Глава 12. Смертный грех и гнев по-итальянски. (1/1)

Флорану, так и продолжавшему сидеть в опустевшей после последней пары аудитории, черт побери, стало страшно, действительно страшно: он абсолютно не въезжал в происходящее вокруг него. Он не знал, что ему делать, как себя вести. Не знал, кто ему может помочь ─ ведь никто, совершенно никто не должен знать об этом кошмаре, и мужчине просто не к кому идти, а сам он со всем этим вряд ли сумеет разобраться. Он жил так спокойно, пока не появились камеры в его квартире, этот листок со странными словами, непонятное поведение Мервана Рима... Причем во всем этом, похоже, была какая-то связь. О нем кто-то думает явно больше и чаще, чем думают старшеклассницы. Его кто-то выслеживает. Ему кто-то хочет навредить. Все это сильно давило на психику. Да и вообще ─ что если за ним прямо сейчас откуда-то наблюдают?! Может, и здесь тоже стоят камеры? Может, в кафедральный экран, по которому Фло обычно читает свои лекции студентам, тоже вмонтированы дополнительные камеры? Может, директриса этого лицея вообще является тем самым Жаком из детства, просто он сменил пол и сейчас сидит в своем кабинете и забавляется над Мотом, наблюдая за его паникой и беспомощностью через долбанные камеры?..Это все ─ это был уже совсем финиш, это была конкретная паранойя с легким оттенком подступающей яркой шизофрении, и Мот, покачиваясь на стуле, надрывно рассмеялся сам себе, представив только, что эта красивая статная женщина может вдруг оказаться человеком из его прошлого. Вот уж бред так бред! У Фло даже слезы на глаза навернулись от этого нервного смеха. Флоран вновь, в один миг, ощутил себя тем маленьким мальчиком из Торонто, которого жизнь отбросила на обочину и оставила там умирать от потери выхаркнутой из обожженных пожаром легких крови. Француз почти физически ощутил, как его мир, который он строил так долго, который собирал словно конструктор, вновь дал трещину ─ пока что только одну и тонкую, однако невероятно длинную, задевающую почти все воспоминания. Его новый, построенный тяжелым трудом мир, который вкусно пах свежим кофе, тот мир, который шумел автомобилями и искренним радостным смехом окружающих, тот мир, который был, наконец, возведен и укреплен Мотом, теперь грозил вновь развалиться.Флоран краем красного от перенапряжения глаза посмотрел на циферблат часов: перемена почти закончилась. Терпение тоже. Мот не позволит никому себя сломить снова! Однажды, давно, он уже был переломан и второй раз никто, ни один человек на всей этой огромной земле не заставит его, Фло, чувствовать хоть что-то, что будет похоже на его прошлую жизнь. Второй раз его не разобьют, не раздавят, не сделают больно ─ потому, что он так сказал! Теперь он стал сильнее, умнее и изворотливее. Он управляет собственной жизнью и самолично закопает всякого, кто попытается вновь вмешаться в его существование. Однако в Моте все же бился страх, от которого никак не получалось избавиться, сколь бы ни было грустно это признавать. Так долго Флоран сам себя пытался уверить в том, что он уже все забыл, в том, что время его раны вылечило, но сегодняшний день его окончательно уверил в обратном: нет, нихрена время не лечит, все это неправда! Время не лечит, а боль просто заставляет тебя привыкнуть к ней, смириться с тем, что она тебя не покинет, и лишь ждет момента, чтобы побольнее ударить. Фло врал себе, что ему плевать на прошлое, но хронический недосып из-за кошмарных снов говорил об обратном: о том, что француз все еще помнит, хоть и попытался смириться с тем, что произошло в его жизни, смириться, словно с неизлечимой болезнью. Пусть он и научился жить с истерзанным детством нутром, научился улыбаться, научился постоять за себя, однако внутри, очень-очень глубоко, тлели угли того пожарища, и сейчас Мерван, мать его, их беспощадно раздул.Фло во время своей учебы в университете дошел до одной простой истины: да, внутри него такое скопище боли, что она, порой, через край льется, но на этой боли у Флорана обязательно должно получиться воздвигнуть здание своей собственной жизненной философии. Сама же философия заключалась в том, что именно боль заставляет человека двигаться дальше. Ведь, если оглянуться назад, самым сильным стимулом для Фло всегда была именно она. Любовь к близким, к той же самой Маэве, к примеру, лишала Флорана сил. А боль была ледяным душем. Было так странно жить и понимать, что ты не чувствуешь ─ не можешь чувствовать ─ ничего, кроме чертового ощущения бессмысленности и постоянного ожидания того, что все станет только хуже. И пусть это прекрасно удается скрыть от окружающих, но Моту не удастся спрятаться от самого себя. Он карабкался, работал, еще дышал, и сердце его все еще билось, но он не понимал ─ для чего? Зачем он продолжает все это? Он ведь уже умер ─ в те далекие двенадцать, а сейчас функционирует, словно какая-то жалкая оболочка, пытающаяся еще что-то кому-то доказать. Наверное ─ хотя Фло точно не уверен ─ действительно бывает так, что когда твое сердце очень долгое время несет в себе только что-то темное и душащее, оно черствеет. Ты забываешь, что такое открываться людям, что такое быть искренним, и как это вообще ─ не бояться уловок и не искать тридцать третье дно подтекста в обычном дружеском "привет". И действительно, когда мрак тебя настигает, твое зачерствелое сердце тебе не поможет, не спасет тебя от этой обволакивающей боли. И именно в такой момент хочется ─ а Флорану ведь действительно хочется! ─ чтобы появился хоть кто-нибудь, кто сможет стать личным спасителем: кто-нибудь, кто прикажет сердцу постепенно оттаивать и вновь набирать бешеный ритм, заставляя кровь с новой силой мощным потоком нестись по венам. И ведь действительно будет так ─ хотя Фло точно не уверен ─ что именно это движение и станет спасением. Именно эмоции, вызвавшие стремительный ток крови, и есть избавление от прошлого, а человек и будет спасителем.Хотя Фло точно не уверен.Флорана, до боли в запястьях вцепившегося в сиденье стула, сильно потряхивало. Ему было противно от самого себя: одна непонятно кем написанная записка с расплывчатым содержанием ─ и все, он опять расклеился, разбился и никак не может с собой совладать. Француз размеренно дышал через нос, силясь успокоиться: один глубокий вдох, три мелких выдоха ─ и сначала. Однако сейчас это почти не помогало, и мужчина все сильнее ощущал знакомое ему паническое сдавливание в горле. Он знал, что ему нужно подняться для того, чтобы стало легче. Знал, куда нужно пойти для того, чтобы его хоть немного отпустило. Знал, что нужно сказать, чтобы хоть немного отвлечься от того, что случилось за последние минуты.Нет, ему нужно не домой. Возможно, он нашел не все камеры. Там он словно в телевизоре.Микеланджело. Ему просто нужно сходить к Микеланджело. Он ведь даже саму Смерть заболтает.***─ Итак... ─ кокетливо-издевательски произнес Микеле, комично поднимая брови и остро заточенным карандашом поправляя парой штрихов рисунок одной из своих студенток. ─ Елена, я понимаю, что Вам уже очень не хочется здесь находиться, и именно поэтому Вы совершаете все эти ошибки в простом построении ─ наверняка от усталости, да? Очень Вам сочувствую, правда... Мне тоже, честно говоря, откровенно не в кайф сидеть в лицее пятую пару, но ничего уж тут не попишешь, ─ развел руками преподаватель, зевая и покачивая головой, ─ расписание же составляю не я, а поэтому... Поэтому давайте разбавим скуку нашей пары какими-нибудь разговорчиками. Я же знаю, что вы их просто обожаете, ─ усмехнулся Локонте, проходя мимо одного из лицеистов. Затем мужчина остановился и наметанным взглядом посмотрел на разрисованный планшет. ─ Вот здесь небольшой изъян, Мерван, исправьте, пока это еще возможно. Это Вам не акрил, а простая акварель, и она имеет свойство быстро сохнуть, знаете ли, ─ и Микеле аккуратно указал острым кончиком карандаша на уже отмытую студентом грань человеческого черепа. ─ Нужно немного светлее, и... И уберите эту растяжку, боже мой, Рим, ─ поморщился итальянец, ─ а то я решу, что Вы не знаете, как обращаться с красками. Ты же не просто так присоединился к профильной группе художников, так не мучай мне нервную систему! ─ Мик, как всегда, очень быстро переходил с официального обращения к студентам, на панибратское и обратно. ─ Подумай, что бы сказал Шекспир, увидев твою отмывку черепа? "О, Йорик, бедный, бедный Йорик!", ─ проговорил последние слова итальянец, картинно вскидывая руку ко лбу, падая на стоящий рядом с Мервом стул и драматично закатывая глаза в стиле мучительно умирающей Дездемоны. Аудитория почти мгновенно наполнилась громким смехом.─ Итак, раз уж я заговорил о Йориках и об отмывке, то предлагаю поговорить о живописи эпохи Ренессанса в целом, ─ предложил Мик, все еще сидя на стуле. Теперь мужчина немножко съехал с сидения и, фривольно закинув ногу на ногу и явив этим группе свои новенькие "Pascal Splash", расстегнул сразу четыре пуговицы рубашки на горле, краем глаза обратив внимание на двух мгновенно зашептавшихся между собой подружек-болтушек. Микеланджело прекрасно знал, что некоторым студенткам он нравится гораздо больше, чем просто преподаватель, однако никогда этим не пользовался. Но, впрочем, и жестко не пресекал ─ ему очень нравилось быть объектом любви, розовых мечтаний и подростковых разговоров, пусть дальше всего этого дело и не зайдет никогда: все же Мик действительно принципиально со своими студентками шашни не крутил, и вообще относился к ним как к своим детишкам ─ любил, холил и лелеял, разбирался с их косяками по другим предметам, выискивая возможности для исправления оценок, хотя и не обязан был этого делать вовсе. ─ Мне тут как раз завтра читать историю мировой живописи седьмому классу, ─ тяжко простонал Локонте, припоминая, как эти озабоченные подростки каждый раз ползут под столы от хохота из-за просвечивающей под одеждой нарисованной груди, ─ и я буду очень рад, если вы, мои уже, в общем-то, большие детки, расскажете мне, старенькому и дряхленькому дяде, почему же в эпоху Возрождения сплошь и рядом была только живопись с яствами, черепушками и полными прекрасными тетями, хотя церковь, мягко говоря, не была рада тому, что они оголяются и позируют худож... ─ Потому как то, что происходило в эту эпоху, есть не что иное, как соблазнение и преклонение перед чревоугодием больше, чем перед догмами святости, ─ неожиданно и довольно громко раздалось со стороны двери. Все ребята, как один, повернули голову на неожиданный звук. И только Мерван продолжил сосредоточенно отмывать грань, так и не удостоив вниманием своего открывшего дверь куратора.