что за ними осуществляется строгий надзор. Все будет в порядке: за это, ─ выделил голосом последнее слово Микеле, пофигистично махнув рукой, ─ тебя точно отсюда не попросят. Если что, я все улажу ─ я же с директрисой... О, Мадонна, да дай же сюда, ─ требовательно махнул рукой Локонте. ─ Ну хватит что ли уже, а? ─ не обращая внимание на тяжелый взгляд Мота, Мик забрал у него бокал и налил в него янтарный виски, аккуратно положив внутрь камни для охлаждения. ─ Ты вообще знаешь, сколько стоит эта бутылка, дилетант? ─ глаза Локонте нездорово поблескивали, и мужчина из-за этого выглядел каким-то маньяком. ─ Очень некрасиво отказываться от подобного моего предложения, ─ и Микеле, медленно проведя языком по губе, сделал небольшой глоток виски из бокала Фло. ─ Если бы мне кто предложил, да я бы... О, Мадонна... Ты только попробуй! Вкус ─ просто невероятный!Фло не умел и совершенно не любил пить. Его максимумом было вино раз в год в майский вечер собственного дня Рождения и то ─ лишь некрепкое белое. Мот замечательно помнил момент из своего далекого детства, когда еще и Маэвы-то не было: его, Флорана, мать, будучи под высоким градусом, ударила отца, оцарапав тому щеку до крови и синюшной припухлости. Только вот то, что после этого началось, мужчине не запомнилось, но наверняка не началось ничего хорошего. В голове отложился лишь ужас ─ страшно было мальчику, и ему пришлось тогда затаиться, словно мышка, за кроватью, с двумя тикающими по нервам бомбами замедленного действия в квартире. Тогда же Фло впервые в своей жизни попробовал алкоголь ─ буквально глоток, считая, что если это расслабляет родителей, то и его это успокоит. Бутылки валялись в каждой комнате, и некоторые из них были недопитыми. Вкус, предсказуемо, не понравился, а ощущения обострились еще сильнее. Крики из гостиной били по барабанным перепонкам, и мальчик не мог ничего сделать или сказать ─ он был щенком. А на глазах щенка можно совершать что угодно: он ведь все равно ничего не понимает...По итогу француз даже теперь, уже в своем сознательном, в общем-то, возрасте, боялся прикасаться к бутылке ─ еще бы, с такими-то вот "замечательными" генами... Мало ли, куда занесет, мало ли, что натворит.... Кроме того, ему не хотелось становиться пьяным и начинать общаться с Локонте на такие темы, на которые трезвые обычно не разговаривают. Только вот на те темы, которые он, Фло, уже согласился обсудить, трезвым разговаривать у него не получится. К тому же он был очень сильно раздражен, а сдерживать себя при этом очень тяжело: в такие моменты ты похож на раненого зверя, которому даже ласковое поглаживание кажется раздражающим ковырянием в ране.Микеле ждал ответа, многозначительно кивая на бутылку. Флоран, смирившись с тем фактом, что он, похоже, отсюда выползет сильно в стельку — если сегодня и если вообще выползет — глубоко вздохнул.─ Ну давай же! In aqua sanitas, in vino veritas![В воде ─ здоровье, в вине ─ истина!] ─ развязно, с характерным звуком скрипящих пружин присаживаясь на диван, Микеланджело ободряюще рассмеялся и кивнул подбородком на бокал.Вряд ли древние римляне, когда выдумали эту фразу, хотели сказать, что можно постигнуть все тайны мироздания, постоянно прибухивая винишком. Скорее всего, они просто подчеркивали тот факт, что пьяный расскажет всю правду, которая соизволит явиться в затуманенную голову.Что же именно этой фразой имел ввиду гордый потомок древних римлян Микеле Локонте, история тактично умолчала.─ В вине истина?.. Ага, а в виски тогда что? ─ уточнил Мот, с легкой опаской принюхиваясь к жидкости. Пахло как-то сложно, но приятно: сушеными фруктами, непонятными специями, карамелью и почему-то сладковатым дымным оттенком. ─ А в виски ее немного больше.Янтарная жидкость опалила горло и почти сразу же ударила в голову не употребляющего алкоголь француза. Вкус, как и запах, тоже был на удивление приятен: Флорану показалось, что он попробовал какой-то специфически горький шоколад с фруктовой начинкой и с все тем же едва различимым запахом дыма.─ Жесть какая... ─ протянул Мот, откидываясь на спинку дивана, совершенно не заботясь о том, как он выглядит. Куда уж там, если голова закружилась так, что приятное бессилие сразу же разлилось по всему телу, достигая даже кончиков пальцев?─ Тебе просто нужно расслабиться. Давай, ─ и Мик, с усмешкой взглянув на мгновенно разомлевшего француза, легонько стукнул стенкой своего бокала о бокал Мота. ─ Первую до дна! ─ с задором воскликнул итальянец, совершенно не задумываясь о смысле прекрасного выражения "мы ответственны за тех, кого напоили".