Острый лёд (1/1)

Человек альмиранте прибывает через неделю. Вальдес натыкается на него за завтраком и едва не сшибает с ног, задумавшись над отправленным пару минут назад письмом. Высокий мужчина протягивает ладонь для рукопожатия, и Ротгер только тогда поднимает голову.—?Господин Вальдес? Позвольте представиться?— Чарльз Давенпорт по личному распоряжению адмирала. Я пытался связаться с вами по почте, но вы не отвечали.—?Да, с этим у нас проблема,?— широко улыбнулся Ротгер, уже месяц игнорирующий все письма, на которых не было личной печати Альмейды или белого кита. —?В дороге всё было в порядке? С чем прибыли?—?Несколько книг и приборов, личных вещей всего ничего. Комендант обещал предоставить немного рабочего пространства для исследований, но я здесь буквально на несколько дней. Так что нам придётся действовать быстро.—?Прошу прощения,?— кашлянув, спросил Ротгер. —?А что вы намерены тут делать?Давенпорт взмахнул руками, словно мельница, чуть не свалив на пол несколько тарелок и кружек.—?Изучать Грань, конечно же. Адмирал, получив ваше донесение, обратился ко мне как к единственному в Талиге человеку, способному это сделать. Я, видите ли, учёный. Исследователь необычных природных явлений.—?Так вы говорите, что разбираетесь в этом… странном?—?О да,?— от улыбки энтузиаста, перекосившей губы под унылыми усами, у Вальдеса свело челюсти. Специалист по паранормальному набивал оскомину на второй минуте знакомства. —?Понимаете, в университете…Ротгер кивал, посмеивался, переспрашивал, не вникая и не запоминая. Смутная догадка вертелась на кончике языка, никак не даваясь. Чарльз Давенпорт, скорбные морщины вокруг рта, нездоровая тяга к мистицизму и бормотанию под нос. Ответ пришёл спустя несколько минут, заставив Вальдеса подскочить на стуле, выпуская из рук вилку.—?Вы же были адъютантом графа Савиньяка, верно ведь?Одно то, с каким непередаваемым выражением страдания Давенпорт поднял глаза долу, можно было счесть ответом.После этого выносить новоприбывшего стало проще. Вальдес с интересом наблюдал, как Давенпорт придирчиво осматривает его комнату, то ползая на четвереньках под столом, то ощупывая пустую оконную раму. Так увлёкся, что едва не вывалился наружу. Потом пришёл черёд экспериментов. Пробовали всякое?— Давенпорт писал, Давенпорт бросал письма в окно. Писал Ротгер, бросал Давенпорт. Писал Давенпорт, бросал Ротгер. В промежутках между написанием и метанием однотипных ?Проверка связи один (два, три…), в ответе укажите номер? они выжидали какой-то определённый промежуток времени. Системы вычисления этого времени Ротгер так и не смог понять.Ясно стало одно?— письмо преодолевает Грань только если написано и отправлено рукою Вальдеса. Опытным путём было доказано, что Давенпорту лучше вообще не касаться бумаги. Ответ они получили только на одиннадцатое послание, которое порядком взбешённый Ротгер написал по своему усмотрению, едва не выгнав исследователя взашей. Видимо, Бешеный всё же погорячился, потому что синие строчки обеспокоенно ползли по бумаге, пересекая лист почти наискосок.Ротгер, с вами всё в порядке? Вы опять несколько часов просидели на маяке? Я же просил не рисковать так собственным здоровьем, на вашем полуострове нет ни одного приличного врача. Дайте слово, что следующий день проведёте в тёплом помещении и постараетесь нормально поесть. Заметьте, ничего против вина не имею. Подогрейте только. Мне пора. Олаф. Кажется, на эту подпись у Вальдеса уже выработался рефлекс в виде улыбки до ушей. Но стоило бросить взгляд на Давенпорта, наблюдавшего за процессом отправки и получения почты из угла комнаты (?Чарльз, повторяю?— только посмейте отойти от стены, и я за себя не ручаюсь?), всё хорошее настроение тут же пропало. Давенпорт протягивал ладонь, приглашая Вальдеса отдать письмо.Отдать. Письмо. Олафа.—?Эксперимент удался, вы можете быть свободны,?— он что, правда может так низко шипеть? —?Заняться своими делами. Переложить книги, начертить график, потереть палочку. Эбонитовую.—?Господин Вальдес, мне нужно убедиться. Приказ адмирала. На тайну вашей личной переписки я посягать не имею права, но, как учёному, мне необходимо самому прикоснуться. Только так можно проверить, не является ли это письмо оптической иллюзией.Ну конечно, бывший адъютант Лионеля. Такого яростным взглядом не отпугнёшь. Вальдес молча протянул упёртому исследователю конверт, пряча само письмо в карман. И ему плевать, насколько это движение кричит о желании защитить тонкий листок бумаги.