─ Здравствуйте, месье Мот, ─ поздоровались явно взбодрившиеся от этой неожиданной встречи лицеисты. С третьей космической скоростью в мастерской начал нарастать радостный гул ─ наконец-то, хоть что-то разбавит будничную пятую пару!─ Тише-тише-тише, ─ шикнул Микеланджело, окинув взглядом ребят, и поднял ладонь вверх, призывая группу к молчанию. ─ Не то эта глубокая мысль ускользнет от человека! Так что Вы там про преклонение пред чревоугодием-то сказали, месье Мот? ─ беззлобно усмехнувшись, Микеле с усилием крутанулся вокруг своей оси, развернулся на стуле, раздвинув ноги и уперевшись локтями об спинку так, что теперь оказался лицом к Фло, все так же продолжавшему стоять на пороге. ─ Продолжайте. Вы последними своими словами заинтересовали процентов девяносто аудитории. Ну, и меня лично, ─ добавил Мик, даже не выказав удивления в том, что француз вообще сюда заглянул.По крайней мере, удивления видимого. Словно он и так знал, что это случится. ─ Все, что мы видим на картинах того времени, ─ спокойно, пытаясь не поддаваться на провокационный тон Локонте, продолжил Мот, довольно долго стоявший до начала этого диалога под дверью мастерской и собиравшийся с мыслями, ─ не считая заказных портретов и пейзажей, конечно же, в большинстве своем, есть именно плотские утехи ─ не буду уточнять, вы и сами все поняли. Это то, что сопровождает человека на протяжении всей его нелегкой жизни, и я не знаю, ─ пожал плечами француз, ─ кем нужно быть, чтобы не поддаться хотя бы одному из этих смертных грехов...─ Это которые гордыня, зависть, алчность и другие?.. ─ любознательно уточнил Микеле, все так же сидя в пикантной позе на стуле лицом к французу. ─ Да, ─ снова окинув взглядом мастерскую, ответил Мот. Знакомые студенты радостно гудели ─ так рады они были его видеть, хоть и не понимали, что тут преподаватель философии вообще забыл. ─ Главные грехи или, как их еще называют в философской литературе ─ грехи коренные. Вы, месье Локонте, ─ мило улыбнулся Фло, внутренне кляня себя за то, что в его голове вообще возникла мысль прийти на эту кафедру и попросить прощения у Микеланджело, ─ забыли про остальные грехи: про леность, похоть, чревоугодие, которые очень явно проступают на картинах обговариваемой вами эпохи, и... И гнев, ─ добавил Флоран, замолчав. Он увидел, что Мик прекрасно понял, для чего он, Фло, вообще пришел сюда. Но итальянец снова ни словом, ни движением ничего не показал. ─ Народ? ─ Микеле, разворачиваясь, наконец, на стуле спиной к Моту, обратился к ребятам, которые, притихнув, слушали обоих преподавателей во все уши. ─ Давайте поболтаем, а то у вас как-то грустно все: сидите все, как всегда, в своих наушниках, да долбитесь в биты, ─ рассмеялся Микеланджело, опять вольготно закидывая ногу на ногу. Он всегда был за панибратские отношения между студентами и преподавателем, в отличие от того же Флорана, поэтому дети итальянца очень любили и всегда шли ему навстречу. По крайней мере, предложение "поболтать" всегда вызывало у них радостные кивки и бурные обсуждения. ─ Предлагаю вам новую тему для раздумий: пятая пара ─ самое время поговорить о чем-нибудь таком... ─ мужчина, улыбнувшись, оглянулся на преподавателя философии и неопределенно пошевелил пальцами правой руки в воздухе. ─ Помнится, в прошлый раз мы разговаривали с вами о Второй Мировой и о нацизме, да? Вы у меня личности всесторонне развитые и даже умудрились рассказать мне то, о чем я, признаться, и понятия не имел. Флоран? ─ улыбнувшись уголком рта, обратился итальянец к черноволосому мужчине. ─ Скажите, Вы вот знаете о том, что в концентрационном лагере Освенцим было место, где складировали и сортировали имущество заключенных?─ Да, ─ нахмурившись, кивнул Мот, не дослушав Мика до конца.─ Я даже не договорил. В общем, это место называлось "Канада", так как эта страна уже тогда считалась полной изобилия, ─ Микеле во все глаза с восторгом смотрел на Фло, надеясь, что эта мало кому известная информация привела француза если не в экстаз от образованности студентов-художников, то в удивление, как минимум.[1]Не привела. Все, что так или иначе было связано с Канадой, пусть и настолько отдаленно, как информация про Освенцим, воспринималось Мотом во штыки, как что-то, пытающееся ударить, да побольнее. Как же сильно Флоран ненавидел эту страну, черт бы ее побрал! Этот кусок земли с огромными лесами, бескрайними полями, быстро строящимися городами, холеными уродами в пиджаках, которые настолько порочны, что хотят делиться этой грязью с самыми невинными существами в мире ─ с маленькими брошенными детьми.─ Красивое название прогнившего содержимого, ─ коротко и резко ответил Фло, осознавая, что и сам не до конца понимает, относительно чего он высказался.─ Верно подмечено. Боже, как я рад, что Вы сегодня посетили нас! ─ воскликнул Локонте с радостью маленького ребенка. По мастерской давно уже шли смешки, и эта атмосфера казалась Моту не до конца понятной: ему было сложно находиться здесь и было тяжело сориентироваться, как себя вести ─ он привык к благоговейной строгой тишине, лишь иногда разбавляемой его же легкими саркастичными шутками, но здесь... Здесь, в мастерской, каждый студент чувствовал себя если не выше, то равным преподавателю. Здесь было слишком много панибратства, и Флоран пытался просчитать свое дальнейшее поведение, чтобы вдруг не сболтнуть лишнего или не вызвать у студентов смех над собственной персоной, но это у него не очень хорошо получилось, и мужчина с сожалением оставил эту затею. ─ Смотрите, у нас сегодня в гостях не кто иной, как ваш любимый преподаватель по философии, который сейчас нам поможет разговориться. Не так ли, месье Мот?─ Так ли, месье Локонте, ─ кивнул головой Флоран, еле сдерживаясь от того, чтобы не скорчить противную гримасу в ответ на предложение Мика. ─ Пар у меня больше нет, спешить мне, конечно же, некуда, по лицею я уже погулял, так что я вполне могу себе позволить провести с вами какое-то время. Я, ─ все так же подпирая косяк плечом, уточнил Мот, ─ могу войти, месье, с Вашего позволения, или же мне продолжать вещать из-за дверей? ─ Конечно же, заходите, месье Мот, присаживайтесь, ─ не обращая внимания на то, с каким изумлением и усмешкой вся группа наблюдает за тоном, которым он, Мик, разговаривает с французом, Локонте подскочил со стула, шагнув к Фло, эпатажно поклонился, протянул руку и, завершив все показательным взмахом руки, показал подбородком на свободный стул. ─ Добро пожаловать в нашу скромную обитель творчества! Чувствуйте себя как дома. Только... Только Вы будьте осторожнее, ─ ласково предупредил Микеланджело, ─ там наверху камера висит: так она на одном болте да на честном слове держится. Давно хочу попросить, чтобы ее проверили и починили крепежку, вот только никак не... Короче говоря, как бы на Вас не упала, отодвиньте стул немного ради Вашей же безопасности, ─ с легкой издевкой, понятной лишь им двоим, попросил Мик и отошел к окну."Ах же ты сволочь такая", ─ подумалось Моту, у которого в горле при словах про камеру что-то неприятно екнуло. Естественно, виду мужчина не показал и, поблагодарив, взял и отодвинул стул немного вправо, к своему сожалению оказавшись недалеко от Мервана, которого он раньше, увлеченный беседой с итальянцем, из-за большого количества людей в мастерской даже и не заметил.Здесь же для того, чтобы сдержаться, потребовалось гораздо больше усилий ─ впечатления от разговора, после которого-то Флорану и хотелось отвлечься, все еще были слишком яркими. Фло, пустым взглядом посмотрел на лицеиста, который, казалось, его не замечал ─ даже не поворачивал в его сторону голову, продолжая слушать музыку в наушниках и отмывать грани черепа, и вновь обратил свой взор на Мика и остальных студентов.─ Тихо-тихо! ─ Микеле поднял руки. ─ Отвернитесь и приведите свои лица в порядок, а то я решу, что вы меня не любите, а вместо профильных пар академического рисунка, вам следует поставить дополнительные пары философии! Последние слова потонули в откровенном несдерживаемом хохоте. Фло тоже улыбнулся, поддаваясь всеобщей расслабленности и веселости. ─ Так что? Поговорим? Если возвращаться к теме про полных тетенек и к чревоугодию... ─ Микеле, прошел к окну и, облокотившись на подоконник, окинул своим живым взглядом присутствующих. ─ Флоран, расскажите же нам, к примеру... Да хоть о том же гневе, ─ мило попросил Микеле, делая, раз за разом, настолько жирнющие намеки на произошедшее несколько дней назад в квартире Мота, что Флорану просто нельзя было их игнорировать. ─ Об этом неконтролируемом чувстве, которое, порой, затмевает личность индивида настолько, что он готов даже, например, человека, бескорыстно ему помогающего, приложить головой о ближайший шкаф...─ Много, наверное, я не скажу, мы все-таки не на паре философии, ─ протянул Фло, глядя Мику прямо в глаза и про себя отмечая, насколько все-таки у того глубокий и выразительный взгляд. Потеряться можно, если бы только эта ходячая бесючая сволочь так сильно Флорана не раздражала. ─ Но могу сказать лишь, что все, начавшееся гневом, всегда заканчивается стыдом, так или иначе, ─ взял себя в руки француз, успокаиваясь. Мужчина неосознанно постукивал носком правого ботинка по паркету, так незаметно, что этого не видел никто. Никто, кроме Микеле, который своим острым орлиным глазом замечал каждую мелочь в поведении Фло. Локонте уже давно понял, что Флоран пришел сюда потому, что нашел в себе силы принести извинения за свое поведение, да только вот Мот с этим уже почти не справлялся, и его попытка стала похожа на небольшой спектакль с уклоном в живопись эпохи разврата. Однако что еще, кроме уязвленной гордости мужчины, которому приходится просить прощения, было причиной волнения француза, Микеланджело пока не мог понять.─ Вот как? ─ Локонте по-клоунски приподнял левую бровь, что, с учетом его макияжа, смотрелось весьма комично. ─ И что, неужели прямо-таки каждый разгневанный человек потом чувствует стыд?─ Да, ─ довольно резко ответил Мот, которому откровенно надоели эти подъебы со стороны Мика. Он и так чувствует себя виноватым, он и так пришел извиниться ─ так что же тебе еще, противный заведующий кафедрой, нужно?.. ─ Есть три типа разгневанных людей, ─ Фло немного сбавил свой категоричный тон, понимая, что с ним и Микеле в аудитории находится целая группа студентов, и его резкость может создать в будущем почву для ненужных разговоров. ─ К первому может относиться, например, человек, который во всю глотку орет на бескорыстно помогающего альтруиста за то, что тот где-то умудрился в своей помощи накосячить. Этакий "застывший гнев", ─ объяснил Флоран, заметив недоуменные лица ребят, ─ когда человек долго находится в нервном состоянии, и он уже попросту не может по-другому. Ко второму относятся те, кто не кричит на обидчика, а просто делает ему потом всякие гадости. К третьему же, пассивно-агрессивному типу, можно отнести того же вышеупомянутого бескорыстно помогающего индивида, который сначала этот поток непечатных словес выслушивает, а потом молча берет дробовик и идет расстреливать того, кто на него обрушил свой гнев. ─ Что-то пассивно-агрессивный какой-то слишком уж агрессивный, раз пытается кого-то расстрелять... ─ неуверенно протянул кто-то из студентов в тишине молчания, повисшего в мастерской после слов преподавателя. В помещении снова послышались смешки.─ Мы говорим о гневе, Франсуа, ─ мягко уточнил Мот, исправляя лицеиста. ─ Именно гнев бывает пассивно-агрессивным. А когда человек идет расстреливать кого-то ─ это уже ярость и невменяемость, которые этим гневом обычно вызываются. Они будто спусковой крючок с предохранителя снимают, ─ добавил француз, думая, что у него самого уже попросту нет этого самого крючка. Сломался от частого нажатия. ─ Тогда одно неловкое движение ─ и все, человек себя не контролирует.─ Знаете, скажу вам честно: про спусковой крючок месье Мот абсолютно прав. Знаете ли, он как раз из тех людей, которые всегда держат себя в руках, и вам следует поучиться этому у него, ─ Флоран после слов Микеланджело даже усмехнулся сам себе, признавая, что если уж он действительно в чем-то и хорош, так это в маскировке своего состояния. ─ Месье Мот вообще весьма удивительный человек, как вы уже успели заметить, и вы многое можете у него перенять, так что я вам на полном серьезе советую внимательно слушать его на лекциях, ─ продолжил Локонте, невзирая на ошарашенное из-за последних слов выражение лица "удивительного человека". ─ Однажды мы разговорились с ним за чашкой чая, и он подвел мне такую философскую базу про совместимость этого напитка с нашей жизнью, что теперь я, похоже, окончательно перейду на кофе. Так вот, ─ выждав, пока утихнет смех, Микеле, все так же не обращая внимание на сжавшего до боли зубы Мота, продолжил: ─ Флоран, давайте, поддержите же нашу дискуссию об оставшихся шести смертных грехах, раз уж мы заговорили на эту тему...─ Вам не кажется, что эта тема несколько не вяжется с Вашим предметом, месье Локонте? ─ холодно спросил Фло, поднимаясь со стула и скрещивая руки на груди. Какой все-таки у Микеланджело длинный язык! Все-то он расскажет, да расскажет так завуалированно, что непосвященный и не поймет, к чему мужчина клонит. Итальянская сволочь ─ она и во Франции итальянская сволочь. Моту было немного противно от того гаденького ощущения, что над ним потешаются, причем потешаются довольно изящно, со вкусом. Мужчина и так ощущает себя не в своей тарелке из-за самого факта, что ему приходится извиняться, так Мик его еще и подкалывает. ─ Это, скорее, тема для отдельной лекции по философии для ребят. Возможно, даже не одной.─ Почему же Вы так думаете? ─ удивленно посмотрел Мик на преподавателя и шагнул в центр мастерской, широко разведя руки: ─ Вы, Флоран, даже не представляете себе, какие они у меня всесторонне развитые и умные, ─ Мик, преисполнившийся нежности, послал группе воздушный поцелуй, на что мастерская взорвалась смехом, ─ На Ваших парах они работают в половину своих возможностей, ─ итальянец окинул гордым взглядом лицеистов. ─ Ведь, к тому же, всегда интересно вести разговор, относительно темы которого у каждого будет свое мнение. Скажите, ─ снова обратился Микеланджело к своей группе, ─ кто из вас верующий? Любая религия, ─ уточнил преподаватель и увидел, как большая часть группы подняла руку. ─ Хорошо, а у нас есть те, кто в Бога не верит, но и Его существование не отрицает? ─ руки подняло еще человек шесть. Только Мерван не отнес себя ни к одной, ни к другой группе. Он, закончив отмывать очередную грань, вынул один наушник и молча посмотрел на обоих мужчин, словно ожидая от них вопросов. В его взгляде скользили такие ненависть и неприязнь, что это было почти физически ощутимо.Впрочем, Флоран мог себя и накрутить. Что и неудивительно ─ после того, что произошло-то...─ А что насчет тебя, Мерван? ─ с легкой полуулыбкой спросил Микеле, подходя к парню. ─ Пусть ты и не из моей группы, но мне ведь интересно и твое мнение. Так ты не относишь себя ни к верующим, ни к агностикам? ─ Верно, ─ односложно ответил парень. Видно, эта тема его не прельщала, и парень не очень хотел поддерживать разговор. ─ Невероятно интересная позиция, ─ усмехнулся Мик, прикусив зубами кончик карандаша. Мерван со своим отношением к религии удивил даже его. ─ А что твоя семья на это говорит?─ Совершенно ничего, ─ покачал головой Мерван, безразлично болтая кисточкой в воде. ─ Когда я жил с ними, до учебы здесь, ─ спокойно уточнил парень, ─ они иногда ходили в церковь, но меня не трогали и не заставляли верить в это.─ Вы ходили вместе с ними? ─ внезапно для всех спросил Мот. Локонте и рта не успел раскрыть. Микеланджело, незаметно для всех присутствующих всматриваясь в лицо Рима, понимал, что Мервану явно не слишком хочется вспоминать о своей семье. Из личного дела парня, которое преподаватель выпросил у директрисы лицея для того, чтобы узнать побольше о новеньком перспективном ученике, итальянец знал, что тот живет в интернате при лицее и, возможно, его нежелание говорить о родственниках обусловлено простой тоской по ним. Отсюда и агрессия, пока что еще не очень явная. Мику очень хотелось бы немного смягчить ситуацию: в конце концов, он прекрасно понимает, каково это ─ находиться далеко от родных, и не хочет, чтобы Мерван начал тут буянить, психовать и показывать свой нрав группе и преподавателям.Однако мужчина все же промолчал и продолжил наблюдать за диспутом Флорана и его студента. Остановить их Микеле всегда успеет, а пока можно и послушать. Вдруг удастся узнать что-то новое. Про обоих. Эта информация не будет лишней.─ В церковь? ─ зло спросил Рим, уточняя.─ Да, ─ Фло, напротив, был холоднее льда. Его лицо было настолько спокойным, что это выглядело даже слегка жутковато, ведь не двигалась ни одна мышца, словно француз неожиданно стал куклой. ─ Вы когда-нибудь посещали богослужения? Может, слушали проповеди?─ Стоял у ворот, ─ с каждым словом голос Мервана становился все ниже и ниже.─ Значит, даже на территорию не заходили? ─ издевательски-понимающе кивнул Мот.─ Пару раз.─ То есть, вопросы о смертных грехах задавать тебе не стоит, ─ вклинился, наконец, в разговор Локонте, который понял, что еще одно слово, и либо Рим взорвется, либо у Флорана начнется тик: Мот был слишком спокоен для того, чтобы можно было бы утверждать, что он не испытывает вообще никаких эмоций к этому разговору. Мик, так же, как и его студенты-художники, естественно, не знал о том, что случилось на прошлой паре с группой Мота, однако видел, что между лицеистом и французом явно произошел какой-то конфликт.─ Да, не стоит, ─ огрызнулся Рим. ─ Зачем же столько агрессии, Мерван? Месье Локонте не сказал Вам ничего провокационного. Не позорьте меня перед преподавателями, я не хочу краснеть за Ваше поведение. Будьте более уважительны к людям, которые видят в Вас потенциал, ─ по-отечески предупредил Фло Рима и отвернулся от парня, больше не намереваясь продолжать диалог. Флоран и сам толком не понимал, зачем он вообще задал вопрос лицеисту: как-то само по себе вырвалось ─ постоянно себя сдерживать в этот раз оказалось очень сложно. Но сейчас мужчине не хотелось даже слышать голос Рима, и вмешательство Мика было лучшим моментом для завершения разговора. ─ Прошу прощения, ─ смиренно кивнул Рим, не обращая внимание на однокурсников. ─ Я не знаю, что на меня нашло, я виноват, месье Локонте, простите мне мое поведение, ─ голосом, полным серьезности, произнес лицеист.В мастерской повисло напряженное молчание. Студенты переглядывались между собой и тихонько шептались, явно обсуждая наглость новенького.─ Ничего страшного не произошло, Мерван, ─ улыбнулся Мик, стараясь по долгу преподавателя выправить ситуацию после последних слов Рима. ─ Продолжай работать: попробуй приступить к глазницам, ты еще успеваешь за сегодняшнее занятие закончить. И, ─ кивнув на баночку с водой, Микеле показал на нее пальцем, требовательно тряхнув рукой, ─ поменяй. Будешь грязнить ─ заставлю перетягивать планшет и полностью все перерисовывать. Вы ведь все меня знаете. Хорошо... А что же, ─ Микеланджело повернул голову обратно к Фло который уже подошел к окну и теперь задумчиво смотрел на школьный двор, где играли маленькие дети, у которых уже давно кончились уроки, ─ по поводу Вас, месье Мот? ─ А? ─ повернул голову Флоран, переспрашивая. ─ Вы спрашиваете у меня, верю ли я в Бога? ─ уточнил француз, прищурившись.─ Именно, ─ Микеле, не отводя взгляд от лица француза, улыбнулся уголком рта.─ Я придерживаюсь позиции деизма. Мне нравится точка зрения этого отношения к вере. Кто скажет мне, что такое деизм, того я, как преподаватель философии, очень сильно похвалю и не внесу в списки тех, кто будет писать тест в ближайшие пары две, ─ пообещал Мот с улыбкой, даже не рассчитывая на то, что может услышать ответ. ─ Деизм, ─ негромко, но вполне отчетливо проговорил Мерван, опередив всех не очень-то, впрочем, желающих ответить студентов, ─ есть убеждение человека, который считает, что когда-то, давным-давно, Бог создал мир, а потом совершенно перестал вмешиваться во все, происходящее здесь. Некий компромисс между верой и атеизмом, ─ добавил парень, протирая одну из кисточек.─ Верно, Мерван. Однако Вы, ─ с упором на последнее слово произнес Фло сквозь крепко сжатые зубы, наблюдая за тем, как парень собирает краски и вытирает кисточки, ─ на следующей паре тест писать все же будете. Так же, как и вся остальная Ваша группа. А потом, так уж и быть, две пары можете отдыхать ─ обещаю, Вас я спрашивать не буду. ─ Неисповедимы пути Господа, ─ кисло поддел Мерван преподавателя, поднимаясь с баночкой грязной воды, в которой лежали две кисти, со стула и направляясь к выходу. ─ Вы же пообещали, что ответивший будет освобожден от теста, а сами...─ В том, что Вы будете писать тест вместе с остальной группой, виновата шпаргалка и наглость одного из моих студентов, ─ нарочито завуалированно, чтобы, как корректному преподавателю, все-таки не позорить Рима перед остальными лицеистами, не знавшими о том, что произошло на прошлой паре, сказал Мот, ─ и Вам это прекрасно известно, Мерван. За проступок одного расплачиваются все. Это был осознанно выбранный им путь. И вовсе тут нет ничего неисповедимого, ─ возразил Фло.