Деликатность, с которой Давенпорт принимает конверт, напоминает мягкие движения укротителя львов. С минуту он гладит его подушечками пальцев, заглядывает внутрь, обнюхивает, качает головой. Задаёт предсказуемый вопрос про белого кита. Хорошо, что Вальдес знает точный ответ?— да, это такой символ почтовой службы. Да, не голубь. Ну кто же их знает, может, в этом мире порядочные киты летают по небу. Знаете, эдакие дирижабли на криль-ходу. Давенпорт усмехается в усы и опускает конверт на стол, видимо, опасаясь касаться Вальдеса. Правильно опасается. У Ротгера такое ощущение, что в горло ему насыпали чёрного пороха* и фитиля осталось совсем немного. Хорошо, что большую часть жизни Бешеный провёл вдали от столицы, иначе поголовье самодовольных дворян было бы безжалостно прорежено чередой дуэлей. И к рыбам последствия.—?Никто не знает, были ли раньше случаи, подобные вашему,?— негромко произносит Давенпорт уже на пороге, растирая замёрзшие руки. —?Это самое удивительное из всего, что мне доводилось наблюдать. Благодарю за сотрудничество, господин Вальдес. Не вижу смысла стеснять вас тут и дальше, так что отбуду утром. Берегите себя.Ночью Вальдеса мучают кошмары. Ему снится человек с крыльями ласточки, причём одно крыло?— правое?— искалечено и вывернуто в суставе у самой лопатки, да так, что виднеется шарообразный конец кости, покрытый жемчужно-голубоватым хрящом. Вальдес перебирает тёмные перышки, измаранные кровью, и слышит дыхание существа, страдающего от боли. Мучительная попытка вдоха и осторожный, неглубокий выдох. И снова. И снова. Ротгер пытается сосредоточиться, прижимает к себе человека-птицу, гладит по влажным, спутанным волосам, нашептывая что-то утешительное, лихорадочно соображая, чем можно помочь. Он никогда не лечил птиц. Людей?— доводилось, но с людьми легче. Как вылечить чудо? Кто посмел поднять руку на нечто столь хрупкое и столь прекрасное?Он просыпается от холода, сбросив с себя все три одеяла. И успокаивается только когда ладонь, скользнувшая в нагрудный карман, натыкается на письмо Олафа.На днях я подумал, что смогу записать для вас песню. Ту песню, которую поют все от матроса до старпома на моём корабле. Хотел, чтобы вы снова ощутили то, чего вас так несправедливо лишили. Я старался, Создатель свидетель, я очень старался. Пришлось вспоминать нотную грамоту, по настоянию тетушки освоенную много лет назад. К собственному удивлению, я её помню. Что не уберегло от неудачи. Песня, записанная на бумаге, перестаёт быть настоящей песней. Всё не так. Я не могу обозначить паузами мгновение, когда нужно полной грудью вдохнуть солёный ветер. Не могу штрихами дописать скрип снастей и гул работающего винта. Какой лигой обозначить изменчивость шелестящего кильватера**? Никакое marcato*** не сравнится с нестройным, но дружным ударом десятков ног по палубе. Простите, Олаф, я не справился. Так что я всё ещё должен вам лучшую песню своего мира.Вальдес почти спокоен, когда через пару недель обнаруживает за своим столом Рамона Альмейду. Ещё не рассвело, и альмиранте по-хозяйски зажёг лампы в углах стола.—?Комендант жалуется, что ты переводишь тонны бумаги. Теперь я понимаю, почему. Один вопрос?— с чего ты решил, что следующая экспедиция будет на север?Ротгер пожимает плечами, снимая со стула за спиной Альмейды сюртук и набрасывая его поверх рубашки.—?Если вы спрашиваете про окно, так это плата за возможностью общаться через Грань. Так что закаляюсь я не совсем по доброй воле. К тому же, не думаю, что Дорак в ближайшее время позволит вам вернуть меня на службу. Доброго утра, альмиранте.—?Доброго. Пойдём, пройдёмся.Они проводят всё светлое время суток на ногах. Вальдес показывает Альмейде Грань, рассказывает о том, что надо кое-что подновить на маяке. С неожиданным одобрением отзывается о коменданте; гарнизон, конечно, дрянь, но посылать сюда хороших солдат?— бессмысленная трата ресурсов. Давенпорт? Учёный, а у них у всех с головой немного не в порядке. Нет, не думаю, что он уживётся с местными. Кстати, что у него вышло с Савиньяком и кто кого больше бесил? Неужели вы чего-то не знаете, альмиранте? За необременительными разговорами и долгим молчанием проходит день, но Вальдес не обманывается целью визита Альмейды. Он ждал этого. Потому что Бешеного по-настоящему припереть к стенке могут только двое: его адмирал и его соберано.Сегодня ему вряд ли удастся написать Олафу. В этом есть свои плюсы?— не придётся лгать о том, как прошёл день.—?Мне нужно увидеть своими глазами,?