─ Я понял, месье, ─ кротко кивнул Рим и вышел из мастерской, оставив студентов пребывать в легком шоке от осознания того, как именно Мерван позволяет себе разговаривать с ледяным айсбергом по имени Флоран Мот.─ И все-таки, какого же Вы, месье, мнения? ─ поддержал неловкую беседу Микеле, делая попытку вернуть ее в русло прежнего обсуждения со всей доселе молчавшей группой.─ Хотите слышать мое мнение? Хорошо, ─ легким кивком головы согласился Фло, отворачиваясь от двери и натягивая на себя легкую полуулыбку. ─ Как и сказал Мерван ─ деизм... В общем-то, я считаю, что Бог попросту ничего не делает. Однажды Ему стало скучно и Он создал нас ─ кучу мелких, до ужаса забавных людишек, у которых неожиданно появились свои маленькие мечты, маленькие радости, маленькие достижения... Он нас создал и... ─ Флоран сделал многозначительную паузу, приковывая этим внимание всех находящихся в мастерской, как он обычно приковывал внимание на своих парах: ─ И о нас забыл. Милостиво кинул на произвол судьбы, не направив ни на какие "свои пути", ─ сделав пальцами обеих рук значок "кавычек", горько передразнил Мот Рима, которого и в мастерской-то уже не было. — Бог попросту не вмешивается в наши жизни, вот и все.— Вы хотите сказать, — снова спросил Франсуа, который явно был самым говорливым в группе, — что, как бы тут, на Земле, все не сложилось, Богу плевать?— Это есть слишком крайняя степень понимания моих слов,— улыбнулся Флоран лицеисту. Затем мужчина обернулся к Микеланджело, словно ища его поддержки. Однако тот молчал, мол, давай, выкручивайся сам, и французу пришлось продолжить: — Я просто думаю, что Бог свою работу завершил в тот момент, когда помог нам родиться. Все, ─ пожал плечами француз. ─ И теперь мы должны позаботиться о себе сами...— Все, народ, получасовой перерыв! — Микеле, глядя на то, какие невеселые и депрессивные формы принимает разговор, одобрительно похлопал и предложил завершить дискуссию. Студенты зашумели стульями и мольбертами, выползая, один за другим, из мастерской. — Все равно настало время большой перемены, и всем нам полагается отдых. Так, все, брысь из аудитории, а то мы тут корни пустим. Идите, разомнитесь. Парни, еще хоть раз увижу с сигаретами ─ покусаю, ─ клятвенно положив руку на сердце, пообещал итальянец лицеистам, которые дружно схватили одежду и собрались на выход. ─ Вы хоть не под камерами-то стойте, мне же за вас от директрисы влетает постоянно! Елена, а вы идете в буфет? — спустя секунду отвлекся Локонте на двух щебечущих между собой девушек, взявших кошельки и двинувшихся в сторону выхода. — Возьмите и мне какую-нибудь булочку, пожалуйста, — и, звеня мелочью, Мик вынул из кармана джинс несколько монет, — а то ваш куратор умрет голодной смертью и не придет на ваш выпускной. Кто же вам всем тогда итальянское вино пронесет, если меня не станет? — пошутил итальянец, вызвав этим веселые смешки. — С клубникой! — крикнул он вслед лицеисткам, которые, впрочем, уже вряд ли его слышали, поскольку из глубины коридора послышался звук открывающихся дверей лифта и стук каблуков. — Черт, принесут с лимоном, как в тот раз, и я опять буду жалеть, что не сдох, а поел эту дрянь!. Боже, такая изжога с них начинается, что... Флоран? Эй, Мот? — и Локонте толкнул в плечо застывшего француза. Тот непонимающе моргнул и вернулся в настоящее. Пока Микеле разговаривал со своими студентками, Фло подвис на видах из окна. Мужчина, пока его не толкнули, задумался о своих последних словах про Бога. Ему правда очень хотелось быть как все нормальные люди: ходить в церковь по воскресеньям, находить успокоение во время молитвы в костеле, но... Но после всего, что он пережил, у него попросту не получалось верить. Флоран о своем спасении до сих пор думает не иначе как о чуде, однако, даже несмотря на обретенную безграничную любовь к своим новым родителям, вновь веру в Бога француз так и не обрел. А Бог... А что ─ Бог? Он, Фло, хорошо помнит те времена, когда просил небо о помощи, а небо посылало все новых и новых извращенцев, назначение каждого из которых было сломить и унизить. Мот помнит, но старается лишний раз этого дерьма не прикасаться ─ как нельзя трогать незажившую рану на коленке, чтобы не занести туда лишнего, так и вспоминать об этом не стоит. Разница была лишь в том, что рана на коленке в итоге все-таки рубцуется, а вот рана в голове не желала становиться шрамом окончательно, и то и дело кровила.Кровила и сейчас.— Мот? — повторил Микеланджело. — Пойдем в преподавательскую. Оставим пока детей, пусть отдохнут, а то ты им голову своими закидонами в конец загрузил.— Ты сам попросил меня поддержать тему... — начал было Флоран, косясь на Микеле. Мужчине не очень-то хотелось вновь оставаться наедине с итальянцем. С детьми как-то безопаснее было, хотя бы для его, Мота, собственной психики. Однако делать то, зачем он пришел сюда, хотелось бы без свидетелей, чтобы потом не было никаких левых разговорчиков. А то слишком уж бурная фантазия у учащихся в этом лицее.— Тут ключевое слово "поддержать", — уточнил итальянец, довольно по-хозяйски подтолкнув Фло к выходу, — а не загрузить им мозги до состояния каши.— Руки!.. ─ ледяным тоном попросил Флоран, делая шаг вбок. ─ И ничего я им не загрузил, — отрицательно поведя подбородком, Фло, выходя из аудитории, потер болящий от резких запахов акрила лоб. — Они, как ты и говорил, довольно умные ребята, а на моих лекциях мы и не такое проходим. Просто это форменное издевательство — держать детей в лицее пять пар, ─ француз покачал головой, словно показывая этим, как сильно он сочувствует лицеистам. Он и правда сочувствовал, потому что понимал, что высидеть около десяти часов в лицее подобно смерти. ─ Вот у них к пяти часам и плавятся мозги. — Попробуй доказать это директрисе, которая поставила в учебный план на неделю не тридцать четыре часа, как положено, а все сорок! Лицей же с уклоном... ─ простонал Микеланджело, приглашая Мота в лаборантскую. ─ Вот они и страдают. И я вместе с ними! Я же тоже хочу творить, писать! И уж точно не торчать здесь с утра до семи вечера и обниматься с их планшетами! Хочу обниматься со своим! — проканючил Локонте. — Я одну картину не могу дописать уже месяца полтора! Маленькая совсем, не больше метра на метр холст, а я с ним сижу уже... — и Микеле страдальчески махнул рукой, мол, делать нечего...— Метр на метр? — непонимающе переспросил Флоран, останавливаясь и отмеряя в воздухе примерные размеры холста. — Это что, маленькая?.. — уточнил он, показывая размеры итальянцу.— Да! Маленькая! ─ воскликнул Микеланджело, оскорбленный в лучших чувствах. ─ В классике есть грандиозные картины длиной в семь метров и сорока квадратами изумительной живописи! Я хочу писать так же, как и...— Ты еще наскальную живопись вспомни: там-то, наверное, все сорок квадратных километров живописи, — поддел художника Фло, перебивая его. ─ Вот уж художникам раздолье было ─ в пещерах рисовать: хоть изрисуйся! Да ну ладно, успокойся, ─ усмехнулся Флоран, глядя на лицо Мика: тот скорчил такую презрительную гримасу, что француза, несмотря на ситуацию в целом, стал распирать смех. Глядя на то, как Микеле вставляет ключ в замок двери, Мот собрался с силами и... И начал мямлить, потому что сил на извинения со всего организма по сусекам не наскреблось. ─ Я это... В общем, я... Мне бы хотелось...— Слушай, ты мне мешаешь, отойди уже куда-нибудь от двери, — попросил Мик, пытаясь ее открыть. — Или ее придется открывать прямо в тебя.Флоран послушно — и куда только делась его хоть какая-то выдержка, с которой он сидел в мастерской? — сделал шаг в сторону, пропуская итальянца внутрь кабинета, где громоздилась куча подрамников, сложенных так, что рядом с ними и стоять-то было психологически некомфортно. Потом Фло увидел огромные коробки со всякой мелочью в виде металлических подставок, кучи наложенных друг на друга драпировок, каких-то кружек, подсвечников и пыльных книг, рядом с которыми дышать страшно — вдруг что-то развалится от старости и ветхости и развалится прямиком на тебя...— Я... Ну, как бы... — черт, да куда подевались все слова, заученные Мотом, пока он ехал в лифте и шел по коридорам между корпусами?! Мужчина все же вошел вслед за художником и теперь неуютно мялся на входе в кабинет. — Я хотел бы...— Твою мать! — неожиданно и довольно громко заорал Микеланджело, прикрывая себя руками. Фло на автомате вытянул собственную руку, желая прикрыть Мика, и только потом понял, что этого делать было не нужно: во-первых, жизни и здоровью драгоценного заведующего кафедрой ничего не угрожало — он успел сделать шаг вправо, а во-вторых, с полки, которую итальянец случайно задел пятой точкой, слетели планшеты, и один из них острым углом попал Флорану прямо по сухожилию около кисти. Француз взвыл от боли, прижав пальцами стремительно синеющий ушиб: кисть почти сразу же перестала двигаться, а связки — слушаться своего обладателя. — Сука! — со свистом в горле прошипел Фло, с испугом посмотрел вокруг себя и, заметив, что упасть на него может еще много чего, причем из самых разных мест, сделал шаг обратно, в сторону порога, стараясь даже воздух не тревожить. Вдруг от колебаний еще что-то грохнется и ему не только руку, но и голову раскроит к херам!— Мадонна! Флоран! — Микеле озабоченно сделал шаг к мужчине и, не задумавшись о том, что причиняет боль, резко схватил его за руку. — Прости! — заметив, что Фло морщится, Локонте все-таки отпустил француза. — Я такой неловкий! Я тут всегда один сижу, это же мой личный кабинет, на двоих, видимо, эта комната совсем не рассчитана... Спасибо, что спас мою многострадальную голову!— Да всегда пожалуйста! — прошипел Мот со злостью. ─ Рад помочь...— Покажи?— Отвали уже, а?! — Фло, сжимая зубы, и, трогая горячую кожу запястья другой рукой, попробовал хотя бы сжать пальцы. Получилось не очень хорошо: так нехорошо, что на глазах француза выступили слезы от боли.— У меня и льда здесь нет... Может, — виноватым тоном спросил Локонте, — тебе скорую вызвать? Вдруг еще без руки по моей вине останешься... Вдруг у тебя там что-то переломалось...— Переломалось, да. Чуть-чуть просто треснуло. Ну и фразы ты подбираешь! "Переломалось"... Со скольки лет ты французский знаешь? С двадцати? Разницу между словами "переломалось" и "сломалось" не видишь? ─ со злым смехом поддел мужчина преподавателя. ─ Какой же ты все-таки заботливый! — с сарказмом порадовался Флоран. — Может, лучше тебе клининговую компанию вызвать? Чтобы убралась в этом рассаднике грязи, — пояснил Мот, бережно лелея кисть. — Если только их еще раньше чем-нибудь не укокошит! Где у вас на этаже туалет? — Хочешь сунуть руку под холодную воду?