— негромко произносит Альмейда уже после заката. Они снова в продуваемой всеми ветрами комнате с разбитым окном, и Вальдес без лишних слов отдаёт ему весь ворох писем, не вместившийся в шкатулку. Альмиранте утром уже прочёл половину, так пусть ознакомится с оставшимися. Ротгер заблаговременно припрятал самые ценные, прекрасно зная, что Альмейда об этом догадывается, но вслух не возражает. Пока.—?Я не стану спрашивать, в своём ли ты уме,?— спустя долгое время говорит Альмейда. —?То, что остальные люди имеют в виду под ?сумасшествием??— твоё нормальное расположение духа. Но каждый ребёнок знает, что за Гранью?— враг. Которого надо пугать и вводить в заблуждение. Нужно пользоваться преимуществом, стараться выведать как можно больше секретов. Узнай, какое топливо они используют для дирижаблей. Насколько быстроходны крейсеры? Какова скорострельность их огневых орудий? Дальность? Точность? Не мне тебе объяснять, что сейчас любая деталь может быть решающей. А тут такая удача, тебе попался человек, прекрасно разбирающийся в нескольких областях военного дела. Сам должен понимать.—?Я понимаю, альмиранте. А ещё я вас очень хорошо знаю.Вальдес танцует по тонкому льду. Главное: не останавливаться и не терять темпа. Стая белых китов ободряюще подмигивает ему с множества конвертов.—?Что происходит, альмиранте? Чей приказ погнал вас через всю страну, в эту глушь, ради писем, появление которых необъяснимо? Вы никогда раньше не проявляли интерес к этой Грани, о которой на трезвую голову даже думать не хочется. Преимущество в сражении? Времена, когда мы могли поднять ройос и броситься в схватку с голой грудью, прошли, как и время парусных фрегатов. Скоро нас вытеснят те, кто поднимется в небо. Стоит ли призрачное преимущество стольких усилий? Вам же самому претит перебирать письма, адресованные мне.—?Да, я адмирал, а не шпион. И вот где у меня сидят все эти интриги. —?Альмейда четырехпалой ладонью полоснул по горлу, а потом обрушил тяжёлый кулак на стол. —?Но так распорядился кардинал, и у меня нет никакого желания спорить с Дораком. И тебе не советую. Алва может творить всё, что ему заблагорассудится, на то он и Алва. Ты?— не он. И вот это,?— резкий кивок на шкатулку с письмами,?— теперь не твоё дело. А государственное. Кардинал пришлёт образцы писем, которые ты послушно перепишешь и отправишь куда надо. Как бы ты это не делал, мне плевать, главное, выполни порученную задачу. Узнай необходимое и можешь требовать у Дорака что угодно. Всё вернут и добавят сверху.—?Мне ничего не нужно.Ложь. Вальдесу нужно, чтобы его оставили в покое.—?Даже возможность вновь выходить в море? Даже ?Астэра?? —?Альмейда знает своего второго адмирала не хуже, чем сам второй адмирал знает Альмейду. Это одновременно несказанно облегчает разговор и всё усложняет. У них обоих есть болевые точки, и они сработают только тогда, когда кто-то из них влезет в душу другого по локоть.—?Про вице-адмиральский чин вы не спрашиваете.—?Потому, что для тебя быть капитаном ?Астэры? важнее парадного мундира с галунами. Уж я-то тебя знаю.Между двумя мужчинами повисает мёртвая тишина. Вальдес вертит перьевую ручку между пальцев, не решаясь поднять взгляд на своего адмирала. Внутри ворочается нечто, очень похожее на печаль. Наконец, Альмейда поднимается из-за стола, поводит плечами, сбрасывая усталость.—?Кардинала о твоём согласии я оповещу сам. Ты получишь письма, заверишь посланника в том, что Его Высокопреосвященство получит всю необходимую информацию от меня лично, и выпроводишь крысеныша в тот же день. Нечего посторонним шляться рядом с Гранью. И осторожней, Ротгер. Я знаю, что ты задумал. Если на самого себя тебе плевать, подумай о Вейзелях.В тот вечер они больше не упоминают письма из-за Грани. Просто негромко беседуют у камина в общем зале, обсуждая новый вид фугасных снарядов и грядущий в конце весны спуск на воду линейного крейсера ?Ызарг?. Альмейда кажется спокойным и расслабленным, на двоих они приканчивают всего пару бутылок ?крови?, которых явно недостаточно, чтобы развязать кому-то из марикьяре язык. Но Вальдес сдерживается каждый раз, когда доводы альмиранте побуждают его возразить и броситься за чертежами Олафа. Он вцепляется в ручки кресла, делая вид, что просто хотел выпрямиться, и каждый раз ловит на себе внимательный взгляд из-под ресниц. Разговор плавно переходит на внешнюю политику: неизбежный крах дипломатической миссии в Бордоне и молодого Джильди. Да, когда будущий глава государства?— моряк, это обнадёживает.В комнату он возвращается уже глубокой ночью. Застыв на корточках, Вальдес в одиночестве разводит камин и наблюдает, как чертёж ?Ноордкроне? превращается в пепел.