— Нет, хочу выброситься из окна и никогда больше не видеть ни тебя, ни твой кабинет, — зло огрызнулся француз.— Не получится: там стоит тройной стеклопакет и сняты ручки, — засмеялся Микеле, хватая мужчину за ремень и силой выводя Флорана из кабинета. — Приняты все меры против суицидников. До восьмой аудитории и налево, — показал Мик, видя, что Фло не оценил его прошлую шутку. — Левый туалет для студентов, правый — для преподавателей. Только ключа от преподавательского у меня нет — я куда-то его пихнул и, похоже, проеб... Короче, нет его у меня, так что... Придется тебе заглянуть в ученический, Флоран. — У вас всегда на кафедре такой бардак, да? — спросил Мот, сделав шаг в сторону от Микеланджело чтобы тот, наконец, уже отпустил его ремень. — Преподавательские туалеты закрыты, а в кабинетах планшеты летают!— Нет, обычно у нас еще хуже, — огорошил итальянец своего собеседника. — Мы кидаемся красками, курим холсты и играем в керлинг черепами, — последние слова Локонте договорил уже сквозь слезы смеха, вытирая выступившие соленые капли. — Ты еще в хорошее время к нам пришел, да-а...— Ага, а в другое время вообще без головы бы, наверное, с кафедры выполз, — прошептал Фло сам себе, выходя из преподавательской и чувствуя, как у него опять пребольно дергается левый глаз. — Так... Шестая, седьмая... Вот, восьмая... Интересно, — открывая дверь здоровой рукой, проговорил сам себе Флоран, — у них реально всегда такая жесть?.. Уф-ф, зараза такая... — не сдержал стона мужчина, сунув руку под ледяную воду. Теперь боль стала немного слабее, но синяк продолжал разрастаться прямо на глазах: багровый цвет очень жутко смотрелся на бледной коже. Мот поправил мамин розарий и, промокнув запястье рубашкой, откинулся на плитку разделяющей зону умывальников и писсуаров стены, ощущая затылком прохладу. Затем мужчина и руку к кафелю приложил — он приятно охлаждал поврежденный участок.А вот спину холодная стена очень неприятно обожгла, и Фло невольно изогнулся в позвоночнике, отстраняясь от нее. Однако через секунду он все равно привалился к опоре, тяжело вздохнув и прикрыв глаза. У него не получалось расслабиться, как бы он не старался. После того, что произошло в мастерской и в кабинете, Флоран злился сильнее прежнего, и не был готов вновь увидеть Микеле, а еще больше он был не готов к тому, чтобы попросить у него прощения. Это итальянец теперь должен извиняться за то, что у него в кабинете человека едва не прибило! Гордость заставляла злиться, однако неловкость за то, что произошло в квартире Мота, все еще грызла. Не получалось найти в себе сил на извинения: француз бы с куда как большим удовольствием налил бы Мику еще одну чашку чая, чем произнес простое "извини". Из-ви-ни: такое сложное слово, три слога и все с "и" ─ запомнить нет никакой возможности! Неожиданно Флорана дернули за левое плечо. У мужчины по наитию сработала защитная реакция, но, к счастью для того, кто стоял слева от преподавателя, рука Фло остановилась буквально в десяти сантиметрах от ребер Мервана. Рим, рефлекторно отступивший на шаг назад, сдавленно кашлянул и улыбнулся максимально дружелюбно.─ Что с Вами, месье Мот? Совсем день не задался, да? ─ с легкой усмешкой спросил парень, участливо глядя на француза. Впрочем, в глазах студента не было ни капли жалости или сочувствия, что и не было удивительным вовсе: уж от кого-кого, а от Мерва Фло, видимо, такого не дождется. Гадкая ухмылка Мервана взбесила француза, однако тот сдержался ─ уже который раз за день. Лишь вздернул бровь, скопировав выражение лица Рима почти один в один. Тому это не понравилось, и он отвел собственный взгляд, не желая видеть подобное обезьянье передразнивание.─ Дам Вам бесплатный совет на будущее, Мерван: никогда не подкрадывайтесь к людям со спины, ─ с легким налетом презрения предупредил Мот, бездумно разглядывая испачканные кисти и баночку для воды в руках парня. ─ Кто-то ведь может не сдержаться и неожиданно даже для самого себя причинить Вам боль.─ Но Вы же не причините боль своему собственному студенту? ─ уточнил Мерван, без страха поворачиваясь к Фло спиной и, как ни в чем ни бывало, набирая себе воду из крана.─ Если мой студент не будет шутить со мной шуточки, достойные лишь идиотов, и выставлять меня на посмешище перед всей группой, то, ─ кивнув, согласился Мот, наблюдая за грязными каплями, ползущими по раковине вниз к стоку, ─ безусловно, он останется цел.─ Какой интересный студент... ─ загадочно протянул Мерв, закрывая кран, ставя баночку, полную воды, на полку и разворачиваясь лицом к мужчине. ─ Наверняка этот студент просто не умеет шутить, ведь Ваши шутки на лекциях куда как интереснее слушать, ─ Мерван начинал действовать французу на те нервы, которые еще хоть как-то могли нервироваться после всего произошедшего.Не умеет шутить. Фло честно говоря, за последний час откровенно заколебался пропускать каждое слово Мерва через внутреннюю призму двойного смысла. Однако здесь двойной смысл угадывался даже без условной призмы.Шутить-то этот загадочный студент, может, и не умеет... А вот угрожать ─ вполне.─ Зато Ваши, месье Рим, шутки слушать совершенно не интересно, ─ возвел глаза к потолку Мот, со смиренностью, достойной самого благочестивого израильтянина, описывая страдальческим взглядом полукруг. Он же преподаватель, а преподаватели не расчленяют собственных студентов. По крайней мере, не в действительности. ─ Лучше бы Вы к тесту готовились нормально, чем рисовали кривые смайлики на шпаргалках и писали на них всякую чушь, даже к теме тестов не относящуюся. Что Вы вообще делаете здесь, на этой кафедре? Насколько я знаю, моя пара была у Вашей группы последней, так что Вам следовало бы уже давно быть... ─ и Фло неопределенно перебрал пальцами здоровой руки в воздухе.─ Как Вы уже сами говорили, ─ начал любезно объяснять Мерван, продолжая сжимать в руках кисти, ─ месье Локонте отметил у меня некоторые таланты и лично предложил обучаться его предмету немного усерднее: перейти в профильную группу его потока на живопись и рисунок. Но так как я не могу посещать эти предметы из-за несоответствия моего учебного плана планам моим собственным, то мне приходится ходить факультативно, после занятий, с художниками. У них, как Вы поняли, в это время еще идут пары. Правда, из-за Вашей философии я на них все равно опаздываю, но даже это, ─ Рим развел руками, мол, c'est la vie [2], ─ для меня лучше, чем совсем ничего: я очень люблю писать, когда-то это было моей страстью...─ О, ─ на выдохе рассмеялся преподаватель, внутренне уже раз десять четвертовав Мерва за его неподобающий тон и выражение лица, ─ так Вы у нас, значит, примерный ученик, стремящийся к знаниям, да?─ А Вы во мне сомневаетесь? ─ Мерван почесал бровь и сделал такое честное и по-детски наивное выражение лица, что у Флорана все-таки не получилось подавить приступ отвращения к этому парню. Это были именно отвращение и неприязнь: такие непреодолимые, что делают противными даже волосы, походку, тембр голоса, но одновременно с какой-то непонятной силой притягивают и заставляют с беспокойным вниманием и напряженным ожиданием следить за малейшими движениями оппонента.Мот в этот миг понял, что еще его последнее время смущало в Мерване. Парень был немного, совсем чуточку, похож на Рика. Взглядом и манерой потирать большим пальцем бровь. И если бы Фло собственными глазами не видел тогда, в далеком прошлом, стремительно чернеющую кожу и рухнувшие балки, то он бы действительно допустил мысль о том, что это мог бы быть его друг. Тот факт, что "друг" тогда был примерно его возраста, а сейчас учится в выпускном классе лицея, как-то в голове Мота не задержалось. Потому что это мысль была вообще не корректна и не достойна размышления — Рик мертв, а Рим попросту любит потирать бровь, и француз быстро переключился обратно на диалог.─ Ничуть, Мерван, ─ мило улыбнулся Фло, показывая кивком головы, что этот полезнейший во всех отношениях диалог закончен. ─ Я в Вас ничуть не сомневаюсь. Вы ведь, словно тот самый условный студент, о котором мы говорили в начале нашей беседы, ─ Мот сделал короткую, но от этого не менее многозначительную паузу, уверенный в том, что Рим его прекрасно поймет, ─ не умеете шутить и относитесь ко всему весьма серьезно. И я уверен, что Вы сполна пользуетесь всеми возможностями, которые предоставляет Вам лицей.Рим улыбнулся уголком рта и, развернувшись к двери, шагнул, словно намереваясь выйти из туалета. Однако в следующее мгновение остановился. Мужчина решительно сделал шаг вперед ─ он не собирался оставаться здесь в компании этого дегенерата. Мерван развернулся, преградив собой Флорану путь. Парень был меньше Мота, однако коридор был настолько узок, что пройти по нему мог лишь один человек.─ Поверьте, месье Мот, я пользуюсь каждой возможностью, которую дает мне этот лицей, ─ добавил парень, аккуратно, шаг за шагом, приближаясь к преподавателю.─ Возьми свою воду, открой дверь и выйди отсюда, ─ попросил Фло, пока еще спокойно. ─ Или, по крайней мере, дай мне пройти. Я не собираюсь быть свидетелем твоего свидания с писсуаром, это слишком интимная вещь.─ Хэй, месье Мот, ─ вдруг хитрой злой лаской оскалился Мерван, буравя Флорана противным, липким взглядом, полным превосходства человека, который полностью контролирует ситуацию. Парень расслабленно подошел к Фло так близко, будто намеревался столкнуться с ним лбом. ─ Может, переспишь со мной?─ Чего? ─ остолбенев, мужчина даже отступил шаг назад от неожиданности. — Что ты только что сказал? — Флорану показалось, что он ослышался. Нет, такое даже ему не могло показаться ─ он точно ослышался! Или его так сильно глюкнуло. Или он спит, а это ─ очередной его долбанутый сон. Он перетрудился. Устал. Разволновался. И вообще — на него неожиданно грохнулась еще одна коробка с планшетами, и теперь он лежит на диване в преподавательской, а Микеле положил ему на лоб мокрую тряпку и пытается разбудить. Сейчас Фло проснется.─ Переспишь? ─ нет, голос Мервана до того реален, что это совершенно точно не сновидение. ─ Тебе наверняка не привыкать.Голос реален и максимально мерзок, как и то, что было этим голосом произнесено.─ Ты ведь слышишь, что и кому именно говоришь, Мерван Рим? ─ протянул преподаватель, от такого заявления застывший словно вкопанный. Мысли смешались в кучу, а тело само по себе онемело. Почему все в этом гребаном лицее хотят его выебать?! Он где так сильно нагрешил в своей и без того нелегкой жизни, что судьба снова и снова сталкивает его сплошь с какими-то озабоченными скандалистами?! ─ Давай, вперед, ты же знаешь, насколько многим нравится это: когда взрослый мужчина и неопытный маленький, ─ голос Рима действительно стал каким-то детским, приторно-сладким, ─ мальчик... Вдруг и тебе тоже понравится! Сверху ведь быть так приятно...─ Ты растворителя в мастерской месье Локонте нанюхался, да? ─ похоже, растворителя нанюхался именно Флоран: даже Мерван не может нести такую чушь, которая сейчас слышится мужчине.Он ведь помнил, все, что с ним делали. Он помнил, как и сколько раз. Возможно, он не помнил лиц своих насильников, возможно ─ их тел, причесок или рук, от прикосновения которых мальчику всегда становилось дурно до головокружения: как же можно спокойно вынести эти прикосновения, укусы, царапины, синяки и раздирающую внутренности боль, появившуюся от слишком сильных толчков... Однако Флоран прекрасно помнил такие слова: "Тебе понравится!", говорили все они. "Тебе понравится" ─ звучало эхом в голове до сих пор. "Тебе понравится". Ни один из этих тварей, чувствуя свое превосходство над слабым беззащитным ребенком, не был нежен, не давал надежды, а лишь разрушал. Долго ли, быстро ли ─ у кого как получалось, кто за какое время платил и кого на сколько хватало. Наверное, всем им было по кайфу. Наверное ─ ведь быть сверху и руководить процессом так приятно... Но каждый раз это, естественно, было одностороннее удовольствие. Боль и отвращение почти постоянно приводили Фло к тому, что он будто отключался на следующий час и позволял обращаться с собой словно с куклой, отлично зная, что если будет огрызаться, кусаться или брыкаться, его изобьют до того состояния, что будет очень хорошо, если он встанет без болей хотя бы суток через двое. Знает, проходил ─ в самом начале, пока еще были надежды на что-то лучшее, когда были силы бороться. А потом Флоран понял, что проще "самоустраниться" ненадолго, и пусть с тобой делают все, что хотят: по крайней мере, из комнаты ты выйдешь на своих двоих.Сейчас же отключиться не получилось, да и как вообще можно было?! Когда Мерван, подошедший настолько близко, что можно было различить в его глазах лопнувшие кое-где капилляры, нагло коснулся розария ─ маминого подарка, который Мот всегда носил на запястье, и повел своими пальцами выше по больной руке, Флоран окончательно понял, что все происходящее ему точно не чудится и уж тем более не снится. Черт! Да даже самый мощный растворитель не может привести к таким глюкам!─ Ненормальный! ─ ошарашенно открестился Мот, попытавшись сделать еще шаг назад от Рима. Руки дрожали: француз уже почти не мог себя сдерживать, хотя и пытался, до последнего пытался. Кровь закипала от каждого сказанного Мерваном слова. ─ Отъебись от меня, ─ вскрикнул Флоран испуганно, нисколько не волнуясь о том, что его могут услышать.─ Так ты переспишь со мной, чтобы вспомнить?..Фло, промолчав, случайно прикусил внутреннюю часть щеки до крови и, ощущая соль на языке и железный привкус, до рези сушащий горло, понял, что впервые за последнюю минуту он почувствовал хоть что-то, кроме испуга и непонимания. Этим чувством была ненависть, практически неконтролируемая ярость. Его почти сорвало с катушек. Мот больше не мог выносить это издевательство, и его глаза заволокло гневной пеленой.─ Аккуратнее, Мерван, ─ предупредил мужчина низким голосом, все еще безуспешно пытаясь не поддаться гневу. Нельзя! Нельзя, Рим всего лишь больной, а больных, убогих и калек не бьют ─ их и так уже жизнь наказала.Бесполезно! Это бес-по-лез-но! Все во Флоране кричало о том, что избить этого наглого идиота до его крика и просьб остановиться ─ самое лучшее, что можно сделать. Вот, прямо сейчас взять и оттолкнуть к стенке, ударить о кафель, высечь, наконец, чтобы кровь появилась на полу, на стенах, на его, Мота, собственных пальцах... И Флоран ужаснулся собственным мыслям, сжав руки до боли в запястьях. Он же не такой, как те люди, которые избивали маленького мальчика до полусмерти в одной из комнат "детского дома" в том убогом районе Торонто! Он же не такой, как те, кто готовы были переспать с подростком! Обстановка накалилась до предела. Казалось, что никто из этих двоих даже не дышал. ─ Я жду ответа, ─ по-хамски усмехнулся Мерв, первым нарушив тишину. ─ Что за вольности ты себе позволяешь, Рим? ─ получилось слишком хрипло и резко для того, чтобы со стороны можно было подумать, что Моту плевать. ─ Как ты со мной разговариваешь?!"Развернись же, отойди в сторону, спаси свою жизнь, мерзкий ублюдок"...Никаких оправданий или объяснений от лицеиста в ответ, и глаза окончательно застелила пелена. Круто развернувшись, Фло неожиданно откинул Мервана в сторону и, услышав, как тот стукнулся затылком о стенку, прижал его всем своим телом, крепко смыкая пальцы обеих рук на горле и приподнимая парня над полом. Даже боль отбитого запястья отступила ─ настолько Мот был сейчас зол.─ Юный месье-извращенец, будьте более сдержанны в своих желаниях, ради бога, ─ чувствуя, как задыхается Мерван, Флоран прошептал это Мерву на ухо с каким-то садистским ощущением наслаждения властью над парнем. ─ О!.. ─ хрипя, Рим усмехнулся и громко сглотнул слюну. ─ Ты все же обращаешься к богу? А ведь не веришь же, ─ кое-как упершись носком одной ноги в пол, добавил покрасневший от недостатка воздуха лицеист и схватился руками за предплечье преподавателя, стараясь ослабить хватку.─ Закройся, ─ мягко попросил Мот, улыбаясь, сжимая пальцы и чувствуя ладонью дергающийся кадык Мервана. ─ Закройся, или же выйдешь отсюда. Ногами вперед. В окно.Ведь выйдет. И плевать Флорану на тройной стеклопакет и снятые ручки.─ Ты угрожаешь мне?─ Не больше, чем ты ─ мне, ─ резонно заметил преподаватель. ─ В этот раз месье Локонте здесь нет, так что остановить меня будет некому, — все это Фло проговаривал так мягко, что сам удивлялся своему тону: сейчас он словно был костром, который слегка пригревает траву, чтобы затем оставить после себя выжженное поле и невесомый пепел, от которого задохнется всякий цветок или травинка. ─ Сейчас ты расскажешь мне про шпаргалку и, клянусь, я постараюсь забыть о твоих последних словах, Мерван Рим.─ Месье Локонте так мило старается тебя разговорить, — просипел парень и, пытаясь опереться хотя бы обо что-то, повел ногами, совершенно игнорируя последние слова Фло, — но ты совершенно этого не ценишь, Флоран. Он ведь о тебе так заботится: даже отвез домой, по-о... ─ Рим перешел на шепот, потому что говорить ему было очень тяжело из-за нехватки воздуха, ─ покормил и... А что, ─ Фло в злости только сильнее сжал пальцы на горле парня, и тот, не договорив, продолжил, ─ если его вдруг собьет машина, и он погибнет, ты будешь вспоминать его добрым словом?Последним предложением Мерван перешел все допустимые границы. На взгляд Мота это была уже откровенная угроза, в том числе и ни о чем не подозревающему заведующему кафедрой, и Фло поднял парня за горло еще выше над полом. Одно неверное движение ─ и француз попросту сломает ему шею, как курёнку. Кажется, лицеист уже совсем не достает ногами до пола, чтобы хоть как-то опереться. Мерван, задыхаясь, изо всех сил цеплялся за больную руку Флорана, которую тот почти не чувствовал, но если в ораторском искусстве Рим и мог поспорить со своим преподавателем, то в силе и массе явно ему уступал, хотя бы за счет возраста.─ Я выбью из тебя эту дурь, чтобы ты даже думать не смел больше о... ─ Фло максимально приблизился и бешено посмотрел прямо в глаза парню, зрачки которого расширились так, что почти не было видно радужку. ─ Закрой свой рот! ─ заметив, что Мерв хочет что-то сказать, Флоран переставил поврежденную руку ниже и надавил всем весом своего тела Мервану на грудь так, чтобы тот не то, что сказать ─ даже вздохнуть не смог. Впрочем, у Фло и самого-то дышать толком не получалось: он ощущал, как сердце рвется из груди, и как с каждым глотком воздуха старые гниющие раны вновь обнажаются от того, что на них наложились новые: страх, непонимание и ненависть к тому, кто заставил его, Мота, все это вспомнить. ─ Только попробуй еще хоть раз... ─ голос Мота сорвался в не человеческий, а уже какой-то звериный рык, однако тело, само по себе, в одну секунду стало каким-то ватным, и хватка мужчины на секунду ослабла, а перед глазами все резко поплыло вбок.Рим, воспользовавшись неожиданным приступом слабости преподавателя, с силой оттолкнул его от себя и упал, фактически стёк на пол, кашляя, однако, не позволяя себе расслабляться, вскочил на ноги снова. Парня сильно вело вбок: перед глазами Мерва блестели мушки, а легкие сильно кололо от недостатка кислорода.─ Что случилось, Флоран? ─ все так же нагло усмехнувшись, Рим потер горло и с хрипом вдохнул воздух, оскалившись. ─ Ты не хочешь обсуждать со мной такое? Тебя останавливает наша разница в возрасте или мое положение студента? Уверяю, меня все это совершенно не тревожит. В сексе между людьми нет границ!─ Да пошел ты! ─ бешено глядя на Мервана, прорычал Фло, пытаясь восстановить дыхание. ─ Ты осознаешь, ─ еще несколько быстрых движений кулаками, которые, впрочем, все равно прошли мимо Мервана, уже почти выбили из легких француза воздух, ─ что ты делаешь?!─ Вполне! ─ рявкнул Рим, резко замахиваясь, и мужчина неожиданно для самого себя ощутил тяжесть железа и соль на языке. Щеку мгновенно потянуло вниз.─ Убью! ─ прошипел Фло. Ему больше не хотелось разбираться, для чего Мерван это делает, какие цели он преследует, откуда знает о нем самое сокровенное и зачем предложил переспать ─ ему все это сейчас неважно. Не-важ-но!!! Он просто хочет, чтобы ближайшие несколько минут эта тварь не могла даже воздух вдохнуть! ─ Убью тебя за это, чертова блоха!Мерван буквально чудом увернулся от кулака, летящего ему в лицо, и ненароком задел бедром раковину, сразу отозвавшуюся глухим стуком. С полки слетела банка с водой и отвлекла внимание лицеиста. Мальчишка не успел сориентироваться и не углядел за движением ног Флорана: Мот сделал резкую подножку, и пятившийся в сторону туалетов Рим грохнулся на спину, лишь по счастливой случайности не раскроив себе затылок о стену.─ Когда тебе будет тяжело дышать из-за крови, ─ прошипел Флоран, окончательно теряя рассудок от ненависти, ─ обязательно скажи мне! ─ и мужчина со всей силы ударил не успевшего увернуться студента по груди. Затем схватил за пиджак и пару раз со всей силы ударил затылком об пол. После град ударов посыпался и на остальные части тела Мерва. Парень согнулся, защищая этим живот и грудь, но Флоран продолжал бить вертящегося на полу ужом Мервана по голове, по спине, по рукам ─ по всему, до чего мог дотянуться. Странным образом ни один удар не пришелся по лицу, хотя в своей ярости Фло не понимал, куда именно он бьет.Пальцы не разжимались, а через пелену тумана в голову не могла проникнуть ни одна мысль — хотя бы здравое осознание того, что нужно срочно остановиться, а то Рим и в самом деле захлебнется своей же кровью, а Флоран станет убийцей! Слепящая злоба разъедала, казалось, даже кости — словно кислота, она растворяла все вокруг, и Фло продолжал исступленно бить, бить, бить, хоть и получая в ответ довольно сильные удары ногами, но практически не ощущая их. Сейчас он уже ничего не чувствовал, и понимал только, что ему срочно нужно выплеснуть весь гнев, пока его самого не перемололо изнутри. А если несчастным человеком, оказавшимся рядом, будет его собственный студент — так тому и быть, он сам напросился!Кажется, Флоран болен. Болен! Словно бешеная, бездомная, кидающаяся на всех псина, которую нужно пристрелить, пока она кого-то не загрызла. Только вот псина не виновата в том, что стала такой! Весь мир так хотел ее смерти, но эта ненормальная псина почему-то никак не хотела умирать. И до сих пор не хочет! Поэтому она будет кидаться на каждого, кто посмеет угрожать и мешать ей жить!─ Ты тут чего застрял? ─ в дверях возник Микеланджело. ─ Мне тебя контролировать нуж... Мадонна, Мот! ─ и мужчина, только что вошедший в уборную, сразу ринулся к умывальнику, просчитывая свои дальнейшие действия. ─ Флоран! Мот! Остановись, идиот! Ты же его убьешь! ─ однако Фло не слушал ─ даже не слышал! ─ итальянца и все продолжал и продолжал методично бить Рима по ребрам. Случайно мужчина попал-таки Риму кулаком по солнечному сплетению и тот, побледнев и перестав сопротивляться, беспомощно откинулся на спину, сжал зубы и рефлекторно схватился за грудь. ─ Мот! ─ наконец, Мик в этой неразберихе чудом достал до француза, дав сильную пощечину Флорану, который в очередной раз занес руку над дрожащим от боли Мервом. ─ Отвали от него! ─ на этих словах взгляд Мота стал более-менее осознанным. Мужчину повело в сторону и он, не успев отреагировать на резкий удар Микеле по лицу, сам бессильно упал на ледяной кафельный пол, рядом с Мерваном, стукнувшись лбом о кафель. Рим, еле-еле подтягивая под себя ноги и поддерживая ладонями грудь, перевалился на другой бок, задыхаясь и надрывно кашляя. ─ Встань! Встань же, быстро! ─ и Микеланджело, пытаясь не поддаваться панике, сам начал поднимать студента за плечи, чтобы заставить его присесть несколько раз для давления на диафрагму. ─ Я не м-мо... ─ еле-еле выдавил из себя Мерван и зашелся в хрипе, все так же прижимая ладони к солнечному сплетению и стискивая зубы. Локонте, присев рядом, кое-как усадил корчащегося от недостатка воздуха Рима и, положив руки ему на грудь, несколько раз довольно резко прижал Мерва к своему животу, сгибая и разгибая дрожащего парня в позвоночнике, очень надеясь, что это поможет сжать его грудную клетку ─ этому мужчина научился еще в собственную бытность студентом, когда драки с самыми различными исходами были неотъемлемой частью его буйной общажной жизни. На пятый раз Мерван все-таки закашлялся и со стоном вдохнул воздух самостоятельно. Микеле, все так же не обращая никакого внимания на Фло, развернул студента спиной к стенке, несколько раз поднял и опустил его руки, и, удостоверившись, что парень дышит сам, теперь с ужасом разглядывал все, что их окружало: разводы воды, сбитый кусок штукатурки на стене, Мота, валявшегося без движения на полу... Похоже, Фло действительно был прав, когда спрашивал про беспредел, творящийся на кафедре! Хорошо, хотя бы дети все разбрелись по своим делам и не видят, не слышат этот кошмар...Микеле вновь взглянул на лицо Рима. В его глазах, полных слез боли, плескалась безграничная ярость ─ Локонте казалось, что будь у лицеиста хоть лишняя крупинка сил, он бы наверняка набросился на лежащего в позе эмбриона Флорана и добил бы его. Микеле аккуратно попридержал голову Мервана, надеясь, что у того нет сотрясения ─ впрочем, парень не краснел, не бледнел и его не рвало... Приподняв рубашку студента, Мик шокировано осмотрел его сине-красную из-за следов ударов кожу. Мерв, опершись о стенку, теперь дышал тихо и размеренно, стараясь не делать чересчур резких вдохов и выдохов. ─ Тебя не тошнит? ─ осторожно спросил Локонте, чувствуя, как от беспокойства у него самого больно стучит в груди. ─ Голова не кружится? В ушах не шумит?─ Со мной все нормально, ─ рассерженной гадюкой прошипел Мерван, отодвигаясь в угол, и тут же со стоном схватился за отбитое ребро.─ Надеюсь, кости целы? ─ спросил Микеланджело, осторожно дотрагиваясь до одного из ушибов. ─ Целы, ─ с легкой дрожью отодвинулся от преподавателя Рим. ─ Не трогайте!─ Ты можешь встать? ─ Локонте нахмурился после слов лицеиста, но все же убрал руки. Сказать, что он вообще не въезжал в происходящее ─ не сказать ничего.─ Ага-а, ─ и поднявшийся с пола Мерв опять зашелся на вдохе, чувствуя отбитую грудь.─ Пойдем, я отвезу тебя в больницу, ─ Мик, помогая Риму удержать равновесие, довел его до раковины. ─ Тебе нужно...─ Не нужно, ─ перешагнув через ноги лежащего француза, чтобы умыться, студент буквально ошеломил преподавателя своим ответом. ─ Со мной все в порядке. А вот месье Моту психиатричку можете прямо сейчас вызывать, чтобы его связали, пока он не поднялся и еще кого-нибудь не покалечил, ─ Мерван жестом указал на Флорана, который все так же продолжал лежать на полу без движения. ─ Со мной правда все в порядке, не стоит утруждаться, месье Локонте, спасибо, ─ Рим одним легким движением стер с губ кровь: похоже, Фло все же умудрился попасть парню по лицу. Затем он ─ довольно хладнокровно для человека, который пару минут назад захлебывался от удушья ─ протер раковину губкой, стерев следы акрила, грязной воды и нескольких капель крови, подошел к Микеле, который, наблюдая за парнем, находился едва ли не в гипертоническом кризе от происходящего, и, приобняв его, крепко пожал мужчине руку, словно благодаря его этим за помощь. Мерван, в последний раз глянув на Флорана, сплюнул на кафель рядом с ним слюну, которая все еще смешивалась с кровью из рассеченной губы, и вышел из туалета.Итальянец, поразмыслив самое большее ─ секунду, спокойно дошел до двери туалета и закрыл ее на замок. Так же спокойно мужчина развернулся к Флорану. И только после этого Микеле, наконец, обрел дар речи.─ Надеюсь, ты валяешься на полу потому, что у тебя сотрясение мозга. Если нет, я тебе сейчас его устрою! Я прекрасно вижу, что ты в сознании, Мот, ─ слова совершенно не шли, и это чувство было каким-то новым для находящегося в ярости итальянца ─ обычно таких проблем у него не наблюдалось. ─ И не делай вид, что ты меня не слышишь, ага? ─ Я и не пытаюсь. Уйди, ─ слабо попросил француз. Действительно, после падения на пол он, Флоран, вовсе не потерял сознание ─ Фло попросту лежал на холодной плитке, слушая хрипы студента и желая буквально продать остатки души дьяволу, лишь бы Мерван все-таки задохнулся после удара. Так же мужчина слышал весь разговор Рима с итальянцем, чувствовал, как парень перешагнул через него, словно он был игрушкой, и видел, как Мерв вышел, хлопнув дверью.Мот уперся руками в пол и еле-еле поднялся, чувствуя, как сводит все тело: то ли из-за ответных ударов Мервана, то ли из-за пощечины Микеланджело, то ли от всего сразу, что даже более вероятно... Мужчина сильно пошатывался. Дрожащие ноги держали его очень плохо, но Фло все же заставил себя сделать шаг к раковине и умыться ─ ему до дрожи, до лихорадки хотелось смыть с себя омерзительное жжение от прикосновений Рима, предшествовавших их драке.─ Ты охренел?! ─ глухо раздалось со спины. ─ Убить его хочешь? Ты что творишь вообще?..─ Убить?.. Я?.. ─ глаза Мота растерянно бегали от запертой мужчиной двери к лицу Локонте, который сделал шаг, и теперь, разглядывая их отражения в зеркале, оказался слева от Фло. ─ Н-нет... ─ запинаясь, отрицательно покачал головой француз, продолжая растерянно смотреть на себя в отражении. ─ Нет, Микеле, я не хотел, я ничего такого не хотел... ─ Ф...Флоран, ─ итальянец не мог совладать с собой настолько, что даже начал заикаться, ─ это что такое было? Флоран? ─ однако мужчина все не отвечал, так что Мику пришлось больно толкнуть его в плечо. ─ Ты слышишь меня вообще? Ты что за бойню здесь устроил?!─ Я... ─ Фло выглядел так, будто вообще не понимал, что сейчас вокруг него происходит. Надо сказать, он и не понимал до конца, в самом деле: ярость, отключившая его сознание, не позволяла ему корректно отвечать на вопросы да и вообще хотя бы тупо осознать, что именно он сделал за последние минуты, и какой глупый поступок он совершил.─ Слушай сюда, ты, гладиатор недоделанный! Объясни, какого черта ты набросился на собственного студента и довел его едва ли не до состояния отбивной?! Да если бы я не… У него же на животе и груди живого места нет! Что с тобой, Мот? ─ не исключая вероятности того, что в состоянии отбивной сейчас может оказаться и он сам, спросил Мик у Флорана, который плеснул водой себе на лицо и схватился пальцами за стреляющие виски. ─ Он едва не задохнулся! Удивительно, как он вообще встать умудрился: спасибо, что ты ему позвоночник гармошкой не сложил! ─ гротесничая, Микеле намеренно выводил Мота, пытаясь добиться от того реакции, так как француз не торопился что-либо объяснять от слова совсем. ─ Как можно быть таким монстром?! Зверем! Флоран, ты... Ты за что с ним так? Как можно было?.. Мот, ничего не объясняя, все же нашел в себе силы посмотреть прямо на Мика. Вспоминая последние слова Мервана про возможную аварию с участием ничего не подозревающего Микеле, про то, что ему, Флорану, нужно вспомнить, каково это ─ "когда взрослый мужчина и неопытный мальчик...", француз почувствовал вставший в горле комок и сильную резь от перенапряжения в глазах. Жалкие остатки выдержки ─ хотя о какой выдержке вообще после такого может идти речь, если он только что едва не угробил собственного студента? ─ не помогли Фло. Слезы по его щекам, конечно, не покатились, но глаза быстро стали мокрыми, поэтому все окружающее Мота пространство поплыло куда-то в сторону. Комок в горле, который никак не удавалось проглотить, стал похож на острейший осколок льда ─ больно кромсал своими гранями, мешал вздохнуть. Он ─ Мерван, как сказал Микеланджело ─ едва не задохнулся... А что же насчет Флорана?В голове помутилось от новой волны злости.─ Не смотри так на меня, Локонте! ─ зашипел француз, неожиданно схватив оцепеневшего Микеле за жилетку и со злостью припечатав мужчину весом всего своего тела к кабинке туалета. ─ Я тебе сказал: не смотри!Теперь их лица разделяла буквально пара-тройка сантиметров: Флоран был так близко, что Микеланджело смог различить даже бьющуюся под расстегнутым воротником темной рубашки жилку. Итальянец, естественно, оценил бы и ключицы мужчины, и его скулы, и побледневшие до светло-розового губы, и почти черные из-за злости глаза, однако оценил бы он это лишь в том случае, если бы ему было, чем дышать. ─ Не смотри на меня так, будто хоть что-то обо мне знаешь! ─ Мот даже голоса не повышал, однако эти четко выговариваемые им слова резали мозг словно напильником наживую. ─ Не смотри так, будто тебе жаль, Локонте, ─ с огромным трудом сдерживая головокружение и тошноту, Флоран прошипел Мику на ухо. ─ Не смотри так, будто я нуждаюсь в твоей помощи!─ Нуждаешься… Но стоишь и лжешь мне, ─ спокойно сказал Мик, пытаясь своим тоном привести преподавателя в чувство. ─ И как же профессионально! ─ восхитился итальянец, чувствуя режущую боль в груди. ─ Никакого учащенного дыхания или бегающего взгляда...─ И что? ─ спросил Мот, недоумевая, к чему Микеланджело клонит.─ У тебя не наблюдается физиологических проявлений того, что ты лжешь, ─ на этих словах француз еще сильнее сжал пальцы на горле мужчины. Тот закашлялся. ─ А это явный признак мизантропа, склонного к насилию, ─ с трудом договорил свою мысль Локонте.─ Ты же меня сейчас собственноручно к насилию склоняешь, ─ глядя прямо в зрачки Мика, злорадно улыбнулся Фло. ─ Неужели совсем не волнуешься о своей безопасности?─ Нет, ─ нарочито беспечно отозвался Микеле. Да конечно, черт возьми, он волнуется! Ему вовсе не хочется заканчивать сегодняшний день задушенным телом с оторванными конечностями! ─ Я полагаю, если бы ты хотел меня прикончить, то давно бы уже это сделал. Я предполагаю, что ты в ярости, но потом, когда ты свернешь мне шею, ты будешь очень сильно об этом жалеть... Как жалел бы и о его смерти, ─ имея в виду Мервана, осторожно добавил итальянец. ─ Я просто хочу тебе помочь, ─ сжав собственные пальцы на запястьях мужчины, Мик облизнул пересохшие от волнения губы. Его собственный голос становился все тише и тише. Нужно было как можно быстрее выбрать манеру поведения с французом, а то так ведь и задохнуться недолго...─ Посмотри! ─ Фло был полон боли, и не мог заставить ее не выплескиваться наружу. Он вообще сейчас ничего не мог! Он устал притворяться камнем, устал притворяться, что его ничто не задевает! ─ Не опускай голову Локонте! Ну же, посмотри! Отвечай! Ответь сейчас же ─ что ты видишь?! ─ Тебя, ─ спокойно произнес Микеланджело, уяснив для себя, что лучшая тактика ─ согласие и спокойствие. Хотя бы до того момента, пока тебя не отпустят. ─ И как тебе это зрелище? Как я тебе? Не молчи, Локонте! Ну, давай, выскажи все, что думаешь! Я требую, чтобы ты мне ответил!─ Дышать нечем, ─ тяжело простонал Микеле. ─ Отпусти меня, Флоран.─ Скажи все, что думаешь! Не отмалчивайся! Скажи, что не думал, что я могу опуститься до такого! ─ Флорана не по-детски трясло от внутренних спазмов, отчаянных и невыносимых. ─ Скажу все, что думаю, ─ попытался согласно кивнуть итальянец, ─ ты только отпусти меня, я ведь не сделал тебе ничего дурного, как... ─ Мик взял небольшую паузу, и, надеясь, что прав в своих наблюдениях, а Флоран не просто так, забавы ради и психоза для, позволил себе ударить лицеиста, добавил: ─ Как Мерван...─ Нечего ввязываться в такие игры, в которые он... Он сам виноват, Локонте, и он получил по заслугам! Поверь, это самое малое, что он заслужил! Ты начинаешь обвинять меня, абсолютно ни в чем не разобравшись! Ты мне не судья и решать, "убивать" его, ─ взревел Мот, не сдержавшись, ─ или нет, буду я сам! Не лезь туда, куда тебя лезть не нужно, иначе получишь так же, как и он. Или, быть может, даже больше! ─ Флоран, наконец, отпустил Локонте, причем так резко, что тот, сразу же схватившись за першащее горло, едва удержался на ногах. ─ И я не буду об этом жалеть, ведь я ─ как ты сказал! ─ зверь! Пошел ты!─ Замолчи, тебя могут дети услышать, ─ резонно попросил Мик, удивляясь тому факту, что до сих пор на этаже не поднялся гомон. Ведь Мерван уже вышел из туалета и вполне мог наткнуться на кого-то из лицеистов. Оставалась лишь крохотная надежда на тот факт, что большая перемена нравилась студентам настолько, что они позволяли себе свалить из корпуса в сторону ближайшей закусочной. ─ Ты же понимаешь, что он пойдет к директрисе лицея? Может, уже пошел! ─ добавил Микеле, восстановив дыхание. ─ Стоять! ─ дернул итальянец пытающегося выйти из туалета Флорана за рукав рубашки. Тот остановился и в следующий миг почувствовал холод на лице: Микеланджело плеснул на Флорана водой из стакана, который остался стоять на раковине, забытый Римом. Ледяные капли противно потекли по груди под рубашку.─ Успокоился, идиот? А теперь слушай сюда! Мне не плевать на то, зачем ты вообще это сделал, но еще больше мне не все равно, что ты отсюда вылетишь, Мот! А ты стопроцентно вылетишь, потому что она, ─ имея ввиду руководство, Локонте уже трясся от переизбытка эмоций, ─ не захочет конфликта и огласки! ─ Никуда он не пойдет, ─ уверенно произнес Флоран, обтекая водой и чувствуя, как мокрая, пропитывающаяся жидкостью рубашка начинает противно липнуть к его телу.Никуда Мерван Рим не пойдет. Ведь ключи от секретов хранятся очень бережно.А секретов у лицеиста, судя по всему, предостаточно. И к ним добавился сегодняшний день.─ С чего ты это взял?─ Он… ─ начал было Мот и внезапно запнулся на полуслове. Мужчина не был уверен, что ему стоит посвящать Микеланджело в дебри сумасшедших слов Мервана относительно предложения переспать, относительно угрозы итальянцу, относительно... ─ Какая тебе вообще разница, Локонте?! Да я сам уйду! ─ ненависть к происходящему завладела всей его сущностью, а потому сделала француза совершенно глухим к доводам Мика. Фло подумалось, что это действительно хороший выход: ведь это даст ему возможность скрыться от всех тех, кто хочет его отыскать. Кто-то же хочет, черт возьми! Однако осознание того, что он, Флоран, до этой работы довольно долго мыкался по различным организациям без нормальной зарплаты, нигде надолго не задерживаясь и влезая в кредиты, чтобы закрыть микрозаймы, перевесила, и перевесила конкретно. Так что мысль о том, чтобы скрыться в каком-нибудь гималайском кратере, разбилась еще на стадии зарождения, поскольку даже в гималайском кратере нужно что-то кушать. ─ Ты ничего не понимаешь!─ Так скажи, чтобы понял! Какая мне разница? ─ Локонте в своей, в общем-то, вполне обоснованной злости сам теперь разговаривал громко, совершенно не заморачиваясь над тем, что его может быть слышно на весь этаж кафедры. Не от этого ли он предостерегал француза? ─ Я не хочу, чтобы тебя кинули в тюрьму за избиение несовершеннолетнего. Считай это жестом моей доброй воли. Сейчас ты выйдешь отсюда, ─ по слогам проговорил мужчина. ─ Пойдешь в мой кабинет. И расскажешь мне все, понял, Мот?! ─ Мик очень агрессивно схватился за запястье француза, крепко его сжав. ─ Начнешь с того, зачем вообще сегодня пришел ко мне на кафедру, и закончишь тем, что я тут, блять, сейчас вообще видел! И только попробуй мне соврать. Только вот, черт бы тебя побрал, попробуй! ─ повторяясь, пригрозил Микеле, совершенно меняясь в лице. Теперь итальянец не был добродушным свойским парнем ─ сейчас он стал поистине какой-то темной сущностью: его глаза потемнели, а черты лица, как показалось Флорану, сильно заострились. ─ И не смей выставлять себя жалким, ─ имея ввиду поведение Мота, Микеланджело прошипел это прямо в лицо француза, максимально к нему приблизившись. ─ Меня ты не разжалобишь. Не смей.─ Эн-эл-о, ─ после недолгого молчания прошептал Мот.─ Чего? ─ непонимающе моргнул итальянец. ─ Совсем крыша съехала?─ Неопознанный летающий объект [3], ─ пояснил Фло, задумчиво глядя в окно. Ярость, паника, надежда — всё это исчезло, оставив лишь холодное отчаяние страха, которое мужчина ─ теперь уже безуспешно ─ пытался скрыть от всевидящего накрашенного ока Микеле. ─ Вот сейчас выкину тебя в форточку с... Какой у вас тут этаж? Восьмой? ─ растерянно уточнил Мот. ─ Выкину и никто тебя не опознает. И разговаривать мне с тобой не надо будет.─ Шутишь? Замечательно. Значит, теперь с тобой можно нормально разговаривать... А теперь слушай сюда, Мот, ─ предупреждающе начал итальянец. ─ Еще хоть однажды поднимешь на меня руки, и этот миг будет последним, когда руки у тебя вообще были. Сейчас мы выйдем отсюда и спокойно дойдем до моего кабинета. Я отпущу детей, думаю, ─ кивнул сам себе Микеле, ─ они будут этому очень рады, а потом ты мне все расскажешь, Флоран, ты меня понял? Я хочу знать все, что с тобой происходит.Мику, которого понемногу уже отпускала злость, очень хотелось добавить еще что-то, постараться чем-то успокоить Мота, но он понимал, что каждое слово может заставить более-менее успокоившегося ─ точнее, смирившегося ─ француза сдетонировать вновь. Кроме того, нужно будет из зоны доступности мужчины убрать в аудитории все острые предметы ─ разговор, если он состоится, явно не обещает быть подобием легкой и непринужденной беседы про совместимость чая с жизнью людей.Флоран почувствовал, как после слов Микеле у него внутри что-то хрустнуло и надломилось. Похоже, он все-таки сдался.У каждого человека есть свой жизненный путь. Кто-то, столкнувшись когда-то с болью, валится на пол, сжимается в клубок и, глотая слюни и сопли самосожаления, проклинает все, что было в его жизни, вплоть до дня, когда его зачали. Фло был не из таких: он продолжал двигаться вперед, превозмогая все то, что его окружало ─ потери, отчаяние, неудачи... Но он уже попросту не мог продолжать противостоять жизни в одиночку и пусть французу очень не хотелось пускаться в объяснения, но ему, черт побери, нужна была помощь. Однако разве такое вообще можно объяснить?─ Со мной сейчас ничего не происходит, ─ отрицательно покачал головой Флоран. ─ Со мной все уже произошло. Произошло все, что могло и не могло произойти, ─ добавил мужчина, понимая, что если до этих слов у него была возможность направить разговор в другое русло или вообще избежать его, то теперь эта возможность окончательно испарилась. ─ У тебя, может, полотенце есть? ─ устало спросил Мот, показывая на себя руками. На черной рубашке не было видно разводов, которые появились от воды, однако одежда все равно собралась складками. Мокрая ткань прилипла к телу француза, облегая подтянутую фигуру Флорана.Микеле задумчиво прикусил нижнюю губу, оценивающе глядя на собеседника.─ Полотенца у меня точно нет, но раздеться в моем кабинете ты всегда можешь. Укрою тебя драпировкой, украшу виноградом, поставлю рядом кубок вина и буду писать с тебя новый холст, ─ пошутил Микеланджело, стараясь хоть как-то разрядить обстановку.─ Да пошел ты со своим виноградом! ─ не выдержал Флоран.Разговор его ожидал тяжёлый.Но, в конце концов, будущее меняют даже просто разговоры о прошлом, не так ли?